ть женщин и детей в западные  холмы.  Когда  враг
так силен, Город - только западня.
   - Я слушаю, - сказал Анвильд, утвердительно пожав плечами.
   - Теперь же , без промедления, прежде чем гааль нас окружит.
   - Это уже было сказано и услышано. Но другие говорят, что нельзя  от-
сылать женщин туда, где их ждут всякие опасности, а самим оставаться под
защитой стен.
   - Ну так пойдем с ними! - отрезал Вольд. - Неужели Люди Тевара не мо-
гут ничего решить?
   - У них нет главы, - ответил Анвильд. - Они слушают того, этого и ни-
кого. - Продолжать - значило обвинить во всех бедах Вольда и  его  роди-
чей, а потому он добавил только: - И мы будем ждать здесь, пока нас всех
не перебьют.
   - Своих женщин я отошлю, - сказал Вольд, рассерженный спокойной  без-
надежностью Анвильда, отвернулся от грозного зрелища Откочевки,  кое-как
спустился по приставной лестнице и пошел распорядиться, чтобы его родичи
спасались, пока еще не поздно. Он тоже пойдет  с  ними.  Ведь  сражаться
против бесчисленных врагов бесполезно, а хоть горстка Людей Тевара долж-
на уцелеть, должна выжить.
   Однако молодые мужчины его клана не согласились с ним и  не  захотели
подчиниться ему. Они не убегут. Они будут сражаться.
   - Но вы умрете, - сказал Вольд. - А ваши женщины и дети еще могут уй-
ти. Они будут свободными? если не останутся тут с вами.
   Его язык снова стал толстым. А они ждали, чтобы  он  замолчал,  и  не
скрывали нетерпения.
   - Мы отгоним гааля, - сказал молодой внук. - Мы ведь воины!
   - Тевар - крепкий город, Старейший, - сказал другой вкрадчиво, льсти-
вым голосом. - Ты объяснил нам, как построить его хорошо, и мы все  сде-
лали по твоему совету.
   - Он выдержит натиск Зимы, - сказал Вольд. - Но не натиск десяти  ты-
сяч воинов. Уж лучше, чтобы женщины моего Рода погибли от  холода  среди
снежных холмов, чем жили наложницами и рабынями гаалей?
   Но они не слышали, а только ждали, чтобы он наконец замолчал.
   Он вышел наружу, но у него уже не было сил карабкаться по  приставным
лестницам, и, чтобы никому не мешать в узком проходе, он отыскал  укром-
ное место неподалеку от южных ворот, в углу между  стеной  и  подпоркой.
Поднявшись по наклонной подпорке, сложенной из ровных кусков сухой  гли-
ны, можно было увидеть, что делается за стеной,  и  он  некоторое  время
следил за Откочевкой. Потом, когда ветер забрался под его меховой  плащ,
он присел на корточки и прижал подбородок к коленям, укрывшись за высту-
пом. Солнце светило прямо туда. Некоторое время он грелся в его лучах  и
ни о чем не думал. Иногда он поглядывал на солнце - Зимнее солнце,  сла-
бое, старое.
   Из истоптанной земли под стеной уже поднималась зимняя трава - недол-
говечные растеньица, которые будут стремительно набирать сил, расцветать
и отцветать между буранами до самого наступления  Глубокой  Зимы,  когда
снег уже не тает и только лишенные корней сугробники  выдерживают  лютый
холод. Всегда что-нибудь да живет на протяжении великого  Года,  выжидая
своего дня, расцветая и погибая, чтобы снова ждать. Тянулись долгие  ча-
сы.
   Оттуда, где находились северная и западная стены,  донеслись  громкие
крики. Воины бежали по узким проходам маленького города, где под нависа-
ющими стрехами мог пройти только один человек. Затем оглушительные вопли
раздались позади Вольда, за воротами слева от него. Деревянные подъемные
створки, которые можно было открыть только изнутри,  с  помощью  сложной
системы воротов, затряслись и затрещали. В них  били  бревном.  Вольд  с
трудом выпрямился. Все тело его затекло, и он не чувствовал  своих  ног.
Минуту он простоял, опираясь на копье, а потом привалился спиной к  гли-
няным кирпичам и поднял копье, но не положил его на металку, а  пригото-
вился ударить с близкого расстояния.
   Наверное, у гаалей были лестницы: они уже перебрались через  северную
стену и дрались внутри города - это он определил по шуму. Между  крышами
пролетело копье. Кто-то не рассчитал и слишком резко взмахнул  металкой.
Ворота снова затряслись. В прежние дни у них не было ни лестниц, ни  та-
ранов, и они приходили не десятками тысяч, а  крались  мимо  оборванными
семьями и кланами, трусливые дикари, убегающие на юг от  холода,  вместо
того чтобы остаться жить и умереть в своем Пределе, как поступают истин-
ные люди? И тут в проходе появился один из них - с широким белым лицом и
пучком алых перьев в закрученных рогом вымазанных смолой волосах. Он бе-
жал к воротам, чтобы открыть их изнутри. Вольд шагнул вперед и сказал:
   - Стой!
   Гааль оглянулся, и старик вонзил копье в бок врага под ребра так глу-
боко, что железный наконечник почти вышел наружу. Он все еще пытался вы-
тащить копье из дергающегося в судорогах тела, когда позади него  в  го-
родских воротах появилась первая пробоина. Это было жутко - дерево  лоп-
нуло, как гнилая кожа, и в дыру просунулась тупая морда толстого бревна.
Вольд оставил копье в брюхе гааля и, спотыкаясь, тяжело побежал по  про-
ходу к своему Родовому Дому. Крутые деревянные крыши в том конце  города
пылали дымным пламенем.

   Глава 8
   В ГОРОДЕ ЧУЖАКОВ
   Самым странным среди всего странного и непонятного в этом жилище были
изображения на стене большой комнаты внизу. Когда Агат ушел и все комна-
ты погрузились в мертвую тишину, она так долго смотрела на  изображения,
что они стали миром, а она - стеной. Мир этот был сплетениями,  сложными
и прихотливыми, точно смыкающиеся ветви деревьев, точно струи  потока  -
серебристые, серые, черные, пронизанные зеленью,  алостью  и  желтизной,
подобно золоту солнца. И вглядываясь в эти причудливые сплетения,  модно
было различить в них, между ними, слитые с ними и образующие их узоры  и
фигуры - зверей, деревья, траву, мужчин и женщин  и  разных  других  су-
ществ, - одни похожи на дальнерожденных, другие не похожи. И еще  всякие
странности: ларцы на круглых ногах,  птицы,  топоры,  серебряные  копья,
оперенные огнем, лица, которые не были лицами, камни с крыльями и  дере-
во, все в звездах вместо листьев.
   - Что это такое? - спросила она у  дальнерожденной  женщины  ир  Рода
Агата, которой он поручил заботиться о ней, и та, как  всегда,  стараясь
быть доброй, ответила:
   - Картина, рисунок? Ведь твои соплеменники рисуют  красками,  не  так
ли?
   - Да, немножко. А о чем рассказывает эта картина?
   - О других мирах и о нашей родине. Видишь, вот люди? Ее написал очень
давно, еще в первый Год нашего изгнания, один из сыновей Эсмита.
   - А это что? - с почтительного расстояния указала Ролери.
   - Здание? Дворец Лиги на планете Давенант.
   - А это?
   - Эробиль.
   - Я снова слушаю, - вежливо сказала Ролери  (теперь  она  старательно
соблюдала все законы вежливости), но, заметив, что Сейко не поняла  фра-
зы, спросила просто: - А что это такое эробиль?
   - Ну? приспособление, чтобы ездить, вроде? Но ведь вы даже не  знаете
колеса, так как же объяснить тебе? Ты видела наши повозки - наши волоку-
ши на колесах? Ну так это была повозка, чтобы на ней ездить, только  она
летала по воздуху.
   - А вы и сейчас можете строить такие повозки? - в изумлении  спросила
Ролери. Но Сейко неверно истолковала ее вопрос и  ответила  сухо,  почти
раздраженно:
   - Нет. Как мы могли сохранить здесь подобное умение, если Закон  зап-
рещает нам подниматься выше вашего технического уровня? А вы за шестьсот
лет даже не научились пользоваться колесами!
   Чувствуя себя беспомощной в этом чужом и непонятном  мире,  изгнанная
своим племенем, а теперь разлученная с Агатом, Ролери боялась Сейко  Эс-
мит, и всех, кого она встречала здесь, и всех вещей вокруг.  Но  покорно
снести пренебрежение ревнивой женщины, женщины старше ее, она не смогла.
   - Я спрашиваю, чтобы узнать новое, - сказала она. - Но по-моему, ваше
племя пробыло здесь меньше, чем шестьсот Лет.
   - Шестьсот лиголет равны десяти здешним Годам? - помолчав, Сейко  Эс-
мит продолжала: - Видишь ли, про эробили и про всякие другие вещи, кото-
рые придумали люди у нас на родине, мы знаем далеко не все,  потому  что
наши предки, перед тем как отправиться сюда, поклялись блюсти Закон  Ли-
ги, запрещавший им пользоваться многими вещами, не похожими на те, кото-
рые были у туземцев. Закон этот называется "культурное эмбарго". Со вре-
менем мы бы научили вас изготовлять всякие вещи? вроде крылатых повозок.
Но Корабль улетел. Нас здесь осталось мало. И мы не получали никаких из-
вестий от Лиги, а многие ваши племена в те дни относились к нам враждеб-
но. Нам было трудно хранить и Закон, и знания, которыми мы тогда облада-
ли. Возможно, мы многое утратили. Мы не знаем.
   - Какой странный Закон! - сказала Ролери.
   - Он был создан ради вас, а не нас. - сказала Сейко своим быстрым го-
лосом, произнося слова жестко, как Агат, как все  дальнерожденные.  -  В
Заветах Лиги, которые мы изучаем в детстве, написано: "На планетах,  где
селятся колонисты, запрещено знакомить местные высокоразумные существа с
какими бы то ни было религиозными или философскими  доктринами,  обучать
их каким бы то не было техническим нововведениям или научным положениям,
прививать им иные культурные понятия и представления, а также вступать с
ними в парасловестное общение, если они сами не это умение  не  развили.
Запреты эти не могут быть нарушены до тех пор, пока Совет региона с сог-
ласия Пленуми не постанови, что данная планета по степени своего  разви-
тия готова к прямому контакту или ко вступление в Лигу?" Короче  говоря,
это значит, что мы обязаны жить, как живете вы. И в той мере, в какой мы
отступили от вашего образа жизни, мы нарушили наш собственный Закон.
   - Нам это вреда не принесло, сказала Ролери. - А вам - особой пользы.
   - Не тебе судить, - сказала Сейко с холодной сухостью, но опять спра-
вилась с собой. - Время браться за работу. Ты пойдешь?
   Ролери послушно направилась за Сейко к дверям, но, выходя, оглянулась
на картину. Она никогда еще не видела ничего столь целостного. Это мрач-
ная серебристая пугающая сложность действовала на  нее  почти  как  при-
сутствие Агата. А когда он был с ней, она боялась его -  но  только  его
одного. Никого и ничего другого.
   Воины Космопорта ушли. Они должны были изматывать идущих на юг гаалей
нападениями из засад и партизанскими налетами в надежде,  что  Откочевка
свернет на более безопасную дорогу. Однако никто серьезно не верил в ус-
пех, и женщины заканчивали приготовление к осаде. Сейко и Ролери  пришли
в Дом Лиги на большой площади, и им вместе с двадцатью другими  поручили
пригнать стада ханн с дальних лугов к югу от города. Каждая женщина  по-
лучила сверток с хлебом и творогом из ханньего молока, потому  что  вер-
нуться они должны были не раньше вечера. Корм оскудел,  и  ханны  теперь
бродили на южных пастбищах между  пляжем  и  береговой  грядой.  Женщины
прошли около восьми миль, а потом рассыпались по лугу и повернули обрат-
но, собирая и гоня перед собой  все  увеличивающееся  стадо  низкорослых
косматых ханн, которые тихо и покорно брели к городу.
   Теперь Ролери увидела дальнерожденных  женщин  по-новому.  Прежде  их
легкие, светлые одежды, по-детски быстрые голоса и быстрые мысли  созда-
вали ощущение беспомощности и слабости. Но вот они идут между среди хол-
мов по оледенелой, пожухлой траве, одетые в меховые куртки и штаны,  как
женщины людей, и гонят медлительное косматое стадо  навстречу  северному
ветру, работая дружно, умело и упорно. А как слушаются их ханны!  Словно
они не гонят их, а ведут, словно у них есть какая-то особая власть.  Они
вышли на дорогу, сворачивающую к Лесным Воротам. Когда солнце уже  село,
- горстка женщин в море неторопливо трусящих животных с крутыми косматы-
ми крупами.. Когда впереди показались стены Космопорта, одна  из  женщин
запела. Ролери никогда прежде не слышала этой игры с  высотой  и  ритмом
звуков. Ее глаза замигали, горло сжалось, а ноги начали ступать по  тем-
ной дороге в лад с этим голосом. Другие женщины подхватили песню, и  те-
перь она разносилась далеко вокруг. Они пели об утраченной родине, кото-
рую никогда не знали, о том, как ткать одежду и расшивать ее драгоценны-
ми камнями, о воинах, павших на войне. А одна песня рассказывала про де-
вушку, которая лишилась рассудка от любви и бросилась в море: "Ах, волны
уходят далеко, пока не начнется прилив?" Звонкими голосами  творя  песню
из печали, они гнали вперед стадо - двадцать женщин в пронизанной ветром
мгле. Было время прилива, и слева от них у дюн колыхалась  и  плескалась
чернота. Впереди на высоких стенах пылали факелы, преображая Град Изгна-
ния в остров света.
   Съестные припасы в Космопорте расходовались теперь очень бережно. Лю-
ди ели все вместе в одном из больших зданий на Площади или, если хотели,
уносили свою долю к себе домой.  Женщины,  собиравшие  стадо,  вернулись
поздно. Торопливо поев в странном здании, которое носило  название  Тэа-
тор, Ролери пошла с Сейко Эсмит в дом женщины Эллы Пасфаль. Она предпоч-
ла бы вернуться в пустой дом Агата и остаться одной, но она делала  все,
что ей говорили. Она больше уже не была незамужней и свободной, она была
женой альтеррана и пленницей, хотя они ей этого и не показывали. Впервые
в жизни она подчинялась.
   Очаг не топился, и все же в высокой комнате было тепло.  На  стене  в
стеклянных клетках горели светильники без фитилей. В этом доие,  который
был больше любого Родового Дома в Теваре, старая женщина жила совсем од-
на. Как они выносят одиночество? И как они хранят свет и  тепло  Лета  в
стенах своих домов? Весь Год они остаются в этих домах - всю свою жизнь,
и никогда не кочуют, никогда не живут в шатрах среди холмов, на  просто-
рах летних угодий? Ролери рывком подняла голову, которая  почти  склони-
лась на грудь, и искоса посмотрела на Эллу Пасфаль - заметила ли  стару-
ха, что она задремала? Конечно, заметила. Эта старуха  замечает  все,  а
Ролери ее ненавидит.
   Как и все они, эти альтерраны, Старейшины дальнерожденных. Они  нена-
видят ее, потому что любят Джекоба Агата ревнивой любовью, потому что он
взял ее в жены, потому что она - человек, а они - нет.
   Один из них что-то говорил про Тевар,  что-то  очень  странное,  чему
нельзя было поверить. Она опустила глаза, но, наверное,  испуг  все-таки
промелькнул не ее лице, потому что  мужчина,  которого  звали  Дэрмат  -
альтерран, перестал слушать и сказал:
   - Ролери, ты не знала, что Тевар захвачен?
   - Я слушаю, - прошептала она.
   - Наши воины весь день тревожили гаалей с запада. - объяснил  дальне-
рожденный. - Когда гаальские воины ворвались в Тевар, мы  атаковали  но-
сильщиков и стоянки, которые их женщины разбивали  на  восточной  опушке
леса. Это отвлекло часть их сил, и некоторые теварцы сумели выбраться из
города, но они и наши люди рассеялись по лесу. Некоторые  уже  добрались
сюда, но про остальных мы пока ничего не знаем? Они где-то в  холмах,  а
ночь холодная?
   Ролери молчала. Она так устала, что ничего не  могла  понять.  Зимний
Город захвачен, разрушен. Как это может быть правдой? Она ушла от  своих
родичей, а теперь они все мертвы или скитаются без крова среди холмов  в
Зимнюю ночь. Она осталась совсем одна. Вокруг звучали и звучали  жесткие
чужие голоса. Ролери почудилось - и она знала, что  это  ей  чудится,  -
будто ее ладони и запястья вымазаны кровью. У нее кружилась  голова,  но
она больше не хотела спать. Порой она ощущала, что мгновение переступает
рубеж, первый рубеж Пустоты. Блестящие  холодные  глаза  чародейки  Эллы
Пасфаль глядели на нее в упор. У нее не было сил пошевелиться..  И  куда
идти? Все мертвы.
   И вдруг что-то изменилось. Словно дальний огонек вспыхнул  во  мраке.
Она сказала вслух. Но так тихо, что ее услышали  только  те,  кто  сидел
совсем рядом:
   - Агат идет сюда.
   - Он передает тебе? - резко спросила Элла Пасфаль.
   Ролери несколько мгновений смотрела куда-то мимо старухи, которую бо-
ялась, и не видела ее.
   - Он идет сюда, - повторила она.
   - Вероятно он ей не передает, Элла. - сказал тот,  которого  называли
Пилотсоном. - Между ними в какой-то мере существует постоянный контакт.
   - Чепуха, Гуру.
   - Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим нап-
ряжением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И  в  результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало.
   - Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим нап-
ряжением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И  в  результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Да, между людьми,
- Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим  напря-
жением и пробился. По-видимому, у нее врожденный  дар.  И  в  результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Сказала  старуха.
- Но почему? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с большим  напря-
жением и пробился. По-видимому, у нее врожденный  дар.  И  в  результате
возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Необученный ребе-
нок не способен ни принимать, ни передавать параречь, Гуру. Ну  а  врож-
денный дар - Но почему? Он рассказывал, что  на  пляже  передавал  ей  с
большим напряжением и пробился. По-видимому, у нее врожденный дар.  И  в
результате возник постоянный контакт. Так ведь уже не раз  бывало.  Ред-
чайшая вещь в мире. И ведь она даже не человек, а врасу.
   Ролери тем временем вскочила, выскользнула из круга, пошла к двери  и
открыла ее. Снаружи был пустой мрак и холод. Она  посмотрела  в  дальний
конец улицы и различила фигуру мужчины, который бежал тяжело  и  устало.
Он вступил в волосу желтого света, падающего из двери, и протягивая руку
к ее протянутой руке, тяжело дыша произнес ее имя.  Его  улыбку  открыла
зияющую пустоту на месте трех передних зубов, грязная  повязка  выбилась
из-под меховой шапки, лицо было серым от усталости и  боли.  Он  ушел  в
холмы сразу же, как только гаали вступили в Предел Аскатевара - Но поче-
му? Он рассказывал, что на пляже передавал ей с  большим  напряжением  и
пробился. По-видимому, у нее врожденный дар. И в результате возник  пос-
тоянный контакт. Так ведь уже не раз бывало. Три дня и две ночи тому на-
зад.
   - Принеси мне воды, - тихо сказал он Ролери, а потом  переступил  по-
рог, и все остальные столпились вокруг него.
   Ролери нашла комнату с очагом для стряпни, а в  ней  -  металлическую
тростинку с цветком наверху. В доме Агата тоже был  такой  цветок:  если
его повернуть, из тростинки потечет вода. Она нигде не видела ни  плете-
нок, ни чаш, а потому налила воду в глубокую складку своей кожаной туни-
ки и так понесла ее своему мужу в большую комнату. Он глубокими глотками
выпил воду из ее туники. Остальные смотрели с удивлением, а Элла Пасфаль
сказала резко:
   - В буфете есть чашки.
   Но она уже не была чародейкой, ее злоба ранила не больше, чем  стрела
на излете. Ролери опустилась на колени рядом с Агатом и слушала его  го-
лос.

   Глава 9
   ЗАСАДЫ И СТЫЧКИ
   После первого снега снова потеплело. Днем светило солнце, иногда нак-
рапывал дождь, ветер дул с северо-запада, ночью слегка подмораживало , -
словом, погода была такой же, как весь последний  лунокруг  Осени.  Зима
мало чем отличилась от того, что ей предшествовало, и не  верилось,  что
действительно бывают снегопады, наваливающие сугробы в несколько  десят-
ков футов, как рассказывалось в записях о предыдущих Годах, и что в  те-
чение целых лунокругов лед даже не подтаивает.  Может  быть,  так  будет
позже. А сейчас опасность была одна - гаали...
   Словно не замечая Агата, хотя  те  нанесли  несколько  чувствительных
ударов на флангах их войска, северяне стремительно ворвались  в  Аскате-
варский Предел, разбили лагерь на восточной опушке  леса  и  теперь,  на
третий день, начали штурмовать Зимний Город. Однако у них,  по-видимому,
не было намерения сравнять его с землей - они явно старались уберечь  от
огня житницы и стада, а возможно, и женщин. Но мужчин  они  убивали  б