етила, что под маской небрежного высокомерия он глубоко уязвлен, ког-
да люди в Теваре смеялись над ними ставили его на место так, как он того
заслуживал - лжечеловек, низшее существо. Но белый жуткий снеговей  наг-
нал на нее такой страх, что она закричала, глядя на  дальнерожденного  в
упор, как мгновение назад смотрела на крылатое чудовище:
   - Я тебя ненавижу! Ты не человек, я тебя ненавижу!
   Тут слезы высохли, она отвела взгляд, и оба они довольно долго молча-
ли.
   - Ролери! - прозвучал негромкий голос. - посмотри на меня.
   Но она не повернула головы. Он подошел ближе, и она отпрянула с  воп-
лем, пронзительным, как крик снеговея:
   - Не прикасайся ко мне! - ее лицо исказилось.
   Успокойся, - сказал он. - Возьми меня за руку. Возьми же!
   Она снова отпрянула, но он схватил ее за запястье  и  удержал.  Вновь
они застыли без движения.
   - Пусти! - сказала она наконец обычным голосом,  и  он  сразу  разжал
пальцы. Она глубоко вздохнула. - Ты говорил? Я слышала, как  ты  говорил
внутри меня. Там, на песках. Ты и опять так можешь?
   Не сводя с нее внимательного спокойного взгляда, он кивнул:
   - Да. Но ведь я тогда же сказал тебе, что больше не буду. Никогда.
   - Я все еще слышу его. Я чувствую твой голос! - она прижала ладони  к
ушам.
   - Я знаю? И прошу у тебя прощения. Когда я позвал тебя, я не  сообра-
зил, что ты врасу? что ты из Тевара. Закон это запрещает. Да  это  и  не
должно было с тобой получиться.
   -Что такое врасу?
   - так мы называем вас.
   - А как вы называете себя?
   - Люди.
   Она посмотрела вокруг, на стонущий сумеречный лес, на колоннады серых
стволов, на клубящиеся тучи почти над самой головой. Этот  серый  движу-
щийся мир пугал своей непривычностью, но она дольше не боялась.  Прикос-
новение его пальцев, подлинное, осязаемое, вдруг смягчило  мучительность
его присутствия, принесло успокоение, а их разговор окончательно  привел
ее в себя. Она вдруг поняла, что прошлый день и всю ночь была во  власти
безумия.
   - А все у вас умеют? разговаривать вот так?
   - Некоторые умеют. Этому надо учиться. И довольно долго.  Пойдем  вон
туда и сядем. Тебе надо отдохнуть.
   Он всегда говорил сурово, но теперь в его  голосе  появился  оттенок,
что-то совсем другое, словно та настойчивость, с какой  он  звал  ее  на
песках. преобразилась в бесконечно подавляемую бессознательную мольбу, в
ожидании отклика. Они сели на упавший ствол батука  чуть  в  стороне  от
тропы. Она подумала, что он и ходит, и сидит совсем не так, как  мужчины
ее Рода. - его осанка, все его движения  были  лишь  чуть-чуть  иными  и
все-таки совершенно чужими. Особенно его зажатые между  коленями  темные
руки с переплетенными пальцами. А он продолжал:
   - Вы тоже могли бы научиться мысленной речи, но ваши люди не  захоте-
ли. Сказали, кажется, что это чародейство? В наших книгах написано,  что
мы сами давным-давно переняли это умение у людей еще одной планеты,  ко-
торая называлась Роканнон. Тут нужны не только способности, но и  долгие
упражнения.
   - Значит, ты можешь слышать мои мысли, если захочешь?
   - Это запрещено. - сказал он так бесповоротно, что ее опасения исчез-
ли без следа.
   - Научи меня этому умению. - вдруг совсем по-детски попросила она.
   - На это потребовалась бы вся Зима.
   - Ты что же, учился этому всю Осень?
   - И часть Лета. - Он чуть-чуть улыбнулся.
   - Что такое "врасу"?
   - Это слово из нашего древнего языка.  Оно  означает  "высокоразумные
существа".
   - А где та, другая планета?
   - Ну? Их очень много. Там. За луной и солнцем.
   -Значит, вы правда упали с неба? А зачем? А как  вы  добрались  из-за
солнца сюда, на берег моря?
   - я расскажу, если ты захочешь услышать, Ролери, только это не  сказ-
ка. Многого мы сами не понимаем, но то, что мы знаем о своей истории,  -
все правда.
   - Я слушаю. - прошептала она ритуальную фразу. Однако, хотя его слова
произвели на нее впечатление, полностью она их не приняла.
   - так вот. Там, среди звезд, есть очень много миров, и обитает на них
очень много различных людей. они создали  корабли,  способные  переплыть
тьму между мирами, и отправились путешествовать, ведя торговлю и  иссле-
дуя неведомое. Они объединились в Лигу, как ваши  кланы  объединяются  в
Предел. Но у Лиги всех миров был какой-то враг, появившийся откуда0то из
неизмеримой дали. Откуда точно, я не знаю. Книги писались для людей, ко-
торые знали больше, чем знаем мы?
   Он все время употреблял слова, похожие на настоящие. Только в них  не
было смысла. Ролери тщетно пыталась понять, что такое "корабль", что та-
кое "книга". Но он говорил с такой задумчивостью, с  такой  тоской,  что
она слушала как завороженная.
   - Лига копила силы, ожидая нападения этого врага. Более  могуществен-
ные миры помогали более слабым вооружаться и готовиться к встрече с ним.
Ну почти так, как мы тут готовимся к приходу гаалей.  Я  знаю,  что  для
этого обучали чтению мыслей, но в книгах говориться и про оружие  -  про
огонь, способный сжечь целые планеты и взорвать звезды? И  в  это  время
мои соплеменники прилетели сюда из своего родного мира. Их было немного.
Им предстояло завязать дружбу с людьми этого мира и узнать,  не  захотят
ли они вступить в Лигу и заключить союз против общего врага. Но враг на-
пал как раз в те дни. Корабль, привезший моих соплеменников, вернулся на
родину, чтобы присоединиться к военному флоту. Многие улетели на нем,  а
кроме того, он увез? ну дальноговоритель, с помощью которого люди в  од-
ном мире могли говорить с людьми в другом. Но некоторые остались. То  ли
они должны были оказать помощь этому миру. Если бы враг  добрался  сюда,
то ли просто не могли вернуться - мы не  знаем.  В  их  записях  сказано
только, что корабль улетел. Копье из белого металла, длиннее целого  го-
рода, стоящее на огненном пере. Осталось его изображение. Я  думаю,  они
верили, что корабль скоро вернется? Это было десять Лет назад.
   - А как же война с врагом?
   - Мы не знаем. Мы ничего не знаем о том, что происходило в других ми-
рах с тех пор, как корабль улетел. Некоторые из нас  думают.  Что  война
была проиграна, а другие считают, что нет, но что победа досталась доро-
гой ценой и за долгие Годы сражений про горстку оставшихся  здесь  людей
успели забыть. Кто знает? Если мы выживем, то когда-нибудь узнаем?  если
никто не прилетит сюда, мы сами построим корабль и отправимся на поиски?
   Он говорил тоскливо и насмешливо. У Ролери голова шла кругом от неиз-
меримости распахнувшегося перед ней времени, пространства и собственного
непонимания.
   - С этим трудно жить, - сказала она немного погодя.
   Агат засмеялся, словно удивившись:
   - Нет! В этом мы черпаем гордость. Трудно другое : выжить в мире, ко-
торому ты чужой. Пять Лет назад мы были многочисленны и могущественны, а
теперь - погляди на нас!
   - Говорят дальнерожденные никогда не болеют. Это правда?
   - Да. Вашими болезнями мы не заражаемся, а своих сюда не привезли. Но
если нас ранить, то потечет кровь? И мы стареем, совсем как люди?
   Но ведь по-другому и быть не может, - сердито сказала она.
   Он оставил насмешливый тон:
   Наша беда в том, что у нас почти нет детей. Так много родиться  мерт-
выми и так мало - живыми и крепкими!
   - Я об этом слышала. И много думала. У вас такие странные обычаи! Ва-
ши дети родятся и в срок, и не в срок - даже в Зимнее Бесплодие. Почему?
   - Так уж у нас ведется! - Он снова засмеялся и посмотрел на  нее,  но
она помрачнела.
   - Я родилась не в срок, в Летнее бесплодие, - сказала она.  -  У  нас
это тоже случается, но очень редко. И вот, понимаешь, когда Зима кончит-
ся, я уже буду стара и не смогу родить весеннего ребенка. У меня никогда
не будет сына. Какой-нибудь старик возьмет меня пятой женой.  Но  Зимнее
Бесплодие уже началось, а к приходу Весны я буду старой? Значит, я  умру
бездетной. Женщине лучше совсем не родиться, чем родиться не в срок, как
родилась я? И еще одно: правду говорят, что дальнерожденный берет  всего
одну жену?
   Он кивнул, и она догадалась, что они кивают, когда соглашаются, вмес-
то того чтобы пожать плечами.
   - Ну так неудивительно, что вас становиться все меньше.
   Он усмехнулся, но она не отступила:
   - Много жен - много сыновей! Будь ты из Тевара, ты был бы  уже  отцом
пяти или десяти детей. А сколько их у тебя?
   - Ни одного. Я не женат.
   - И не разу не делил ложе с женщиной?
   - Этого я не говорил! -ответил он и добавил:  -  Но  когда  мы  хотим
иметь детей, мы женимся.
   - Будь ты одним из нас?
   - Но я не один из вас! - отрезал он, и наступило молчание.  Потом  он
сказал мягче: - дело не в обычаях и нравах. Мы не знаем, в чем  причина,
но она скрыта в нашем теле. Некоторые доктора считают, что здешнее солн-
це не такое, как то, под которым рождались и жили  наши  предки,  и  оно
воздействует на нас, мало-помалу меняет что-то в нашем теле. И эти изме-
нения губительны для продолжения рода.
   Они вновь надолго замолчали.
   - А каким он был - ваш родной мир?
   - У нас есть песни, которые рассказывают о нем, - ответил он, но ког-
да она робко спросила, что такое "песня", он промолчал и продолжал после
паузы: - Наш родной мир ближе к солнцу, и Год  там  продолжается  меньше
одного лунокруга. Так говорят книги.  Ты  только  представь  себе:  Зима
длиться всего девяносто дней!
   Они засмеялись.
   - Огонь развести не успеешь! - сказала Ролери.
   Легкий сумрак сгущался в ночную тьму. Уже трудно было различить тропу
перед ними, черный проход между стволами, ведущий  налево  в  ее  город.
Направо - в его. А здесь. На полпути -  только  ветер,  мрак,  безлюдье.
Стремительно приближалась ночь. Ночь, и зима, и война - время умирания и
гибели.
   - Я боюсь Зимы, - сказала она еле слышно.
   - Мы все ее боимся. - ответил он. - какая она? Мы ведь  знаем  только
солнечный свет и тепло.
   Она всегда хранила бесстрашное и беззаботное одиночество духа. У  нее
не было сверстников и подруг, она предпочитала держаться  в  стороне  от
остальных, поступала по-своему и ни к кому не питала особой привязаннос-
ти. Но теперь, когда мир стал серым и е обещал ничего, кроме смерти, те-
перь, когда она впервые испытала страх, ей встретился он - темная фигура
на черной скале над морем - и она услышала его голос, который  звучал  у
нее в крови.
   - Почему ты никогда не смотришь на меня? - спросил он.
   - если ты хочешь, я буду смотреть на тебя, - ответила она, но не под-
няла глаз, хотя и знала, что его странный  темный  взгляд  устремлен  на
нее. В конце концов она протянила руку, и он сжал ее пальцы.
   - У тебя золотые глаза, - сказал он. - Я хотел бы, хотел бы? Но  если
бы они узнали. Что мы были вместе, то даже теперь?
   - Твои родичи?
   - Твои. Моим до этого нет дела.
   - А мои ничего не узнают.
   Они говорили тихо, почти шепотом, торопливо, без пауз.
   - Ролери, через две ночи я ухожу на север.
   - Я знаю.
   - Когда я вернусь?
   - А когда ты не вернешься! - крикнула девушка, не выдержав ужаса, ко-
торый нарастал в ней все последние дни Осени. -  страха  перед  холодом,
страха смерти.
   Он обнял ее и тихо повторял, что он вернется, а она чувствовала,  как
бьется его сердце? совсем рядом с ее сердцем.
   - Я хочу остаться с тобой, - сказала она, а он уже говорил:
   - Я хочу остаться с тобой.
   Вокруг них смыкался мрак. Они встали и медленно пошли к темному  про-
ходу между стволами. Она пошла с ним в сторону его города.
   - Куда нам идти? - сказал он с горьким смешком. - Это ведь не  любовь
в дни лета? Тут ниже по склону есть охотничий шалаш? Тебя хватятся в Те-
варе.
   - Нет, - шепнула она. - меня никто не хватится.

   Глава 6
   СНЕГ
   Вестники отправились в путь, и на  следующий  день  воины  Аскатевара
должны были двинуться на север по широкой, но совсем заросшей тропе, пе-
ресекающей Предел, а небольшой отряд из Космопорта  собирался  выступить
тогда же по старой береговой дороге. Умаксуман, как и Агат, считал,  что
им лучше будет объединить силы не раньше, чем перед самой битвой с  вра-
гом. Их союз держался только на влиянии Вольда. Многие воины Умаксумана,
хотя они не раз принимали участие в набегах  и  стычках  до  наступления
Зимнего Перемирия, с большой неохотой шли на эту нарушавшую  все  обычаи
войну, и даже среди его собственного рода набралось немало  таких,  кого
союз с дальнерожденными возмущал. Уквет и его сторонники открыто  заяви-
ли, что покончив с гаалями, они разделаются с чародеями. Агат  пропустил
их угрозу мимо ушей, предвидя, что победа смягчит или вовсе рассеет  его
ненависть, а в случае поражения все это уже не будет иметь значения. Од-
нако Умаксуман не заглядывал так далеко вперед и был обеспокоен.
   - Наши разведчики ни на минуту не выпустят вас из  виду.  В  конце-то
концов гаали не станут дожидаться нас у рубежа.
   - Длинная Долина под Крутым пиком - вот лучшее  место  для  битвы,  -
сказал Умаксуман, сверкнув улыбкой. - Удачи тебе, альтерран!
   - Удачи тебе, Умаксуман!
   Они простились, как друзья, под скрепленным  глиной  сводом  каменных
ворот Зимнего Города. Когда Агат повернулся, чтобы уйти, за аркой что-то
мелькнуло и закружилось в сером свете тусклого дня. Он удивленно посмот-
рел на небо, потом обернулся к Умаксуману:
   - Погляди!
   Теварец вышел за ворота и остановился рядом с ним. Вот, значит, какое
оно - то, о чем рассказывали старики! Агат протянул руку ладонью  вверх.
На нее опустилась мерцающая белая пушинка и исчезла. Сжатые поля  и  ис-
топтанные пастбища вокруг, речка, темный клин леса, холмы на  юге  и  на
западе - все как будто чуть дрожало и отодвигалось под  низкими  тучами.
Из которых сыпались редкие хлопья, падая на землю косо, хотя ветер стих.
   Позади них среди крутых деревянных крыш раздались возбужденные  крики
детей.
   - А снег меньше, чем я думал. - наконец мечтательно произнес  Умаксу-
ман.
   - Я думал, он холоднее. Воздух сейчас словно бы даже  немного  потеп-
лел? - Агат с трудом отвлекся от зловещего  и  завораживающего  кружения
снега. - До встречи на севере. - сказал он и, притянув меховой  воротник
к самой шее, чтобы защитить ее от непривычного  щекотного  прикосновения
снежинок, зашагал по тропе к Космопорту.
   Углубившись в лес на полмили, он увидел еле заметную тропинку,  кото-
рая вела к охотничьему шалашу, и по его  жилам  словно  разлился  жидкий
огонь. "Иди же, иди!" - приказал он  себе,  сердясь,  что  снова  теряет
власть над собой. Днем у него почти не осталось времени для размышлений,
но это он успел обдумать и распутать. Вчерашняя ночь? она была и  кончи-
лась вчера. И ничего больше. Не говоря уж о том, что он все-таки  врасу,
а он - человек и общего будущего у них быть не может,  это  глупо  и  по
другим причинам. С той минуты, когда он увидел ее лицо  на  черных  сту-
пеньках над пенистыми волнами, он думал о ней и томился  желанием  снова
ее увидеть, точно мальчишка, влюбившийся в первый раз. Но  больше  всего
на свете он ненавидел бессмысленность, тупую бессмысленность  необуздан-
ной страсти. Такая страсть толкает мужчин на безумства, заставляет прес-
тупно рисковать тем, что по-настоящему важно, ради нескольких минут сле-
пой похоти, и они теряют контроль над своими поступками. И он остался  с
ней вчера ночью, только чтобы не утратить этого контроля, - благоразумие
требовало избавиться от наваждения. Он снова повторил себе все это,  ус-
корив шаг и гордо откинув голову, а вокруг танцевали редкие снежинки.  И
по той же причине он еще раз встретился с ней сегодня  ночью.  При  этой
мысли его тело и рассудок словно озарились  жарким  светом,  мучительной
радостью. Но он продолжал твердить себе, что завтра отправится с отрядом
на север, а если вернется, тогда хватит времени объяснить ей, что  таких
ночей больше не должно быть, что они никогда больше не будут лежать, об-
нявшись, на его меховом плаще в темноте шалаша в самом сердце леса,  где
вокруг нет никого - только звездное небо, холод и безмерная тишина?  Ни-
когда. Никогда? Ощущение абсолютного счастья, которое она ему  подарила,
вдруг вновь нахлынуло на него, парализуя мысли. Он перестал  убеждать  и
уговаривать себя, а просто шел вперед размашистым шагом сквозь сгущающи-
еся лесные сумерки и, сам того не замечая,  тихонько  напевал  старинную
любовную песню, которую его предки не забыли в изгнании.
   Снег почти не проникал сквозь ветки. !Как рано теперь темнеет!" - по-
думал он, подходя к развилке, и это была его последняя связная мысль пе-
ред тем, как что-то ударило его по щиколотке и он,  потеряв  равновесие,
упал ничком, успев, однако, опереться на руки. Он попытался  встать,  но
тень слева вдруг превратилась в серебристо-белую тень человеческую фигу-
ру, и на него обрушился удар. В ушах у него зазвенело,  он  высвободился
из-под какой-то тяжести и снова попробовал приподняться. Он утратил спо-
собность думать и не понимал, что происходит. - ему казалось, будто  все
это уже было раньше, а может, этого никогда и не было, а только ему  чу-
диться. Серебристых людей с полосками на ногах и руках было несколько, и
они крепко держали его, а один подошел и чем-то  ударил  его  по  губам.
Сомкнулась тьма, пронизанная яростью и болью. Отчаянно  рванувшись  всем
телом, он высвободился и ударил кого-то из серебристых в челюсть  -  тот
отлетел в темноту, но их оставалось много, и второй раз он высвободиться
не сумел. Они били его, а когда он уткнулся лицом в грязь, начали пинать
в бока. Он вжимался в спасительную грязь, ища у нее защиты? потом послы-
шалось чье-то дыхание. Сквозь гул в ушах он расслышал голос  Умаксумана.
И он тоже, значит? Но ему было все равно, лишь бы они ушли, лишь бы  ос-
тавили его в покое. Как рано теперь темнеет.
   Кругом был мрак, густой и непроглядный. Он пытался ползти. Надо  доб-
раться домой, к своим, к тем, кто ему поможет. Было так темно, что он не
видел своих рук. Бесшумный невидимый снег падал в абсолютной темноте  на
него, на грязь, на прелые листья. Надо добраться домой. Ему  было  очень
холодно. Он попытался встать, но не было ни востока, ни запада, и,  ско-
ванный болью, он уронил голову на локоть. "Придите ко мне!" -  попытался
он позвать на мысленной речи, но было  невыносимо  трудно  обращаться  в
непроглядной тьме куда-то вдаль. Гораздо легче лежать  так  и  не  шеве-
литься. Это легко, очень легко.
   В Космопорт, в высоком каменном доме. У пылающего  в  очаге  плавника
Элла Пасфаль вдруг подняла глаза  от  книги.  Она  совершенно  ясно  по-
чувствовала, что Джекоб Агат передает ей? Но ни образы. Ни слова не воз-
никали в ее мозгу. Странно! Впрочем. У мысленной речи  столько  странных
побочных эффектов, непонятных. Необъяснимых следствий! В Космопорте мно-
гие вообще ей не научились, а те. Кто способны передавать. Редко пользу-
ются своим умением. На севере, в Атлантике, они с большей свободой обща-
лись мысленно. Сама она была беженкой из  Атлантика  и  помнила.  Как  в
страшную Зиму ее детства она разговаривала с остальными  мысленно  чаще.
Чем вслух. А когда ее отец и мать умерли во время голода, она потом  це-
лый лунокруг вновь и вновь чувствовала, будто они передают  ей.  Ощущала
их присутствие в глубинах своего сознания - но не было  ни  образов,  ни
слов? ничего.
   "Джекоб!" - передала она и повторяла  долго,  упорно,  но  ответа  не
пришло.
   В то же мгновение Гуру Пилотсон, еще раз проверявший в Арсенале  сна-
ряжение, которое утром возьмет с собой отряд, внезапно поддался  смутной
тревоге, не оставлявшей его весь день, и воскликнул:
   - Куда запропастился Агат, черт бы его побрал!
   - Да, он что-то запаздывает, - согласился один из хранителей  Арсена-
ла. - Опять ушел в Тевар?
   - Укреплять дружбу с мучномордыми. - невесело усмехнулся  Полотсон  и
снова нахмурился. - Ну ладно, займемся теперь меховыми куртками.
   В то же мгновение в комнате, обшитой кремовыми панелями из  атласного
дерева, Сейко Эсмит беззвучно разрыдалас