да". Но страстные речи Солли о  равенстве
и дружбе тонули в ее бездонном всепринятии и терялись там, оставляя Реве
неизменной: заботливой и услужливой рабыней, приятной в общении, но  со-
вершенно невозмутимой. Она улыбалась, говорила "да" и пребывала за  пре-
делами каких-либо чувств и эмоций.
   После ажиотажа первых дней, проведенных в Гатаи, Солли вдруг  поняла,
насколько ей необходимы разговоры с Реве. Служанка оказалась  единствен-
ной женщиной, с которой она могла поговорить. Все гатайские аристократки
жили в своих безах - женских половинах Домов.  Им  запрещалось  выходить
оттуда и уж тем более принимать в гостях посторонних  людей.  А  рабыни,
которых Солли встречала на улицах, являлись чьим-нибудь  "имуществом"  и
боялись общаться со странной чужеземкой. За исключением Реве ее окружали
только мужчины - причем многие из них оказались евнухами.
   Это была еще одна особенность, в которую Солли поверила с трудом. Она
не понимала, как могли такие красивые и видные мужчины добровольно отка-
заться от своей стати и потенции в обмен на должности  и  более  высокое
социальное положение. Тем не менее она постоянно встречала их при  дворе
короля Хотата. Некоторые из них, родившись "имуществом", становились от-
пущенниками и добивались значительных постов в структуре государственной
власти. К примеру, евнух Таяндан, дворцовый мажордом, подчинялся  только
королю и главенствовал над Советом. Совет состоял  из  хозяев  различных
рангов и сословий, но касту жрецов в нем  представляли  только  туалиты.
Камье поклонялись теперь лишь рабы, хотя первоначально он был главой бо-
жественного пантеона Гатаи. Век назад, когда к  власти  пришли  туалиты,
религию предков предали запрету и забвению.
   Если бы Солли спросили, что ей больше всего не нравится в этом  мире,
кроме рабства и махрового патриархата, она остановилась бы  на  религии.
Песни о Туал Милосердной были такими же прекрасными, как ее статуи и ог-
ромные храмы в Вое Део. И "Аркамье" казалось доброй и трогательной исто-
рией, хотя и немного раздутой.  Но  откуда  тогда  брались  эти  самодо-
вольные, нетерпимые и глупые жрецы? Откуда появлялись их  отвратительные
доктрины, которые оправдывали любую жестокость, совершенную во имя веры?
Иногда она даже спрашивала себя: а что может нравиться на Уэреле  свобо-
долюбивому человеку?
   И всегда отвечала: я люблю этот мир! Я люблю  это  странное  и  яркое
солнце, куски распадающейся луны, огромные горы, которые сияют как ледя-
ные стены, и людей - людей, с черными глазами без  белков,  похожими  на
глаза животных, глазами из темного стекла, из темной воды, таинственными
и притягательными? Я люблю этих людей. Я хочу узнать их  ближе.  Я  хочу
дотянуться до их сердец!
   Однако ей пришлось признать, что  руководители  посольства  оказались
правы в одном: жизнь женщины на Уэреле неимоверно трудна. Она  нигде  не
чувствовала себя на своем месте. Обладая независимостью  и  высоким  об-
щественным положением, Солли воплощала для гатайцев возмутительное  про-
тиворечие: ведь настоящие женщины сидели по домам и носа оттуда не пока-
зывали. Только рабыни  ходили  по  улицам,  встречались  с  посторонними
людьми и трудились на общественных работах. Она вела себя как служанка и
совершенно не походила на собственницу. Тем не менее к ней относились  с
величайшим уважением. Она была посланницей желанного  союза  Экумены,  к
которому хотела присоединиться гатайская знать. Вот  почему  ее  боялись
обидеть. Вот почему официальные лица, бизнесмены и придворные, с которы-
ми она обсуждала дела Экумены, обходились с ней как с  равной,  то  есть
как с мужчиной.
   Это притворство никогда не бывало полным и  часто  легко  нарушалось.
Старик король прилежно ощупывал Солли и каждый раз оправдывался тем, что
ошибочно принял ее за одну из своих постельных  грелок.  Однажды  в  не-
большой полемике она возразила лорду Гатуйо, и тот с минуту  смотрел  на
нее такими изумленными глазами, словно с  ним  заговорил  его  комнатный
башмак. Конечно, в тот миг он думал о ней как о женщине. Но  в  общем-то
бесполые отношения приносили неплохие плоды и позволяли  ей  работать  в
этом женоненавистническом обществе.
   Солли начала приспосабливаться к игре и с помощью своей служанки при-
думывала наряды, которые почти во всем напоминали одежду гатайских  бос-
сов. Она специально избегала женственных линий и  стремилась  воссоздать
мужской силуэт. Реве оказалась умелой и искусной портнихой. Яркие, тяже-
лые и тугие брюки были не только приличными, но и практичными, а вышитые
жакеты вместе с роскошным внешним видом дарили благодатное тепло.  Такая
одежда даже нравилась Солли. Однако в общении с мужчинами она  все  чаще
чувствовала себя бесполым существом и огорчалась, когда  люди  принимали
ее за некое подобие евнуха. Вот почему ей так хотелось пообщаться с  га-
тайскими женщинами.
   Она попыталась встретиться с аристократками через их  мужей,  но  на-
толкнулась на стену вежливости без дверей и  щелочек.  Какая  прекрасная
идея, говорили ей. Мы обязательно устроим такой визит, когда погода ста-
нет лучше! Как я польщен подобной честью! Ах, вы хотите принять  у  себя
леди Майойо и ее дочерей? Вот только жаль, что мои  провинциальные  глу-
пышки так непростительно застенчивы. Я прошу прощения  и  умоляю  понять
меня? О да! Конечно, конечно! Прогулка по внутреннему саду! Но лучше  не
сейчас. Лоза еще не зацвела! Давайте подождем до весны.
   Ей не с кем было поговорить до тех самых пор, пока она  не  встретила
макила Батикама.
   Гастролирующая труппа из Вое Део  стала  театральным  событием  года.
Лишь немногие артисты приезжали с концертами в маленькую горную  столицу
Гатаи. В основном это были храмовые танцоры -  исключительно  мужчины  -
или посредственные актеры со слащавыми постановками, которые анонсирова-
лись в афишах как лучшие драмы Уэрела. Солли упорно ходила на эти  сырые
пьесы, надеясь уловить в них намек на "домашнюю жизнь"  местных  женщин.
Но ей уже претили истеричные девы, падавшие в обморок от любви, пока  их
упрямые герои-придурки умирали в великих битвах. Они все как один  похо-
дили на "майора", и Туал Милосердная спускалась к ним с небес,  чтобы  с
улыбкой принять их смерть. Ее глаза слегка косили, и  выкрашенные  белки
выдавались за знак божественности.
   Солли заметила, что мужчины Уэрела никогда не смотрели этих  драм  по
телесети. Теперь она знала причину подобного пренебрежения. Однако прие-
мы во дворце и вечеринки, которые устраивали в ее честь хозяева и боссы,
оказались довольно скучными развлечениями: всегда и везде одни  мужчины!
Очевидно, им запретили приводить рабынь для забав на те мероприятия, где
присутствовала посланница. Солли не смела флиртовать со  стройными  кра-
савцами, поскольку это напомнило бы им о том, что она  простая  женщина,
которая ведет себя совершенно не так, как подобает леди.  Одним  словом,
ее восторг первых дней уже сошел на нет, когда в Гатаи  приехала  труппа
макилов.
   Солли спросила у Сана, своего надежного и учтивого гида,  не  нарушит
ли она каких-либо обычаев, посетив постановку макилов. Тот смущенно  по-
кашлял, немного помялся и наконец с елейной  деликатностью  дал  понять,
что все будет нормально, если она оденется как мужчина.
   - Как вы знаете, наши женщины не появляются на публике. Но иногда  им
тоже хочется посмотреть какое-нибудь представление. К примеру, леди Ама-
тай ходит с мужем в театр, одевшись в его военную  форму.  Это  известно
всем, однако никто ничего не говорит. А вам, такой значительной и важной
персоне, тем более нечего бояться. Никто и слова не  скажет.  Все  будет
чинно и прилично. К тому же мы с регой составим вам компанию. Просто как
друзья, понимаете? Три хороших приятеля забрели  посмотреть  представле-
ние. Ну как? Годится?
   - Годится, - покорно ответила она. - Мне даже будет веселее!
   Это неплохая цена, подумала Солли, за возможность увидеть макилов. Их
никогда не показывали по телесети. Как резонно  сообщил  Сан,  некоторые
представления макилов имели непристойное содержание и  правительство  не
хотело смущать юных Дев, смотревших развлекательные телепрограммы. Такие
выступления проводились только в театрах. Клоуны, танцоры и проститутки,
актеры, музыканты и макилы образовывали особый подкласс "имущества", ко-
торое никому особо не принадлежало.  Корпорация  развлечений  скупала  у
собственников талантливых мальчиков-рабов, обучала подростков и  опекала
их на протяжении всей жизни, получая при этом неплохую прибыль.
   Солли и двое мужчин отправились в театр, который находился  за  шесть
или семь улиц. Она забыла, что макилы были трансвеститами. Она не вспом-
нила об этом даже тогда, когда увидела их на сцене. Стройные юноши носи-
лись в страстном танце, кружились и взлетали вверх в  мятежных  прыжках,
напоминая силой и грацией больших свободных птиц. Она смотрела  на  них,
ни о чем не думая, увлеченная красотой и подлинным искусством. Но музыка
вдруг изменилась, и на сцену вышли клоуны: один, черный как  ночь,  оли-
цетворял собственника, а другой был одет  в  цветастую  юбку  с  длинным
шлейфом. Он томно сжимал фантастически большие, торчащие груди, украшен-
ные блестками, и напевал высоким тонким и дрожащим голосом:
   "Ах, не насилуйте меня, пожалуйста, добрый хозяин. О, нет-нет,  прошу
вас! Только не сейчас!" И тогда по ходу действия,  давясь  от  хохота  и
смущенно прикрывая ладонями лицо, Солли вспомнила, что это были за  муж-
чины. Но затем на сцене появился  Батикам  и  начал  читать  удивительно
прекрасный, щемящий душу монолог. К тому времени когда он закончил  свой
звездный выход, Солли стала его поклонницей.
   - Я хочу увидеться с ним, - сказала она Сану в антракте. - Я хочу по-
говорить с Батикамом.
   Гид вежливо улыбнулся и лукаво закусил губу, показывая,  что  за  не-
большую сумму он может устроить такую встречу. Но "майор",  как  всегда,
был начеку. Прямой и чопорный, словно большая дубина, он  медленно  раз-
вернулся на каблуках и посмотрел на Сана. Выражение лица гида тут же из-
менилось.
   Солли почувствовала гнев. Если бы ее предложение шло вразрез с  каки-
ми-то правилами, Сан намекнул бы ей об этом или ответил  вежливым  отка-
зом. Напыщенный "майор", приставленный к ней соглядатаем, опять  пытался
надеть на нее узду, как на одну из "своих" женщин, и  на  этот  раз  его
вмешательство граничило с оскорблением. Солли  посмотрела  ему  прямо  в
глаза и раздраженно сказала:
   - Рега Тейео, я понимаю, что вы выполняете данный вам приказ и стара-
етесь держать меня под каблуком. Но если вы хотите, чтобы я и Сан  пови-
новались вашим указаниям, потрудитесь высказывать их вслух, объясняя нам
суть своих претензий. Я не желаю подчиняться вашим кивкам, ухмылочкам  и
подмигиваниям!
   Наступившая пауза принесла ей искреннее удовлетворение. Холодная  ус-
мешка "майора" не изменилась. Во всяком случае тусклый свет театра скры-
вал выражение его черного лица. Тем не менее ледяная неподвижность в по-
зе охранника подсказала Солли, что она остановила этого тупого  солдафо-
на. Он прочистил горло и сказал:
   - Я уполномочен защищать вас, посланница.
   - А разве мне угрожают макилы? Неужели вы видите какую-то опасность в
том, что посланница Экумены поблагодарит одного из  величайших  артистов
Уэрела?
   И вновь наступило долгое молчание.
   - Нет, - наконец ответил он.
   - Тогда я прошу вас сопровождать меня после выступления за кулисы.  Я
хочу увидеться с макилом Батикамом.
   Один жесткий кивок. Один сердитый кивок поражения. Очередное  очко  в
ее пользу. Сев на свое место, Солли с удовольствием следила за мастерами
пантомимы, эротическими танцами и трогательной драмой, которая завершала
вечернее представление. Пьеса исполнялась на почти непонятном языке  ар-
хаической поэзии, но от красоты актеров и проникновенной трепетности  их
голосов на глаза Солли наворачивались слезы.
   - Жаль, что макилы всегда используют только "Аркамье", - с  ханжеским
осуждением произнес Убаттат.
   Он не принадлежал к гатайской знати. И фактически не располагал "иму-
ществом". Тем не менее Сан считался собственником, и ему нравилось выда-
вать себя за фанатичного туалита.
   - Для нашей образованной публики больше подошли бы сцены из "Инкарна-
ции Туал".
   - Я думаю, рега полностью согласен с вами, - отозвалась  Солли,  нас-
лаждаясь своей иронией.
   - Не со всем, - ответил страж, причем с такой невыразительной  вежли-
востью, что Солли поначалу даже не поняла, что он сказал.
   Однако позже, проталкиваясь к  сцене  и  договариваясь  о  разрешении
пройти за кулисы в костюмерную исполнителей, она забыла о том  небольшом
смущении, в которое ее вверг рега Тейео.
   Узнав, какая важная особа посетила их театр, управляющий хотел вывес-
ти из комнаты других актеров и оставить ее наедине с Батикамом  (и,  ко-
нечно же, с гидом и охранником), но Солли сказала:
   - Нет-нет, эти замечательные артисты нам  не  помешают.  Просто  поз-
вольте мне поблагодарить Батикама за его прекрасный монолог.
   Она стояла среди ошалевших костюмеров и полуголых людей,  перепачкан-
ных гримом, среди смеха и всеобщего расслабления, которое наступает пос-
ле выступления за любыми кулисами любого мира. Она говорила с умным впе-
чатляющим человеком, одетым в женский наряд из далекой изысканной эры. С
человеком, который понравился ей с первого взгляда.
   - Не могли бы вы прийти ко мне домой? - спросила она.
   - С удовольствием, - ответил Батикам, ни разу не взглянув на  Сана  и
"майора".
   Он был первым рабом, который не выпрашивал у ее гида и охранника поз-
воления говорить или совершать какие-то действия. Солли быстро  поверну-
лась, чтобы посмотреть, насколько они шокированы. Сан смущенно  хихикал,
как при тайном сговоре. Взгляд "майора" застыл на точке левее ее головы.
   - Мы встретимся немного позже, - сказал Батикам. - Я должен  изменить
свой вид.
   Они обменялись улыбками, и Солли ушла. За ее  спиной  затихли  голоса
восторженных актеров. Неимоверно близкие звезды сияли в небе  гроздьями,
словно огненный виноград. Куски луны кувыркались по небу через заснежен-
ные горные пики, а один из них раскачивался взад и вперед, как  кривобо-
кий фонарь, подвешенный над ажурными башнями  дворца.  Солли  шагала  по
темной улице, радуясь теплу и свободе своей мужской накидки.  Сан  почти
бежал, стараясь угнаться за ней. Длинноногий "майор" без видимых  усилий
шел рядом. Внезапно за ее спиной раздался высокий вибрирующий голос:
   - Посланница! Подождите!
   Солли с улыбкой повернулась и замерла на месте, увидев,  что  "майор"
набросился на какого-то человека, стоявшего в тени портика. Мужчина выр-
вался и отпрыгнул в сторону. Охранник без слов схватил Солли за руку  и,
сильно дернув, заставил ее перейти на бег.
   - Отпустите меня! - закричала она, отчаянно сопротивляясь.
   Ей не хотелось прибегать к айджи, а слова убеждений до "майора" прос-
то не доходили. Рега рывком увлек ее за собой на темную аллею, и,  чтобы
не упасть, она побежала рядом с ним, позволив ему держать себя за  руку.
Неожиданно они оказались на знакомой улице перед воротами дома посланни-
цы. Открыв дверь кодовым словом, "майор" втолкнул  Солли  в  прихожую  и
быстро вставил в паз широкий металлический засов.
   - Что все это значит? - строго спросила она, растирая  запястье,  где
жесткие пальцы могли оставить синяки.
   Заметив на лице "майора" последний след веселой  улыбки,  Солли  даже
затопала ногами от возмущения.
   - Вы не пострадали? - переведя дыхание, спросил он.
   - Пострадала? Ну разве что от ваших грубых рук! И что  же  вы  сейчас
сделали?
   - Отогнал от вас того парня.
   - Какого парня?
   Он обиженно промолчал.
   - Того, который позвал меня? А что, если он просто  хотел  поговорить
со мной?
   Подумав минуту, "майор" ответил:
   - Возможно, вы правы. Однако он стоял в тени. Мне показалось,  что  я
увидел у него в руках оружие. Извините, но я должен выйти и отыскать Са-
па Убаттата. До моего возвращения держите дверь закрытой на замок.
   Отдав этот дерзкий приказ, он вышел и захлопнул дверь. Солли даже  не
успела слова произнести. Ей оставалось  только  ждать  и  негодовать  от
ярости. Неужели этот болван считает, что она не может позаботиться о се-
бе? Почему он так рьяно вмешивается в ее дела и пинает рабов, якобы  за-
щищая жизнь своей подопечной? Может быть, стоило показать ему айджи?  Он
сильный и ловкий, но ничего не знает о лучшем стиле рукопашного боя. Да,
с этим дилетантством пора кончать. Она не потерпит амбиций тупого вояки.
Надо будет отправить в посольство еще один протест.
   Когда "майор" втащил в дом перепуганного и дрожащего Сана, Солли уст-
роила ему настоящий разнос:
   - Вы открыли мою дверь кодовым словом. Почему меня не информировали о
том, что у вас есть право доступа в мой дом не только днем, но и ночью?
   Он тут же опустил забрало невозмутимой вежливости.
   - Не имею понятия, мэм.
   - Вы больше никогда не будете действовать подобным образом! Я  запре-
щаю вам хватать меня за руки и препятствовать моему  общению  с  другими
людьми! Если же вы попытаетесь проделать это вновь, я покалечу вас,  ре-
га! Предупреждаю, что вы шутите с огнем!  Если  вас  что-то  встревожит,
скажите об этом мне, и я сама найду решение любой  проблемы.  Теперь  же
прошу вас удалиться.
   - С огромной радостью, мэм, - ответил он и вышел из комнаты,  печатая
шаг.
   - Ах, леди? Ах, посланница, - заскулил Убаттат. - Это  очень  опасный
тип. Они все опасные люди. Я прошу прощения за это слово: бесстыдные!
   И он что-то забормотал на своем языке. Солли  поинтересовалась,  кем,
по мнению Сана, был человек, встретившийся им на улице: религиозным рас-
кольником, патриотом или одним из староверов. Последние,  насколько  она
успела узнать, придерживались исконной гатайской  религии  и  испытывали
лютую ненависть ко всем чужакам и иноверцам.
   - Мне показалось, что это был какой-то раб, - добавила она, и ее сло-
ва шокировали гида-переводчика.
   - О, нет-нет! Это был настоящий мужчина! Пусть самый заблудший и  фа-
натичный из всех язычников, но мужчина!  Эти  люди  называют  себя  кин-
жальщиками. Но вам нечего бояться, леди? Извините, посланница. Он  опре-
деленно был мужчиной!
   Мысль о том, что какой-то раб мог коснуться посланницы Экумены,  тре-
вожила его сильнее, чем сама попытка покушения. Если только это действи-
тельно было покушение.
   Обдумав ситуацию, Солли пришла к заключению, что нападавший мог  ока-
заться помощником "майора". После того как она отчитала охранника в  те-
атре, рега решил поквитаться с ней и поставить ее на место, "защитив" от
так называемого кинжальщика. Ничего! Если он  попытается  проделать  это
снова, она протрет им все стены и пол!
   - Реве! - позвала она, и рабыня тут же появилась в дверном проеме.  -
Сейчас ко мне придет один из актеров. Ты не могла бы приготовить нам чай
и какую-нибудь закуску?
   Реве с улыбкой кивнула и побежала на кухню. Послышался стук в  дверь.
Открыв ее, Солли увидела на крыльце Батикама и "майора",  который,  оче-
видно, охранял дом снаружи. Оба вошли в прихожую.
   Она не ожидала, что макил по-прежнему будет  в  женской  одежде.  Его
платье - одно из тех, что носили в пьесах обморочные дамы, -  отличалось
от пышного и величавого наряда, в котором он встречал ее за кулисами те-
атра. Тем не менее оно еще больше подчеркивало элегантность  и  утончен-
ность Батикама. Переливаясь оттенками, играя светом и тьмой, это  платье
придавало особую пикантность собственному мужскому костюму Солли. Конеч-
но, "майор" был более красивым и притягательным мужчиной, пока не откры-
вал рот. Но макил обладал каким-то необъяснимым магнетизмом. На Батикама
хотелось смотреть и смотреть. Его кожа выглядела серовато-коричневой,  а
не иссиня-черной, чем так гордились аристократы Уэрела. (Впрочем,  Солли
видела многих черных слуг, и это ее нисколько не удивляло:  ведь  каждая