тебе,  Вольд.  Во  всем,  кроме
возраста. Когда-то у тебя  была  дальнерожденная  жена.  Теперь  у  тебя
дальнерожденный зять. Тогда ты выбирал сам, а теперь прими  выбор  своей
дочери.
   - Это нелегко, - сказал старик с угрюмой простотой и продолжал  после
некоторого молчания: - Мы не равны, Джекоб Агат. Люди моего племени уби-
ты, а я никто. Но я человек, а ты нет. Так разве есть сходство между на-
ми?
   - Но между нами хотя бы нет обиды и ненависти,  -  ответил  Агат  все
также непреклонно.
   Вольд поглядел по сторонам и наконец медленно пожал  плечами  в  знак
согласия.
   - Это хорошо. Значит, мы сможем достойно  умереть  вместе,  -  сказал
дальнерожденный и засмеялся - вдруг, без  видимой  причины,  как  всегда
смеются дальнерожденные. - Я думаю, гаали нападут через несколько часов,
Старейший.
   - Через несколько?
   -Очень скоро. Возможно, когда солнце будет высоко. - Они стояли возле
пустой спортивной площадки, у их ног валялся деревянный диск. Агат  под-
нял его и ни с того ни с сего по-мальчишески  метнул  высоко  в  воздух.
Следя за его полетом, он добавил: - На каждого из нас их двадцать. И ес-
ли они переберутся через стены или разобьют ворота? Всех дальнерожденных
детей я отсылаю с их матерями на Риф.  Когда  подъемные  мосты  подняты,
взять Риф невозможно, а воды и припасов там  достаточно,  чтобы  пятьсот
человек прожили лунокруг. Но оставлять женщин одних  не  следует.  Может
быть, ты выберешь нескольких своих мужчин и уведешь их туда вместе с те-
ми вашими женщинами, у кого есть дети? Им нужен глаз. Ты одобряешь  этот
план?
   - Да. Но я останусь здесь, - сказал старик.
   - Как хочешь, Старейший, - ответил Агат невозмутимо,  и  его  суровое
молодое лицо, все в рубцах, осталось непроницаемым. - Но выбери  мужчин,
которые пойдут вместе с вашими женщинами и детьми. Уходить  надо  скоро.
Наших женщин поведет Кемпер.
   - Я пойду с ними, - сказал Вольд тем же тоном, и Агат словно бы  нем-
ного растерялся. Значит, и его можно поставить в тупик! Но он тут же не-
возмутимо согласился. Его почтительность, конечно, лишь  вежливое  прит-
ворство - какое почтение может внушать умирающий, которого  не  признают
вождем даже остатки его собственного племени?  Но  он  оставался  почти-
тельным, как бы глупо не отвечал Вольд. Да, он поистине скала. Таких лю-
дей мало.
   - Мой вождь, мой сын, мое подобие, - сказал старик с усмешкой,  поло-
жив ладонь на плечо Агата. - Пошли меня туда, куда нужно тебе.  От  меня
больше нет пользы, и мне остается только умереть. Ваша  черная  скала  -
плохое место для смерти, но я пойду туда, если ты скажешь?
   - Во всяком случае пошли с женщинами двух-трех мужчин, - сказал Агат.
- Надежых, рассудительных людей, которые сумеют успокоить женщин. А  мне
надо побывать у Лесных Ворот, Старейший. Может быть, и ты пойдешь туда?
   Агат стремительно исчез. Опираясь на космопортское копье из  светлого
металла, Вольд медленно побрел за ним вверх по ступенькам и крутым  ули-
цам. На полпути он остановился, и только тут сообразил, что ему  следует
вернуться и отослать молодых матерей с их малышами на остров, как просил
Агат. Он повернулся и побрел по улице вниз. Глядя, как шаркают по камням
его ноги, он понял, что ему следует послушаться Агата и уйти с женщинами
на черный остров - здесь он будет только помехой.
   Светлые улицы были безлюдны, и только  изредка  мелькал  какой-нибудь
дальнерожденный, шагая торопливо и сосредоточено. Они все знают, что  им
надо делать, и каждый выполняет свои обязанности, каждый готов. Если  бы
кланы Аскатевара были готовы, если бы воины выступили  на  север,  чтобы
встретить гааля у рубежа, если бы они заглядывали в приближающееся  вре-
мя, как умеет заглядывать Агат? Неудивительно, что люди назвали  дальне-
рожденных чародеями. Но ведь на север они не выступили по вине Агата. Он
допустил, чтобы женщина встала между союзниками. Знай он, Вольд, что эта
девчонка посмела снова заговорить с Агатом, он приказал бы убить  ее  за
шатрами, а тело бросить в море, и Тевар, возможно, стоял бы и сейчас?
   Она вышла из двери высокого дома и, увидев Вольда, застыла на месте
   Хотя она и завязала волосы сзади, как замужняя, он заметил, что одета
она по-прежнему в кожаную тунику и штаны с  выдавленным  трехлепестковым
цветком, знаком его Рода.
   Они не посмотрели в глаза друг другу.
   Она молчала, и в конце концов заговорил Вольд: прошлое - это прошлое,
а он назвал Агата сыном?
   - Ты пойдешь на черный остров или останешься здесь, женщина из  моего
Рода?
   - Я останусь здесь, Старейший.
   - Агат отсылает меня на черный остров. - сказал он неуверенно, тяжело
переступая с ноги на ногу, и сильнее оперся на  копье.  Холодное  солнце
освещало его забрызганные кровью меха.
   - По-моему, Агат боится, что женщины не пойдут, если ты  не  поведешь
их. Ты или Умаксуман. Но Умаксуман во главе наших воинов охраняет север-
ную стену.
   Куда девалась ее шаловливость, ее беззаботная,  милая  дерзость?  Она
была серьезной и кроткой. И вдруг он ясно  вспомнил  маленькую  девочку,
единственного ребенка в летних угодьях, дочь Шакатани, летнерожденную.
   - Так, значит, ты жена альтеррана? - сказал он, и эта мысль, заслоняя
образ непослушной смеющейся девочки, снова сбила его, и  он  не  услышал
ответа.
   - Почему мы все не уйдем из города на остров, раз его нельзя взять?
   - Не хватит воды, Старейший. Гаали войдут сюда, и  мы  все  умрем  на
скале.
   За крышами Дома Лиги виднелась полоса виадука. Был  прилив,  и  волны
поблескивали за черной крепостью на острове.
   - Дом, построенный над морской водой, - не жилище для людей. - сказал
он угрюмо. - Он слишком близко к стране за морем? Теперь слушай! Я хотел
сказать Арилии? Агату. Погоди. Я забыл о чем. Я не слышу своих мыслей? -
он напряг память, но она оставалась пустой. - Ну, пусть так. Мысли  ста-
риков подобны пыли. Прощай, дочь.
   Он пошел, тяжело ступая, волоча ноги, через площадь к Тэатору, а  там
велел молодым матерям собрать детей и идти с ним. Потом  он  повел  свой
последний отряд ? кучку перепуганных женщин с малышами и трех мужчин по-
моложе, которых выбрал сопровождать их, ? по высокому  воздушному  пути,
где кружилась голова, к черному страшному жилищу.
   Там было холодно и тихо. Под сводами  высоких  комнат  перекатывались
отголоски плеска и шипения волн на камнях  внизу.  Его  люди  сгрудились
вместе в одной огромной комнате. Он пожалел, что с ним нет старой  Керли
- она бы была надежной помощницей. Но она лежит мертвая в Теваре  или  в
лесу. Наконец две женщины похрабрее заставили остальных взяться за дело.
Они нашли зерно, чтобы смолоть его для бхановой каши, и воду, чтобы  ва-
рить кашу, и дрова, чтобы вскипятить воду. Когда под охраной десяти муж-
чин пришли женщины дальнерожденных, теварцы могли  угостить  их  горячей
едой. В крепости теперь собралось не меньше шестисот человек, и она  уже
не было пустой: под сводами перекликались голоса и всюду копошились  ма-
лыши, словно на женской половине Родового Дома в Зимнем  Городе.  Но  за
узкими окнами, за прозрачным камнем, который не допускал  внутрь  ветер,
далеко-далеко внизу среди камней вскипали волны, дымясь на ветру.
   Ветер менялся, грязная полоса в небе на севере разошлась  туманом,  и
вокруг маленького бледного солнца повис большой  белый  круг  -  снежный
круг. Вот оно? Вот что он хотел сказать Агату. Выпадет снег. Не  щепотка
соли, как в прошлый раз, а снег. Метель? Слово, которое он так долго  не
слышал и не произносил, вызвало у него странное чувство.  Значит,  чтобы
умереть, он должен  вернуться  в  унылые  однообразные  просторы  своего
детства, он должен вновь вернуться в белый мир снежных бурь.
   Он все еще стоял у окна, но уже не  видел  волн,  шумящих  внизу.  Он
вспомнил Зиму. Много толка будет гаалям от того, что они захватили Тевар
и, может быть захватят Космопорт! Сегодня или  завтра  они  будут  обжи-
раться мясом ханн и зерном. Но далеко ли они уйдут, когда повалит  снег?
Истинный снег, метель с ледяным ветром, которая жнет леса  и  сравнивает
долины с холмами? Как они побегут, когда на всех  дорогах  их  настигает
этот враг! Слишком долго они задержались на севере! Вольд  вдруг  хрипло
засмеялся и отошел от темнеющего окна. Он пережил свое время, своих  сы-
новей, он больше не вождь, от него нет никакой пользы, и он должен  уме-
реть здесь, на скале среди моря. Но у него есть великие союзники, и  ве-
ликие воины служат ему - они сильнее Агата, сильнее всех людей. Метель и
Зима вступают в битву на его стороне, и он переживет своих врагов.
   Грузно ступая, он подошел к очагу, развязал мешочек с гезином, бросил
крошку и трижды глубоко вдохнул. А потом взревел:
   - Эй, женщины? Готова каша?
   Они послушно подали ему плетенку, и он ел и был доволен.

   Глава 11
   ОСАДА ГОРОДА
   В первый же день осады Ролери послали к тем, кто носил воинам на сте-
нах и крышах запасы копий - длинные, почти неотделанные  стебли  хольна,
тяжелые, с грубо заостренным концом. Метко брошенное, такое копье убива-
ло, но из неопытных рук град таких копий отгонял гаалей,  которые  пыта-
лись приставить лестницу к стене у Лесных Ворот. Она  втаскивала  беско-
нечные связки этих копий по бесконечным ступенькам, на других ступеньках
брала их у женщины, стоявшей ниже, и передавала наверх, бежала с ними по
улицам, где гулял ветер, и ее ладони и теперь еще горели от тонких,  как
волоски, колючих заноз. Но сегодня она с рассвета таскала камни для  ка-
тапульт - похожих на огромные пращи комнеметев, которые были установлены
у Лесных Ворот. Стоило гаалям подтащить свои тараны, как на них  обруши-
вались тяжелые камни, и они разбегались. Но чтобы прокормить катапульты,
нужно было очень много камней. Мальчишки на ближайших улицах выворачива-
ли тесанные каменные бруски, а она и еще семь женщин  укладывали  их  по
десять штук в небольшой круглоногий ларец и тащили воинам - восемь  жен-
щин, впряженные в веревочную сбрую. Тяжелый ларец с каменным  грузом  не
хотел сдвигаться с места, но они налегали на веревки все вместе, и вдруг
его круглые ноги поворачивались. Грохоча и дергаясь,  он  полз  за  ними
вверх по склону. Они ни на миг не ослабляли усилий, пока  не  добирались
до ворот и не вываливали камни. Тогда они  переводили  дух,  отбрасывали
прилипшие к глазам волосы и тащили пустой подпрыгивающий ларец за  новым
грузом. Снова и снова, и так все утро. Камни и веревки до крови ободрали
жесткие ладони Ролери. Она оторвала два широких лоскута от своей  тонкой
кожаной юбки и примотала их ремешками от сандалий к рукам. Работать ста-
ло легче, и другие женщины сделали то же.
   - А жалко, что вы не помните, как делать эробили! - крикнула она Сей-
ко Эсмит, когда они бежали вниз по улице, а за ними громыхала  неуклюжая
повозка.
   Сейко не ответила, - может быть, она и не услышала. Среди  дальнерож-
денных не было слабых духом, и Сейко не щадила себя, но напряжение и ус-
талость сказывались на ней все больше: она  двигалась,  словно  во  сне.
Один раз, когда они возвращались к воротам, гаали  начали  кидать  через
стену горящие копья - повсюду на камнях улицы и на черепичных крышах за-
дымились их тлеющие древки. Сейко забилась в постромках, точно  попавший
в ловушку зверек, пригибаясь и шарахаясь от летящих над головой огненных
палок.
   - Они погаснут, этот город не загорится, - мягко сказала  Ролери,  но
Сейко, повернув к ней невидящее лицо, пробормотала:
   - Я боюсь огня, я боюсь огня...
   Однуко, когда молодому арбалетчику на стене попал в  лицо  камень  из
гаальской пращи и он, не удержавшись на узком выступе, сорвался  и  уда-
рился о землю прями перед ними, сбив с ног двух женщин в  их  упряжке  и
забрызгав их юбки кровью и мозгом, это Сейко бросилась к нему,  это  она
положила разбитую голову себе на колени и прошептала слова прощания.
   - Он твой родич? - спросила Ролери, когда Сейко снова впряглась в по-
возку и они потащили камни дальше. Дальнерожденная женщина ответила:
   - Мы в Городе все родичи. Это был Джокенеди Ли - самый молодой в  Со-
вете.
   Молодой борец на арене в углу большой площади, сияющий от пота  о  от
торжества, сказавший ей, что в городе она может ходить где хочет. Первый
дальнерожденный, который заговорил с ней.
   Джекоба Агата она не видела с позапрошлой ночи, потому  что  у  всех,
кто остался в Космопорте, у каждого дальнерожденного и у каждого челове-
ка были свои обязанности и свое место, а место Агата - руководителя пят-
надцати сотен защитников города, осажденного пятнадцатью  тысячами  вра-
гов, - было повсюду. Мало-помалу усталость и голод высасывали ее силы, и
ей начало чудиться, будто он тоже лежит распростертый на залитых  кровью
камнях, там, где гаали нападали особенно упорно - у  Морских  Ворот  над
обрывом.
   Женщины остановились: веселый малыш привез им на круглоногой  повозке
хлеб и сушеные плоды, а маленькая очень серьезная девочка,  тащившая  на
плечах кожаный мешок с водой, дала им напиться. Ролери  ободрилась.  Она
была уверена, что они все умрут. - разве не смотрела она с крыши на хол-
мы, почерневшие от воинов врага? Их столько, что и не сосчитать, а осада
едва началась... Но Агата не могут убить, в этом она  была  уверена  еще
больше. А раз он будет жить, то будет жить и  она.  Как  смерти  осилить
его? Ведь он жизнь - ее жизнь. Она сидела на  камне  и  с  удовольствием
грызла черствый хлеб. Вокруг нее на расстоянии броска копья со всех сто-
рон смыкался ужас, пытки, надругательства, но она сидела и  спокойно  но
жевала хлеб. Пока они дают отпор, вкладывая в него все  силы,  все  свое
сердце, страх, по крайней мере, над ними не властен.
   Но скоро все стало очень плохо. Они тянули за собой груз к воротам, и
внезапно грохот повозки и все звуки вокруг утонули в оглушительном  реве
по ту сторону ворот - в гуле, точно при землетрясении, таком глубоком  и
могучем, что его слушали все кости, а не только  уши.  И  створки  ворот
подпрыгнули на железных петлях, затряслись... Тут  она  на  миг  увидела
Агата: он бежал во главе отряда лучников и  метателей  дротиков  с  того
конца города и на бегу выкрикивал распоряжения тем, кто стоял на стенах.
   Женщинам было велено укрыться на улицах ближе к Площади. И они рассы-
пались в разные стороны. "Гу-у-у, гу-у-у, гу-у-у!" - ревел голос бесчис-
ленных множеств у Лесных Ворот. Этот гул был таким грозным,  что,  каза-
лось, кричат сами холмы и вот-вот они выпрямятся и сбросят город с  уте-
сов в море. Ветер был ледяным. Те, с кем она возила камни, ушли, все за-
путалось, смешалось... И у нее больше не было работы. Начало темнеть.  А
день ведь еще не состарился, еще не наступило время ночи.  И  вдруг  она
поняла, что действительно скоро умрет, поверила в свою смерть. Застыв на
месте, она беззвучно закричала - между высокими пустыми домами, на  пус-
той улице.
   В боковом проходе мальчики выворачивали камни и тащили их  туда,  где
улица выводила на главную Площадь. Там строили баррикаду перед  внутрен-
ними воротами. Такие же баррикады росли и на остальных трех улицах.  Она
начала помогать мальчикам - чтобы согреться, чтобы  что-то  делать.  Они
трудились молча - пять-шесть мальчиков,  выполнявших  почти  непосильную
для них работу.
   - Снег, - сказал один, остановившись рядом с ней.
   Она отвела взгляд от камня, который шаг за шагом толкала перед собой,
и увидела, что в воздухе кружат белые хлопья, с каждым мгновением стано-
вясь все гуще. Остальные мальчики тоже  остановились.  Ветер  больше  не
дул. Умолк и чудовищный голос у ворот. Снег и темнота  пришли  вместе  и
принесли тишину.
   - Только поглядите! - ахнул кто-то из мальчиков.
   Дальний конец улицы вдруг исчез. Слабое желтоватое сияние было светом
в окнах Дома Лиги в сотне шагов от них.
   - У нас будет вся Зима, чтобы глядеть на него, - отозвался другой.  -
Если мы только доживем. Пошли! В Доме уже, наверное , подают ужин.
   - Ты идешь? - спросил младший у Ролери.
   - Мои люди едят не там, а в... в Тэаторе.
   - Нет, мы все едим в Доме Лиги, чтобы меньше было возни. Пошли!
   Мальчики держались застенчиво, грубовато, по-товарищески. И она пошла
с ними.
   Ночь наступила рано, день наступил поздно. Она проснулась в доме Ага-
та и увидела серый свет на серых стенах, полоски мути, сочащиеся  сквозь
щели ставней, которые закрывали стеклянные окна. Кругом  стояла  тишина,
полная тишина. И в доме, и снаружи не раздавалось ни единого звука.  От-
куда такая тишина в осажденном городе? Но осада и гаали словно отодвину-
лись куда-то далеко, оттесненные этом  непонятным  утренним  безмолвием.
Тут было тепло и рядом лежал Агат, погруженный в сон. Она боялась  поше-
вельнуться.
   Стук внизу, частые удары в дверь, голоса. Очарование развеялось, луч-
шие мгновения кончились. Они зовут Агата. Она разбудила его - это оказа-
лось совсем не легко. Наконец, все еще ослепленный сном, он встал и отк-
рыл ставень, впустив в комнату дневной свет.
   Третий день осады, первый день метели.  Улицы  были  укрыты  глубоким
снегом. А он все падал. Иногда густые хлопья опускались спокойно и плав-
но, но чаще их кружил, бросал и гнал резкий  северный  ветер.  Все  было
приглушено и преображено снегом. Холмы, лес, поля и луга - все  исчезло.
Даже небо. Соседние крыши растворились в белизне. Виден был только снег,
лежащий и падающий, а больше не было видно ничего.
   На западе вода отступала, откатывалась в бесшумную метель. Виадук из-
гибался и уходил в ничто. Риф исчез. Ни неба, ни моря..  Снег  летел  на
огромные утесы, засыпал пляж.
   Агат закрыл ставни, опустил крючок и повернулся к ней. Его  лицо  все
еще не утратило сонного спокойствия, голос был хриплым.
   - Они не могли уйти, - пробормотал он.
   Потому что с улицы кричали:
   - Гаали ушли! Они сняли лагерь, они бегут на юг...
   Как знать?  Со  стен  Космопорта  были  видны  только  вихри  снежных
хлопьев. Но не стоят ли чуть дальше за завесой тысячи шатров,  разбитых,
чтобы переждать метель? А может быть, там ничего нет... Со стен  на  ве-
ревках спустились разведчики. Трое вернулись и сказали, что поднялись по
склону до леса и не нашли гаалей, однако дальше идти не решились, потому
что в двухстах шагах даже города не было видно. Один не вернулся. Захва-
чен или заблудился?
   Совет собрался в библиотеке Дома Лиги. И  туда,  как  обычно,  пришли
все, кто хотел, - для того, чтобы слушать и принять участие  в  обсужде-
нии. В Совете теперь осталось восемь человек вместо десяти. Смерть  нас-
тигла Джокенеди Ли и Гариса, самого молодого и самого старого. На  засе-
дание пришло семеро: Пилотсон ес стражу на стенах. Однако комнату запол-
нили безмолвные слушатели.
   - Они не ушли... Но они не рядом с городом... Кроме... кроме  некото-
рых/
   Элла Пасфаль говорила хрипло, на горле у нее билась жила, лицо  стало
глинисто-серым. Ей лучше всех дальнерожденных удавалось "слушать мысли",
как они это называли. Она была способна улавливать человеческие мысли на
очень далеком расстоянии, непосильном для других, и могла слушать их не-
заметно для того, кто думал.
   "Это запрещено!" - сказал Агат так давно... неделю назад? И  на  этот
раз он был против того, чтобы таким способом узнать, ушли  ли  гаали  от
Космопорта или нет.
   - Мы ин разу не нарушили этот закон, - сказал он. - Ни  разу  во  все
время Изгнания! - и еще он сказал: - Мы узнаем, где  гаали,  как  только
кончится метель. А пока удвоим стражу на стенах.
   Но остальные с ним не согласились и поставили на своем.  Увидев,  что
он уступил, смирился с их решением, Ролери растерялась  и  расстроилась.
Он сказал, что он не Глава Города и не Глава Совета, что десяти  альтер-
ранов выбирают на время и они управляют все вместе, как равные. Но Роле-
ри не могла этого понять. Либо он главный среди них, либо  нет.  А  если
нет, то их всех ждет гибель.
   Старуха задергалась в судорогах, глядя перед собой невидящими  глаза-
ми, и попыталась о