ли выпач-
каны химическими препаратами, из которых изготовлялись нити и краски,  а
летом она воплощала в жизнь на ткацком станке, который приводился в дви-
жение энергией солнечных батарей, все пришедшие ей в  голову  изящные  и
разнообразные узоры.
   - Паучок, - сказала ей мать, трудившаяся неподалеку, - шутки шутками,
но мужчины остаются мужчинами.
   - И поэтому ты хочешь, чтобы я вместе с Метоком отправилась в Дом Ка-
тола и выменяла себе мужа за свой гобелен с цаплями?
   - Я никогда такого не говорила, - возразила мать  и  вновь  принялась
выпалывать сорняки между грядками салата.
   Фальк поднялся по тропинке. Малышка на его  плече  весело  улыбалась,
щурясь от яркого солнца. Он поставил девочку на траву и обратился к  ней
так, будто она была взрослой:
   - Здесь не так жарко, как внизу,  правда?  -  Затем,  повернувшись  к
Парт, спросил со свойственной ему прямотой: - У Леса есть конец?
   - Говорят, что есть. Все карты отличаются друг от друга.  Но  в  этом
направлении в конце концов будет море, а вот в этом - прерии.
   - Прерии?
   - Такие открытые пространства, поросшие травой. Как наша  Поляна,  но
простирающиеся на тысячи миль аж до самых гор.
   - Гор? - повторил он с невинной прямотой ребенка.
   - Высокие холмы, на вершинах которых круглый год лежит снег. Вот  та-
кие.
   Прервавшись, чтобы перезарядить челнок, Парт сложила свои длинные ок-
руглые смуглые пальцы в виде горной вершины.
   Внезапно желтые глаза Фалька вспыхнули, и лицо его напряглось.
   - Под белым - голубое, а еще ниже? очертания далеких холмов.
   Парт взглянула на мужчину, но промолчала. Почти все, что он знал, ис-
ходило непосредственно от нее, потому что только она обучала его. Посто-
янное общение оказывало влияние на ее  собственное  взросление.  Их  умы
тесно переплелись друг с другом.
   -Я вижу их? когда-то видел их. Я помню их, - произнес Фальк,  запина-
ясь.
   - Изображение?
   - Нет. Не в книге. В своем разуме. Я на самом деле помню  их.  Иногда
перед тем как заснуть, я вижу их. Я не знаю, как они называются,  навер-
ное, просто Горы.
   - Можешь нарисовать?
   Встав рядом с девушкой на колени, Фальк быстро набросал на земле кон-
тур неправильного конуса, а под ним - две линии холмов предгорья.
   Гарра вытянула шею, чтобы взглянуть на рисунок, и спросила:
   - Белые от снега?
   - Да. Как будто я вижу их сквозь что-то? быть может,  сквозь  большое
окно, большое и высокое? Разве это видение не из твоего разума, Парт?  -
спросил Фальк слегка встревожено.
   - Нет, - ответила девушка. - Никто из живущих в Доме никогда не видел
высоких гор. Я думаю, что вообще никто с этого берега Внутренней реки не
мог любоваться подобной картиной. Эти горы, должно быть, очень далеко от
сюда.
   Сквозь сон прорвался отдаленный скрежет пилы, вгрызавшейся в  дерево.
Фальк вскочил и сел рядом с Парт. Оба они заспанными глазами  напряженно
смотрели на север, откуда доносился, то нарастая,  то  стихая,  странный
звук. Первые лучи восходящего солнца как раз начали пробиваться над чер-
ной массой деревьев.
   - Воздухолет, - прошептала Парт. - Такой звук я уже однажды  слышала,
правда, давным-давно.
   Девушка поежилась. Фальк обнял ее за плечи, охваченный тем же  беспо-
койством, ощущением присутствия  далекого,  непостижимого  зла,  которое
двигалось где-то на севере по кромке дневного света.
   Звук стих вдали. В необъятной тишине леса несколько пташек  защебета-
ли, приветствуя первые лучи осеннего солнца. Свет на востоке разгорался.
Фальк и Парт ощущали тепло и безграничную поддержку рук друг друга.  По-
лусонный Фальк снова задремал. Когда Парт поцеловала его и  выскользнула
из кровати, чтобы приняться за свою обычную повседневную работу, он про-
шептал:
   - Не уходи, мой ястребок, моя малышка?
   Однако девушка засмеялась и упорхнула прочь. Он же продолжал дремать,
не в силах подняться из сладких расслабляющих глубин удовольствия и  по-
коя?
   Солнце ярко светило прямо ему в глаза. Он перевернулся на бок, затем,
зевая, сел и уставился на покрытые красными листьями могучие ветви дуба,
который, как башня, возвышался рядом с балконом, где спал Фальк. До него
дошло, что Парт, уходя, включила аппарат для обучения во сне, что  стоял
у его подушки. Тот тихонько нашептывал сетианскую теорию чисел. Все  это
рассмешило Фалька, а прохлада солнечного ноябрьского  утра  окончательно
согнала с него сон. Он натянул на себя рубашку и брюки из тяжелой темной
мягкой ткани, сотканной Парт, которые скроила и подогнала под  него  Лу-
поглазая, и встал у деревянных перил,  глядя  на  бескрайнее  буро-крас-
но-золотистое море листвы, окружавшее Поляну.
   Свежее, тихое, приятное утро было таким же, как и в  ту  пору,  когда
первые люди на этой земле просыпались в своих хрупких, заостренных квер-
ху жилищах и выходили наружу посмотреть на восход солнца над темным  ле-
сом. Каждое утро похоже на любое другое, и осень всегда остается осенью,
но годы, которым ведут счет люди, идут  нескончаемой  чередой.  На  этой
земле некогда жила одна раса? затем другая - завоеватели. Обе  расы  ис-
чезли, победители и проигравшие. Миллионы жизней канули в Лету. Обе расы
ушли за туманные дали горизонта прошедших времен. Были завоеваны и вновь
потеряны звезды, а годы все шли, и минуло так много лет, что  лес  древ-
нейших эпох, полностью уничтоженный в течение той эры, когда люди твори-
ли свою историю, вырос снова. Даже в незапамятные времена далекого прош-
лого на то, чтобы вырос лес, уходило немало лет, и далеко не каждая пла-
нета была способна на такое. Процесс превращения безжизненного солнечно-
го света в тень и грациозное переплетение бесчисленных волнуемых  ветром
ветвей не происходил сплошь и рядом.
   Фальк стоял, радуясь утру. Его радость была столь велика еще и  пото-
му, что до этого ему довелось пережить совсем немного других рассветов в
той короткой веренице сохранившихся в памяти дней, что отделяли  его  от
тьмы. Он на мгновение прислушался к стрекоту цикад на дубе, затем  потя-
нулся, энергично пригладил волосы и спустился вниз, чтобы влиться в  об-
щее русло работ по дому.
   Дом Зоува являл собой высокое строение из дерева и камня, смесь замка
и фермерской усадьбы. Некоторые его части были построены около  столетия
назад, а некоторые - еще раньше. Этому дому был присущ  налет  примитив-
ности: темные лестницы, каменные очаги и подвалы,  голые  плиточные  или
деревянные полы. Надежно защищенный от пожаров и причуд погоды,  он  был
лишен незавершенности. При этом некоторые элементы его конструкции явля-
лись в высшей степени сложными устройствами или механизмами: дающие при-
ятный свет лампы накаливания,  хранилища  музыкальных  записей,  книг  и
фильмов, различные автоматические приспособления  для  уборки,  стряпни,
стирки и работы в поле, а также более тонкая и специализированная  аппа-
ратура, размещенная в лабораториях Восточного Крыла.  Все  эти  предметы
являлись неотъемлемой частью Дома. Они были сделаны и  встроены  в  него
руками его мастеров или умельцев других  лесных  домов.  Механизмы  были
массивными и простыми, легко поддающимися ремонту, сложными и деликатны-
ми являлись лишь принципы работы питавшего их источника энергии.
   Явно недоставало только одного типа  технологических  приспособлений.
Библиотека была скудна на руководства по электронике, которая  восприни-
малась практически на уровне инстинкта. Мальчишкам нравилось делать  ми-
ниатюрные устройства для передачи сигналов из комнаты в комнату.  Однако
здесь не было телевидения, телефона и радио, а также телеграфной связи с
окружавшим Поляну миром. Способов передачи сигналов на дальние  расстоя-
ния не существовало. В гараже Восточного Крыла, правда, стояли несколько
машин на воздушной подушке собственного изготовления, но  ими  пользова-
лись только мальчишки для игр. На узких лесных тропах таким машинам было
особо не развернуться. Когда люди отправлялись с целью  торговли  или  с
дружеским визитом в другие Дома, они шли пешком, а если путь  был  очень
долог, то ехали верхом на лошадях.
   Работа по дому и на ферме, для всех без исключения, была легкой и не-
обременительной. Что касалось удобств, то люди жили в тепле  и  чистоте,
но не более, а пища была здоровой, хотя и однообразной. Жизнь в Доме от-
личалась монотонной неизменностью  совместного  проживания  и  спокойной
умеренностью. Безмятежность и однообразие жизни  сорока  четырех  членов
Дома были обусловлены его изолированностью - ближайший к нему Дом Катола
находился почти в тридцати милях к югу.
   Поляну со всех сторон  окружал  дремучий,  неисхоженный,  равнодушный
Лес. Непроходимая чаща, а над нею - небо. Ничего  враждебного  человеку,
ничто не загоняло людей в строго очерченные рамки, как в  городах  былых
времен. Вообще, сохранить нетронутыми хоть  какие-то  атрибуты  развитой
цивилизации здесь, где люди столь малочисленны, само по себе было крайне
рискованным предприятием и выдающимся достижением, хотя для  большинства
из них это казалось вполне естественным: таким уж сложился  общепринятый
стиль жизни. Ничего другого они и представить себе не могли.
   Фальк все воспринимал несколько иначе, чем остальные дети Дома,  пос-
кольку ни на минуту не должен был забывать о том, что пришел он из  этой
необъятной, чуждой человеку чащи, такой же зловещий и  одинокий,  как  и
бродившие в ней дикие звери, и что то, чему он научился  в  Доме  Зоува,
было подобно тоненькой свечке, горевшей посреди океана тьмы.
   За завтраком - хлеб, сыр из козьего молока  и  темное  пиво  -  Меток
предложил сходить вместе поохотиться на оленей. Фальк обрадовался  приг-
лашению. Старший Брат был очень искусным охотником, таким же  постепенно
становился и он сам; во всяком случае, это их сближало.
   Но тут вмешался Глава Дома:
   - Возьми сегодня Кая, сынок. Я хотел бы переговорить с Фальком.
   Каждый из обитателей Дома имел свою личную комнату  для  занятий  или
работы, а также для сна, когда становилось прохладно. Комната Зоува была
маленькой и светлой, с высокими потолками. Окна ее  выходили  на  запад,
север и восток. Глядя на скошенные поля поздней осени и черневший  вдали
лес, Глава Дома произнес:
   - Вот там, на прогалине, Парт впервые увидела тебя пять  с  половиной
лет назад. Немало воды утекло с тех пор! Не настало ли время нам погово-
рить?
   - Наверное, Глава, - робко ответил Фальк.
   - Трудно судить наверняка, но мне кажется, что тебе было около  двад-
цати пяти лет, когда ты объявился здесь. Что  осталось  у  тебя  от  тех
двадцати пяти лет?
   - Кольцо, - сказал Фальк и на мгновение вытянул левую руку.
   - И воспоминания о высокой горе?
   - Воспоминания о воспоминании, - Фальк пожал плечами. - Как я вам уже
говорил, я часто натыкаюсь в своей памяти на  звуки  голоса,  мимолетные
движения, жесты, расстояния? Все это каким-то образом не стыкуется с мо-
ими воспоминаниями о жизни с вами. Но они не образуют цельной картины, в
них нет никакого смысла.
   Зоув присел на скамью у окна и кивком предложил Фальку сесть рядом.
   - Ты впитывал знания с поразительной быстротой. Я гадал: а что,  если
Синги, с учетом широкомасштабной колонизации иных миров  и  контроля  за
человеческой наследственностью в былые времена, выбрали нас за наше пос-
лушание и тупость, а ты - отпрыск некоей мутировавшей человеческой расы,
каким-то образом сумевшей избежать генетического контроля?.. Но  кем  бы
ты ни был, ты в высшей степени умный человек? И мне интересно, что же ты
сам думаешь о своем загадочном прошлом?
   Около минуты Фальк хранил молчание. Невысокий, худой, хорошо  сложен-
ный мужчина. Его очень живое и выразительное  лицо  сейчас  было  весьма
мрачным и полным тревоги. Чувства отражались на нем столь же  явственно,
как и на лице ребенка. Наконец, видимо придя к какому-то решению,  Фальк
сказал:
   - Когда я учился прошлым летом у Раины, она показала мне, чем я отли-
чаюсь от нормального человека с точки зрения  генетики.  Отличие  совсем
невелико - всего один или два витка  спирали.  Ну,  как  различие  между
"вей" и "о".
   Зоув с улыбкой поднял глаза на Фалька, когда тот  сослался  на  столь
захвативший его воображение Канон, но молодой человек  оставался  совер-
шенно серьезным.
   - Тем не менее можно безошибочно утверждать, что я - не человек. Быть
может, я какой-нибудь урод или мутант, появившийся на свет в  результате
случайного или преднамеренного воздействия, или инопланетянин. Лично мне
наиболее вероятным кажется предположение, что я - плод некоего провалив-
шегося генетического эксперимента, вышвырнутый экспериментаторами за не-
надобностью? Трудно сказать наверняка. Я предпочел бы думать,  что  я  -
инопланетянин и прибыл к вам с какой-то другой планеты. Во  всяком  слу-
чае, это означало бы, что я не одинок во Вселенной.
   - Что вселяет в тебя уверенность, что существуют другие обитаемые ми-
ры?
   Фальк удивленно поднял брови, задав вопрос, в  котором  вера  ребенка
соседствовала с логикой зрелого мужчины:
   - А разве есть причины полагать, что другие планеты Лиги уничтожены?
   - А разве есть причины думать, что они вообще существовали?
   - Этому меня учили вы сами, а также книги, легенды?
   - И ты веришь им? Ты веришь всему, что мы тебе рассказали?
   - Чему же еще мне верить? - Он покраснел. -  Какой  резон  вам  лгать
мне?
   - Мы могли бы лгать тебе во всем, день и ночь, по любой из двух  вес-
ких причин. Потому, что мы - Синги. Или потому, что мы думали, будто  ты
служишь им.
   Возникла пауза.
   - Но я мог бы служить им, сам того не зная, - сказал  Фальк,  опустив
глаза.
   - Не исключено, - кивнул Глава. - Ты должен учитывать  такую  возмож-
ность, Фальк. Между нами говоря, Меток всегда был убежден, что твой мозг
запрограммирован. И все же он никогда не лгал тебе. Никто из нас не  пы-
тался преднамеренно ввести тебя в заблуждение. Один поэт  сказал  как-то
тысячу лет назад: "В истине заключается человечность?" -  Зоув  произнес
эти слова торжественным тоном, а затем рассмеялся. - Двуличен, как и все
поэты. Да, мы поведали тебе обо всем, что сами знали,  Фальк,  не  кривя
душой, но, возможно, не все наши предположения и легенды  согласуются  с
истиной?
   - Вы в состоянии научить меня отличать правду от лжи?
   - Нет, не в состоянии. Ты впервые увидел свет где-то в другом  месте?
возможно, даже на другой планете. Мы помогли тебе снова стать  взрослым,
но мы не в силах вернуть тебе настоящее детство. Оно бывает  у  человека
только раз?
   - Среди вас я чувствую себя ребенком, - с горечью пробормотал Фальк.
   - Но ты не ребенок! Ты - неопытный взрослый. Ты -  в  некотором  роде
калека, именно потому, что в тебе нет частицы ребенка, Фальк. У тебя об-
рублены корни, ты оторван от своих истоков. Разве ты можешь сказать, что
здесь твой родной дом?
   - Нет, - ответил Фальк, вздрогнув, и тут же добавил:  -  Но  я  очень
счастлив здесь!
   Глава Дома немного помолчал, затем продолжил свои расспросы:
   - Как ты считаешь, хороша ли наша жизнь, ведем ли мы образ жизни, по-
добающий людям?
   -Да.
   -- Тогда скажи мне вот что. Кто наш враг?
   - Синги.
   - Почему?
   - Они откололись от Лиги Миров, лишили людей свободы выбора, разруши-
ли плоды их труда и хранилища информации. Они остановили эволюцию  расы.
Они - тираны и лжецы.
   - Но они не мешают нам жить здесь так, как мы хотим.
   - Мы затаились? мы живем порознь, чтобы они оставили нас в покое. Ес-
ли бы мы попытались построить какую-нибудь большую машину,  если  бы  мы
стали объединяться в группы, города или народы для  того,  чтобы  сообща
вершить что-нибудь грандиозное, тогда Синги пришли бы к  нам,  разрушили
содеянное и разбросали бы нас по миру. Я лишь повторяю то, что вы  неод-
нократно говорили мне, Глава, и во что я верю!
   - Я знаю. Интересно, не чувствовал ли ты за фактами  некую?  легенду,
догадку, надежду?
   Фальк промолчал.
   - Мы прячемся от Сингов. А также мы прячемся от самих себя,  от  тех,
какими мы были прежде. Ты понимаешь это, Фальк? Нам  неплохо  живется  в
наших домах? совсем неплохо, но нами руководит исключительно страх.  Не-
когда мы путешествовали среди звезд, а теперь мы не осмеливаемся  отойти
от дома даже на сотню миль.  Мы  храним  остатки  знаний,  но  никак  не
пользуемся ими. Хотя в прошлом мы использовали эти знания для того, что-
бы ткать образ нашей жизни, словно гобелен, простертый над ночью и  хао-
сом. Мы преумножали возможности, что давала нам жизнь. Мы занимались ра-
ботой, достойной людей.
   Зоув снова задумался, а затем продолжил, глядя на светлое  ноябрьское
небо:
   - Представь себе множество планет, различных людей и зверей,  живущих
на них, созвездия их небес, выстроенные ими города, их песни  и  обычаи.
Все это утрачено, утрачено нами столь же  окончательно  и  бесповоротно,
как твое детство потеряно для тебя. Что мы, по существу, знаем о времени
собственного величия? Несколько названий планет и имен  героев,  обрывки
фактов, из которых мы пытаемся скроить  полотно  истории.  Закон  Сингов
запрещает убийство, но они убили знания, они сожгли книги и,  что,  быть
может, хуже всего, фальсифицировали оставшееся. Они, как  водится,  пог-
рязли во Лжи. Мы не уверены ни в чем, что касается Эпохи  Лиги;  сколько
документов было подделано? Ты должен помнить: что бы ни случилось, Синги
- наши враги! Можно прожить целую жизнь, так воочию и не увидев ни одно-
го из них. В лучшем случае услышишь, как  где-то  вдалеке  пролетает  их
воздухолет. Здесь, в Лесу они оставили нас в покое, и, вероятно,  то  же
самое происходит повсюду на Земле, хотя наверняка  ничего  не  известно.
Они не трогают нас, пока мы остаемся здесь, в темнице нашего  невежества
и дикости, пока мы кланяемся, когда они пролетают над  нашими  головами.
Но они не доверяют нам. Как они могут доверять нам  даже  по  прошествии
двенадцати столетий! Им неведомо такое чувство, как доверие, поскольку у
них лживое нутро. Они не соблюдают договоров, могут нарушить любое  обе-
щание, любую клятву, предают и лгут не переставая,  а  некоторые  записи
времен Падения Лиги намекают на то, что они способны лгать даже  в  мыс-
лях. Именно Ложь победила все расы Лиги и поставила  нас  в  подчиненное
положение. Помни об этом, Фальк. Никогда не верь Врагу, что бы он ни го-
ворил.
   - Я буду помнить об этом, Глава, если мне суждено  когда-либо  встре-
титься с Врагом.
   - Ты не встретишься с ним, если только сам того не захочешь.
   Отражавшееся на лице Фалька понимание сменилось застывшим,  напряжен-
ным выражением. То, чего он ожидал, наконец свершилось.
   - Вы хотите сказать, Глава, что я должен покинуть Дом?
   - Ты сам уже подумывал об этом, - так же спокойно ответил Зоув.
   - Да. Но мне незачем уходить. Я хочу жить здесь. Парт и я?
   Он запнулся, и Зоув, воспользовавшись этим, мягко отрезал:
   - Я уважаю любовь, расцветшую между тобой и Парт, ваше счастье и пре-
данность друг другу. Но ты пришел сюда по дороге куда-то еще,  Фальк.  К
тебе здесь все хорошо относятся и всегда хорошо относились. Твой брак  с
моей дочерью почти наверняка был бы бездетным, но даже в этом  случае  я
радовался бы ему. Однако я убежден, что  тайна  твоего  происхождения  и
твоего появления здесь настолько велика, что ее нельзя  небрежно  отбро-
сить в сторону. Ты мог бы указать новые пути, у тебя впереди много рабо-
ты?
   - Какой работы? Кто может поведать мне об этом?
   - То, что хранится в тайне от нас, и то, что украли у тебя, находится
у Сингов. В этом ты можешь быть совершенно уверен.
   В голосе Зоува звучала такая мучительная, болезненная  горечь,  какой
Фальку никогда прежде не доводилось слышать.
   - Разве те, кто погряз во лжи, скажут мне всю правду, если  я  их  об
этом попрошу? И как мне узнать  предмет  моих  поисков,  даже  если  мне
удастся отыскать его?
   Зоув немного помолчал, затем с обычной убежденностью произнес:
   - Я все больше склоняюсь к мысли, сынок, ч