дали бы нам пищу и кров, но затем под покровом темноты пришли бы, связа-
ли нас и убили. К ним нельзя прийти и сказать: "Я ваш друг"? Они  знают,
что мы здесь. Они наблюдают за нами. Если они увидят,  что  мы  тронемся
завтра дальше, то нас не потревожат. Но если мы не сдвинемся с места или
же попытаемся приблизиться к ним, они начнут нас бояться.  Именно  страх
вынуждает убивать.
   Обветренный и измотанный дорогой, Фальк сидел, откинув назад  капюшон
и скрестив руки на коленях, у костра с подветренной  стороны  небольшого
холма. Порывы ветра с залитого багрянцем запада шевелили его волосы.
   - Пожалуй, ты права, - задумчиво произнес он, глядя на далекий дымок.
   - Вероятно, по этой самой причине Синги никого не убивают.
   Эстрел чувствовала, в каком настроении товарищ,  и  пыталась  утешить
его, изменить ход мыслей.
   - По какой такой причине? - спросил Фальк, понимая намерения девушки,
но не откликаясь на ее попытки.
   - Потому что они не боятся.
   - Возможно?
   Она заставила его задуматься. Вскоре Фальк сказал:
   - Что ж, судя по всему, мне следует пойти прямо к ним и  задать  свои
вопросы. Если они убьют меня, я получу удовлетворение хотя бы  от  того,
что испугаю их?
   Эстрел покачала головой:
   - Они не испугаются. И они не убивают.
   - Даже тараканов? - спросил Фальк, вымещая на ней свое плохое настро-
ение, вызванное усталостью. - Как они там поступают с тараканами в своем
Городе? обезвреживают их, а затем снова выпускают на свободу,  как  Выс-
кобленных, о которых ты мне говорила?
   - Не знаю, - ответила Эстрел.
   Она всегда серьезно воспринимала его вопросы.
   - Я знаю только, что их Закон требует почитать жизнь,  и  они  строго
его придерживаются.
   - Но почему Синги должны почитать человеческую жизнь, ведь они не лю-
ди?
   - Именно поэтому их правила требуют почитать все формы  жизни,  разве
не так? И меня учили, что, с тех пор как пришли Синги,  больше  не  было
войн ни на Земле, ни между планетами. Именно люди убивают друг друга!
   - Нет таких людей, которые смогли бы сотворить со мной то, что сдела-
ли Синги. Я чту жизнь, поскольку она куда сложнее и неопределеннее,  чем
смерть. Самым сложным и самым неопределенным свойством ее  является  ра-
зум. Следуя своему закону, Синги сохранили мне жизнь, но они  убили  мой
разум. Разве это не убийство? Они убили того мужчину, которым я  некогда
был. Они убили того ребенка, которым я некогда был. Какое тут благогове-
ние перед жизнью, когда так забавляются с человеческим разумом? Их Закон
лжив, а их благоговение притворно.
   Ошеломленная этой вспышкой гнева, Эстрел встала на колени перед кост-
ром и стала разделывать кролика, которого подстрелил Фальк. Пропитавшие-
ся пылью рыжеватые волосы завитками спадали со склоненной  головы.  Лицо
девушки было терпеливым и отрешенным. Как всегда, Фалька  влекли  к  ней
сострадание и желание, но хоть они и были близки, он все никак не мог ее
понять. Неужели все женщины таковы? Эстрел походила на заброшенную  ком-
нату в огромном доме, на шкатулку, от которой потерян ключ.  Она  ничего
не таила, и все же покров окутывавшей ее тайны оставался нетронутым.
   Величественный вечер опустился на исхлестанные дождем просторы  земли
и травы. Язычки пламени походного костерка червонным  золотом  горели  в
прозрачных голубых сумерках.
   - Готово, - раздался ее тихий голос.
   Фальк поднялся и встал рядом с девушкой у костра.
   - Друг мой, любовь моя, - сказал он, на мгновение взяв ее за руку.
   Они сели рядом и разделили друг с другом сперва трапезу,  а  затем  и
сон.
   Чем дальше продвигались они на запад, тем суше  становилась  земля  и
прозрачнее воздух. Несколько дней Эстрел вела его на юг, чтобы  обогнуть
территорию, которая принадлежала племени крайне диких кочевников  -  На-
ездников. Фальк доверял суждениям подруги, не имея ни малейшего  желания
повторить печальный опыт встречи с Баснассками.
   На шестой день их путешествия к югу они пересекли холмистую местность
и вышли на сухое возвышенное плато, ровное и голое, а  оттого  постоянно
продуваемое ветрами. Во время дождя  овраги  наполнялись  стремительными
потоками, но на следующий день снова высыхали. В летнюю пору это  место,
должно быть, превращалось в полупустыню, но  даже  весной  оно  навевало
уныние.
   Путники дважды проходили мимо древних развалин, неприметных  курганов
и возвышенностей, объединенных, однако, пространственной геометрией улиц
и площадей. Вокруг в рыхлом грунте было полно черепков посуды,  осколков
цветного стекла и пластика. С тех пор как здесь жили люди, прошло, веро-
ятно, два-три тысячелетия. Эта обширная степь, годная только на пастбище
для скота, больше никогда не осваивалась после переселения людей к звез-
дам, точная дата которого не поддавалась точному вычислению из-за  отры-
вочности и ненадежности сохранившихся записей.
   - Трудно представить себе, - заметил Фальк, - что здесь когда-то  иг-
рали дети? и женщины развешивали выстиранное белье.  Все  это  было  так
давно, в другую эпоху? гораздо дальше от нас, чем  планеты,  вращающиеся
вокруг далеких звезд.
   - Эпоха Городов, - подхватила Эстрел. - Эпоха Войн? Мне не доводилось
слышать об этих местах ни от кого из моих  соплеменников.  Наверное,  мы
зашли слишком далеко на юг и направляемся к Южным Пустыням.
   Поэтому они сменили курс и пошли теперь на северо-запад и на  следую-
щее утро вышли к большой, бурной оранжевой от ила реке. Она была  неглу-
бокой, но переходить ее было опасно. Целый день ушел на поиски брода.
   Местность на западном берегу была еще более засушливой.  Путники  на-
полнили фляги водой из реки, и поскольку воды всегда было скорее слишком
много, чем слишком мало, то Фальк почти не обратил на это внимания. Небо
теперь было ясным, и солнце сияло весь день. Впервые за сотни пройденных
миль не приходилось бороться с холодным ветром, и можно было спать в су-
хости и тепле. Весна быстро и явственно наступала на эту безводную  зем-
лю. Перед зарей ярко блестела утренняя звезда и  прямо  у  ног  путников
распускались дикие цветы. Но минуло уже три дня, как они пересекли реку,
а им не повстречался еще ни один родник или ручей.
   Борясь с бурным потоком реки, Эстрел подхватила простуду. Девушка  ни
на что не жаловалась, но уже была не в  состоянии  поддерживать  прежний
высокий темп, и лицо ее как-то осунулось. Затем у нее началась  дизенте-
рия.
   В этот день они рано разбили лагерь. Лежа вечером  у  костра,  Эстрел
вдруг заплакала. Она выдавила из себя едва ли пару еле слышных  всхлипы-
ваний, но и этого было более чем достаточно для той, что никогда не  по-
казывала свои чувства.
   Фальк неловко пытался утешить подругу, взяв ее за руки.  Девушка  вся
горела от лихорадки.
   - Не прикасайся ко мне, - прошептала она. - Не надо, не надо. Я поте-
ряла его, потеряла? Что же мне теперь делать?
   Только теперь он заметил, что на ее шее нет цепочки с амулетом из бе-
лого нефрита.
   - Я, должно быть, потеряла его, когда мы переходили реку,  -  немного
успокоившись, произнесла Эстрел.
   - Почему ты не сказала об этом раньше?
   - А что толку?
   На это ответить ему было нечего.
   Эстрел вновь взяла себя в руки, но он все равно чувствовал ее  подав-
ленное лихорадочное беспокойство. Ночью ей стало хуже, а к утру она сов-
сем разболелась. Девушка не могла есть, и, несмотря на  муки  жажды,  ее
желудок не принимал крови кролика. Однако больше пить было нечего. Фальк
уложил ее по возможности удобнее, а затем взял пустые фляги и направился
на поиски воды.
   Вокруг на много миль вплоть до самого подернутого  маревом  горизонта
простиралась холмистая равнина, заросшая жесткой травой, полевыми цвета-
ми и чахлым кустарником. Солнце жарило вовсю; в небесной вышине  залива-
лись степные жаворонки. Фальк шел быстрым ровным шагом, сначала  уверен-
ным, затем вымученным. Он прочесал местность к северу и к востоку от  их
стоянки. Влага от прошедших на той неделе дождей ушла глубоко в почву, и
нигде не было видно ни ручейка. Следовало продолжить поиски к западу  от
лагеря?
   Возвращаясь назад, Фальк с беспокойством искал глазами стоянку и нео-
жиданно с пологого невысокого холма заметил в нескольких милях к  западу
неясное темное пятно, которое могло оказаться рощей деревьев. Мгновением
позже он увидел дым от костра и, несмотря на усталость, бегом бросился к
нему. Заходившее солнце слепило глаза, во рту совершенно пересохло.
   Эстрел не давала костру погаснуть, чтобы дать  Фальку  ориентир.  Она
лежала у огня в своем изношенном спальном мешке  и  не  подняла  головы,
когда он подошел к ней.
   - На западе, неподалеку отсюда, видны деревья; возможно, там есть во-
да. Сегодня утром я выбрал неправильное направление, - сказал Фальк, со-
бирая вещи и укладывая их в свой мешок.
   Ему пришлось помочь Эстрел встать на ноги; он взял ее за руку, и  они
двинулись в путь. Пошатываясь, девушка прошла с помертвевшим лицом милю,
затем другую. Взойдя на один из пологих холмов, Фальк вытянул вперед ру-
ку и воскликнул:
   - Вон там! Видишь? Это деревья? там должна быть вода. Но Эстрел опус-
тилась на колени, затем тихо легла на бок, скорчившись от боли на  траве
и закрыв глаза. Идти дальше она не могла.
   - Думаю, осталось самое большое две-три мили. Я  разожгу  здесь  сиг-
нальный костер, а пока ты будешь отдыхать,  схожу  и  наполню  фляги.  Я
просто уверен, что там есть вода, и это не займет много времени.
   Эстрел тихо лежала, пока Фальк собирал хворост и  разжигал  небольшой
костер. Затем он навалил рядом с девушкой зеленых веток, чтобы она могла
их подбрасывать в огонь.
   - Я скоро вернусь, - сказал он и собрался было уходить. Тут она  при-
поднялась, вся бледная и дрожащая, и крикнула:
   - Нет! Не покидай меня. Ты не имеешь права оставлять  меня  одну?  Не
уходи?
   В ее словах не было логики. Она была больна и  напугана  до  предела.
Фальк не мог оставить девушку здесь перед приходом ночи;  ему  следовало
так поступить, однако у него не хватило духу. Он поднял Эстрел,  закинул
ее руки себе на шею и так, полуволоча-полунеся ее, двинулся вперед.
   Со следующего холма деревья тоже были видны,  но  до  них,  казалось,
ближе не стало. Солнце уже садилось, заливая  золотом  безбрежный  океан
земли. Фальку пришлось нести Эстрел, и каждые несколько минут он  вынуж-
ден был останавливаться и класть свою ношу на землю. Потом он падал  ря-
дом с ней, чтобы перевести дух и набраться сил. Ему казалось, что будь у
него хоть немного воды, всего несколько капель, чтобы  смочить  рот,  не
было бы так тяжело.
   - Там есть дом, - шепнул Фальк хриплым  голосом.  -  Там,  среди  де-
ревьев. И совсем недалеко отсюда?
   На сей раз девушка услышала товарища и, бессильно изогнувшись,  стала
бороться с ним.
   - Не ходи туда, милый, - стонала она. - Нет, только не в дома! Рамар-
рен не должен заходить в дома?
   Эстрел стала что-то тихо шептать на языке, которого он не знал, слов-
но моля о помощи. Фальк зашагал дальше, согнувшись под ее весом.
   Поздние сумерки неожиданно  рассек  золотистый  свет  окон,  лившийся
из-за громад темных деревьев.
   С той стороны, откуда падал свет, донесся пронзительный вой,  который
все нарастал, постепенно приближаясь. Фальк было рванулся, потом  замер,
увидев метнувшиеся к нему из темноты лаявшие и завывавшие тени.  Высотой
ему примерно по пояс, они окружили его, рыча и щелкая зубами. Он  стоял,
поддерживая обмякшее тело Эстрел, не в силах вытащить пистолет и не  ос-
меливаясь даже шевельнуться. И лишь в нескольких сотнях  ярдов  от  него
безмятежно светились высокие окна дома.
   Он закричал:
   - Помогите!
   Но с его губ сорвался лишь хриплый стон.
   Внезапно раздались голоса, что-то грозно кричавшие  издалека.  Черные
звериные тени отпрянули назад и замерли в ожидании. К  тому  месту,  где
Фальк упал на колени, продолжая прижимать к себе Эстрел, подбежали люди.
   - Заберите женщину, - произнес громкий мужской голос.
   Другой голос отчетливо произнес:
   - Что это у нас здесь? Неужели пара новых работников?
   Фальку приказали встать, но он смог только прошептать:
   - Не трогайте ее, она больна.
   - Сейчас же встань!
   Сильные руки быстро заставили его подчиниться. Он позволил  им  взять
Эстрел. От усталости так кружилась голова, что Фальк еще долго не  пони-
мал, где он и что с ним происходит. Ему дали вдоволь  напиться  холодной
воды, и это было единственное, что он помнил и что имело для него значе-
ние.
   Его посадили. Кто-то, чью речь Фальк не понимал, попытался  заставить
его выпить какой-то жидкости - жгучего пойла, сильно отдававшего  можже-
вельником. Первое, что он различил вполне отчетливо, был  стакан  -  не-
большой сосуд из мутноватого зеленого стекла. Он не пил  из  стаканов  с
тех пор, как покинул Дом  Зоува.  Фальк  тряхнул  головой,  ощущая,  как
спиртное прочистило ему глотку и мозги, и поднял глаза.
   В необъятном полу из полированного камня отражалась дальняя стена,  в
которой светился мягким желтоватым сиянием огромный  диск.  Лицо  Фалька
ощущало тепло, исходившее от этого диска. На полпути между ним и солнце-
подобным кругом света прямо на голом полу стояло высокое массивное крес-
ло; рядом с ним на полу обрисовывался неподвижный силуэт какого-то  тем-
ного зверя.
   - Кто ты?
   Фальк видел контур носа и челюсти, черную руку на подлокотнике  крес-
ла. Вопрос, заданный низким и твердым, как камень, голосом, прозвучал не
на галакте, а на языке Леса, хотя и на несколько непривычном диалекте.
   Фальк помедлил и сказал правду:
   - Я не знаю, кто я. Мою личность отобрали у меня шесть лет  назад.  В
одном из Лесных Домов я научился обычаям людей. Я направляюсь в Эс  Тох,
чтобы попытаться узнать свое имя и происхождение.
   - Ты идешь в Обитель Лжи, чтобы отыскать истину? Дураки и оружие  ме-
чутся по нашей уставшей Земле, но твое недомыслие не сравнится ни с чем.
Что привело тебя в мое Королевство?
   - Моя спутница?
   - Ты хочешь сказать, что это она привела тебя сюда?
   - Она заболела, и я старался найти воду. Как?
   - Попридержи-ка язык. Я рад, что это не она привела тебя  сюда.  Тебе
известно, что это за место?
   - Нет.
   - Это Владение Канзас, и я его Властелин. Я Повелитель, Герцог и Бог.
Я несу ответственность за все, что здесь происходит. Мы тут играем в од-
ну из самых великих игр. Она называется "Сюзерен". Ее правила стары  как
мир, и свободу моих действий ограничивают только законы. Все остальное -
в моей власти.
   Теплое прирученное светило метнулось с пола на потолок, а затем с од-
ной стены на другую, когда незнакомец поднялся в кресле.  Мягкое  сияние
обрисовывало контур ястребиного носа, высокого, немного скошенного  лба,
поджарого сильного тела с величественной осанкой и резкими движениями.
   Стоило Фальку слегка пошевелиться, как мифическая тварь у трона оска-
лилась и зарычала.
   - Значит, тебе неизвестно твое имя?
   - Те, кто принял меня к себе, назвали меня Фальком.
   - Отправиться на поиски своего истинного имени - нет благороднее цели
для мужчины! Ничего удивительного, что это привело тебя к моим вратам. Я
принимаю тебя в игру в качестве игрока, - объявил Герцог Канзаса.  -  Не
каждый день человек с глазами, похожими на опалы, стучится в мою  дверь,
моля о помощи. Отказать ему означало бы проявить подозрительность и  не-
любезность, а что стоит королевское величие без риска и милосердия? Тебя
назвали Фальком? но я не буду звать тебя так. В этой игре ты - Опал.  Ты
свободен в своих передвижениях. Гриффон, лежать!
   - Герцог, моя спутница?
   - Твоя спутница - или Синг, или их орудие, или просто женщина. Кем ты
ее предпочитаешь считать? Берегись, человек, не спеши отвечать королю. Я
знаю, в качестве кого ты ее держишь. Но у нее нет имени, и она не участ-
вует в игре. Женщины моих ковбоев присмотрят за ней, и довольно,  покон-
чим с этим.
   Продолжая говорить. Герцог приблизился к Фальку,  медленно  вышагивая
по голому полу.
   - Имя моего спутника - Гриффон. Читал ли ты когда-нибудь в старых Ка-
нонах или легендах о таком животном, как собака? Гриффон - имя моей  со-
баки. Как видишь, у нее мало общего с теми желтыми  тявкающими  тварями,
которые носятся по прериям, хотя они и родня ему. Род  Гриффона,  как  и
мой, королевский, угасает. Опал, чего бы ты хотел больше всего?
   Герцог задал этот вопрос с неожиданной сердечностью,  глядя  прямо  в
глаза Фальку. Уставший и сбитый  с  толку  Фальк  был  склонен  говорить
только правду и ответил:
   - Попасть домой!
   - Попасть домой? - задумчиво повторил Герцог Канзаса. Он был таким же
черным, как и его силуэт или тень. Старый, черный, как сажа, мужчина се-
ми футов роста с узким острым лицом?
   - Попасть домой?.
   Герцог отступил в сторону, чтобы взглянуть на длинный стол,  стоявший
возле стула Фалька. Вся крышка стола - Фальк только теперь заметил это -
была утоплена на несколько дюймов и окантована рамкой. В ней  помещалась
сетка из золотых и серебряных проволочек, на которых были нанизаны  кос-
тяшки с отверстиями такой формы, что они могли переходить с одной прово-
локи на другую, а в некоторых точках - и с одного уровня на другой.  Тут
были сотни костяшек, размером от детского кулачка до семечка  яблока,  -
из глины, камня, дерева, металла,  кости,  пластика,  стекла,  аметиста,
агата, топаза, бирюзы, опала, янтаря, берилла, хрусталя, граната,  изум-
руда и алмаза.
   Это была моделирующая система; сходные системы имели Зоув, Лупоглазая
и другие обитатели родного Дома Фалька. Систему породила великая культу-
ра планеты Давенант, хотя ей издавна пользовались на Земле.  Это  был  и
оракул, и компьютер, и орудие мистических ритуалов, и игрушка. Во второй
своей короткой жизни у Фалька не хватило времени,  чтобы  толком  разоб-
раться в принципах работы моделирующих систем. Лупоглазая как-то  обмол-
вилась, что ей понадобилось лет сорок-пятьдесят только для  того,  чтобы
научиться обращаться с ней, а ее моделирующая  система,  являвшаяся  фа-
мильной реликвией, представляла собой квадрат со стороной всего  лишь  в
четверть метра с двадцатью-тридцатью костяшками.
   Хрустальная призма ударила в железную сферу с чистым высоким  звоном.
Бирюза устремилась налево, а связанные между собой полированные костяшки
с вкраплениями граната скользнули вправо и вниз, в то время как огненный
опал вспыхнул на миг в самом  центре  системы.  Черные,  худые,  сильные
пальцы мелькали над проволочками, играя с самоцветами жизни и смерти.
   - Значит, - сказал Повелитель, - ты хочешь домой. Но  взгляни-ка!  Ты
умеешь читать узоры? Слоновая кость, алмаз и хрусталь, а также  огненные
самоцветы? и среди них мечется Опал - за  Королевский  Дом,  за  пределы
Темницы с Прозрачными Стенами, за холмы и ущелья Коперника, и вот камень
уже летит среди звезд. Ты  выйдешь  за  пределы  узора,  узора  времени.
Взгляни же!
   От мелькания разноцветных костяшек у Фалька  зарябило  в  глазах.  Он
вцепился в край огромной системы и прошептал:
   - Я не умею читать узоры?
   - Ты - участник этой игры, Опал, разбираешься ты в ней или нет. Хоро-
шо, просто отлично. Сегодня вечером мои псы лаяли на нищего  бродягу,  а
он оказался повелителем звезд. Опал, когда я однажды приду к тебе,  моля
дать мне воды из твоих колодцев и приютить, ты ведь впустишь меня?  Ночь
тогда будет куда холоднее, чем сегодняшняя? И до той поры  утечет  много
воды! Ты пришел в наш мир из далекого прошлого. Я стар,  но  ты  намного
старше меня. Ты должен был умереть еще лет сто назад.  Вспомнишь  ли  ты
столетие спустя, что когда-то встретил в пустыне некоего короля? Ступай,
как я уже говорил, ты свободен в своих передвижениях. Если тебе  что-ни-
будь понадобится, мои люди будут рады услужить тебе.
   Фальк пересек залу и вышел через занавешенный портал. Снаружи в  вес-
тибюле его ждал мальчик. Тот позвал своих товарищей; они,  не  выказывая
ни удивления, ни подобострастия, вежливо выжидали, по