она  исчезла,  летя  обратно  в  Мордор  со
скоростью гнева Саурона: за ней улетел и  ветер,  оставив  мертвые  болота
голыми и мрачными. Болотная пустыня вплоть до  зловещих  гор  была  теперь
залита лунным светом.
     Фродо и Сэм встали потирая глаза, как дети, разбуженные после кошмара
и увидевшие, что над миром все еще  знакомая  ночь.  Но  Горлум  продолжал
лежать, как парализованный. Хоббиты с  трудом  подняли  его,  и  некоторое
время он не поднимал лица, но стоял нагнувшись и закрывая голову  большими
плоскими ладонями.
     - Духи! - скулил он. - Духи на крыльях...  Драгоценность  их  хозяин!
Они видят все, все. Ничего нельзя спрятать от  них.  Будь  проклято  белое
лицо! Они все расскажут ему. Он  видит.  Он  знает.  Ах,  Горлум,  Горлум,
Горлум!
     Только когда луна зашла далеко на западе  за  Тол  Брандир,  он  смог
встать и идти.
     С этого времени Сэму начало казаться,  что  он  заметил  изменение  в
Горлуме. Горлум больше подлизывался и старался показать  свое  дружелюбие;
но временами Сэм ловил странные взгляды, которые тот бросал  на  Фродо.  И
Горлум все чаще и чаще обращался к свой старой манере речи. У Сэма  был  и
другой  повод  для  беспокойства.  Фродо  казался  уставшим,  уставшим  до
изнеможения. Он мало говорил, в сущности он почти совсем не говорил; он не
жаловался, но шел, как  тот,  кто  несет  груз,  вес  которого  становится
непосильным; он тащился все медленнее  и  медленнее,  так  что  Сэм  часто
просил Горлума подождать и не оставлять хозяина сзади.
     С каждым шагом к  воротам  Мордора  Фродо  чувствовал,  как  тяжелеет
Кольцо, висящее на цепочке у него на шее. Он начал ощущать, как вес Кольца
пригибает его к земле. Но еще больше его беспокоил Глаз:  так  он  называл
его про себя. Именно Глаз, а не тяжесть Кольца заставлял Фродо  нагибаться
и укрываться при ходьбе. Глаз - это ужасное растущее  ощущение  враждебной
воли, которая с  ужасающей  силой  стремиться  проникнуть  сквозь  облака,
сквозь  землю,  сквозь   тело,   чтобы   приколоть   тебя,   неподвижного,
обнаженного, под смертоносным взглядом. Таким тонким и хрупким был покров,
что еще как-то защищал его. Фродо теперь знал, где обитает эта воля -  как
человек с закрытыми глазами знает, где находится солнце. Он смотрел  туда,
и мощь этой воли ударяла ему в лицо.
     Горлум вероятно, ощущал что-то в том же роде.  Но  хоббиты  не  могли
догадаться, что происходит  в  его  злобном  сердце,  разрывающемся  между
властью Глаза, стремлением к Кольцу,  которое  так  близко,  и  данным  им
обещанием. Фродо не думал об этом. Мозг Сэма  был  занят  главным  образом
своим хозяином, едва замечая темное  облако,  охватившее  его  собственное
сердце. Он шел теперь за Фродо и  бдительно  следил  за  каждым  движением
своего  хозяина,  поддерживая  его,  когда  он  спотыкался,   и   стараясь
подбодрить его своими неуклюжими словами.
     Когда наступил день, хоббиты с удивлением  увидели,  насколько  ближе
стали зловещие горы. Воздух теперь стал яснее и холоднее, и стены Мордора,
хотя все еще далекие, теперь не казались облаком на краю земли; как черная
угрюмая башня, возвышались  они  в  отдалении.  Болота  подошли  к  концу,
сменившись торфяниками и обширными площадями сухой растрескавшейся  грязи.
Земля  впереди  поднималась  длинными  и  пологими  склонами,   голыми   и
безжалостными к пустыне, которая расстилалась перед воротами Саурона.
     Пока еще не взошло солнце, путники, как черви  заползли  под  большой
черный камень и съежились там, чтобы Крылатый Ужас не  заметил  их  своими
жестокими глазами. Всю оставшуюся часть дня и пути они провели в  растущем
страхе. Еще две ночи он пробирались по бездорожью. Воздух, как им казалось
становился резче, он был полон горьких испарений, перехватывающих дыхание,
забивающих нос.
     Наконец на пятое утро после  встречи  с  Горлумом  они  остановились.
Перед ними, темные на рассвете, большие  горы  поднимали  свои  вершины  в
дымах и облаках. От их подножий отходили большие подпорки и холмы, которые
начинались не более, чем в пяти милях. Фродо в  ужасе  огляделся.  Ужасна,
как  мертвые  болота  и  безводные  нагорья  Номаклинда,   и   еще   более
отвратительная была страна, которую начинающийся  день  медленно  открывал
испуганному глазу. Даже в озере мертвых  лиц  были  видны  жалкие  остатки
зелени; но здесь никогда не бывали ни весна,  ни  лето.  Здесь  ничего  не
жилою, даже растения-паразиты, что питаются  гниением.  Высохшие  бассейны
были покрыты пеплом и засохшей грязью, болезненно белые и серые, как будто
горы изрыгнули на эту землю всю грязь из  своих  внутренностей...  Высокие
насыпи  из  битого  измельченного  камня,  большие  конусы  обожженной   и
отравленной земли стояли, как непристойные надгробья бесконечными  рядами,
медленно открывавшимися в неохотно усиливавшемся свете.
     Путники подошли к пустыне, лежащей  перед  Мордором  -  свидетельству
темной работы его рабов. Эти земли были осквернены и безжизненны, и  ничто
не могло исцелить ее, разве что великое море ворвется сюда и  покроет  все
забвением.
     - Какой ужас, - произнес Сэм. Фродо молчал.
     Некоторое время стояли они так, как  люди  на  краю  сна,  в  котором
скрываются кошмары, удерживаясь пока, хотя они и знали, что могут прийти к
утру, только пройти через этот кошмар.  Свет  усиливался.  Зияющие  ямы  и
отравленные насыпи стали видны отчетливее. Среди облаков и длинных столбов
дыма взошло солнце, но даже солнечный свет был здесь осквернен. Хоббиты не
радовались  этому  свету,   он   казался   недружественным,   обнажая   их
беспомощность - маленькие  скрывающиеся  зверьки,  блуждающие  среди  груд
пепла Повелителя Тьмы.
     Слишком усталые, чтобы идти дальше, они осмотрелись в поисках  места,
где можно было бы отдохнуть. Некоторое  время  они  молча  сидели  в  тени
насыпи из шлака, но отвратительный горький  дым,  поднимавшийся  из  груды
шлака, душил их. Горлум встал первым. Не сказав ни слова, даже не взглянув
на хоббитов, он пополз на четвереньках. И Фродо, и Сэм потащились за ним и
вскоре увидели широкую круглую яму с высокой насыпью на западном  крае.  В
яме было холодно и мрачно, а на дне ее лежала клоака многоцветной грязи. В
этой зловещей норе они спрятались, надеясь в ее тени укрыться от  внимания
Глаза.
     День проходил медленно. Путников мучила сильная жажда, но они  отпили
лишь несколько капель из своих бутылок - в последний раз они наполняли  их
в ущелье, которое сейчас, когда они мысленно оглядывались назад,  казалось
им царством мира и красоты. Хоббиты дежурили по очереди. Вначале, несмотря
на усталость, никто из них  не  мог  уснуть;  но  когда  солнце  зашло  за
медленно движущееся облако, Сэм задремал. Была очередь Фродо дежурить.  Он
прилег на склон ямы, но не смог облегчить  чувство  тяжести,  висевшей  на
нем. Фродо смотрел в небо и видел  странные  призраки,  темные  движущиеся
фигуры, лица из далекого прошлого. Он потерял счет времени, блуждая  между
сном и бодрствованием, пока забытье не охватило его.
     Сэм проснулся неожиданно: ему показалось, что его зовет  хозяин.  Был
вечер. Но Фродо не мог звать его: он спал и  соскользнул  вниз,  почти  до
самого дна ямы. С ним рядом был Горлум.  На  мгновение  Сэм  подумал,  что
Горлум хочет разбудить Фродо, но потом  понял,  что  это  не  так.  Горлум
разговаривал  с  собой.  Смеагорл  спорил  с  другим  существом,   которое
скрывалось в нем, говорило  его  голосом,  только  более  пронзительным  и
свистящим. Во время разговора в его глазах чередовался бледный  и  зеленый
свет.
     - Смеагорл обещал, - сказал первый спорящий.
     - Да, да, моя прелесть, - послышался ответ, - мы обещали: спасти нашу
драгоценность, не позволить ему овладеть ею - никогда. Но она идет к нему,
да, все ближе, ближе с каждым шагом. Мы не знаем, что хоббиты собираются с
нею делать, да, не знаем.
     - Я не знаю. И ничего не могу  сделать...  Драгоценность  у  хозяина.
Смеагорл обещал помочь хозяину.
     - Да, да, помочь хозяину - хозяину драгоценности. Но если бы мы  были
хозяином этой драгоценности, мы помогли бы себе, и сдержали бы обещание.
     - Но Смеагорл сказал, что будет очень-очень хорошим. Хороший  хоббит.
Он снял жестокую веревку с ноги Смеагорла. Он по-доброму  разговаривал  со
мной.
     - Очень, очень хорошо, да, моя прелесть. Мы будем  хорошим,  хорошим,
как рыба, сладким, но только по отношению к себе. И мы  не  будем  вредить
хорошему хоббиту, конечно, нет, нет.
     - Но драгоценность - свидетель обещания, - возразил голос Смеагорла.
     - Тогда  взять  ее,  -  сказал  другой  голос,  добавив,  -  и  пусть
свидетельствует! Тогда мы сами будем хозяином,  Горлум!  Заставим  другого
хоббита, отвратительного, подозрительного хоббита, ползать в  страхе,  да,
Горлум!
     - Но не хорошего хоббита?
     - О, нет, нет, если это  нам  не  нравится.  Но  он  -  Торбинс,  моя
прелесть, да, Торбинс. А Торбинс украл ее. Нашел и ничего мне  не  сказал,
ничего. Мы ненавидим Торбинсов.
     - Нет, не этого Торбинса.
     - Да, каждого Торбинса. Всех, кто  держит  драгоценность.  Мы  должны
овладеть ею!
     - Но он увидит. Он узнает. Он слышит, как мы даем глупые  обещания  -
вопреки его воле, да. Мы должны взять ее. Духи ищут. Должны взять ее.
     - Не для него!
     - Нет, моя радость. Понимаешь, моя прелесть: если она будет у нас, мы
сможем спастись, даже от него. Может, мы станем очень  сильными,  сильнее,
чем духи. Повелитель Смеагорл? Горлум  великий?  Будем  есть  рыбу  каждый
день, три раза в день, рыбу свежую  из  моря.  Драгоценнейший  Горлум.  Мы
должны иметь ее. Мы хотим ее, хотим ее... Хотим ее!
     - Но их двое. Они проснутся очень быстро и убьют нас, -  в  последнем
усилии завывал Смеагорл. - Не сейчас. Еще не время.
     Тут говорившему будто пришла в голову новая мысль.
     - Еще не время? Может быть. Она поможет, да. Поможет нам.
     - Нет, нет! Не нужно! - взвыл Смеагорл.
     - Да! Мы хотим ее! Мы хотим ее!
     Каждый раз, когда  раздавался  второй  голос,  длинная  рука  Горлума
медленно приближалась к Фродо и отдергивалась вновь,  как  только  начинал
говорить Смеагорл. Наконец  обе  руки  Горлума  с  согнутыми  дергающимися
пальцами сомкнулись на шее Фродо.
     Сэм  лежал  неподвижно,   ошеломленный   этим   спором,   но   из-под
полуприкрытых век следил за каждым движением Горлума. Его  простому  мозгу
казалось, что главная опасность - это голод Горлума,  его  желание  просто
съесть хоббитов. Теперь он понял, что это не  так:  Горлум  хотел  вернуть
себе Кольцо. Он - это, конечно, Повелитель Тьмы. Но Сэму  хотелось  знать,
кто такая она,  которая  должна  помочь  Горлуму.  Вероятно,  какой-нибудь
отвратительный друг, найденный этим жалким отродьем в блужданиях, -  решил
Сэм. Он тут же забыл об этом, потому  что  дела  зашли  слишком  далеко  и
положение стало опасным. Он ощущал тяжесть во  всем  теле,  но  с  большим
трудом проснулся окончательно и сел. Что-то подсказывало  ему,  что  нужно
быть осторожным и не раскрывать, что он слышал спор. И он громко  вздохнул
и зевнул.
     - Который час? - сонно спросил он.
     Горлум испустил сквозь зубы длинный свист. Он застыл,  напряженный  и
угрожающий, потом опустился на четвереньки и отполз к краю ямы.
     - Хорошие хоббиты! Хороший Сэм! - сказал он.  -  Сонные  головы,  да,
сонные  головы!  Оставили  хорошего  Смеагорла   караулить!   Уже   вечер.
Становится темно. Время идти.
     "Время идти, - подумал Сэм. - И время расставаться тоже". Но  тут  он
подумал, а не станет ли Горлум еще опаснее, если пойдет отдельно и они  не
будут присматривать за ним.
     - Будь он проклят! Хотел бы я, чтобы он подавился! - пробормотал он и
пополз по откосу будить хозяина.
     Странно, но Фродо  чувствовал  себя  освеженным.  Он  хорошо  поспал.
Черная тень прошла, и во сне его посещали прекрасные видения. Он не помнил
всех их, но ото сна осталось ощущение радости и легкости на  сердце.  Ноша
его казалась менее тяжелой. Горлум приветствовал его с собачьей  радостью.
Он хихикал и бормотал, щелкая  длинными  пальцами  и  хватаясь  за  колени
Фродо. Фродо улыбнулся ему.
     - Ты хорошо и преданно вел нас, - сказал он. -  Это  последний  этап.
Приведи нас к воротам, и можешь идти, куда хочешь  -  только  не  к  нашим
врагам.
     - К воротам? - пропищал Горлум, удивленный и напуганный. - К воротам,
говорит хозяин! Да, он говорит так. И хороший Смеагорл сделает то,  о  чем
его просят, да. Но когда мы подойдем ближе, мы посмотрим,  да,  посмотрим.
Это совсем нехорошо! О нет! О нет!
     - Идемте! - сказал Сэм. - Нужно быстрее кончать!
     В наступивших сумерках они выбрались  из  ямы  и  медленно  пошли  по
мертвой земле. Они не прошли далеко, как снова почувствовали тот же  ужас,
что охватил их, когда крылатая тень пролетала  над  ними  в  болотах.  Они
остановились, скрываясь в отвратительно пахнущих грудах,  но  в  сумрачном
вечернем небе ничего не было видно,  и  скоро  угроза  миновала,  пролетев
высоко  над  их  головами,  летя  по  какому-то  срочному   поручению   из
Барад-Дура. Через некоторое время Горлум встал и  снова  двинулся  вперед,
бормоча что-то и спотыкаясь.
     Примерно через час после полуночи ужас в третий раз охватил их, но  в
этот раз он казался более отдаленным и пролетел и в  облаках  на  огромной
скорости, направляясь куда-то на  запад.  Горлум,  однако  был  совершенно
поражен ужасом. Он был убежден, что об их присутствии известно  и  что  их
разыскивают.
     - Три раза! - скулил он. - Три раза этот ужас. Они чувствуют нас, они
чувствуют. Драгоценность - их хозяин. Мы не можем дальше идти этим  путем,
нет. Это бесполезно, бесполезно!
     Просьбы и уговоры больше не действовали на него.  Лишь  только  когда
Фродо приказал ему гневным голосом и положил руку на рукоять меча,  Горлум
снова встал. С хныканьем он пошел впереди них, как побитая собака.
     Так они брели устало до конца ночи. До самого наступления дня шли они
с опущенными головами, ничего не видя и не слыша, кроме шума ветра в ушах.



                          3. ЧЕРНЫЕ ВОРОТА ЗАКРЫТЫ

     До рассвета следующего дня их путешествие в Мордор окончилось. Болота
и пустыни остались позади. Перед  ними,  бледнея  на  фоне  темного  неба,
угрожающе поднимали свои вершины большие горы.
     На запад простирался угрюмый хребет Эфел Дуат, Горы Тени, на север  -
неровные пики и черные линии Эред Литуй, серые, как пепел. Все эти  хребты
смыкались, образуя  гигантскую  стену  вокруг  зловещих  равнин  Литлад  и
Горгорот и горького  внутреннего  моря  Нурпен;  отроги  хребтов  тянулись
далеко на север; между отрогами находилось глубокое ущелье. Это был  Кирит
Горгор, то есть проход призраков, вход  в  землю  Врага.  С  обеих  сторон
ущелья возвышались большие утесы: а  перед  входом  в  ущелье  стояли  два
крутых холма, черные и обнаженные. На них видны были зубы  Мордора  -  две
высокие мощные башни.  В  дни  далекого  прошлого  люди  Гондора  в  своей
гордости и силе построили эти башни после  свержения  и  бегства  Саурона,
чтобы он не мог вновь  искать  прибежища  в  своем  королевстве.  Но  сила
Гондора уменьшилась, люди его пали, и башни долгое время  стояли  пустыми.
Потом  Саурон  вернулся.  Сторожевые  башни,   тронутые   временем,   были
восстановлены, наполнены оружием, и в них разместились сильные  гарнизоны.
Башни стояли с каменными лицами, в которых темные окна смотрели на  север,
на восток и на запад, и в каждом окне скрывалось множество бессонных глаз.
     Поперек входа в ущелье, от одного утеса до другого,  Повелитель  Тьмы
построил каменную стену. В ней  были  единственные  железные  ворота,  над
которыми на укреплениях стены  непрерывно  ходили  часовые.  За  стеной  в
холмах были прорыты сотни пещер. Здесь находилось войско орков, готовое по
сигналу ринуться вперед, как  муравьи,  идущие  на  войну.  Никто  не  мог
миновать зубы Мордора, не испытав их укуса,  если  только  идущий  не  был
вызван самим Сауроном или  знал  тайный  пароль,  открывавший  Мораннон  -
черные ворота земли Врага.
     Два хоббита в отчаянии смотрели на башни и стену. Даже на  расстоянии
и в полутьме видно было  движение  черных  фигур  стражников  на  стене  и
патрулей перед воротами. Путники лежали в  тени  самого  северного  отрога
Эфел Дуата. По прямой от этого места до основания ближайшей башни было  не
более четверти мили. Слабый дым поднимался над башней,  как  будто  внутри
холма горел огонь.
     Наступил день, и коричнево-желтое солнце поднялось над  безжизненными
хребтами Эред Литуя. Вдруг послышался звук медных труб,  он  доносился  из
сторожевых башен, и  откуда-то  издалека,  из  скрытых  в  холмах  убежищ,
донесся ответный звук, и еще более мощное эхо труб и барабанов Барад-Дура.
И еще один день страха и изнурительной  работы  пришел  в  Мордор;  ночные
страхи отзывались в свои подземелья, а дневные страхи, со злыми и  острыми
глазами, занимали их посты. На укреплениях тускло блестела сталь.
     - Ну, вот мы и на месте! - сказал Сэм. - Вот ворота, но мне  кажется,
что они так же далеки от нас, как и в начале пути.  Старик  нашел  бы  что
сказать, если бы увидел меня сейчас!  Он  часто  говорил,  что  меня  ждет
дурной конец, если я не буду следить за дорогой, по  которой  иду.  Но  уж
сейчас я и не надеюсь вновь увидеть старика. Жаль, но  у  него  больше  не
будет возможности сказать: "Говорил я тебе, Сэм! Если бы я  только  увидел
снова его старое лицо, пусть уж он говорил бы без конца. Но  мне  пришлось
бы сначала умыться, иначе он не узнал бы меня.
     Вероятно, нет смысла спрашивать, куда мы пойдем дальше? Мы  не  можем
идти вперед... Разве что захотим попросить орков впустить нас."
     - Нет, нет! - сказал Горлум. - Бесполезно. Мы не можем  идти  дальше.
Смеагорл говорил это.  Он  говорил:  мы  придем  к  воротам,  и  тогда  мы
посмотрим. И вот мы видим. Смеагорл знает, что хоббиты  не  смогут  пройти
этим путем. О да, Смеагорл знает.
     - Тогда какого дьявола ты привел нас сюда? - спросил Сэм, не чувствуя
желания быть вежливым.
     - Хозяин так сказал. Хозяин сказал: ты приведешь нас к воротам. Так и
сделал хороший Смеагорл. Хозяин так сказал, мудрый хозяин.
     - Да, я сказал, - отозвался Фродо. Лицо его было печально  и  угрюмо,
но решительно. Он был грязен, оборван, он  страшно  устал,  но  больше  не
боялся, и глаза у него были ясные. - Я сказал так,  потому  что  я  должен
войти в Мордор, а другого пути я не знаю. Поэтому я пойду здесь.
     - Нет, нет, хозяин! - взвыл Горлум, хватаясь в отчаянии за  Фродо.  -
Бесполезно идти этим путем. Бессмысленно! Не отдавайте ему  драгоценность!
Он съест нас всех, если получит ее, съест весь мир.  Храните  ее,  хороший
хозяин, и будьте добры к Смеагорлу. Не  позволяйте  ему  завладеть  ею.  А
лучше всего отдайте ее назад маленькому Смеагорлу. Да, да, хозяин, отдайте
ее назад, а? Смеагорл сохранит его в безопасности, он сделает много добра,
особенно хорошим хоббитам. Хоббиты пойдут домой. Не ходите к воротам!
     - Мне поручено пройти в Мордор, и я туда войду,  -  сказал  Фродо.  -
Если туда ведет единственный путь, я должен пойти по нему. Пусть будет то,
что будет.
     Сэм ничего не сказал. Для него было достаточно взгляда на лицо Фродо:
он понял, что любые слова бесполезны.  В  конце  концов  с  самого  начала
путешествия он ни на что не надеялся. Но  будучи  бодрым  хоббитом  он  не
нуждался в надежде, пока  можно  было  откладывать  отчаяние.  Теперь  они
подошли к горькому концу. Но он оставался со своим хозяином на  протяжении
всего пути. Для этого они и пустились в путь. И он останется  с  ним.  Его
хозяин не пойдет в Мордор один. Сэм пойдет с ним - и во всяком случае  они
избавятся от Горлума.
     Горлум, однако, не хотел, чтобы от него избавились. Он валялся у  ног
Фродо, протягивая руки и скуля:
     - Не этим путем, хозяин! Есть др