ам начались беспорядки! Командиры убиты!
Они разворачивают картечницы в нашу сторону!
     - Мерзавцы!  -  Окш отреагировал на это сообщение чрезвычайно спокойно.  -
Вот это уже есть измена в чистом виде. За такое нужно беспощадно наказывать.
     - Так ты договоришься до того,  что следует наказывать и  игральные кости,
повинующиеся каждому,  кто берет их в руки,  -  негромко сказал Хавр. - Ведь от
этих бедолаг ровным счетом ничего не зависит.  В этой войне победит не доблесть
армий, а воля их предводителей.
     - Одной волей максаров не одолеть. Не забывай, что у нас есть против них и
другие доводы.  -  Окш похлопал рукой по тщательно упрятанному в  кожаный чехол
"дыроколу".
     - Враги!  Я вижу врагов! - благим матом заорал наблюдатель. - Авангард без
боя сдается им! Картечницы готовы к залпу. Сейчас...
     Голос  наблюдателя прервался на  середине фразы,  и  с  неба,  складываясь
петлями,  вернулась привязная веревка.  Даже здесь,  на приличном расстоянии от
границы, защитный купол располагался намного ниже, чем это считалось раньше.
     - А ведь максары неплохо устроились.  - Окш с любопытством глянул вверх. -
И дождик их не мочит, и птички на них не гадят.
     В  той  стороне,  где  должен был  находиться перешедший на  сторону врага
авангард, загрохотали взрывы, совсем не похожие на залпы картечниц.
     - Что они там, сами себя гробят? - поинтересовался Хавр, не посвященный во
все детали операции.
     - Вроде того,  -  кивнул Окш.  - Вот что бывает, если заранее не проверить
качество зарядов. Будем надеяться, что разорвало не только нерадивых канониров,
но и максаров,  сбивших их с праведного пути.  Трубите атаку!  - Это относилось
уже к офицерам свиты. - Тремя колоннами вперед! Самоходы в первую линию!
     Толпа мрызлов,  смешавшихся с одурманенными чужой волей жестянщиками,  еще
не  успела прийти в  себя  после серии взрывов,  превративших самоходы вместе с
установленными на них картечницами в град. губительных осколков, а с фронта и с
флангов на них уже навалились основные силы армии Окша.
     Свинцовые  картечины,   снабженные  острым  стальным  сердечником,   легко
дырявили  дубленые  шкуры  мрызлов,  а  при  случае  могли  нанести  урон  даже
макса-рам.   Тех,   кто   бросился   наутек,   настигали   прицельные  выстрелы
многозарядок.   Дабы  врагу  неповадно  было  наводить  порчу  на   наступающих
жестянщиков,  их  скопление забросали специальными гранатами с  горючей смесью,
дававшей много густого и чрезвычайно едкого дыма.
     Вся эта заваруха,  безусловно,  привела в замешательство максаров, на чьей
воле зиждились боевые качества местного воинства,  о  чем свидетельствовал хотя
бы  тот  факт,  что  некоторое время  никто не  препятствовал жестянщикам вести
прицельную стрельбу.
     Однако уже  после пятого или шестого залпа Окш почувствовал,  как щупальца
чужого сознания пытаются проникнуть в  души  его  канониров.  Заранее готовый к
этому,  Окш сумел защититься,  чему способствовало не только его более выгодное
положение (сам-то он при желании мог прикоснуться к каждому из своих воинов,  а
до максаров,  задыхающихся в дыму,  отсюда было не меньше двухсот шагов),  но и
странная робость противника.
     Был  момент,  когда  воля  Окша  буквально столкнулась с  волей  тех,  кто
противостоял ему.  Раньше при  этом он  ощущал только бешеный напор врага,  его
коварную силу,  калечащую души и гасящую сознание,  однако на этот раз ощутил и
нечто совсем иное  -  горькое недоумение,  осознание своей обреченности и  даже
страх, якобы совершенно не свойственный максарам.
     Похоже,  ему достались второсортные противники, которым еще далеко было до
таких корифеев зла, как Карглак или Генобра.
     Едва лишь жестянщики замкнули кольцо окружения,  как  Окш велел прекратить
стрельбу.  Вскоре ядовитый дым,  от которого даже на таком расстоянии слезились
глаза  и  першило  в  горле,  рассеялся.  Появилась возможность обозреть  место
побоища,    своим   видом   напоминавшее   кострище,    где   огородники   жгли
жуков-вредителей.  Закопченные,  изувеченные тела лежали вповалку, и уже нельзя
было разобрать,  где мрызл,  а где предатель-жестянщик. На громогласные приказы
сдаваться никто не реагировал.
     Пришлось возобновить стрельбу,  и  только тогда из еще дымящегося пепелища
стали выползать те,  кто лелеял надежду на  спасение.  Мрызлов,  оставшихся без
присмотра  хозяев,  оттаскивали в  одну  сторону,  а  жестянщиков,  еще  только
начинавших осознавать меру своего падения, - в другую.
     - Похоже,  мне  пора ближе познакомиться со  своими братьями-максарами,  -
сказал Окш. - Боюсь, что за меня это сделать больше некому.
     - Это уж точно, - ухмыльнулся Хавр. - Ты ведь как-никак Губитель Максаров.
А  это не только имя,  но и призвание.  Сделай так,  чтобы жестянщики запомнили
нынешний день  на  всю  жизнь.  Разве не  об  этом мечтало столько поколений их
предков?..
     - Присмотри пока за моим оружием.  -  Окш погладил чехол "дырокола". - Его
время еще не настало. Я постараюсь обойтись только клинком.
     Окш  шагнул вперед,  и,  повинуясь его  знаку,  торжественно взвыли трубы.
Момент и  в  самом деле был  исторический.  Впервые за  много веков чужая армия
вторглась в пределы Чернодолья,  впервые максары проиграли сражение,  и впервые
жестянщикам  предстояло  лицезреть  смерть  своих  жестокосердных  властителей.
Похоже,  дело,  ради которого были пролиты реки неотомщенной крови,  наконец-то
восторжествовало.  Если бы  покойный Азд мог наблюдать эту сцену с  того света,
он, наверное, разразился бы рукоплесканиями.
     К месту предстоящей расправы над максарами Окш шел не таясь, высоко подняв
голову.  Он  был готов упредить не  только каждое движение,  но и  каждую мысль
уцелевших мрызлов,  а  потому  не  боялся ни  стрелы,  ни  пули.  А  что  могли
противопоставить ему максары, презиравшие оружие людей? Ну разве что свои голые
руки.
     Черные как  головешки мертвецы лежали так  плотно,  что Окшу волей-неволей
приходилось ступать по  их  телам.  Иногда из-под  его ног брызгала свежая алая
кровь, тут же впитывавшаяся в черный жирный пепел.
     Первый максар, которого он обнаружил, продолжал каким-то чудом восседать в
седле,  хотя и  он  сам,  и  его лошадь были уже мертвы.  Светловолосая голова,
пробитая  сразу   несколькими  картечинами,   свешивалась  на   грудь,   а   по
изуродованному лицу  нельзя было определить ни  пол,  ни  возраст мертвеца.  На
всякий случай Окш  срезал с  его одежды герб -  белый цветок,  каждый из  шести
лепестков которого представлял собой оскаленную звериную морду.
     Второй максар, запорошенный сажей и забрызганный кровью парень, полулежал,
прислонившись  к   трупу  какого-то   мрызла,   и   скептически  поглядывал  на
приближающегося к нему Окша.  Его правая нога ниже колена отсутствовала, а герб
изображал уродливую рыбину с фантастическим деревом, росшим прямо из загривка.
     Третий  максар встал  сам,  как  будто  бы  привык повиноваться старшим по
возрасту или  положению.  Это  была девушка со  странным,  сразу запоминающимся
лицом. Все ее черты, взятые в отдельности: и пухлые, чувственно изогнутые губы,
и огромные серые глаза, и нос с изящным вырезом ноздрей, - были прекрасны, но в
совокупности они производили впечатление трагической обреченности.  На  девушке
были легкие латы, скрывавшие не только герб, но и очертания ее фигуры.
     Между тем  вой  труб  затих,  и  только где-то  продолжал стучать одинокий
барабан.
     - Ты,   кажется,   собираешься  убить  нас,  отродье  Клайнора?  -  сказал
изувеченный максар, тщательно обматывая свою культю какими-то тряпками. - Тогда
почему же ты медлишь?
     - А  ты,  похоже,  торопишься умереть?  -  Окш  с  трудом отвел  взгляд от
девушки.
     - Такая,  видно,  у нас судьба,  -  сказал раненый. - Хотя не так уж много
чести оказаться первыми в списке твоих жертв.
     - Разве тебе не известно,  что я  послан в этот мир не для убийств,  а для
мщения?  -  через силу произнес Окш.  -  Преступления максаров переполнили чашу
терпения тех,  от кого зависит жизнь и смерть каждого из нас. Вы претендуете на
то, что по праву принадлежит только высшим существам. Я лишь бич в их руках.
     - Жаль,  что  на  роль  бича  высшие  существа не  подобрали никого  более
достойного, - сказала вдруг девушка, до этого пристально рассматривавшая. Окша.
- Губителя Максаров я представляла себе не таким.
     - А каким? - Окш все более и более запутывался в этой странной ситуации.
     - Не  таким!  -  повторила  девушка  с  нескрываемым презрением.  -  Самое
подходящее занятие для тебя - убирать навоз в конюшне. Ведь ты даже не максар.
     - Моя  мать была максаром!  -  Окш  попытался заглушить свою растерянность
вспышкой гнева.  -  Вы  убили  ее!  А  потом  много  раз  пытались убить  меня!
Растоптать!  Разрезать на  части!  Заживо похоронить!  Утопить в  расплавленном
металле!  Вы замучили мою сестру, единственное существо, к которому я испытывал
привязанность,  а  ее  мертвое тело  превратили в  орудие для  исполнения своих
грязных помыслов!
     - Признаюсь!  - гордо заявила девушка. - Все это сделали именно мы! Только
мы виноваты во всех твоих прошлых и нынешних бедах! Поэтому можешь расправиться
с  нами со спокойной душой!  Но запомни,  сегодня ты столкнулся не с настоящими
максарами!  Мы  не прошли даже первого перевоплощения!  Очень жаль,  что нам не
удалось одолеть тебя!  Но скоро на твоем пути встанут достойные противники!  Ты
еще вспомнишь нас, когда будешь издыхать!
     Чувство опасности,  внезапное и  болезненное,  как  укус  ядовитого паука,
заставило  Окша  отшатнуться  в  сторону.  При  этом  он  инстинктивно взмахнул
клинком,  и одноногий максар,  уже было прицелившийся в него метательным ножом,
развалился на части. Сначала от тела отделилась рука, так и не выпустившая нож,
а вслед за ней последовал и торс вместе с головой.
     Следующий удар клинка достался девушке,  на лице которой уже и  так лежала
печать злого рока.  За  мгновение до того,  как ровная тонкая линия рассекла ее
тело от плеча до бедра, она успела повторить.
     - Ты еще вспомнишь нас, отродье Клайнора!
     Вновь взревели боевые трубы,  грянули литавры,  и  восторженно заулюлюкали
жестянщики, сразу забывшие о своем страхе.
     К Окшу, внимательно поглядывая по сторонам, подходил Хавр, взявший себе за
правило делать то что не позволялось другим.
     - Какие-то мрызлы полудохлые,  -  пробормотал он. - Кожа да кости... Все в
бородавках,  седые,  беззубые...  Да и  оружие такое,  что ему только на свалке
место,
     - Ты,   наверное,   хотел  увидеть  раззолоченные  доспехи  и   украшенные
драгоценными камнями мечи?  -  Окш  с  трудом сдерживал раздражение,  которое в
последнее время все  чаще  вызывал у  него чересчур пронырливый и  прагматичный
партнер.
     - А  это кто,  максары?  -  Хавр пропустил реплику Окша мимо ушей.  -  Вот
никогда не  сказал бы!  С  виду просто дети неразумные...  Сейчас посмотрим.  -
Подобрав оброненную кем-то алебарду,  он вонзил ее наконечник в  грудь мертвого
всадника,  от удара сразу съехавшего вместе с седлом набок.  - Да ведь они даже
перевоплощения не прошли!  Видно,  ради этого и  нанялись к  какому-нибудь гаду
вроде Карглака. Боюсь, что нам подсунули товар с гнильцой.
     Уже искренняя,  а не напускная ярость овладела Окшем,  и он,  едва сдержав
руку с клинком, прохрипел:
     - Не смей прикасаться к  максарам!  Они мои братья по крови и  заслуживают
самых высоких почестей! Я сам похороню их!
     - Час от часу не легче.  -  Хавр изобразил на своей физиономии неискреннее
смирение.  - Ты хоть думай, о чем говоришь. Если каждому максару могилу копать,
то тебе целой жизни не хватит.
     То,   что   для   жестянщиков   было   долгожданной  победой,   торжеством
справедливости  и  пределом  мечтаний  многих  поколений,   для  Окша  и  Хавра
обернулось форменным издевательством.
     Против них выпустили стадо бездомных,  голодных мрызлов, в пастухи которым
были определены совсем еще  зеленые юнцы,  не  имевшие за  душой ничего,  кроме
апломба,  свойственного  всем  юным  максарам,  не  успевшим  войти  в  силу  и
обзавестись собственными владениями.  Охотники  нарвались  не  на  дичь,  а  на
приманку;
     Впрочем,  тревогу вызывало и  многое другое.  По-прежнему не  возвращались
разведчики.  Иссякали  запасы  фуража.  Вода  в  местных  источниках  оказалась
отравленной.   Обозы,   обязанные   регулярно  снабжать   армию   провиантом  и
боеприпасами,  куда-то запропастились. Банды мрызлов постоянно тревожили лагерь
жестянщиков.
      - Это не война,  а какая-то несуразица!  -  возмущался Окш.  - Надо любым
способом навязать максарам большое сражение!
     - Я  что-то  не  припомню  ни  одного  большого  сражения,  в  котором  бы
участвовали максары, - скептически отзывался Хавр. - Если трое вдруг нападут на
одного,  это уже считается из ряда вон выходящим событием. Даже в Великой Бойне
участвовало не более дюжины максаров. Твои братья одиночки по природе.
     - Ну тогда я и бить их буду поодиночке.
     - И с кого собираешься начать?
     - С Карглака,  само собой. Лично мне он больше всех насолил. Да и дорога к
его цитадели тебе хорошо знакома. Проводники не понадобятся.
     - Не проще ли сначала наведаться в замок Генобры? - возразил Хавр. - Там и
золотишком можно разжиться,  и провиантом.  А кроме того, после смерти Рагны ты
стал  законным наследником всех ее  владений.  Насколько мне  известно,  других
родственников у нее не было.
     - Нет,  -  Окш поморщился.  -  После всего,  что случилось, мне не хочется
возвращаться туда. Сначала я отомщу Карглаку.
     - Задачка,  прямо скажу,  не из легких.  - Хавр прищурился. - Цитадель ты,
возможно,  и  разрушишь...  Благо,  что есть чем.  Но  вот как добраться до  ее
хозяина?
     Это та еще лиса... Многие хотели с ним поквитаться, да ни у кого не вышло.
     - Придумаю что-нибудь...  Какой же я тогда Губитель Максаров, если не могу
справиться с одним-единственным Карглаком?
     - Волчонок,   прежде  чем  на  оленя  охотиться,  сначала  на  мышах  зубы
пробует,-заметил Хавр.
     - С  мышами  я  уже  имел  дело.  Удовольствие не  очень...  -  Неприятные
воспоминания заставили Окша нахмуриться.
     - Не надо было с ними болтать!  Рубанул пару .раз,  и все. Совесть чиста и
на душе спокойно...  А ты еще на девчонку пялиться начал!  Хорошо хоть, что она
на тебя фыркнула.  А если бы на колени упала?  Руки стала целовать?  Чем бы это
все  могло кончиться?  Волкодава что губит?  Встреча с  волчицей необыкновенной
красоты! Она его от дома в лес уводит. А в лесу, сам знаешь, другие законы.
     - Ты до того умный,  что даже противно... Только языком молоть это одно, а
клинком махать совсем другое.  Когда врага рубишь,  волей-неволей ему  в  глаза
смотришь. А потом эти глаза присниться могут... И вообще, канительное это дело,
максаров поодиночке изводить.?'  Надо что-то  другое придумать.  Чтобы их  всем
скопом прихлопнуть. Без возни...
     - С максарами такое вряд ли возможно,  -  промолвил Хавр с сомнением. - Не
собираются они скопом...
     - Ладно,  потом об этом подумаю.  Сейчас главная' забота -  Карглак.  Он у
меня как камень на шее. Пока с ним не покончу, не успокоюсь.
     - Сначала бы оглядеться надо.  Запасы пополнить.  Свежих сил дождаться,  -
посоветовал Хавр.  -  Ведь еще и невоевали толком,  а четвертой части армии уже
нет.
     - Тут не армия дело решает. Армия только для вида... Мы,между собой должны
разобраться. Один на один.
     Какой толк от всей этой армии, если я не одолею Кар-глака?
     - Есть, значит, сомнения?
     - Сомневаюсь. Но только не в исходе поединка. Вопрос в том, как вызвать на
него Карглака.
     - Я  бы  на  твоем месте не  спешил.  Рано или поздно он  сам тебя найдет.
Главное,  чтобы тебя не застали врасплох. Такую встречу нужно готовить заранее.
Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?
     - Понимаю. Я должен дать Карглаку шанс. Вызвать его на себя. Подставиться.
Только к лицу ли это мне?
     - Почему бы и нет.  Сила силу ломит. Одно зло пожирает другое. То же самое
и  с  коварством.  Ты  победишь максаров,  лишь  когда превзойдешь их  по  всем
параметрам.
     - Рановато мне еще в коварстве с Карглаком тягаться.
     - А  ты поучись.  Способности у  тебя есть.  Как-никак твоим дедом был сам
Страдах. Уж он-то по части коварства или жестокости мог заткнуть за пояс любого
мак-сара.  - Хавр встал. - Пойду пройдусь по постам. Здесь нельзя доверять даже
самым бдительным караульным. В Чернодолье можно ожидать любых сюрпризов.
     Лагерь  еще  спал,  когда  к  нему  приблизился  обоз,  покинувший  Страну
жестянщиков уже довольно давно,  но заплутавший в пути.  И ездовые, и охранники
за время скитаний успели хлебнуть немало всякого лиха,  но о своих злоключениях
старались не распространяться.  Их. командир, имевший при себе секретный пакет,
погиб  в  схватке  с  мрызлами,  а  заменивший его  штаб-офицер  оказался столь
бестолковым,  что  даже  не  мог  охарактеризовать нынешнее положение в  Стране
жестянщиков.
     Вместе с  боеприпасами и  провиантом в  лагерь прибыла и  некая опасность,
которую Окш почуял, еще даже не выходя из палатки.
     Накинув поверх кольчуги просторный плащ и прикрыв капюшоном стальной шлем,
он  подошел к  своим воинам,  уже строившимся для похода на  цитадель Карглака.
Мельком  проверив состояние их  умов,  Окш  сразу  уловил  некоторый диссонанс,
который вносили в общее настроение новоприбывшие. Конечно, это легко можно было
объяснить и пережитыми невзгодами,  и глубокой усталостью,  и тоской по родине,
но  в  душах  обозников  присутствовало  и  нечто  совсем  иное  -   фальшивое,
ненатуральное, как бы привнесенное со стороны.
     Обозников разоружили,  обыскали и гуськом провели мимо Окша. Народ это был
разный  -   и   бывшие  королевские  стрелки,   и   вольные  братья,   и   даже
дезерти-ры-тягуны,  замаливавшие  прошлые  грехи.  По  большей  части  все  они
оказались людьми простыми,  бесхитростными и никаких злодейских замыслов против
Окша  не  вынашивали.   Вполне  возможно,   что  разброд  в  их  сознание  внес
какой-нибудь юный максар, падкий на злые дела, но еще недостаточно искушенный в
них.
     Впрочем,  в последнее время меры предосторожности стали коньком Окша, и он
велел своим адъютантам вывести обозников за  пределы лагеря и  после небольшого
отдыха отправить восвояси,  тем более что в предстоящей осаде никакой пользы от
них не ожидалось.
     Окш уже повернулся,  чтобы идти в палатку, где его ожидал завтрак и прорва
всяких забот,  вечно обременяющих полководцев, когда сзади грянул выстрел. Окш,
мгновенно догадавшийся,  в кого именно он направлен,  бросился навзничь, однако
все же опоздал - по его левому плечу словно обухом саданули.
     Вторая пуля, сохранявшая прежний прицел, чиркнула уже выше его головы.
     Перекатившись  на  спину,  Окш  увидел,  что  в  него  стреляет  ничем  не
примечательный  с   виду  чумазый  обозник,   вырвавший  многозарядку  из   рук
недотепы-конвоира.  Как ни странно, никто из присутствующих не пытался помешать
ему.  Даже свита Окша,  даже его  личная охрана впала в  какую-то  необъяснимую
прострацию.  Ни к чему не привела и попытка Окша подавить сознание неизвестного
стрелка  -  с  таким  же  успехом можно  было  швырять камнями в  лобовую броню
самохода.
     Вот когда бы пригодился "дырокол" - однако в распоряжении Окша имелся лишь
клинок, достать которым врага с такого расстояния было невозможно.
     Боль  в  плече,  распространившаяся на  всю  левую  сторону тела  и  почти
парализовавшая соответствующую руку,  не  позволяла  Окшу  увернуться.  Вот-вот
должен  был  последовать очередной и,  судя  по  всему,  роковой  выстрел (хотя
обозник управлялся с  многозарядкой не  очень  уверенно,  с  полусотни шагов  в
неподвижную мишень не промахнулся бы и новобранец).
     И