нужды  не  стоит.  А
нарушить его, пожалуй, может только страх.
   Атшияне, конечно, не доверяют колонистам, прошлое по-прежнему их воз-
мущает, но страха они как будто испытывать не  должны.  Ну  а  паника  в
Центрвилле, вызванная резней на острове Смита, улеглась, и с тех пор  не
случилось ничего, что могло бы вновь ее  возбудить.  Со  стороны  атшиян
больше не было ни одного проявления враждебности, а так как после  осво-
бождения рабов все пискуны ушли в леса, прекратилось и  постоянное  под-
сознательное воздействие ксенофобии. И колонисты  мало-помалу  расслаби-
лись.
   Если сообщить, что в Тунтаре он видел Селвера, это неминуемо встрево-
жит Донга и прочих. Они могут даже попытаться захватить  его  и  предать
суду. Колониальный кодекс запрещает привлекать члена одного планетарного
сообщества к ответственности по законам другой планеты,  однако  военный
суд такими тонкостями не интересуется. Они вполне способны судить Селве-
ра, признать его виновным и расстрелять. В качестве  свидетеля  с  Новой
Явы привезут Дэвидсона. "Ну нет! - подумал Любов, засовывая  словарь  на
место. - Ну нет!" - и перестал об этом думать. Так он сделал свой выбор,
даже не заметив этого.
   На следующий день он представил краткий отчет о своей поездке: обста-
новка в Тунтаре нормальная, его  беспрепятственно  допустили  туда,  ему
никто не угрожал. Это был весьма успокоительный отчет, и самый  неточный
в жизни Любова. В нем не упоминалось ни о чем действительно существенном
- ни о том, что Старшая Хозяйка к нему не вышла, а Тубаб с ним не поздо-
ровался, ни о появлении там большого числа чужих, ни  о  выражении  лица
молодой охотницы, ни о присутствии Селвера? Бесспорно, это последнее  он
утаил, но в остальном отчет точно следовал фактам, решил Любов. Он опус-
тил только субъективные впечатления, как и полагается ученому.  Пока  он
писал отчет, голова у него раскалывалась от боли, а когда он  представил
его в штаб, боль стала невыносимой.
   Ночью ему без конца что-то снилось, но утром он не мог  вспомнить  ни
одного сна. На вторую ночь после возвращения из Тунтара, проснувшись  от
истерических воплей сирены и грохота взрывов, он наконец взглянул правде
в глаза: он - единственный человек в Центрвилле, который  ожидал  этого,
он - предатель.
   Но даже и теперь он не был до конца уверен, что атшияне действительно
напали. Просто в ночном мраке творилось что-то ужасное.
   Его коттедж был цел и невредим - возможно, потому,  что  окружен  де-
ревьями, подумал он, выбегая наружу. Центр города горел.  Даже  бетонный
куб штаба внутри весь пылал, точно литейная печь. А там - ансибль,  бес-
ценное связующее звено. Пожары полыхали и в той стороне,  где  находился
вертолетный ангар, и на космодроме. Откуда у них взрывчатка? Каким обра-
зом сразу вспыхнуло столько пожаров? Все деревянные дома по обеим сторо-
нам Главной улицы горели. Рев огня нарастал,  становился  все  страшнее.
Любов побежал туда. Под ногами была вода. От пожарных насосов? И тут  же
он сообразил, что лопнула водопроводная труба, проложенная до  реки  Ме-
ненд, и вода растекается по земле, пока жуткое воющее пламя пожирает до-
ма. Как они сумели? Куда делась охрана? На космодроме всегда дежурит ох-
рана в джипах?  Выстрелы,  залпы,  автоматная  очередь?  Вокруг  повсюду
мелькали маленькие фигуры, но он бежал среди них и почти их не  замечал.
Поравнявшись с гостиницей, он увидел в дверях девушку. Позади нее пляса-
ли огненные языки, но путь на улицу был свободен. И все же  она  стояла,
не двигаясь. Он окликнул ее, потом кинулся через двор, оторвал  ее  руки
от косяка, в который она намертво вцепилась, и потащил за собой,  повто-
ряя негромко и ласково:
   - Иди же, девочка! Ну иди же!
   Она наконец послушалась, но слишком  поздно.  Стена  верхнего  этажа,
озаренная изнутри огнем, не выдержала напора рушащейся крыши и  медленно
наклонилась вперед. Угли головни,  пылающие  стропила  вылетели  наружу,
точно шрапнель. Падающая балка задела Любова горящим концом  и  сбила  с
ног. Он лежал ничком в багровеющем озере грязи и не видел, как маленькая
зеленая охотница прыгнула на девушку, опрокинула  на  спину,  перерезала
горло. Он ничего не видел.

   Глава 6
   В эту ночь не была пропета ни одна песня. Только  крики  и  молчание.
Когда запылали небесные лодки, Селвер ощутил радость и на глазах у  него
выступили слезы, но слов не было. Он молча  отвернулся,  сжимая  тяжелый
огнемет, и повел свой отряд назад в город.
   Все отряды с запада и с севера вели бывшие рабы, вроде  него,  -  те,
кому приходилось служить ловекам в Центре, так что они знали там все до-
роги и жилища.
   В этих отрядах почти никто прежде не видел селений ловеков, а  многие
и самих ловеков никогда не видели. Они пришли потому, что их вел Селвер,
потому, что их гнали плохие сны, и только Селвер знал, как с этими снами
совладать. Сотни и сотни мужчин и женщин ждали в глубокой тишине  вокруг
города, пока бывшие рабы по двое и по трое делали  то,  что  нужно  было
сделать сначала - разбили главную водопроводную трубу, перерезали прово-
да, которые несли свет от электростанции, проникли в  арсенал  и  унесли
оттуда все необходимое. Первые враги, часовые, были убиты быстро и  бес-
шумно, в темноте, с помощью обычного охотничьего оружия -  петли,  ножа,
лука. Динамит, украденный еще вечером из лесного лагеря в пятнадцати ки-
лометрах к югу, был заложен в арсенале под штабом, дома облиты  огненным
веществом и подожжены. Тут завыла сирена, забушевал огонь, и ночь исчез-
ла вместе с тишиной. С грохотом, точно от грома  и  валящихся  деревьев,
стреляли в основном ловеки - оружием, захваченным в арсенале,  пользова-
лись только бывшие рабы, а остальные предпочли собственные копья, ножи и
луки. Но весь этот шум утонул в оглушительном реве, когда рухнули  стены
штаба и ангары с небесными лодками. Это взорвался динамит, который зало-
жили и запалили Резван и те, кому пришлось работать в лагерях лесорубов.
   В селении в эту ночь  было  около  тысячи  семисот  ловеков,  из  них
пятьсот самок, так как, по слухам, ловеки свезли сюда всех своих  самок.
Потому-то Селвер и остальные и решили начать, хотя еще не все люди,  ко-
торые хотели быть с ними, успели добраться до Сорноля. Почти пять  тысяч
мужчин и женщин пришли через леса в Эндтор на Общую Встречу, а оттуда  -
в это место, в эту ночь.
   Пожары полыхали все сильнее, и воздух стал тяжелым от запаха  гари  и
крови.
   Рот Селвера пересох, в горле саднило, он не мог выговорить ни слова и
мечтал о глотке воды. Он вел свой отряд по средней тропе  селения  лове-
ков, один из них кинулся ему навстречу - в дымном  багровом  сумраке  он
казался огромным. Селвер поднял огнемет и оттянул защелку в ту самую се-
кунду, когда ловек поскользнулся в жидкой грязи и рухнул на  колени.  Но
из огнемета не вырвалась шипящая струя пламени - оно все было  истрачено
на небесные лодки, стоявшие в стороне от ангаров. Селвер уронил  тяжелый
баллон. Ловек был без оружия, и он был самцом. Селвер попытался сказать:
"Не трогайте его, пусть бежит", но у него  не  хватило  голоса,  и  двое
охотников из Абтанских  Полян  прыгнули  вперед,  подняв  длинные  ножи.
Большие безволосые руки взметнулись вверх и  вяло  опустились.  Огромный
труп бесформенной грудой преградил им дорогу. Тут, где прежде был  центр
селения, валялось много других мертвецов. По-прежнему с треском рушились
горящие стены, ревел огонь, но остальные звуки затихли.
   Селвер с трудом разомкнул губы и хрипло испустил клич сбора, заверша-
ющий охоту. Те, кто был с ним, подхватили клич  громко  и  пронзительно.
Вдали и вблизи в мутной, смрадной, пронизанной огненными всполохами ноч-
ной мгле раздались ответные крики. Вместо того чтобы увести своих  людей
из селения, Селвер сделал им знак уходить, а сам сошел на  полосу  грязи
между тропой и жилищем, которое сгорело и обрушилось. Он перешагнул  че-
рез мертвую лавочку и нагнулся над ловеком, прижатым к земле  обугленным
бревном. В темноте было трудно разглядеть уткнувшееся в грязь лицо.
   Это было несправедливо, ненужно! Почему, когда вокруг столько  других
мертвецов, ему понадобилось нагнуться над этим? И ведь в темноте он  мог
бы его не узнать! Селвер повернулся и пошел вслед за своим отрядом,  по-
том бросился назад, приподнял бревно со спины Любова, напрягая все силы,
сдвинул его, упал на колени и подсунул ладонь под тяжелую голову.  Каза-
лось, что так Любову удобнее лежать, - земля уже не касалась его лица. И
Селвер, не вставая с колен, застыл в неподвижности.
   Он не стал четверо суток, а в сны не уходил еще дольше - он  не  пом-
нил, насколько дольше. С тех пор как он ушел из Бротера с теми, кто пос-
ледовал за ним из Кадаста, он дни и ночи напролет  действовал,  говорил,
обходил селения, составлял планы. В каждом селении он говорил с  лесными
людьми, объяснял им новое, звал из яви снов в явь мира, готовил то,  что
произошло в эту ночь, - говорил, без конца говорил и слушал, как говорят
другие. И ни минуты молчания, ни минуты одиночества.  Они  слушали,  они
услышали и последовали за ним по новой тропе. Они взяли  в  руки  огонь,
которого всегда боялись, взяли в свои руки власть над  плохими  снами  и
выпустили на врагов смерть, которой всегда страшились. Все было  сделано
так, как он говорил. Все произошло так, как он сказал.  Мужские  Дома  и
жилища ловеков сожжены, их небесные лодки сожжены или разбиты, их оружие
украдено или уничтожено, и все их самки перебиты. Пожары догорали,  про-
пахший дымом ночной мрак стал смоляным. Селвер уже ничего не видел  вок-
руг и посмотрел на восток, не занимается ли заря. Стоя на коленях в жид-
кой грязи среди мертвецов, он думал: "Это сон, плохой сон. Я  думал  по-
вести его, но он повел меня".
   И во сне он почувствовал, что губы Любова  шевельнулись,  задели  его
ладонь. Селвер посмотрел вниз и увидел, что глаза мертвого открылись.  В
них отразилось гаснущее зарево пожаров. Потом он назвал Селвера по  име-
ни.
   - Любов, зачем ты остался тут? Я ведь говорил тебе, чтобы ты  на  эту
ночь улетел из города, - так сказал во сне  Селвер.  Или  даже  крикнул,
словно сердясь на Любова.
   - Тебя взяли в плен? - спросил Любов еле слышно, не приподняв головы,
но таким обычным голосом, что Селверу на миг стало ясно: это не явь сна,
а явь мира, лесная ночь. - Или меня?
   - Не тебя и не меня, нас обоих - откуда мне знать? Все машины и аппа-
раты сожжены. Все женщины убиты. Мужчинам мы давали  убежать,  если  они
хотели бежать. Я сказал, чтобы твой дом не поджигали, и книги будут  це-
лы. Любов, почему ты не такой, как остальные?
   - Я такой же, как они. Я человек. Как каждый из них. Как ты.
   - Нет. Ты не похож?
   -Я такой, как они. И ты такой. Послушай, Селвер. Остановись. Не  надо
больше убивать других людей. Ты должен вернуться? к своим? к собственным
корням.
   - Когда твоих соплеменников здесь больше не будет, плохой сон кончит-
ся.
   - Теперь же? - сказал Любов и попытался приподнять голову, но у  него
был перебит позвоночник. Он поглядел снизу вверх  на  Селвера  и  открыл
рот, чтобы заговорить. Его взгляд скользнул в сторону и уставился в дру-
гую явь, а губы остались открытыми и безмолвными. Дыхание присвистнуло у
него в горле.
   Они звали Селвера по имени, много далеких голосов, звали снова и сно-
ва.
   - Я не могу остаться с тобой, Любов, - плача, сказал Селвер, не услы-
шал ответа, встал и попробовал убежать. Но сквозь, темноту сна  он  смог
двигаться только медленно-медленно, словно по пояс в воде.  Впереди  шел
Дух Ясеня, выше Любова, выше всех других ловеков, высокий, как дерево, -
шел и не поворачивал к нему белой маски. На ходу Селвер  разговаривал  с
Любовым.
   - Мы пойдем назад, - сказал он. - Я пойду назад. Теперь же. Мы пойдем
назад теперь же, обещаю тебе, Любов!
   Но его друг, такой добрый, тот, кто спас его жизнь и предал его  сон,
Любов ничего не ответил. Он шел где-то во мраке совсем рядом,  невидимый
и неслышимый, как смерть.
   Группа тунтарцев наткнулась в темноте на Селвера - он брел,  спотыка-
ясь, плакал и что-то говорил, весь во власти сна. Они увели его с  собой
в Эндтор.
   Там два дня и две ночи лежал он, беспомощный и безумный, в наспех со-
оруженном Мужском Доме - шалаше на речном берегу. За ним ухаживали  ста-
рики, а люди все приходили и приходили в Эндтор и снова уходили, возвра-
щались на Место Эшсена, которое одно время называлось Центром,  хоронили
своих убитых и убитых ловеков - своих было более трехсот, тех больше се-
мисот. Около пятисот ловеков было заперто в бараках загона,  который  не
сожгли, потому что он стоял пустой и в стороне. Примерно стольким же ло-
векам удалось убежать: часть добралась до лагерей лесорубов на юге,  ко-
торые нападению не подверглись, остальные притаились в лесу или в Выруб-
ленных Землях, и там их продолжали разыскивать. Некоторых убивали, пото-
му что многие молодые охотники и охотницы все еще слышали  только  голос
Селвера, зовущий: "Убивайте их!" Другие отогнали от себя Ночь  Убивания,
словно кошмар, словно плохой сон, который нужно понять, чтобы он  больше
никогда не повторился. И, обнаружив в чаще измученного жаждой,  ослабев-
шего ловека, они были не в силах его убить. И, .может  быть,  он  убивал
их. Некоторые ловеки собирались вместе. Такие группы из  десяти-двадцати
ловеков были вооружены топорами для рубки деревьев и  пистолетами,  хотя
зарядов у них почти не было. Их выслеживали, окружали большими отрядами,
а потом захватывали, связывали и уводили назад в Эшсен. За  два-три  дня
их переловили всех,  потому  что  эта  область  Сорноля  кишела  лесными
людьми: ни один старик не помнил, чтобы столько народу  собиралось  ког-
да-нибудь в одном месте - даже вполовину, даже в десять  раз  меньше.  И
люди все еще продолжали приходить из дальних селений, с других островов.
А некоторые ушли домой. Захваченных ловеков запирали с остальными в  за-
гоне, хотя они там уже еле помещались, а жилища  были  для  них  слишком
низки и тесны. Их поили, два раза в день задавали им корм, а вокруг день
и ночь несли стражу двести вооруженных охотников.
   Под вечер после Ночи Эшсена с востока, треща, прилетела небесная лод-
ка и пошла вниз, словно собираясь сесть, а  потом  взмыла  вверх,  точно
хищная птица, промахнувшаяся по добыче, и начала кружить над разрушенным
причалом небесных лодок, над дымящимися  развалинами,  над  Вырубленными
Землями. Резван проследил, чтобы все радио были  разбиты,  и,  возможно,
небесную лодку с Кушиля или Ризуэла, где находились три небольших  селе-
ния ловеков, заставило прилететь сюда именно молчание этих радио.  Плен-
ные в загоне выбежали из бараков и что-то кричали лодке всякий раз, ког-
да она, треща, пролетала над ними, и она сбросила в загон что-то на  ма-
леньком парашюте, а потом ушла вверх и ее треск замер.
   Теперь на Атши остались всего четыре такие крылатые лодки: три на Ку-
шиле и одна на Ризуэле - все маленькие, поднимающие только четырех лове-
ков, но с пулеметами и огнеметами, а потому  Резван  и  остальные  очень
из-за них тревожились, пока Селвер лежал, недосягаемый для них, бродя по
загадочным тропам другой яви.
   В явь мира он вернулся только на третий день - исхудавший,  отупелый,
голодный, безмолвный. Он искупался в реке и поел, а потом выслушал  Рез-
вана, Старшую Хозяйку из Берре и остальных, кто был избран руководителя-
ми. Они рассказали ему, что происходило в мире, пока он был в снах. Выс-
лушав всех, он обвел их взглядом, и они снова увидели,  что  он  -  бог.
После Ночи Эшсена многих, точно болезнь, поразили страх и отвращение,  и
их охватило сомнение. Их сны были тревожными, полными крови  и  огня,  а
весь день их окружали незнакомые люди, сотнями, тысячами сошедшиеся сюда
из всех лесов: они собрались тут, не зная друг друга,  точно  коршуны  у
падали, и им казалось, что пришел конец всему, что уже никогда ничто  не
будет прежним, не будет хорошим. Но в присутствии Селвера они вспомнили,
ради чего произошло то, что произошло, их смятение улеглось, и они ждали
его слов.
   - Время убивать прошло, - сказал он. - Надо,  чтобы  об  этом  узнали
все. - Он снова обвел их взглядом. - Мне надо поговорить с теми, кто за-
перт в загоне. Кто у них старший?
   - Индюк, Плосконогий, Мокроглазый, - ответил Резван, бывший раб.
   - Значит, Индюк жив? Это хорошо. Помоги мне  встать,  Греда,  у  меня
вместо костей угри?
   Походив немного, он почувствовал себя крепче и час спустя  отправился
с ними в Эшсен, до которого было два часа ходьбы.
   Когда они подошли к загону, Резван влез на лестницу, приставленную  к
стене, и закричал на ломаном языке, которым ловеки объяснялись с рабами:
   - Донг, ходи к воротам, быстро-быстро!
   В проходах между приземистыми бетонными  бараками  бродили  несколько
ловеков. Они закричали на него и начали швыряться земляными комьями.  Он
пригнулся и стал ждать. Старый полковник не появился, но из барака, хро-
мая, вышел Госсе, которого они называли Мокроглазым, и крикнул Резвану:
   - Полковник Донг болен, он не может выйти!
   - Какой-такой болен?
   - Болезнь живота. От воды. Что тебе надо?
   - Говори-говори! - Резван посмотрел вниз на Селвера и перешел на свой
язык. - Владыка-бог, Индюк прячется. С Мокроглазым ты будешь говорить?
   - Буду.
   - Гос-по-дин Госсе, к калитке! Быстро-быстро!
   Калитку приоткрыли ровно настолько, чтобы Госсе сумел протиснуться  в
узкую щель. Он остался стоять перед ней совсем один, глядя на Селвера  и
на тех, кто пришел с Селвером, и стараясь не наступать на ногу,  повреж-
денную в Ночь Эшсена. Одет он был в рваную пижаму, выпачканную в грязи и
намоченную дождем. Седеющие волосы свисали над ушами и падали на лоб не-
ряшливыми прядями. Хотя он был вдвое выше своих тюремщиков, он  старался
выпрямиться еще больше и глядел на них твердо, с гневной тоской.
   - Что вам надо?
   - Нам необходимо поговорить, господин Госсе, - сказал Селвер, которо-
го Любов научил нормальной человеческой речи. - Я Селвер, сын  Ясеня  из
Эшрета. Друг Любова.
   - Да, я тебя знаю. О чем ты хочешь говорить?
   - О том, что убивать больше никого не будут, если  это  обещают  ваши
люди и мои люди. Вас выпустят, если вы соберете здесь ваших людей из ла-
герей лесорубов на юге Сорноля, на Кушиле и на Ризуэле и все  останетесь
тут. Вы можете жить здесь, где лес убит и где растет ваша трава с зерна-
ми. Рубить деревья вы больше не должны.
   Лицо Госсе оживилось.
   - Лагерей вы не тронули?
   - Нет.
   Госсе промолчал. Селвер несколько секунд следил за его лицом, а потом
продолжал:
   - Я думаю, в мире ваших людей осталось меньше двух тысяч. Ваших  жен-
щин не осталось ни одной. В тех лагерях есть ваше оружие,  и  вы  можете
убить многих из нас. Но у нас тоже есть оружие, и нас столько, что  всех
вы убить не сможете. Я думаю, вы сами это знаете и поэтому не попросили,
чтобы небесные лодки привезли вам огнеметы, не попытались перебить часо-
вых и бежать. Это было бы бесполезно: нас ведь правда очень много. Будет
гораздо лучше, если вы обменяетесь с нами обещанием:  тогда  вы  сможете
спокойно дождаться, чтобы прилетела одна из ваших больших лодок, и поки-
нуть на ней мир. Если не ошибаюсь, это будет через три года.
   - Да, через три местных года? Откуда ты это знаешь?
   - У рабов есть уши, господин Госсе.
   Только теперь Госсе посмотрел прямо на него. Потом отвел глаза, пере-
дернул плечами, переступил с больной ноги. Снова посмотрел на Селвера  и
снова отвел глаза.
   - Мы уже обещали не причинять вреда никому из ваших людей. Вот почему
рабочих распустили по домам. Но это не помогло. Вы не стали слушать?
   - Обещали вы не нам.
   - Как мы можем заключать какие бы то ни было соглашения или  договоры
с теми, у кого нет правительства, нет никакой центральной власти?
   -Я не знаю. По-моему, вы не понимаете, что такое обещание. То, о  ко-
тором вы говорите, было скоро нарушено.
   - То есть как? Кем? Ко