ничего не знаю... А  теперь  я  должен  заняться  своими
делами. Упакуйтесь, мастер мешок!
     И он исчез во тьме.
     Мерри не понравился этот разговор о дикарях и об отравленных стрелах,
но,  помимо  этого,  какой-то  ужас  охватил  его.  Ожидание   становилось
невыносимым. Он хотел знать, что происходит. Он встал и устало двинулся за
последней лампой, исчезнувшей среди деревьев.
     Вскоре он вышел на поляну, где под большим деревом  для  короля  была
установлена маленькая платка. Большая лампа, закрытая  сверху,  свисала  с
ветки и отбрасывала вниз бледный круг света. Здесь были Теоден и Эомер,  а
перед ними на земле сидел странный  низкорослый  человек,  угловатый,  как
старый камень, волосы редкой бороды торчали на его шишковатом  подбородке,
как сухой мох. У него были короткие ноги и толстые  жирные  руки,  одеждой
ему служили лишь травяная циновка вокруг пояса. Мерри показалось,  что  он
его уже где-то видел, и вдруг он встрепенулся и вспомнил  пукель-людей  из
Дунхарроу. Одно из этих древних изображений теперь ожило - перед ним сидел
человек, происходящий по прямой линии от тех давно ушедших людей,  которые
служили моделями забытому скульптору.
     Когда Мерри подобрался ближе, стояла тишина,  а  потом  дикарь  начал
говорить, по-видимому, отвечая  на  какой-то  вопрос.  Голос  у  него  был
глубокий и гортанный, но, к удивлению Мерри, он говорил  на  общем  языке,
хотя и запинаясь и иногда употребляя незнакомые слова.
     - Нет, отец всадников,  -  сказал  он,  -  мы  не  сражаемся.  Только
охотимся. Мы убиваем горгунов в лесах, ненавидим орков. Вы тоже ненавидите
горгунов. Мы вам поможем, если сумеем. У диких людей длинные уши и хорошие
глаза; они знают все дороги. Дикие люди жили здесь до каменных  домов,  до
того, как по воде пришли высокие люди.
     - Но нам нужна помощь в битве, - сказал Эомер. - Как вы и  ваш  народ
сможете помочь нам?
     - Приносить новости,  -  ответил  дикарь.  -  Мы  смотрим  с  холмов.
Взбираемся на большие горы и оттуда смотрим вниз. Каменный  город  закрыт,
вокруг него горят огни, теперь они горят и внутри. Вы  хотите  идти  туда?
Тогда вам нужно торопиться. Но  горгуны  и  люди  издалека,  -  он  махнул
короткой шишковатой рукой на восток,  -  оседали  верховую  дорогу.  Очень
много, больше, чем лошадиных людей.
     - Откуда вы это знаете? - спросил Эомер.
     Плоское лицо и темные глаза  дикаря  ничего  не  выражали,  но  голос
потускнел от неудовольствия.
     - Дикие люди не дети, - ответил он. - Я великий вождь Гхон-Бури-Гхан.
Я считаю множество вещей: звезды  на  небе,  листья  на  дереве,  людей  в
темноте. У вас десять раз двадцать на двадцать воинов и еще пять раз. А  у
них больше. Большая битва, а кто выиграет? И еще  много  их  ходит  вокруг
каменного города.
     - Увы! Он прав, - сказал Теоден. - И наши  разведчики  сообщили,  что
они видели траншеи и завалы поперек дороги. Мы не  можем  рассчитывать  на
неожиданный удар.
     - И все же мы должны торопиться, - сказал Эомер. Мундбург в огне!
     - Пусть Гхон-Бури-Гхан кончит, - сказал дикарь. -  Он  знает  больше,
чем одну дорогу. Он поведет вас по  дороге,  где  нет  ям,  где  ходят  не
горгуны, а только дикие люди и звери. Много дорог  было  проложено,  когда
народ каменных домов был сильнее. Он резал холмы, как охотник  режет  мясо
зверя. Дикие люди думают, что древние люди употребляли камни в  пищу.  Они
проезжали через Друидан и Риммону на больших телегах. Больше они не ездят.
Дорога забыта, но не дикими людьми. Через холмы  и  за  холмами  пролегает
она, поросшая травой и деревьями, идет к Риммону и дальше к Дину, а  потом
снова возвращается к дороге лошадиных людей. Дикие люди  покажут  вам  эту
дорогу. Тогда вы убьете горгунов и своим ярким железом прогоните  Тьму,  и
дикие люди снова смогут спокойно спать в диких лесах.
     Эомер и  Теоден  поговорили  на  собственном  языке.  Наконец  Теоден
повернулся к дикарю.
     - Мы принимаем ваше предложение, - сказал он. - Что с  того,  что  мы
оставляем позади себя вражеское войско? Если каменный город падет, мы  все
равно не вернемся. Но если он будет спасен, тогда само орочье войско будет
отрезано. Если вы  сдержите  свое  слово,  Гхон-Бури-Гхан,  мы  дадим  вам
богатую награду, и вы навсегда приобретете дружбу Марки.
     - Мертвецы не друзья живым и не дают им дары, - ответил дикарь, -  но
если вы переживете Тьму, предоставьте диким людям свободно жить в лесах  и
больше не охотьтесь на них, как на диких зверей. Гхон-Бури-Гхан не заведет
вас в ловушку. Он сам пойдет с отцом лошадиных людей, и  если  он  поведет
вас неправильно, вы убьете его.
     - Да будет так! - сказал Теоден.
     - Сколько времени потребуется, чтобы пройти мимо врагов и снова выйти
на дорогу? - спросил Эомер. - Нам придется идти пешком, если  вы  поведете
нас, и я не сомневаюсь, что дорога узкая.
     - Дикие люди быстро ходят пешком, - сказал Гхан.  -  Путь  шириной  в
четыре лошади в долине каменных телег, вон там, - он махнул рукой  на  юг,
но узок в начале и в конце. Дикие люди могут пройти отсюда до  дина  между
восходом солнца и полднем.
     - Тогда для передовых должно получиться около семи  часов,  -  сказал
Эомер. - Но всего мы должны рассчитывать на десять  часов.  Непредвиденные
обстоятельства могут задержать нас, и даже если мы их преодолеем,  пройдет
немало времени после выхода  их  холмов,  прежде  чем  войско  построится.
Который час?
     - Кто знает? - сказал Теоден. - Теперь все ночь.
     - Все темно, но не все ночь, - сказал на это Гхан. -  Когда  восходит
солнце, мы его чувствуем, даже если оно  скрыто.  Оно  уже  поднялось  над
восточными горами. В небесных полях начало дня.
     - Тогда мы должны выступить как можно быстрее, - сказал Эомер. - Даже
в этом случае мы не сможем прийти на помощь Гондору сегодня.
     Мерри  не  стал  больше  ждать,  но  ускользнул  в   сторону,   чтобы
подготовиться к началу марша. Это был последний переход перед битвой.  Ему
казалось маловероятным, что многие переживут ее. Но он подумал о Пиппине и
горящем Минас Тирите и отбросил в сторону свой страх.
     Все в этот день шло хорошо, и они не  слышали  и  не  видели  врагов.
Дикие люди выставили охрану из опытных охотников, так что ни один орк  или
другой шпион не мог узнать о движении в холмах. Свет становился все  более
тусклым по мере того, как они продвигались к осажденному городу и всадники
двигались длинными цепями, как тени людей  и  лошадей.  Каждый  отряд  вел
дикий охотник; сам старый  Гхан  шел  рядом  с  королем.  Начало  перехода
затянулось, так как всадникам,  ведшим  за  собой  лошадей,  потребовалось
немало времени, чтобы найти проход в  густых  зарослях  за  их  лагерем  и
пробраться в скрытую  долину  каменных  телег.  Уже  много  позже  полудня
передовые вышли к широкой полосе серых зарослей, тянувшихся  по  восточной
стороне амон дина и скрывавшей большой проход с линии холмов. Этот  проход
с запада на восток шел от Нардола к Дину. Через проход спускалась  древняя
проезжая дорога, сворачивая к главному пути из Минас Тирита в анориен; уже
много  поколений  на  ней  росли  деревья,  и  она  исчезла,  разбитая   и
погребенная под листвой бесчисленных лет.  Эти  заросли  давали  всадникам
укрытие перед выездом на открытую  местность;  за  ними  лежала  дорога  и
прибрежные равнины, в то время как на восток и юг склоны были скалистые  и
обнаженные - здесь холмы  собирались  вместе  и,  поднимаясь,  бастион  за
бастионом, подходили к главной массе Миндолуина.
     Передовой отряд  остановился,  и  отряды,  постепенно  выходившие  из
долины каменных телег,  расходились  по  сторонам,  устраивая  лагерь  под
серыми деревьями. Король созвал капитанов  на  совещание.  Эомер  разослал
разведчиков в разные стороны, но старый Гхан покачал головой.
     - Плохо посылать лошадиных людей. Дикие люди увидят все, что можно  в
этом дурном воздухе. Они скоро придут и все мне расскажут.
     Собрались капитаны;  потом  из-за  деревьев  осторожно  вышли  другие
пукель-люди, так похожие на старого Гхана, что Мерри с большим трудом  мог
их различить. Они разговаривали с Гханом на странном гортанном языке.
     Вскоре Гхан повернулся к королю.
     - Дикие люди рассказали многое, -  сказал  он.  -  Во-первых,  будьте
осторожны! Много людей в лагере у дина в часе ходьбы вон там, - он  махнул
рукой на запад к черному маяку. - Но между ними и новыми стенами каменного
народа никого не видно. Многие заняты там. Стены больше не стоят:  горгуны
разбили их земляными громами и  дубинами  из  черного  железа.  Они  очень
заняты и ни на что не обращают внимания. Они считают, что их друзья следят
за всеми дорогами! - Тут старый Гхан испустил  забавный  булькающий  звук;
было похоже, что он смеется.
     - Хорошие новости! - воскликнул Эомер. - Даже в этой мгле засветилась
надежда. Часто изобретения врага действуют ему во вред. Эта проклятая тьма
послужит нам укрытием. А теперь, желая уничтожить Гондор и  разобрать  его
камень за камнем,  его  орки  устранили  самую  страшную  нашу  опасность.
Внешнюю стену можно  было  долго  удерживать  против  нас.  Теперь  же  мы
проскользнем.
     - Еще раз благодарю вас, Гхон-Бури-Гхан лесной, -  сказал  Теоден.  -
Пусть ждет вас удача за помощь нам.
     - Убейте горгунов! Убейте орков! Ничего не может быть приятнее  диким
людям, - ответил Гхан. - Прогоните дурной воздух и Тьму ярким железом.
     - Для этого мы и приехали так далеко, - сказал король, - и попытаемся
сделать это. Но что нам удастся сделать покажет только утро.
     Гхон-Бури-Гхан присел на корточки и коснулся земли ороговевшим лбом в
знак прощания. Затем встал, как бы собираясь  уходить.  Но  неожиданно  он
остановился, глядя вверх, как испуганное лесное животное и  принюхался.  В
его глазах блеснул огонь.
     - Ветер изменяется! - воскликнул он, и с этими  словами  в  мгновение
ока он и его товарищи растворились во тьме. Больше ни  один  из  всадников
Рохана их не видел. Далеко на  востоке  вскоре  снова  послышались  слабые
звуки барабанов. Но ни у одного из людей  в  войске  Теодена  не  возникло
опасение, что дикари предали их.
     - Больше нам не нужны проводники, - сказал Элфхелм, - в  войске  есть
всадники, которые бывали в Мундбурге в дни мира.  Я,  например.  Когда  мы
достигнем дороги, она свернет на юг, а перед нами еще будут  семь  лиг  до
внешней стены пригородных  полей.  По  обе  стороны  дороги  много  лугов,
поросших  травой.  Считалось,  что  здесь   вестники   Гондора   развивают
наибольшую скорость. Мы можем ехать быстрее и без шума.
     - Так как следует опасаться нападения и так как нам  понадобятся  все
наши силы, - сказал Эомер, - я считаю, что сейчас мы  должны  отдохнуть  и
выступить ночью. Надо будет так рассчитать, чтобы прийти к городу утром.
     Король  согласился  с  этим,  и  капитаны  ушли.  Но  вскоре  Элфхелм
вернулся.
     - Разведчики ничего не обнаружили, повелитель,  -  сказал  он,  -  за
исключением двух человек: два мертвеца и две мертвые лошади.
     - Ну и что? - спросил Эомер.
     - А вот что: это вестники Гондора. Вероятно, один из  них  Хиргон.  В
руке он все еще сжимает красную стрелу, но головы у него нет.  И  еще  вот
что: по следам похоже, что они перед смертью скакали на запад.  Я  понимаю
это так: они обнаружили врага у  внешней  стены  или  столкнулись  с  ним,
возвращаясь, и это было две  ночи  назад,  если  они  использовали  свежих
лошадей с застав, как у них принято. Они не могли добраться  до  города  и
повернули назад.
     - Увы! - сказал Теоден. - Значит Денетор не получал известий о  нашем
выступлении и не знает, что мы придем.
     - Нужда не терпит отлагательств, но  лучше  поздно,  чем  никогда.  -
Сказал Эомер.  -  Может  быть,  на  этот  раз  старая  поговорка  окажется
справедливей, чем когда-либо раньше.
     Была ночь. По обеим сторонам дороги молча  двигалось  войско  Рохана.
Теперь дорога, проходя мимо отрогов Миндолуина, повернула на юг. Далеко  и
прямо впереди виднелось красное зарево на черном небе, и  склоны  огромной
горы казались черными на его  фоне.  Всадники  приближались  к  Риммасу  у
Пеленора, но день еще не пришел.
     Король ехал в середине передового отряда, в окружении  свое  гвардии.
Дальше ехал Эорд Элфхелма. И вот Мерри заметил, что Дернхелм оставил  свое
место и в темноте украдкой  двинулся  вперед,  пока  не  оказался  в  тылу
королевской охраны. Всадники остановились. Мерри услышал впереди негромкие
голоса. Прискакали разведчики, которые уезжали вперед, к самой стене.  Они
докладывали королю.
     - Там большие пожары, повелитель, -  сказал  один.  -  Город  окружен
огнем и поле полно врагов. Но все заняты нападением. И насколько мы  можем
судить, на внешней стене осталось мало врагов, и они заняты разрушением  и
не бдительны.
     - Вы помните слова дикаря, повелитель, - спросил другой. - Я  жил  на
открытом нагорье в дни мира, меня зовут  Видфара,  и  мне  воздух  сообщил
нечто новое. Ветер переменился. Он дует теперь с юга, в нем теперь соленый
морской привкус, хотя и слабый. Утро принесет  новые  известия.  Когда  мы
минуем стену, начнется рассвет.
     - Если вы говорите правду, Видфара, желаю вам пережить  этот  день  и
жить в благословении! - сказал Теоден. Он повернулся  к  своей  гвардии  и
заговорил ясным голосом, так что всадники первого эорда тоже услышали его.
- Настал час, всадники Марки, сыновья Эорла! Враги и огонь перед  вами,  а
ваши дома далеко позади. Но хотя вы  сражаетесь  на  чужих  полях,  слава,
которую вы здесь завоюете, всегда будет вашей. Мы давали клятвы, теперь их
нужно выполнять - клятвы повелителю, родине и друзьям!
     Люди ударили копьями по щитам.
     - Эомер, сын мой! - сказал Теоден. - Вы поведете  первый  Эорд,  и  с
вами в  центре  пойдет  королевское  знамя.  Элфхелм,  ведите  свой  отряд
направо, когда мы минуем стену. А Гримболд пойдет налево. Остальные отряды
следуют за тремя. Ударим по собравшемуся врагу. Мы не можем строить других
планов, не зная, что творится на полях. Вперед и не бойтесь Тьмы!
     Передовой отряд устремился вперед. Было по-прежнему  темно,  несмотря
на предсказание Видфары. Мерри сидел за дернхелмом и держался левой рукой,
а правой старался достать меч из ножен. Теперь он  горько  понимал  правду
королевских слов: что вы будете делать, Мериадок, в такой  битве?  "Только
то, - подумал он, - что я буду мешать всаднику и надеяться,  что  меня  не
выбросят под копыта".
     Оставалось не больше лиги до внешней стены.  Скоро  они  достигли  ее
слишком уж скоро, по мнению Мерри. Послышались крики и звон оружия, но все
это продолжалось недолго. Орков на стене было мало, их захватили  врасплох
и перебили или разогнали. Перед развалинами северных ворот Риммаса  король
снова остановился. Первый эорд проехал мимо его. Дернхелм держался рядом с
королем,  хотя  отряд  Элфхелма  повернул  направо.  Люди  Гримболда  тоже
свернули и прошли через широкую брешь в стене дальше к востоку.
     Мерри смотрел из-за спины Дернхелма.  Далеко,  может  быть  в  десяти
милях или больше поднималось большое зарево,  а  между  ним  и  всадниками
широким  полумесяцем  тянулись  огни.  Ближайшая  точка  этого  полумесяца
находилась менее чем в лиге от них. Мерри  мало  что  различал  на  темной
равнине и не видел никаких проблесков утра, не чувствовал изменения ветра.
     Войско Рохана молча устремилось на поля Гондора,  как  мощный  прилив
через бреши плотины, которую люди считали целой. Но мозг  и  воля  черного
капитана были полностью поглощены гибнущим городом, и никаких известий  не
получал он о том, что в планы его вкралась ошибка, просчет.
     Через некоторое время король повернул  со  своими  людьми  немного  к
востоку, чтобы пройти между осаждающими и огнями на полях. Их  по-прежнему
не замечали, и Теоден по-прежнему  не  давал  сигнала.  Наконец  он  снова
остановился. Город приблизился.  Запах  дыма  и  смерти  заполнил  воздух.
Лошади волновались. Но король сидел на снежной гриве неподвижно, глядя  на
агонию Минас Тирита, как будто  пораженный  внезапной  болью  или  ужасом.
Казалось, он сморщился, ссохся от возраста. Мерри сам ощущал огромный  вес
ужаса и сомнения. Сердце его упало. Они опоздали!  Слишком  поздно,  хуже,
чем никогда. Наверное, Теоден дрогнет, склонит старую голову, повернется и
ускользнет в проход между холмами.
     И тут Мерри ощутил внезапную перемену. Ветер дул ему  в  лицо!  Стало
чуть светлее. Далеко на юге стали видны  медленно  движущиеся  облака,  за
ними лежало утро.
     В тот же момент блеснула вспышка, как  будто  молния  ударила  из-под
земли в городе. На какое-то  мгновение  поднялся  столб  белого  света  на
черном  фоне,  вершина  его  была  подобна  сверкающей  мгле;  затем  тьма
сомкнулась вновь, и над полями прокатилось тяжелое бум.
     При этом звуке согнутая фигура  короля  неожиданно  распрямилась.  Он
вновь стал высоким и гордым; поднявшись в стременах,  он  крикнул  громким
голосом:

              Вставайте, вставайте, всадники Теодена!
              Проснулись свирепые дела: огонь и убийство!
              Будут трещать копья, будут ломаться щиты,
              День меча, красный день до захода солнца!
              Вперед! Вперед! Вперед к Гондору!

     С этими словами он взял у Гутлафа, своего оруженосца, большой  рог  и
затрубил в него. И тут же загремели все рога в войске, и звук рогов Рохана
был подобен буре на равнинах и грому в горах.

              Вперед! Вперед! Вперед к Гондору!

     Король крикнул что-то Снежной Гриве, и лошадь  понеслась  вперед.  За
ним развевалось на ветру королевское знамя - белый конь на  зеленом  поле,
но он опережал его. За королем грузно скакали  рыцари  королевского  дома.
Здесь ехал Эомер, белый лошадиный хвост на его шлеме развевался:  передние
ряды Эорда летели вперед,  как  бурун  прибоя,  но  догнать  Теодена  было
невозможно. Ярость битвы новым огнем зажглась в его жилах, он был похож на
древнего бога, на Ороме великого в битве валар, когда мир был  еще  молод.
Его золотой щит сверкал, как солнце, трава разлеталась по сторонам  из-под
белоснежных ног его лошади. Щит сверкал, потому что пришло  утро,  утро  и
ветер с  моря;  Тьма  отступила,  и  войско  Мордора,  охваченное  ужасом,
закричало; враги побежали, они умирали, и копыта гнева топтали их.  И  тут
все войско Рохана запело, и, убивая, воины пели, потому  что  их  охватила
радость битвы, и прекрасные и ужасные звуки  их  пения  долетели  даже  до
города.



                         6. БИТВА НА ПОЛЯХ ПЕЛЕННОРА

     Но не простой вождь орков руководил осадой Гондора.  Тьма  рассеялась
слишком  быстро,  раньше  даты,  назначенной  его  хозяином:  счастье   на
мгновение изменило ему и мир повернулся против него; победа  ускользала  в
тот самый момент, когда он протянул к ней руки. Но  у  него  были  длинные
руки. Он все еще располагал огромными силами. Король,  Дух  Кольца,  глава
назгулов - он владел многими видами оружия. Он покинул ворота и исчез.
     Теоден, король Марки, достиг дороги, соединяющей реку  с  городом,  и
повернул к городу, до которого теперь было  не  больше  мили.  Он  немного
уменьшил скорость в поисках новых врагов, и рыцари, а с  ним  и  Дернхелм,
догнали его. Впереди, ближе к стенам, люди Элфхелма  появились  у  осадных
машин; они рубили, убивали, сбрасывали врагов в огненные ямы. Вся северная
часть Пеленнора была захвачена, здесь пылали палатки, орки толпами  бежали
к реке, как дичь перед охотниками. Рохиррим передвигались свободно во всех
направлениях. Но они еще не сняли осаду  и  не  освободили  ворота.  Много
врагов оставалось перед ними, а на другой половине полей их войска еще  не
вступили в бой. Южнее, за дорогой, находились  главные  силы  харадрим,  и
здесь всадники южан собирались вокруг знамени своего вождя. Вождь  увидел,
что знамя короля Рохана находится далеко