гда?
   - На Ризуэле? на Новой Яве. Четырнадцать дней назад. Ловеки из лагеря
в Ризуэле сожгли селение и убили всех, кто там жил.
   - Это ложь! Мы все время поддерживали радиосвязь с Новой Явой до  са-
мого нападения. Никто не убивал аборигенов ни там, ни где-либо еще!
   - Вы говорите ту правду, которую знаете вы, - сказал  Селвер.  -А  я-
правду, которую знаю я. Я готов поверить, что вы не знаете об  убийствах
на Ризуэле, но вы должны поверить моим словам, что убийства были.  Оста-
ется одно: обещание должно быть дано нам и вместе с нами, и оно не долж-
но быть нарушено. Вам, конечно, надо обсудить все это с полковником Дон-
гом и остальными.
   Госсе сделал шаг к калитке, но тут же обернулся и сказал хриплым  ба-
сом:
   - Кто ты такой, Селвер? Ты? это ты организовал нападение? Ты вел сво-
их?
   - Да, я.
   - Значит, вся эта кровь на твоих руках, - сказал Госсе и с  внезапной
беспощадной злобой добавил: - И кровь Любова тоже. Он  ведь  тоже  убит.
Твой "друг" Любов мертв.
   Селвер не понял этого идиоматического выражения. Убийству он  научил-
ся, но за словами "кровь на твоих руках" для него ничего не стояло. Ког-
да на мгновение его взгляд встретился  с  белесым  ненавидящим  взглядом
Госсе, он почувствовал страх. Тошнотную боль, смертный холод.  И  зажму-
рился, чтобы отогнать их от себя. Наконец он сказал:
   - Любов - мой друг, и потому он не мертв.
   - Вы - дети, - с ненавистью сказал Госсе. - Дети, дикари. Вы не восп-
ринимаете реальности. Но это не сон, это реальность! Вы убили Любова. Он
мертв. Вы убили женщин - женщин! - жгли их заживо, резали, как животных!
   - Значит, нам надо было оставить их жить? - сказал Селвер с такой  же
яростью, как Госсе, но негромко и чуть напевно. - Чтобы вы  плодились  в
трупе мира, как мухи? И уничтожили нас? Мы убили их, чтобы вы  не  могли
дать потомства. Мне известно, что такое "реалист",  господин  Госсе.  Мы
говорили с Любовым о таких словах. Реалист - это человек, который  знает
и мир, и свои сны. А вы - сумасшедшие. На тысячу человек у вас  не  най-
дется ни одного, кто умел бы видеть сны так; как их  надо  видеть.  Даже
Любов не умел, а он был самым лучшим из вас. Вы спите, вы просыпаетесь и
забываете свои сны, потом снова спите и снова просыпаетесь, -  и  так  с
рождения до смерти. И вы думаете, что это -  существование,  жизнь,  ре-
альность! Вы не дети, вы взрослые, но вы сумасшедшие. И потому нам приш-
лось вас убить, пока вы и нас не сделали сумасшедшими. А теперь идите  и
поговорите о реальности с другими сумасшедшими. Поговорите долго и хоро-
шо!
   Часовые открыли калитку, угрожая копьями сгрудившимся за ней ловекам.
Госсе вошел в загон - его широкие плечи сгорбились, словно под дождем.
   Селвер чувствовал себя бесконечно усталым. Старшая Хозяйка из Берре и
еще одна женщина помогали ему идти - он положил руки им на плечи,  чтобы
не упасть. Греда, молодой охотник, родич его Дерева, начал шутить с ним.
Он отвечал, смеялся. Казалось, они бредут назад в Эндтор  уже  несколько
дней.
   От усталости он не мог есть, только выпил немного горячего  варева  и
лег у Мужского костра. Эндтор был не селением, а  временным  лагерем  на
берегу большой реки, куда приходили ловить рыбу из всех селений, которых
было много в окрестных лесах, пока не появились  ловеки.  Мужского  Дома
там не построили. Два очага из черного камня и травянистый  косогор  над
рекой, где удобно ставить палатки из шкур и камышовых плетенок, -- вот и
весь Эндтор. Река Мененд, Старшая река Сорноля, без умолку говорила  там
и в яви мира, и в яви сна.
   У костра сидело много стариков. Одних он знал  хорошо:  они  были  из
Бротера, из Тунтара и из его родного сожженного Эшрета, а других он вов-
се не знал, хотя по их глазам и движениям, по их голосам понял, что  все
это - Владыки-Сновидцы. Пожалуй, столько сновидцев еще никогда не  соби-
ралось в одном месте. Он вытянулся во всю  длину,  подложил  ладонь  под
подбородок и, глядя в огонь, сказал:
   - Я назвал ловеков сумасшедшими. Не сумасшедший ли я сам?
   - Ты не разбираешь, где одна явь, а где другая, - ответил старый  Ту-
баб, подбрасывая в костер сосновый сук, - потому что ты слишком долго не
видел снов и не уходил в сны. А за это  приходится  расплачиваться  тоже
очень долго.
   - Яды, которые глотают ловеки, действуют примерно так же, как воздер-
жание от сна и от снов, - заметил Хебен, который был рабом в  Центрвилле
и в Лагере Смита. - Ловеки глотают отраву, чтобы уходить  в  сны.  После
того как они ее проглотят, лица у них становятся как у сновидцев. Но они
не умеют ни вызывать снов, ни управлять ими, ни плести и лепить, ни  вы-
ходить из снов. Я видел, как сны подчиняли их, вели за собой. Они ничего
не знают о том, что внутри их. Вот и человек, много дней не уходивший  в
сны, становится таким же. Будь он мудрейшим в своем Доме, все  равно  он
еще долго потом будет иногда становиться сумасшедшим. Он будет подчинен,
будет рабом. Он не будет понимать себя.
   Глубокий старец, говоривший, как уроженец Южного Сорноля, положил ру-
ку на плечо Селвера и, ласково его поглаживая, сказал:
   - Пой, наш молодой бог, это принесет тебе облегчение.
   - Не могу. Спой для меня.
   Старик запел, остальные начали ему подтягивать. Их пронзительные  жи-
денькие голоса, почти лишенные мелодичности, шелестели,  точно  ветер  в
камышах Эндтора. Они пели одну из песен Ясеня об изящных резных  листьях
- как осенью они становятся желтыми, а ягоды краснеют,  а  потом  первый
ночной иней серебрит их.
   Селвер слушал песню Ясеня, и рядом с ним лежал Любов. Лежа он не  ка-
зался таким чудовищно высоким и широкоплечим. Позади него на фоне  звезд
чернели развалины выжженного огнем дома. "Я такой же, как ты", -  сказал
он, не глядя на Селвера, тем  голосом  сна,  который  пытается  обнажить
собственную неправду. Сердце Селвера давила тоска, он горевал по  своему
другу. "У меня болит голова", - сказал Любов  обычным  голосом  и  потер
шею, как всегда ее тер, и Селвер протянул руку, чтобы  коснуться  его  и
утешить. Но в яви мира он был тенью и отблесками огня,  а  старики  пели
песню Ясеня - о белых цветках на черных ветках среди резных листьев.
   На следующий день ловеки, запертые в загоне, послали за Селвером.  Он
пришел в Эшсен после полудня и встретился с ними в  стороне  от  загона,
под развесистым дубом - лесные  люди  чувствовали  себя  неуверенно  под
бескрайним открытым небом. Эшсен был дубовой рощей, и этот дуб  -  самый
большой из немногих, которые колонисты сохранили, - стоял на косогоре за
коттеджем Любова, одним из немногих пощаженных огнем. С Селвером под дуб
пришли Резван, Старшая Хозяйка из Берре, Греда из Кадаста и  еще  девять
человек, пожелавших участвовать в переговорах. Их охранял отряд лучников
на случай, если ловеки тайком принесут оружие. Но  лучники  укрылись  за
кустами и среди развалин вокруг, чтобы ловеки не подумали, что им  угро-
жают. С Госсе и полковником Донгом пришли трое ловеков, которые  называ-
лись "офицерами", и еще двое из лесных лагерей. При виде одного из них -
Бентона - бывшие рабы стиснули зубы. Бентон имел обыкновение  наказывать
"ленивых пискунов", подвергая их стерилизации на глазах у остальных.
   Полковник исхудал, его кожа,  обычно  желтовато-коричневая,  казалась
грязно-серой. Значит, он действительно болен.
   - Начать необходимо с того? - сказал он, когда они расположились  под
дубом (ловеки остались стоять, а лесные люди опустились на корточки  или
сели на мягкий влажный ковер из прелых дубовых листьев). - Начать  необ-
ходимо с того, чтобы вы в рабочем порядке определили суть ваших  условий
и какие они содержат гарантии безопасности для моих подчиненных.
   Воцарилось молчание.
   - Вы ведь понимаете наш язык? Если не все, то хоть некоторые?
   - Да? Но вашего вопроса я не понял, господин Донг.
   - Потрудитесь называть меня полковником Донгом!
   - В таком случае потрудитесь называть меня полковником Селвером! -  В
голосе Селвера появилась напевность. Он вскочил на ноги, готовый к  сос-
тязанию, и в его голове ручьями заструились мотивы.
   Однако старый ловек продолжал стоять, огромный, грузный, сердитый,  и
не собирался принимать вызова.
   - Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления от  низко-
рослых гуманоидов, - сказал он. Но губы его дрожали. Он был стар, расте-
рян, унижен.
   И предвкушение радости победы угасло в Селвере. В мире больше не  ос-
тавалось радости, в нем была только смерть. Он снова сел.
   - У меня не было намерения оскорбить вас, полковник Донг, - сказал он
безучастно. - Не будете ли вы так добры повторить ваш вопрос?
   - Я хочу выслушать ваши условия, а затем вы выслушаете наши, и больше
ничего.
   Селвер повторил то, о чем накануне говорил с Госсе. Донг слушал с яв-
ным нетерпением.
   - Да-да. Но вам не известно, что в нашем  распоряжении  уже  три  дня
есть действующий радиоприемник.
   Селвер знал об этом: Резван немедленно проверил, не оружие ли сбросил
на парашюте вертолет. Часовые сообщили, что это было радио, и он  позво-
лил, чтобы оно осталось у ловеков. Теперь Селвер просто кивнул.
   - Мы поддерживаем постоянную связь с двумя лагерями на острове  Кинга
и с лагерем на Новой Яве, - продолжал полковник. - И если бы  мы  решили
прорваться на свободу, то могли бы без труда это осуществить.  Вертолеты
доставили бы нам оружие и прикрывали бы наше отступление. Нам достаточно
одного огнемета, чтобы проложить себе выход за ограду, а в случае  нужды
вертолеты могли бы сбросить тяжелые бомбы. Вы, впрочем, ни разу не виде-
ли их в действии.
   - Если вы прорветесь за ограду, куда вы пойдете дальше?
   - Будем придерживаться сути и не затемнять ее побочными  или  ложными
факторами, а суть сводится к тому, что в нашем  распоряжении,  хотя  вы,
бесспорно, далеко превосходите нас численностью, остаются четыре  лагер-
ных вертолета, которые вам уже не удастся сжечь, потому  что  теперь  их
бдительно охраняют круглые сутки, а также достаточное  число  огнеметов.
Таково реальное положение вещей: особого преимущества нет ни у вас, ни у
нас, и мы можем вести переговоры с позиций обоюдного равенства.  Разуме-
ется, это временная ситуация. Мы  уполномочены  в  случае  необходимости
принимать оборонительные полицейские меры, чтобы предотвратить разраста-
ние войны. Кроме того, мы опираемся на огневую мощь  Межзвездного  флота
Земли, который способен разнести в пыль всю вашу планету. Но  вам  этого
не понять, а потому я скажу проще: в настоящий момент мы готовы вести  с
вами переговоры на основе полного равенства.
   У Селвера не хватало терпения слушать его. Он знал, что эта раздражи-
тельность - симптом тяжелого душевного состояния, но был не в  силах  ее
сдержать.
   - Так говорите же!
   - Ну, во-первых, я хочу со всей ясностью указать, что, получив  пере-
датчик, мы сразу же предупредили людей в лагерях, чтобы они не доставля-
ли нам оружия и не предпринимали никаких попыток вывезти нас на вертоле-
тах или освободить и тем более не допускали никаких ответных действий?
   - Это было разумно. Что дальше?
   Полковник Донг начал было гневную отповедь, но тут же смолк, и лицо у
него совсем побелело.
   - Я хотел бы сесть?
   Мимо кучки ловеков Селвер поднялся по косогору, вошел в пустой  двух-
комнатный коттедж и взял складной стул, стоявший  у  письменного  стола.
Перед тем как покинуть окутанную тишиной комнату, он наклонился  и  при-
жался щекой к исцарапанной деревянной крышке стола,  за  которым  всегда
сидел Любов, когда работал с ним или один. Бумаги Любова еще лежали там.
Селвер слегка их погладил. Потом спустился к дубу  и  поставил  стул  на
влажную от дождя землю. Старый полковник сел, кусая губы и щуря от  боли
миндалевидные глаза.
   - Господин Госсе, может быть, вы будете  говорить  за  полковника?  -
сказал Селвер. - Он плохо себя чувствует.
   - Говорить буду я, - объявил Бентон, выступая вперед, но Донг покачал
головой и хрипло пробормотал:
   - Пусть Госсе.
   Теперь, когда полковник сам не говорил, а только слушал,  дело  пошло
быстрее. Ловеки принимают условия Селвера.  Когда  будут  даны  взаимные
обещания поддерживать мир, они отзовут остальных  своих  людей  и  будут
жить все в одном месте - на расчистке в центре Сорноля, в хорошо орошае-
мом районе, занимающем площадь около четырех с половиной тысяч  квадрат-
ных километров. Они обязуются не заходить в леса, лесные люди  обязуются
не заходить на Вырубленные Земли.
   Спор завязался из-за четырех оставшихся вертолетов. Ловеки  утвержда-
ли, что они им нужны, чтобы перевезти своих людей с других  островов  на
Сорноль. Но машины могли брать только по четыре человека, а каждый полет
продолжался несколько часов. Селвер подумал, что пешком ловеки доберутся
до Сорноля гораздо быстрее, и предложил перевезти их  через  проливы  на
лодках, но оказалось, что ловеки никогда далеко пешком не ходят. Ну  хо-
рошо: они могут использовать вертолеты для "операции  вывоза",  как  они
выражаются. После этого они их сломают. Сердитый отказ. Свои машины  они
оберегали ревнивее, чем самих себя. Селвер уступил: они  могут  оставить
вертолеты, если будут летать на них только над  Вырубленными  Землями  и
если все оружие будет с них снято и уничтожено. Тут  они  заспорили,  но
друг с другом, а Селвер ждал и время от времени  повторял  свои  оконча-
тельные условия, потому что в этом он не считал возможным уступить.
   - Ну какая разница, Бентон? - дрожащим от слабости  и  гнева  голосом
сказал наконец старый полковник. - Неужели  вы  не  понимаете,  что  ис-
пользовать это проклятое оружие мы все равно  не  сможем?  Туземцев  три
миллиона, и они рассеяны по всем этим лесным островам - ни  городов,  ни
важных коммуникаций, ни центрального руководства. Уничтожить  с  помощью
бомб систему партизанского типа невозможно - это  было  доказано  еще  в
двадцатом веке, когда тот полуостров, откуда я родом, более тридцати лет
успешно отражал притязания колониальных держав. А до возвращения корабля
у нас вообще нет никакой возможности доказать наше  превосходство.  Если
мы сохраним мелкокалиберное оружие для охоты и обороны, то без остально-
го как-нибудь обойдемся!
   Он был их Старший, и в конце концов его мнение взяло  верх,  как  это
было бы и в Мужском Доме. Бентон рассердился.  Госсе  заговорил  было  о
том, что произойдет, если перемирие будет нарушено, но Селвер его  пере-
бил:
   - Это то, что может быть, а мы еще не кончили с тем,  что  есть.  Ваш
Большой Корабль должен вернуться через три года, то есть через три с по-
ловиной года по вашему счету. До этого времени вы тут свободны. Вам  бу-
дет не очень тяжело. Из Центрвилла мы больше ничего  не  возьмем,  кроме
работ Любова, которые я хочу сохранить. У вас остались  почти  все  ваши
орудия для рубки деревьев и копания, а если вам мало, то на вашей терри-
тории находятся железные рудники Пельделя. Все это, по-моему, ясно.  Ос-
тается узнать одно: когда Корабль вернется, как они  решат  поступить  с
вами и с нами?
   - Мы не знаем, - ответил Госсе, а Донг пояснил:
   - Если бы вы не разломали в  первую  очередь  ансибль-передатчик,  мы
могли бы получить такую информацию и, разумеется, наши сообщения повлия-
ли бы на окончательное решение касательно статуса этой колонии,  каковое
мы и начали бы проводить в жизнь еще до возвращения корабля  с  Престно.
Но из-за вашего бессмысленного вандализма, из-за вашего невежества в от-
ношении ваших же интересов у нас не осталось даже радиопередатчика с ра-
диусом действия больше нескольких сотен километров.
   - Что такое ансибль? - Это слово, уже несколько раз повторявшееся  во
время переговоров, было для Селвера новым.
   - AMС, - угрюмо ответил полковник.
   - Нечто вроде радио, - высокомерно сказал Госсе. - Он  позволяет  нам
осуществлять мгновенную связь с нашей планетой.
   - Без задержки в двадцать семь лет?
   Госсе уставился на Селвера:
   - Верно. Совершенно верно. Ты многому научился от Любова, а?
   - Что есть, то есть, - вмешался Бентон. - Любовский зелененький  дру-
жок! Разнюхал все, что мог, и даже сверх того. Например, что надо  взор-
вать в первую очередь, где выставляются часовые, и как пробраться в  ар-
сенал. Они наверняка поддерживали связь до последней минуты перед  напа-
дением.
   Госсе неуверенно нахмурился:
   - Радж погиб. Все это сейчас не имеет значения, Бентон. Нам необходи-
мо установить?
   - Вы, кажется, намекаете, Бентон, что капитан Любов вел подрывную де-
ятельность и предал колонию? - яростно сказал Донг и прижал ладони к жи-
воту. - Среди моих людей не было ни шпионов,  ни  предателей,  они  были
специально отобраны на Земле, и я всегда знаю тех, с  кем  должен  рабо-
тать.
   - Я не намекаю, полковник. Я прямо говорю,  что  пискунов  подстрекал
Любов и что, если бы с прибытием сюда корабля Земфлота инструкции не бы-
ли изменены, ничего подобного произойти не могло бы!
   Госсе и Донг заговорили разом.
   - Вы все очень больны, - сказал Селвер, встал  и  отряхнулся,  потому
что влажные бурые листья прилипали к его пушистому короткому меху, точно
к шелку. - Мне очень жаль, что мы вынуждены запирать вас в  загоне.  Это
плохое место для душевного здоровья. Пожалуйста, поскорее доставьте сюда
остальных ваших людей. Потом, после того как большое оружие будет  унич-
тожено и мы обменяемся обещаниями, вы получите полную свободу.  Когда  я
сегодня уйду отсюда, ворота загона будут открыты. Что-нибудь еще?
   Ни один из них не ответил. Они молча смотрели на  него  сверху  вниз.
Семь больших людей со светлой или коричневой безволосой кожей, одетые  в
ткани, темноглазые, с угрюмыми лицами, и двенадцать маленьких людей, зе-
леных или коричневато-зеленых, с большими глазами сумеречных  существ  и
лицами сновидцев, а между обеими группами - Селвер, переводчик,  слабый,
изуродованный, держащий все их судьбы в своих  пустых  руках.  На  бурую
землю, чуть шурша, падал дождь.
   - Тогда прощайте, - сказал Селвер и увел своих людей.
   - А они не такие уж глупые, - сказала Старшая Хозяйка из Берре, когда
они с Селвером шли назад в Эндтор. - Я  думала,  такие  великаны  обяза-
тельно должны быть глупыми, но они увидели, что ты - бог, я  это  поняла
по их лицам под конец разговора. А как ты хорошо лопочешь  по-ихнему!  И
они очень безобразные. Неужели у них даже младенцы без шерсти?
   - Надеюсь, этого мы никогда не узнаем.
   - Бр-р! Только представить, что кормишь такого младенца. Словно  дать
грудь рыбе!
   - Они все сумасшедшие, - удрученно сказал старый Тубаб. - Любов, ког-
да прилетал в Тунтар, таким не был. Он ничего не знал, но он  был  разу-
мен. А эти? Они спорят, и презирают своего  старика,  и  ненавидят  друг
друга. Вот так! - И он сморщил опушенное серым мехом лицо,  чтобы  пока-
зать, как выглядели земляне, чьих слов он, разумеется, не понимал.  -  А
ты им это и сказал, Селвер? Что они сумасшедшие?
   - Я сказал им, что они больны. Но ведь они были  побеждены,  им  было
больно, они были заперты в этой каменной клетке. После такого кто угодно
мог заболеть и нуждаться в исцелении.
   - А исцелить их некому, - сказала Старшая Хозяйка из Берре. - Все  их
женщины убиты. Им, конечно, плохо. Но какие же они безобразные! Огромные
голые пауки - вот кто они такие! Фу!
   - Они люди, люди, такие же, как мы. Люди! - сказал Селвер, и голос  у
него стал тонким и режущим, как лезвие ножа.
   - Милый мой владыка бог, я же знаю это! Просто они с виду  похожи  на
пауков, - сказала старуха, поглаживая его по щеке. - Вот что, люди, Сел-
вер совсем измучился, расхаживая из Эндтора в Эшсен и  обратно.  Давайте
сядем и передохнем.
   - Только не здесь! - сказал Селвер. Они все еще были  на  Вырубленных
Землях, среди пней и травянистых косогоров, под бескрайним голым  небом.
- Вот вернемся под деревья. - Он споткнулся, и те, кто не  были  богами,
поддержали его и помогли ему идти дальше.

   Глава 7
   Диктофон майора Мухамеда прише