я к  военным действиям,
почуяли все выгоды новой ситуации.  Цены на оружие и  провиант,  которые раньше
еще  надо  было  суметь  сбыть,  подскочили сразу  втрое.  Оживилась  торговля,
расцвели ремесла.
     Правда,  резко упали цены  на  недвижимость,  но  ведь это  задевало очень
немногих.  Зато страна переполнилась деньгами -  не  каким-то  там серебром или
медью,  а полновесным золотом,  неизвестно где отчеканенным,  а от этого только
выигрывавшем в цене.
     Поселок,  вблизи которого осел  Окш,  какое-то  время оставался вне  сферы
интересов враждующих сторон,  чье  противоборство происходило главным образом в
центральных районах и вдоль важнейших дорог.
     Конечно,  Окш слышал о конфликте,  расколовшем народ жестянщиков не только
на две части,  но и на множество мелких осколков, однако особого значения этому
не придавал. В его понимании открытая вражда между представителями единой нации
не  могла длиться долго,  и  если дело не  кончится миром,  то одна из сторон в
самое ближайшее время изменит ситуацию в свою пользу.  Но,  странное дело,  его
прогнозы не  оправдались.  Едва  только верх  начинало брать  Королевство,  как
Вольное Братство находило вдруг скрытые резервы,  и ситуация зеркальным образом
менялась. Маятник войны качался, раз от раза увеличивая мощь своих раз-махов, а
это   должно  было  означать,   что   существует  какая-то   посторонняя  сила,
подпитывающая его энергией,  то есть деньгами, превращавшимися затем в оружие и
пушечное мясо.
     Окш  был  полностью поглощен работой над клинком.  Тайно закупая в  разных
местах необходимые материалы и инструменты,  он вскоре достиг того,  на чем был
вынужден остановиться в прошлый раз.
     Еще даже не приступив к труду, Окш отдавал себе отчет, что перед ним стоит
задача,  сходная с  актом божественного творения.  Мало было создать копию,  во
всех мельчайших подробностях соответствующую образцу,  надо было еще и вдохнуть
в нее жизнь.
     Продолжая аналогию с сотворением живых существ,  можно было сказать, что у
клинка  имелось  свое  "сердце"  -  сложнейшее  устройство,  превращавшее любое
вещество,  в  том  числе свет  неба,  воздух и  капли росы,  в  волшебную силу,
способную сокрушать скалы и  рубить броню.  И  если сам по себе клинок со всеми
его  хитроумными системами управления был  создан  сравнительно быстро,  то  на
возню с "сердцем" ушло неизмеримо больше времени и сил.
     Однако ни первый его вариант,  ни все последующие так и не смогли привести
клинок в действие. Была, очевидно, какая-то тайна, в которую мастера-оружейники
не успели посвятить своего талантливого ученика.
     Углубившись в  работу,  Окш  забывал даже  об  опасности,  хотя уже  и  не
угрожавшей ему непосредственно,  но  продолжавшей существовать как символ того,
что  враги  не  изменили своих  планов и  по-прежнему рыщут  повсюду в  поисках
светловолосого мальчика с нездешними чертами лица и покалеченной рукой.
     Рагна никаких вестей о  себе не подавала,  и Окш даже не представлял себе,
каким образом она сможет отыскать его в развалившейся на части, пылающей
стране.  Все изменилось на исходе очень редкой в  этих краях Красной ночи,
когда по небу гуляли пурпурные волны,  а озеро напоминало ту область ада,  куда
стекает выпущенная из грешников кровь.
     Слуги Окша спали,  а сам он,  одинаково неприхотливый как к пище, так и ко
сну,  продолжал  упорно  трудиться на  верхней  галерее  маяка,  превращенной в
маленькую,  но великолепно оборудованную оружейную мастерскую.  Опять с клинком
ничего не  ладилось,  и  Окш  так  расстроился,  что пропустил момент,  когда к
острову причалило несколько рыбачьих лодок,  над  одной  из  которых развевался
флаг странного вида -  треугольное полотнище с  изображением кузнечных клещей и
наковальни.  Как  впоследствии  выяснилось,  это  был  недавно  возвращенный из
забвения герб Вольного Братства.
     С  лодок сошли толпы вооруженных людей и принялись колотить в двери маяка,
громко требуя, чтобы их впустили внутрь.
     Выйдя из транса, позволявшего сосредоточить на одной-единственной проблеме
все резервы мышления,  Окш поднялся на  узкую террасу,  окружавшую крышу маяка.
Даже сейчас, в багровых сумерках и в прихотливой игре изменчивого света, отсюда
можно было различить каждый дом прибрежного поселка.
     Люди,  стоявшие внизу,  заметили на  фоне  пламенеющего неба  закутанную в
черный  плащ  фигуру  и  разразились  проклятиями.   Окшу  не  составило  труда
убедиться, что они измучены усталостью, ожесточены страхом смерти и способны на
самые отчаянные поступки.
     Конечно,  он мог бы легко заставить незваных гостей утопиться или перебить
друг друга,  но  на  противоположном берегу,  на  рыбачьей пристани остались их
товарищи (такие же непредсказуемые и  взвинченные),  которые сейчас внимательно
следили  за   всем   происходящим  на   острове.   Случись  сейчас   что-нибудь
сверхъестественное,  и  они,  защищенные от  воли Окша расстоянием,  непременно
разнесут по всей стране весть о  зловещем колдуне,  поселившемся на необитаемом
озерном острове.
     Вот  уж  обрадуется тогда загадочный человек по  имени Хавр,  которого Окш
давно представлял себе в образе огромного черного пса, хоть и потерявшего след,
но  настырно  продолжавшего  свои  поиски.  Нет,  нужно  любой  ценой  избежать
конфликта.
     - Что вам надо,  любезные?  -  осведомился он  с  террасы.  -  Если вы  не
разбойники, а честные люди, то перестаньте ломать двери моего жилища и изрыгать
хулу.
     Ночные  гости  немедленно ответили  Окшу,  что  им  нужна  лодка,  большая
быстроходная лодка,  которой владеет хозяин маяка.  На этой лодке отряд вольных
братьев намеревается спастись от  преследователей,  которые вот-вот  ворвутся в
поселок.  Если же хозяин,  паче чаянья,  попытается отсидеться в башне,  то они
вышибут дверь и  заставят его спуститься вниз,  но  уже не  по лестнице,  а  по
воздуху.
     Человек, которому принадлежала последняя фраза, жестоко поплатился за свою
грубость,  насквозь прокусив язык,  но никто даже и  не подумал обвинить в этой
досадной случайности хозяина маяка,  тем  более что  тот  самым смиренным тоном
пообещал выполнить все условия вольных братьев.
     Спускаясь вниз  и  на  всякий  случай разбирая за  собой  ступени винтовой
лестницы  (никто  не  должен  был  знать,   как  выглядит  маяк  изнутри),  Окш
лихорадочно размышлял над создавшейся ситуацией.
     Если он поможет сейчас вольным братьям и  переправит их на противоположный
берег озера,  это  озлобит преследователей,  которые найдут способ добраться до
острова и  обязательно разорят с  таким трудом созданную мастерскую.  Опять все
начинать сначала? Нет уж,хватит!
     А  что,  если обманным путем сдать вольных братьев их  врагам?  Вот только
смогут ли  опьяненные победой королевские солдаты по  достоинству оценить такой
подарок?  Да и грабежи, неизбежные в столь смутное время, могут перекинуться из
поселка на остров.  А кроме того,  как-то неудобно губить тех,  кто,  пусть и в
грубой форме, обратился к тебе за помощью. Максар не знает милости и пощады, но
позорить себя мелким предательством не. станет.
     Остается,   значит,   всего  один  вариант  действий,   тоже  не  лишенный
недостатков, однако в данных обстоятельствах наиболее приемлемый.
     Слуги, вооруженные мечами, ожидали его внизу. Окш приказал им ни при каких
условиях не покидать маяк и лучше спалить его, чем отдать на разграбление,
после  чего  самолично распахнул дверь,  под  градом  ударов  уже  готовую
слететь с петель.
     Вольные  братья,  судя  по  всему,  намеревались изрядно  взгреть чересчур
медлительного хозяина,  но,  когда тот появился на  пороге,  их запал почему-то
испарился. Брань сразу стихла, а те, кто стоял впереди, невольно отшатнулись.
     Окинув  взором изможденных,  окровавленных людей  (и  одновременно мельком
заглянув в душу каждого), Окш негромко, но повелительно спросил:
     - Кто ваш командир?
     - У вольных братьев нет командиров,  -  ответили ему. - А наш старший брат
погиб еще на подходе к поселку.
     - Почему же вы не удосужились назначить нового? Что вы тогда за вояки?
     - Королевские прихвостни гнались за  нами по  пятам,  -  плаксиво произнес
кто-то. - Нам было не до этого.
     Окш  пропустил эти  жалкие  оправдания мимо  ушей.  Он  уже  и  так  успел
убедиться,  что перед ним не воины,  а стадо баранов.  Даже не баранов, а овец.
Паника на войне приносит больше жертв, чем самое совершенное оружие.
     - Ты меньше разговаривай,  а скорее веди нас к лодке!  - крикнул из задних
рядов кто-то, еще не успевший встретиться с Окшем взглядом.
     Он стерпел это оскорбление и, продолжая выискивать в толпе вольных братьев
хотя бы одного, чей рассудок не помутился от пережитых страданий, сказал:
     - Лодка   моя   действительно   довольно   велика,    но   это   не   плот
бога-прародителя,  на  котором он  доставил в  этот мир  все  сущие народы.  Не
хватало нам еще перевернуться в пути. Сколько вас всего?
     - Здесь почти дюжина.  Да на пристани осталось раза в три больше. Я имею в
виду живых.  Но  мы  бы хотели захватить с  собой и  убитых,  -  это был первый
толковый ответ, услышанный Окшем от вольных братьев.
     - Много ли врагов преследует вас? - продолжал выспрашивать он.
     - Не  знаем...  Много...  Целые полчища...  -  вразнобой загалдели вольные
братья, и Окш понял, что они не помышляют ни о чем другом, кроме бегства.
     - Бывает так,  что  карлик кажется великаном,  а  кучка воинов -  огромной
ратью,  - веско произнес он. - Но это бывает только в двух случаях: когда глаза
застилает мрак ночи или когда страх застилает рассудок. Я задал вам не праздный
вопрос и жду на него ответа.
     Как  Окш  и  предполагал,  ответил тот самый вольный брат,  который совсем
недавно просветил его насчет численности беглецов.
     - Две сотни пеших стрелков и несколько десятков всадников, - доложил он. -
Были еще самоходы с картечницами, но они остались за рекой. Мост не выдержал бы
их.
     Преследователей было действительно слишком много. До этого Окшу никогда не
приходилось внушать свою волю такому количеству людей сразу,  и  он даже не был
уверен,  возможно ли  это в  принципе.  Впрочем,  во время побоища в  оружейной
мастерской Карглак без  труда  контролировал сознание нескольких сотен человек,
да  и  про  своих мрызлов не  забывал.  Но  ведь то  Карглак!  Он  в  этом деле
поднаторел не меньше, чем жаба в охоте на мух.
     - Где сейчас ваши враги?  Чего ради они дали вам передышку?  -  сейчас Окш
обращался уже к одному конкретному собеседнику.
     - Они обходят поселок слева и  справа,  чтобы не дать нам возможности уйти
берегом,  - ответил тот. - Про твою лодку они не догадываются. Мы и сами узнали
про нее случайно.
     - Как  тебя  зовут?  -  Этот  вольный стрелок начинал яределенно нравиться
Окшу.
     - Шед... А почему ты спрашиваешь?
     - Прозвище у тебя есть?
     - Есть... Пика.
     Только теперь Окш  разглядел,  что человек,  с  которым он  разговаривает,
ростом превосходит всех других вольных стрелков, а худобой может соперничать ну
разве что с монахом-постником.
     - Будешь теперь считаться старшим братом,  Шед Пика...  А  пока вы  все не
сели в лодку, предъявите мне свое оружие.
     Здесь вольным братьям похвалиться было  нечем.  Многозарядки имелись не  у
всех,  да  и  пуль  осталось,  как  зубов у  старухи.  Пришлось Окшу поделиться
собственными запасами,  благо за время пребывания на острове он успел составить
себе приличный арсенал.  Вольные братья брали оружие с  недоумением -  они и от
своего собирались избавиться в самое ближайшее время.
     Затем он  отвел их  в  укромную бухточку,  где под защитой высоких камышей
скрывалась его  лодка.  В  водометных двигателях никто не  разбирался,  и  Окшу
пришлось самому стать за рычаги управления.    .
     Вольные стрелки,  оставшиеся на  пристани и  уже  ощущавшие спиной дыхание
смерти, при виде приближающейся лодки стали бросаться в воду.
     - Назад!  - Уж тут-то Окш взъярился по-настоящему. - Трусы поганые! Плетей
давно не пробовали! Назад говорю!
     Ошарашенные вольные братья вернулись на берег столь шустро, словно угодили
не в прохладную водицу, а в крутой кипяток.
     Поручив швартовку Шеду,  когда-то служившему матросом на барже, Окш быстро
навел порядок среди его слабодушных сослуживцев.
     - Об  отступлении  забыть!  -  вещал  он  внезапно  прорезавшимся  голосом
демона-громовержца. - Не сметь позорить гордое имя вольных братьев! Кого вы так
испугались?  Королевских холуев? Да разве это воины? Суконщики они да мыловары!
В  крайнем случае -  мясники,  те раньше хоть какое-то оружие в  руках держали!
Клянусь, что эта шваль толстопузая разбежится после первых ваших выстрелов!
     Сам  того не  замечая,  Окш,  как говорится,  завелся,  и  теперь заботы о
безопасности  собственного  жилища  отошли  на   задний  план,   уступив  место
лихорадочному азарту предстоящего боя.  Как и  в любом живом существе,  в жилах
которого смешалась кровь разных рас,  в  Окше жили две природы,  две стихии,  и
сейчас неукротимый дух максара брал верх над рассудительностью и  осторожностью
человека.
     Сначала подавленные,  а  затем  вдохновленные силой его  страсти,  вольные
братья забыли и о своем прежнем страхе, и о своих ранах, и о нехватке оружия, и
о мертвых товарищах, рядком лежавших на гнилых досках пристани.
     Все они теперь, как один, горели желанием отомстить за позор поражения, за
тяготы отступления,  за стыд слабодушия.  Эти люди,  с молоком матери впитавшие
покорность, предпочитавшие бегство драке и никогда не считавшие зазорным мольбу
о  пощаде,  теперь  походили  на  легендарных древних  воинов,  перед  схваткой
вспарывавших свою  плоть  и  приходивших в  неистовство от  зрелища собственной
крови. Теперь это была уже не толпа, а сплоченный, боеспособный отряд. Недаром,
значит,  говорят,  что стадо овец, предводительствуемое львом, заведомо сильнее
стаи львов, возглавляемой овцой.
     Как всегда,  в  минуты непосредственной опасности у Окша открылось двойное
зрение.  Воодушевляя свою  крохотную рать,  он  видел  все  происходящее вокруг
поселка так же ясно, как если бы находился сейчас на вершине маяка.
     Королевские  стрелки  окружали  поселок  широкой  дугой,  фланги  которой,
усиленные кавалерией,  достигали берега  озера.  Из  присущей.всем  жестянщикам
осторожности они не  лезли на  рожон,  дожидаясь,  когда оказавшиеся в  ловушке
вольные братья или сами бросятся на прорыв, или сдадутся.
     План предстоящего боя созрел в голове Окша мгновенно,  как будто бы он был
не  мальчишкой,   едва  вступившим  в   пору  зрелости,   а  умудренным  жизнью
полководцем.  Ввязываться в уличное побоище, конечно же, не стоило. Это привело
бы  к  распылению сил,  боеспособных только под его непосредственным контролем.
Надо было прорываться на простор,  а  лучше всего для этого подходила береговая
полоса,  справа упиравшаяся в  отвесную скалу,  зато слева переходившая в узкое
дефиле,  с одной стороны ограниченное озерными глубинами,  а с другой -  крутым
обрывом,  поросшим сверху перечными деревьями.  Идти  по  этой  зыбкой песчаной
полоске можно было только гуськом. Десяток добрых бойцов смог бы сдержать здесь
целую армию (при условии господства над гребнем обрыва, естественно).
     Первым делом Окш разделил вольных братьев на два одинаковых по численности
отряда.  Один,  составленный из  наиболее надежных бойцов (тут  уж  приходилось
выбирать между  барахлом и  хламом) и  снабженный лучшим  оружием,  должен  был
двигаться  вдоль  берега  навстречу засаде.  Возглавлял этот  отряд  Шед  Пика,
которому Окш предварительно хорошенько прочистил мозги.
     Другой отряд  грузился на  лодку.  Он  должен был  ударить по  королевским
стрелкам с  тыла.  Правда,  для  этого  сначала нужно было  совершить по  озеру
порядочный крюк,  дабы преждевременно не попасть в поле зрения врагов. Багровая
полумгла хоть и  считалась по местным понятиям ночью,  однако для зоркого глаза
особых помех не представляла.
     Теперь все зависело только от времени,  вернее,  от его дефицита.  Боевого
духа  оставшихся на  суше вольных братьев должно было вполне хватить на  первую
стычку,  но дальше начиналось то,  что ученые люди называют областью прогнозов.
Устоят ли королевские стрелки или сразу побегут?..  Догадаются ли они встретить
атакующих хорошим залпом или  понадеются взять  их  голыми руками?..  Долго  ли
будет оставаться в живых Шед Пика,  главная надежда Окша?.. Успеет ли десант на
помощь своим гибнущим братьям?..
     Потери в  принципе не интересовали Окша.  Любая победа (а он ставил только
на  нее) требует жертв.  Но,  как любой прирожденный игрок,  он считал для себя
честью закончить матч с как можно меньшим количеством потерянных фигур...
     Похоже, нынче судьба ворожила ему.
     Лодочный мотор мог  в  любой момент отказать,  что прежде уже неоднократно
случалось. Подводная скала или топляк, которых в здешних водах было больше, чем
клецек  в  праздничной  похлебке,   угрожали  хрупкому  корпусу  лодки  роковой
встречей.  Внезапно налетевший со стороны Чернодолья шквал был способен поднять
такие  волны,  что  спутникам Окша  пришлось  бы  сражаться не  с  королевскими
стрелками,  а с рыбами.  Однако ничего подобного не произошло, и вольные братья
благополучно высадились на берег за спинами ничего не подозревавших врагов,  до
которых отсюда было примерно две-три тысячи шагов.
     - Бегом!  -  негромко скомандовал Окш.  -  Быстрее! Еще быстрее! И чтоб ни
одного лишнего звука!
     То,  что  издали выглядело как  песок,  на  самом деле  оказалось илом,  в
котором ноги вязли по  щиколотку.  Только вольным братьям и  это  было нипочем.
Сейчас  в   их  телах  высвобождались  запредельные  силы,   обычно  остающиеся
невостребованными,    но   в   ситуациях   экстремальных   способные   наделить
обыкновенного человека мощью медведя и выносливостью лошади.  (Другое дело, что
будет с этим человеком потом,  когда нужда в сверхусилиях минует и о себе дадут
знать растянутые мышцы, вывихнутые суставы и лопнувшие сосуды.)
     Слева от них возвышались сложенные из ракушечника крутые скалы,  а  справа
накатывались невысокие волны,  своим  плеском заглушавшие топот бегущих.  Когда
впереди дробно застучали многозарядки и раздался нестройный клич идущих в атаку
вольных братьев,  отряду Окша предстояло преодолеть еще не  менее тысячи шагов.
Исход боя,  целиком и  полностью зависевший от  его успешного начала,  повис на
волоске.
     Каменный  массив,  отделявший Окша  от  места  схватки,  не  позволял  ему
немедленно проявить свои  необыкновенные способности,  и,  чтобы  не  бежать  в
обход,  он принялся карабкаться на кручу.  Теперь-то и ему пришлось призвать на
помощь все  свои  силы.  Когда Окш,  потеряв обувь и  в  кровь расцарапав руки,
взобрался-таки на гребень далеко выдающегося в озеро мыса и смог наконец узреть
картину боя, его людям, оставшимся внизу, предстояло еще бежать и бежать.
     Береговую полосу,  в  том месте еще довольно широкую,  прикрывали не менее
полусотни пеших  стрелков и  около  дюжины  всадников (клячи  которых,  правда,
отличались от горячих скакунов максаров примерно так же,  как коршун отличается
от курицы).
     Численное  превосходство  сторонников  короля   над   вольными   братьями,
высыпавшими прямо на них из зарослей камыша,  было так велико,  что невольно
возникало сомнение  в  психическом здоровье  последних.  Загнанный заяц  иногда
бросается на  охотничьих собак,  но  от  этого его  шансы на  спасение вряд  ли
увеличиваются.
     Королевские воины,  до которых очень скоро дошло,что недобитые враги вовсе
не собираются сдаваться,  а скорее наоборот,  рассредоточились за естественными
укрытиями и  принялись хладнокровно расстреливать вольных братьев,  оказавшихся
на  открытом пространстве.  Особой меткости они  при этом