лся Дэвидсону очень кстати. Кто-то ведь
должен запечатлеть события на Новом Таити - историю того, как трусливо и
подло была отдана на гибель земная колония.  Пусть  корабли,  когда  они
прилетят с Земли, узнают истинную правду. Пусть будущие поколения  узна-
ют, на какое предательство, малодушие и глупость способны люди - но так-
же и на какую беззаветную доблесть в самых отчаянных обстоятельствах.  В
свободные минуты (да, всего лишь минуты с  тех  пор,  как  ему  пришлось
взять на себя командование) он записал всю историю бойни в Лагере  Смита
и довел изложение событий до нынешней ситуации на Новой Яве. И на Кинге,
и на Центральном тоже - в той мере, в какой удавалось извлекать  крупицы
фактов из тех истерических посланий, которыми штаб кормил  его  с  Цент-
рального вместо четкой и надежной информации.
   Полностью о том, что на самом деле произошло в Центрвилле, никто  ни-
когда знать не будет, кроме пискунов, потому что люди там всячески пыта-
ются замаскировать свое предательство и ошибки. Но общая картина все-та-
ки достаточно ясна. Организованную шайку пискунов, которых  привел  Сел-
вер, впустили в арсенал и в ангары, снабдили динамитом, гранатами, авто-
матами и огнеметами и науськали уничтожить город, а людей перебить. Зда-
ние штаба было взорвано первым - вот вам и доказательство, что  действо-
вали изнутри. Само собой, Любов участвовал в заговоре, и его зелененькие
дружки, конечно, показали, на какую благодарность они способны, -  пере-
резали ему глотку наравне с прочими. То есть Госсе и Бентон  утверждали,
будто утром после бойни видели его труп. Но только можно ли им  там  ве-
рить? Хочешь - не хочешь, а дело ясное: каждый человек,  который  уцелел
на Центральном после этой ночи, - уже предатель. Предатель своей расы.
   Вот они клянутся, будто женщины убиты все. Плохо,  конечно,  но  куда
хуже, что верить этому нельзя. Пискунам ничего не стоило увести  пленных
в леса, а поймать перепуганную девчонку на окраине горящего города легче
легкого. И уж зеленая нечисть, само собой, не упустила бы случая  захва-
тить женщин, чтобы поизмываться над ними всласть, верно? Одному Богу из-
вестно, сколько еще женщин томятся в пискуньих  норах,  в  этих  вонючих
подземных ямах, связанные, беспомощные, а поганые волосатые мартышки щу-
пают их, лапают, подвергают всяким надругательствам! Даже  подумать  не-
возможно! Но, черт побери, иногда приходится думать и о том, о  чем  ду-
мать невозможно!
   Вертолет с Кинга сбросил пленникам в Центре радиопередатчик на следу-
ющий же день после бойни, и Мухамед записывал  все  свои  переговоры  со
штабом. Самым немыслимым был разговор с полковником  Донгом.  Проигрывая
запись первый раз, он не выдержал, сорвал ее с катушки и сжег. Зря,  ко-
нечно. Надо было сохранить ее как  доказательство  полнейшей  негодности
командования и на Центральном, и на Новой Яве. Но кто бы  выдержал  -  с
такой горячей кровью, как у него! Он просто не мог сидеть и слушать, как
полковник и майор обсуждают полную капитуляцию, сдаются на милость  пис-
кунов, соглашаются не принимать ответных мер, не защищаться, соглашаются
уничтожить все боевое оружие и как-нибудь устроиться  на  клочке  земли,
отведенном для них пискунами, - в резервации,  дарованной  великодушными
победителями, пакостными зелеными тварями! Поверить невозможно!  В  бук-
вальном смысле слова невозможно.
   Не исключено, что старички Динг-Донг и My не имели предательских  на-
мерений, а просто спятили, пали духом. Все эта проклятая  планета!  Надо
быть по-настоящему сильной личностью, чтобы не поддаться  ей.  Что-то  в
здешнем воздухе - может, пыльца этих чертовых деревьев - действует вроде
наркотика, так что обычные люди перестают отдавать себе отчет в окружаю-
щем и балдеют, точно пискуны. Ну а  при  таком  численном  превосходстве
пискунам ничего не стоит с ними справиться.
   Жаль, конечно, что Мухамеда пришлось убрать, но он ни за что не  при-
нял бы его планов, тут сомнений быть не может. Всякий согласился бы, кто
прослушал бы эту невероятную запись. А  потому  лучше  было  пристрелить
его. Во всяком случае, теперь он чист и его имя  не  покроется  позором,
как имена Донга и всех офицеров,  которые  остались  в  живых  на  Цент-
ральном.
   Последнее время Донг к передатчику что-то не подходит, все больше  Юю
Серенг из инженерного отдела. Прежде они с Юю частенько  проводили  сво-
бодное время вместе, и он его даже другом считал, но теперь больше нико-
му доверять нельзя. А кроме того,  Юю  тоже  из  азиев.  Как  подумаешь,
странно получается, что их столько уцелело после Центрвиллской бойни. Из
тех, с кем он разговаривал, не азий только Госсе. Здесь на Яве пятьдесят
пять верных ребят, оставшихся после реорганизации, почти  все  евроафры,
вроде него самого, ну еще афры и афроазии, но чистых азиев - ни  одного!
Что ни говори, а кровь - она сказывается. Если у тебя в жилах нет насто-
ящей крови, как ни крути, человек ты неполноценный. Конечно, он все рав-
но спасет желтомордых подонков на Центральном, но это объясняет,  почему
они поджали хвосты в трудную минуту.
   -Да пойми же наконец, Дон, в какое положение ты всех нас  ставишь!  -
сказал Юю своим глухим голосом. - Мы заключили с пискунами перемирие  по
всем правилам. Кроме того, у нас есть прямой  приказ  Земли  не  трогать
врасу и не наносить ответного удара. И как, черт побери, мы  бы  нанесли
его? Даже теперь, когда остров Кинга и лагерь на юге  Центрального  пол-
ностью эвакуированы, нас тут все-таки меньше двух тысяч, а у тебя на Яве
всего человек шестьдесят пять, верно? Неужели ты  всерьез  веришь,  Дон,
что две тысячи человек способны справиться с тремя  миллионами  разумных
врагов?
   - Юю, да на это и пятидесяти человек хватит! Были бы желание,  уменье
и оружие.
   - Бред! Но в любом случае, Дон, мы заключили перемирие.  И  если  оно
будет нарушено, нам конец. Только благодаря ему  мы  и  держимся.  Может
быть, когда они вернутся с Престно и увидят, что  произошло,  они  решат
покончить с пискунами. Этого мы не знаем. А пока похоже, что пискуны на-
мерены соблюдать перемирие - в конце-то концов, это они его  предложили!
- а нам ничего другого не остается. Их столько, что они нас голыми рука-
ми могут уничтожить, как произошло в Центрвилле. Они туда тысячами  наг-
рянули. Неужели ты этого не можешь понять, Дон?
   - Послушай, Юю, я, конечно, понимаю. Если вы боитесь использовать ва-
ши три вертолета, так отправьте их сюда с ребятами, которые  думают  так
же, как мы здесь, на Новой Яве. Раз уж мне придется в одиночку вас осво-
бождать, то лишние вертолеты не помешают.
   - Ты нас не освободишь, ты нас погубишь, идиот  чертов!  Отошли  свой
вертолет на Центральный немедленно! Это приказ  полковника  лично  тебе,
как исполняющему обязанности начальника лагеря. Используй его для переб-
роски своих людей. Понадобится не больше двенадцати полетов, и  вы  сво-
бодно уложитесь в четыре здешних дневных периода. А теперь выполняй при-
каз!
   Щелк - и выключил приемник. Побоялся с ним спорить!
   Но ведь с них станется послать свои три вертолета на Новую Яву, чтобы
разбомбить или сжечь лагерь, поскольку формально он не подчиняется  при-
казу, а старик Донг не терпит самостоятельности!  Достаточно  вспомнить,
как он уже с ним разделался за пустяковые карательные меры на Смите.  Не
простил ему инициативы! Старик Динг-Донг, как большинство офицеров,  лю-
бит безоговорочное послушание. Беда только в том, что такие в конце кон-
цов сами становятся послушными?
   И тут Дэвидсон испытал подлинное душевное потрясение,  вдруг  сообра-
зив, что вертолетов ему опасаться нечего. Донг, Серенг, Госсе, даже Бен-
тон струсят послать их! Пискуны приказали, чтобы люди не  смели  пользо-
ваться вертолетами за пределами своей резиденции, и они подчинились!
   Черт! Его чуть наизнанку не вывернуло. Пора действовать!  Они  и  так
уже почти две недели прождали неведомо чего! Оборону лагеря он  наладил:
частокол укрепили и довели до такой высоты, что ни одна зеленая мартышка
через него не перелезет, а Эйби - молодец мальчишка! - изготовил полсот-
ни отличных мин и заложил их в стометровом поясе вокруг  лагеря.  Теперь
настало время показать пискунам, что на Новой Яве они имеют дело с  нас-
тоящими людьми, с настоящими мужчинами, а не  со  стадом  овец,  как  на
Центральном. Он поднял вертолет и провел отряд пехоты к пискуньим  норам
на юг от лагеря. Он научился распознавать такие места с воздуха по  пло-
довым садам и по скоплениям деревьев определенных видов, хотя и не выса-
женных аккуратными рядами, как у людей. Просто жуть брала,  сколько  тут
обнаружилось таких мест, едва он нашел способ определять их  с  воздуха.
Лес кишмя кишел этой пакостью. Карательный отряд выжег к черту эти норы,
а когда он с парой ребят летел обратно, то обнаружил еще норы  -  меньше
чем в четырех километрах от лагеря! И на них, чтобы четко и ясно  поста-
вить свою подпись - пусть читает, кто захочет, -  он  сбросил  бомбочку.
Простенькую зажигалочку, но и от нее зеленый мех клочьями полетел. В ле-
су она оставила здоровую прореху, и края прорехи были охвачены огнем.
   Собственно говоря, это и есть его оружие для массированного ответного
удара. Лесные пожары. Хватит одного рейда на одном вертолете  с  зажига-
лочками и огненным студнем, чтобы выжечь целый остров. Придется, правда,
подождать месяц-другой, до конца сезона дождей. А какой сжечь  -  Кинга,
Смита или Центральный? Начать, пожалуй, стоит с Кинга -  так,  маленькое
предупреждение, поскольку людей там больше нет. А потом Центральный, ес-
ли они и дальше будут брыкаться.
   - Что вы затеяли? - донесся голос из приемника, и Дэвидсон ухмыльнул-
ся: ну словно старуха верещит, которую малость пощекотали. - Вы  отдаете
себе отчет в том, что делаете, Дэвидсон?!
   -Ага!
   - Вы что, рассчитываете запугать пискунов? На этот раз не Юю.  Должно
быть, умник Госсе, а может, и не он, но какая разница? Все они только  и
умеют блеять, овцы поганые.
   - Вот именно, - ответил он с мягкой такой иронией.
   - По-вашему, если вы будете жечь их поселки, они сдадутся на вашу ми-
лость - все три миллиона? Так?
   - Может, и так.
   - Послушайте, Дэвидсон, - сказал передатчик, и в нем что-то  захрипе-
ло, зашелестело. Ну да, понятно, пользуются аварийной аппаратурой, пото-
му что большой передатчик сгорел вместе с их хваленым ансиблем, туда ему
и дорога! - Послушайте, Дэвидсон, не могли бы мы поговорить с кем-нибудь
еще?
   - Нет, тут все по горло заняты. Да, кстати, живется нам тут  неплохо,
но не мешало бы разжиться сладеньким - фруктовыми коктейлями, персиками,
ну и прочей ерундой. Кое-кому из ребят очень этого не хватает. Кроме то-
го, мы не получили в срок марихуану, потому что вы там прошляпили город.
Так если я пошлю вертолет, не сможете ли уделить нам ящик-другой сластей
и травки?
   Молчание, а потом:
   - Хорошо. Высылайте вертолет.
   - Чудненько. Уложите ящики в сетку, и ребята ее  подцепят,  чтобы  не
приземляться, - сказал он и ухмыльнулся.
   Из Центра что-то залопотали, и вдруг прорезался голос старика  Донга.
В первый раз полковник сам к нему обратился. Пыхтит, старая перечница, и
еле пищит, сквозь помехи и не разобрать толком, что он там бормочет.
   - Слушайте, капитан, я хочу знать, отдаете ли вы себе отчет, на какие
меры вы толкаете меня своими действиями на Новой Яве, если вы  и  впредь
не будете выполнять мои приказы? Я пытаюсь говорить с вами как с  разум-
ным и лояльным офицером. Для обеспечения безопасности  моих  подчиненных
здесь, на Центральном острове, я буду вынужден  поставить  аборигенов  в
известность, что мы  слагаем  с  себя  всякую  ответственность  за  ваши
действия.
   - Совершенно справедливо, господин полковник.
   - Я пытаюсь объяснить вам, что мы вынуждены будем сообщить им о своем
бессилии воспрепятствовать нарушениям перемирия на Новой Яве. У вас  там
шестьдесят шесть человек, и они нужны мне здесь, чтобы мы  могли  сохра-
нить колонию до возвращения  "Шеклтона".  Ваши  действия  -  это  самоу-
бийство, а за жизнь тех, кто находится там с вами, отвечаю я.
   - Нет, господин полковник, не  вы,  а  я.  Так  что  успокойтесь.  Но
только, когда джунгли вспыхнут, быстренько переберитесь на серединку Вы-
рубки. Мы вовсе не хотим поджарить вас заодно с пискунами.
   - Слушайте, Дэвидсон! Я приказываю вам немедленно передать командова-
ние лейтенанту Темба и явиться ко мне сюда, - сказал  далекий  писклявый
голос, и Дэвидсон неожиданно для себя выключил приемник. Его мутило.
   Совсем спятили: все еще играют в  солдатики  и  не  желают  взглянуть
правде в глаза! Но, с другой стороны, мало кто способен  бескомпромиссно
принять действительность, если дела идут скверно.
   И, конечно, после того как он  разорил  десяток-друтой  нор,  местные
пискуны только затаились. Он с самого начала знал, что разговор  с  ними
должен быть короткий: нагони на них страху, и  потом  не  давай  спуску.
Тогда они прекрасно разберутся, кто тут главный, и подожмут хвосты раз и
навсегда. Теперь в радиусе тридцати километров от лагеря все  норы  были
вроде бы покинуты, но он все равно каждые два-три дня посылал отряды вы-
жигать их.
   А у ребят начали сдавать нервишки. До сих пор он не давал  им  сидеть
сложа руки - из оставшихся в живых отборных пятидесяти пяти человек  со-
рок восемь были лесорубами, так и пусть занимаются привычным делом,  ва-
лят лес. Но они знали, что прибывающие с земли робогрузовозы уже не смо-
гут спуститься на планету и будут вертеться на орбите в ожидании  сигна-
ла, который нечем подать. А что за радость валить лес неизвестно для че-
го? Это ведь нелегкая работа. Лучше уж просто  его  сжигать.  Он  разбил
своих людей на взводы, и они отрабатывали способы поджога. Пока еще лили
дожди и толком у них ничего не получалось, но все-таки они не кисли зря.
Эх, были бы у него те три вертолета! Вот тогда бы дела пошли  по-настоя-
щему. Он взвешивал мысль о рейде на Центр, чтобы  освободить  вертолеты,
но пока не говорил про это даже Эйби и Темба, самым  надежным  из  всех.
Кое-кто из ребят побоится участвовать в вооруженном налете на  собствен-
ный штаб. Они все еще к месту и не к месту повторяют: "Вот когда мы вер-
немся к остальным?" И не знают, что эти "остальные" бросили их, предали,
продались пискунам, лишь бы спасти свою шкуру. Этого он им не  сказал  -
они могли бы и не выдержать.
   Просто в один прекрасный день он, Эйби, Темба и еще кто-нибудь из на-
дежных парней отправятся через пролив, а там трое спрыгнут с автоматами,
захватят по вертолету и отправятся домой - тру-ля-ля, тру-ля-ля, и  отп-
равятся домой. С четырьмя отличными взбивалками для яиц. Не взобьешь яиц
- омлета не сделаешь!
   Дэвидсон громко захохотал в темноте своего коттеджа.
   Может, он и не будет особенно торопиться с этим  планом:  слишком  уж
приятно его обдумывать.
   Прошло еще две недели, и они покончили со всеми крысиными  норами  на
расстоянии дня пути от лагеря: лес теперь стоял чистенький и аккуратный.
Никаких поганых тварей, никаких дымков над вершинами деревьев. Никто  не
прыгает перед тобой из кустов и не плюхается на спину с закрытыми глаза-
ми - еще дави их! Никаких тебе зеленых мартышек. Чащоба деревьев и деся-
ток пожарищ. Только вот ребята, того гляди, на стенку полезут. Пора отп-
равляться за вертолетами.
   И как-то вечером он сообщил свой план Эйби, Темба и Поусту.
   Они с минуту молчали, а потом Эйби спросил:
   - А как с горючим, капитан?
   - Горючего хватит.
   - На один вертолет. А четыре за неделю весь запас сожгут.
   - То есть как? Что же, у нас для нашего только месячный запас  остал-
ся? Эйби кивнул.
   - Ну, значит, нужно будет заодно захватить и горючее.
   - А каким образом?
   - Вот вы это и обмозгуйте.
   Сидят и глядят на тебя ошалело. Просто зло берет. Все за  них  делай!
Конечно, он прирожденный руководитель, но ему нравятся парни, которые  и
сами умеют соображать!
   - Ну-ка, Эйби, это по твоей части, - сказал он и вышел покурить.
   Никакого терпения не хватит, до того все хвосты поджимают.  Не  могут
посмотреть в глаза фактам, и все тут.
   С марихуаной у них стало туговато, и он уже два дня как ни одной  си-
гареты не выкурил. Ну, да ему это нипочем. Небо  было  затянуто  тучами,
сырая, теплая мгла пахла весной. Мимо  прошел  Джинини,  скользя,  точно
конькобежец или даже  гусеничный  робот,  потом  таким  же  неторопливым
скользящим движением повернулся к крыльцу коттеджа и уставился на Дэвид-
сона в смутном свете, падавшем из открытой двери. Джинини,  широкоплечий
великан, работал на роботопиле.
   - Источник моей энергии подключен к Великому Генератору, и  отключить
меня невозможно, - сказал он ровным голосом, не сводя глаз с Дэвидсона.
   - Марш в казарму, отсыпаться! - скомандовал Дэвидсон тем резким,  как
удар хлыста, голосом, которого еще никто никогда не ослушался, и секунду
спустя Джинини заскользил дальше, грузный, но тяжеловесно изящный.
   Последнее время ребята слишком уж налегают  на  галлюциногены.  Этого
добра хватает, но что хорошо для отдыхающего лесоруба, не  очень-то  го-
дится для солдат крохотного отряда, брошенного всеми на враждебной  пла-
нете. У них нет времени накачиваться и шалеть. Придется убрать эту дрянь
под замок. Правда, как бы кое-кто из ребят не дал трещины? Ну  и  пусть!
Яйцо не треснет - омлета не собьешь! Может, отправить их на  Центральный
в обмен на горючее? Вы мне - две-три цистерны с горючим, а я вам за  них
- двух-трех тепленьких лунатиков, дисциплинированных солдатиков,  отлич-
ных лесорубов и совсем под стать вам: тоже попрятались в  снах  и  знать
ничего не желают?
   Он ухмыльнулся и решил, что стоит обсудить этот план  с  Эйби  и  ос-
тальными, как вдруг часовой пронзительно завопил с дымовой  трубы  лесо-
пилки:
   - Идут! Они идут!
   С западного поста тоже донеслись крики. Раздался выстрел.
   И они таки пришли! Черт, рассказать кому-нибудь, так не поверят!  Ты-
сячами лезут, буквально тысячами! И ведь ни звука, ни  шороха,  пока  не
завопил часовой, а потом выстрел, а потом взрыв? Мина взорвалась! И еще,
и еще! А тут один за другим вспыхнули сотни факелов и  огненными  дугами
взлетели в темном сыром воздухе, точно ракеты, а  с  частокола  со  всех
сторон посыпались пискуны, волна за волной, захлестывая лагерь, все  пе-
ред собой сметая - тысячи их, тысячи! Словно полчища крыс, как  тогда  в
Кливленде, штат Огайо, во время последнего голода, когда он  был  совсем
малышом. Что-то выгнало крыс из их нор, и они среди бела дня полезли че-
рез забор - живое мохнатое одеяло, блестящие глазки, когтистые лапы?  Он
заорал и побежал к матери? А может, ему  это  тогда  просто  приснилось?
Спокойнее, спокойнее, не теряй головы! Скорее в бывший пискуний загон, к
вертолету. Там еще темно? А, черт! Замок на воротах. Пришлось его  пове-
сить на случай, если какой-нибудь слабак вздумает выбрать ночку потемнее
и смыться к папаше Динг-Донгу. Скорее найти ключ? никак его не вставишь?
не повернешь толком. Ничего, ничего, только не теряй  головы?  А  теперь
еще надо бежать к вертолету, отпирать его. Откуда-то взялись рядом Поуст
и Эйби. Ну вот, наконец затрещал мотор, завертелся винт,  взбивая  яйца,
заглушая все жуткие звуки, писк, визг, пронзительное пение. А они взмыли
в небо, и ад провалился вниз - горящий загон, полный крыс?
   - Чтобы быстро и правильно оценить обстановку, нужна голова  на  пле-
чах, - сказал Дэвидсон. - Вы, ребята, и  думали  быстро,  и  действовали
быстро. Молодцы! А где Темба?
   - Лежит с копьем в брюхе, - ответил Поуст. Эйби, вертолетчику, словно
бы не терпелось самому вести вертолет, и Дэвидсон уступил ему  место,  а
сам перебрался на заднее сиденье и расслабился. Под ним в  густой,  неп-
роглядной темноте черной полосой тянулся лес.
   - Ты куда это взял курс, Эйби?
   - На Центральный.
   - Нет! На Центральный мы не полетим!
   - А куда же мы полетим? - спросил Эйби, хихикнув, слов