сегда жили на краю его тени; иногда она
кажется слабее и отдаленнее, иногда ближе и темнее. Сейчас  она  растет  и
темнеет; поэтому растет и наш страх и беспокойство.  И  свирепые  всадники
меньше года назад снова захватили броды, и много наших лучших людей  убито
было там. Боромиру в конце концов удалось отбить у врагов  этот,  западный
берег, и мы все еще удерживаем эту половину Осгилиата. Но сейчас  мы  ждем
там нового нападения. Может быть, главного нападения надвигающейся войны.
     - Когда? - спросил Пиппин. - У вас есть предположения? Прошлой  ночью
я видел маяки и скачущих всадников, а Гэндальф сказал,  что  это  означает
начало войны.  И  он  отчаянно  торопился.  А  теперь  все  кажется  снова
медленным.
     - Только потому что все уже готово, - пояснил  Берегонд.  -  Это  как
глубокий вздох перед прыжком в воду.
     - Но почему горели маяки прошлой ночью?
     - Слишком поздно посылать за помощью,  когда  тебя  уже  осаждают,  -
ответил Берегонд. - Но я не знаю решения повелителя и его капитанов. У них
много путей для сбора информации. А повелитель Денетор на других людей  не
похож: он видит далеко. Некоторые говорят, что когда ночью он сидит один в
своем высоком кабинете в башне и напрягает свои мысли,  он  может  увидеть
будущее: и что иногда он даже испытывает мозг самого Врага, борясь с  ним.
И поэтому он там стар, слишком стар для своего возраста. А мой  повелитель
Фарамир сейчас за рекой выполняет какое-то опасное  поручение;  может,  он
прислал вестника.
     Но если хотите знать, что я подумал, когда увидел горящие  маяки,  то
это вчерашние новости из Лебеннина. Большой флот пиратов из Умбара  далеко
на юге подошел к устью Андуина. Они всегда опасались  могущества  Гондора,
заключили союз с врагом и теперь готовы нанести тяжелый удар в помощь ему.
Потому что этот удар отвлечет силы Лебеннина  и  Белфаласа,  чей  народ  и
храбр и многочислен. Поэтому сейчас наши  мысли  устремлены  к  северу,  к
Рохану: тем более радуемся мы привезенной вами новости и победе.
     И однако, - он замолчал, встал и посмотрел на север, восток и  юг,  -
события в Изенгарде предупреждают нас о том,  что  мы  пойманы  в  большую
сеть. Это уже не  перебранка  у  бродов,  не  набеги  на  Итилиен  или  от
Анориена, не засады и грабежи. Это большая, тщательно и давно  планируемая
война и мы лишь один  ее  участок,  что  бы  ни  говорила  наша  гордость.
Сообщают, что пришел в движение далекий восток,  за  внутренним  морем,  и
север, за Чернолесьем, и юг, в Хараде. Теперь все государства подвергаются
испытанию - выстоят они или же упадут перед тенью.
     Однако, мастер Перегрин, у нас  особая  честь  -  мы  должны  нанести
главный удар ненависти Повелителя Тьмы, потому что эта ненависть  идет  из
глубины времени и из глубины моря. Сюда падет главный удар молота.  Именно
поэтому сюда спешно прибыл  Митрандир.  Ибо,  если  мы  падем,  кто  тогда
устоит? Надеетесь ли вы, мастер Перегрин, что мы устоим?
     Пиппин не отвечал. Он смотрел на могучие стены, на башни  и  знамена,
на солнце в высоком небе, а потом на собирающуюся Тьму на востоке: и думал
он о длинных руках Тьмы:  об  орках  в  лесах  и  горах,  о  предательстве
Изенгарда, о птицах со злыми глазами и о черных  всадниках,  пробиравшихся
даже на дороги Удела - и о  крылатом  ужасе,  о  назгулах.  Он  вздрогнул,
надежда увяла. И в тот же момент лучи  солнца  ослабели,  какая-то  темная
крылатая фигура на мгновение затмила солнце. Почти  на  пороге  слышимости
долетел до него с неба  высокий  и  далекий  крик,  слабый,  но  леденящий
сердце, жестокий и холодный. Он побледнел и укрылся за стеной.
     - Что это было? - спросил Берегонд. - Вы тоже что-то почувствовали?
     - Да, - пробормотал Пиппин. - Это знак нашего падения,  тень  судьбы,
это свирепый всадник в воздухе.
     - Да, тень судьбы, - сказал Берегонд. - Боюсь, что Минас Тирит падет.
Ночь надвигается. Все тепло моей крови, кажется, ушло.
     Некоторое  время  они   сидели   со   склоненными   головами   и   не
разговаривали. Потом Пиппин поднял голову и увидел, что солнце по-прежнему
сияет, и знамена развеваются по ветру. Он встряхнулся.
     - Прошло, - сказал он. - Нет, сердце мое еще  не  впало  в  отчаяние.
Гэндальф пал и однако вернулся, он с нами. Мы можем выстоять, хотя бы и на
одной ноге.
     - Хорошо сказано! - воскликнул Берегонд, вставая и прохаживаясь  взад
и вперед. - Ну нет, пусть даже все зло мира  соберется  здесь,  Гондор  не
исчезнет. Врагу придется оставить горы трупов перед нашими стенами, прежде
чем он возьмет их. А есть и другие крепости и тайные ходы в горах. Надежда
и память сохраняются в скрытых долинах, где зеленеет трава.
     - Я хотел бы, чтобы все уже кончилось, - сказал Пиппин. - Я не  воин,
и самая мысль о битве мне не приятна: но ждать на краю, когда знаешь,  что
нельзя спастись, хуже всего. Какой долгий день! Мне было бы легче, если бы
я не должен был стоять и ждать, не имея возможности ударить первым.
     - Ах, вы коснулись раны, которую ощущают многие, - сказал Берегонд. -
Но дела могут  измениться,  когда  вернется  Фарамир.  Он  отважен,  более
отважен, чем считают многие: в  наши  дни  люди  не  склонны  верить,  что
капитан может быть мудр и знаком со свитками и сказаниями, как он, и в  то
же время быть смелым человеком, умеющим принимать быстрые решения в  поле.
Таков  Фарамир.  Менее  суровый  и  горячий,  чем  Боромир,  но  не  менее
решительный. Но что может он сделать? Мы не можем напасть на горы...  того
королевства. У нас коротки руки, и мы  не  можем  ударить,  пока  враг  не
приблизиться к нам. Тогда наша рука будет тяжелой!
     Он сжал рукоять меча.
     Пиппин посмотрел на него: высокий, гордый и благородный, как все люди
этой земли: при мысли о битве глаза его загорелись. "Увы, моя  собственная
рука легка, как перо, - подумал он, но ничего  не  сказал.  -  Пешка,  как
сказал Гэндальф? Возможно. Но на неверной шахматной доске".
     Так они разговаривали, пока солнце не  поднялось  высоко;  неожиданно
прозвенели полуденные колокола, в цитадели началось движение:  все,  кроме
часовых, шли обедать.
     - Пойдемте со мной? -  спросил  Берегонд.  -  На  сегодня  вы  можете
присоединиться к моему отряду. Я не знаю, в какой  отряд  вас  назначат  -
повелитель может оставить вас при себе для поручений. Но  вас  встретят  с
радостью. И вам лучше познакомиться с многими людьми, пока еще есть время.
     - Я пойду с радостью, - сказал Пиппин. - Я одинок, по правде  говоря.
Лучший мой друг остался в Рохане, и мне не с кем  поговорить  и  пошутить.
Может, я и на самом деле присоединюсь к вашему  отряду.  Вы  его  капитан?
Если так, возьмите меня или замолвите за меня слово.
     - Нет, нет, - засмеялся Берегонд,  -  я  не  капитан.  Я  всего  лишь
простой солдат третьего отряда цитадели. И однако, мастер  Перегрин,  быть
даже простым солдатом гвардии башни Гондора очень почетно,  и  такие  люди
пользуются большим уважением в нашей земле.
     - Тогда это не для меня, - сказал Пиппин.  -  Отведите  меня  в  нашу
комнату, и если Гэндальфа там нет, я пойду с вами - как ваш гость.
     Гэндальфа не было, и никаких сообщений он не присылал; поэтому Пиппин
пошел с Берегондом и познакомился с людьми третьего  отряда.  По-видимому,
Берегонд пользовался  большим  уважением  в  отряде,  потому  что  Пиппина
приняли хорошо. В цитадели было много разговоров о товарище  Митрандира  и
его долгом разговоре с повелителем. Ходили  слухи,  что  с  севера  прибыл
принц невысокликов, чтобы предложить Гондору  союз  и  пять  тысяч  мечей.
Говорили также, что когда прибудут всадники  Рохана,  каждый  привезет  за
собой невысоклика, может и маленького, но отважного.
     Хотя Пиппин с сожалением опроверг все эти  обнадеживающие  разговоры,
он не мог объяснить свою новую службу только прежней дружбой с  Боромиром;
они поблагодарили его за посещение, слушали его рассказы о чужих землях  и
дали ему столько еды и  эля,  сколько  он  захотел.  Единственной  заботой
Пиппина было сохранить "осторожность", как посоветовал ему Гэндальф, и  не
позволить своему языку свободно  болтать,  как  обычно  поступают  хоббиты
среди друзей.
     Наконец Берегонд встал.
     - Я с вами прощаюсь на время, - сказал он. -  До  захода  солнца  мне
нужно выполнить свои обязанности; остальные тоже будут заняты, я думаю. Но
если вы чувствуете себя одиноко, как вы сказали, может вам  нужен  веселый
проводник по городу. Мой сын с радостью пойдет с вами. Он хороший  парень.
Если хотите, отправляйтесь в Нижний Круг, спросите старую гостиницу и  Рат
Келердайн на улице Ламповщиков.  Там  вы  найдете  его  вместе  с  другими
подростками, оставшимися  в  городе.  У  больших  ворот  должны  произойти
события, достойные того, чтобы их увидеть.
     Он вышел, и вскоре за ним последовали и остальные.  День  по-прежнему
был хорош, но воздух подернулся дымкой; для марта, даже так далеко на юге,
было слишком жарко. Пиппин чувствовал сонливость, но в комнате  оставаться
ему не хотелось, и он решил  погулять  по  городу.  Он  захватил  с  собой
несколько кусочков для Обгоняющего тень,  которые  были  с  благодарностью
приняты, хотя лошадь ни в чем не испытывала недостатка. Потом Пиппин пошел
вниз по многим извивающимся улицам.
     Люди смотрели на него, когда он проходил  мимо.  Перед  его  взглядом
люди  были  серьезно  вежливы,  приветствуя  его  по  обычаю  Гондора   со
склоненными головами и руками прижатыми к груди; но  за  собой  он  слышал
множество возгласов: с улицы кричали тем, кто оставался в домах, чтобы  те
вышли и посмотрели на принца  невысокликов,  товарища  Митрандира.  Многие
говорили на общем языке, но вскоре Пиппин догадался о значении слов  Эркил
и Фарнакиат и понял, что так называют в городе его.
     Наконец по узким улицам, многим  перекрестным  дорогам  он  пришел  в
самый нижний и самый  широкий  круг;  здесь  ему  показали  широкую  улицу
ламповщиков, ведущую прямо к большим  воротам.  Здесь  он  отыскал  старую
гостиницу - большое здание из серого обветренного камня с  двумя  крыльями
уходящими от улицы; между ними находилась узкая лужайка, а за ней  дом  со
множеством окон; вдоль всего дома тянулась колоннада, а  к  траве  сбегала
широкая лестница.  Среди  колонн  играли  мальчики  -  единственные  дети,
которых увидел Пиппин в Минас Тирите, и он остановился,  чтобы  посмотреть
на них. Вскоре один из них его увидел и с криком побежал по траве к улице,
сопровождаемый  несколькими  другими.  Он  остановился   перед   Пиппином,
разглядывая его с ног до головы.
     - Здравствуйте! - сказал мальчик. - Откуда вы? Вы не житель города.
     - Не был таковым, - ответил Пиппин, -  но  теперь  я,  говорят,  стал
человеком Гондора.
     - О, мы все люди Гондора! - заявил мальчик. - Но сколько  вам  лет  и
как вас зовут? Мне уже десять лет, и скоро я буду  пять  футов  ростом.  Я
выше вас. А отец мой в гвардии, он один из самых высоких там.  А  кто  ваш
отец?
     - На какой вопрос отвечать сначала? -  спросил  Пиппин.  -  Мой  отец
обрабатывает землю вокруг Битвелла вблизи Танбора в Уделе. Мне скоро будет
двадцать девять лет, так что я тебя обогнал; хотя во мне  четыре  фута,  я
вряд ли вырасту больше, разве что в стороны.
     - Двадцать девять! - удивился мальчик и присвистнул. - Ну, вы  совсем
старик! Старше моего дяди Парласа. Но, - добавил он с  надеждой,  -  держу
пари, что я могу поставить вас на голову или уложить на спину.
     - Может быть, и сможешь, если я позволю, - сказал Пиппин со смехом. -
А может я то же самое сделаю с тобой: мы в нашей  маленькой  стране  знаем
кое-какие хитрые приемы. Позволь тебе сказать, что я считаю себя большим и
сильным, и что никогда и никому не позволял ставить себя  на  голову.  Так
что, если понадобится сопротивляться и ничто другое не сможет помочь  мне,
придется мне тебя убить. Став постарше, ты узнаешь, что не следует  судить
только по  внешности;  и  хотя  ты  принял  меня  за  незнакомого  слабого
мальчишку и легкую добычу, позволь предупредить тебя; я  не  мальчишка,  я
невысоклик, жестокий, свирепый и злобный! - Пиппин состроил такое свирепое
лицо, что мальчишка отступил  на  шаг,  но  тут  же  вернулся  со  сжатыми
кулаками и огнем в глазах.
     - Нет! - засмеялся Пиппин. -  Не  верь  всему,  что  говорит  о  себе
чужеземец! Я не борец. Но с твоей стороны было бы  вежливее  перед  дракой
назвать себя.
     Мальчик гордо ответил:
     - Я Бергил, сын Берегонда из гвардии.
     - Так я и думал, - сказал Пиппин, - потому что ты похож  на  отца.  Я
знаю его, и он послал меня к тебе.
     - Почему же вы не сказали этого сразу? - спросил Бергил и  неожиданно
отчаяние появилось на его лице. - Не говорите мне,  что  он  изменил  свое
намерение и отсылает меня с девчонками! Но  нет...  Последние  телеги  уже
ушли.
     - Его послание менее дурное, - проговорил Пиппин. - Он  говорит,  что
если ты откажешься от мысли поставить меня на голову, то  можешь  показать
мне город и скрасить мое одиночество. А я в уплату расскажу тебе кое-что о
других странах.
     Бергил захлопал в ладоши и с облегчением рассмеялся.
     - Хорошо! - воскликнул он. - Идемте! Пойдем к воротам.
     - А что там происходит?
     - Ждут до захода солнца капитанов  с  юга.  Пойдемте  с  нами,  и  вы
увидите.
     Бергил оказался хорошим компаньоном, и лучшего у Пиппина не  было  со
времени расставания с Мерри, и вскоре они смеялись и весело разговаривали,
идя по улице и не обращая внимания на взгляды встречных.
     Вскоре они оказались в толпе, идущей к большим воротам. Здесь  Пиппин
сильно поднялся во мнении Бергила, потому что когда тот назвал свое имя  и
пароль, охранник отсалютовал и пропустил его;  больше  того,  он  позволил
Пиппину взять с собой своего спутника.
     - Это хорошо! - сказал Бергил. -  Мальчишкам  больше  не  разрешается
выходить за ворота без старших. Здесь нам будет лучше видно.
     За воротами вокруг большой мощеной площади, где сходились все дороги,
ведущие в Минас Тирит, стояла большая толпа. Глаза всех были устремлены на
юг, и вскоре поднялся гул.
     - Там пыль! Они идут!
     Пиппин и Бергил пробрались в передний ряд и ждали. В удалении звучали
рога,  гул  приветствий  приближался  к  ним,  как  бы   гонимый   ветром.
Послышались громкие звуки труб, и все люди вокруг них закричали.
     - Фарланг! Фарланг! - услышал Пиппин голоса и спросил:
     - Что они говорят?
     -  Идет  Фарланг,  -  ответил  Бергил,  -  старый  толстый   Фарланг,
повелитель Лоссарнаха. Там живет мой  дед.  Ура!  Вон  он!  Добрый  старый
Фарланг.
     Впереди отряда двигалась большая, с толстыми ногами, лошадь, а на ней
сидел  необыкновенной  толщины  человек,  с  широкими   плечами,   старый,
седобородый, однако одетый в кольчугу, черный шлем и  вооруженный  длинным
тяжелым копьем. За ним  гордо  маршировала  пыльная  линия  людей,  хорошо
вооруженных и несущих большие боевые топоры: у них были угрюмые лица,  они
были ниже и смуглей людей Гондора.
     - Фарланг! - кричали встречавшие. - Правдивое сердце, истинный друг!
     Но когда люди Лоссарнаха прошли, послышалось бормотание:
     - Так мало! Всего две сотни. Мы надеялись, что придет  в  десять  раз
больше. Это новое известие о черном флоте. Они смогли уделить лишь десятую
часть своей силы.
     Так проходили отряды, их встречали приветственными криками, в  ворота
проходили жители областей, пришедшие защищать  столицу  Гондора  в  темный
час; но их было весьма  мало,  гораздо  меньше,  чем  надеялись  горожане,
меньше чем  требовалось.  Люди  из  долины  Рингло  шли  пешком  за  своим
повелителем Дерворина - триста человек.  С  нагорий  Мортонда,  из  долины
Блекрут высокий Дуинхир со своими сыновьями и пятью сотнями  лучников.  Из
Анфаласа, с далекого Лонготренда  длинная  цепочка  людей  самого  разного
вида: охотники и пастухи, жители маленьких деревушек,  плохо  вооруженные,
за исключением отряда Роларшида, их предводителя.  Из  Ламедена  несколько
угрюмых горцев без предводителя. Рыбаки из Этира, несколько сотен снятых с
судов моряков, Кирлуин прекрасный с зеленых  холмов  от  Пиннет  Голина  с
тремя сотнями нарядных, одетых в зеленое людей. И последний и самый гордый
Имрахил, принц Дол Амрота, родственник повелителя  Гондора,  с  золочеными
знаменами с изображением корабля и серебряного лебедя, с отрядом рыцарей в
полном вооружении на серых лошадях; а за ними семьсот вооруженных  воинов:
высоких, сероглазых и темноволосых.
     И это было все, меньше трех  тысяч.  Больше  некому  было  приходить.
Крики и топот затихли в городе. Зрители некоторое время стояли молча. Пыль
висела в воздухе, потому что ветер затих и вечер  был  тяжел.  Приближался
час закрытия ворот. Красное солнце заходило  за  Миндолуин.  Тень  накрыла
город.
     Пиппин  взглянул  вверх,   и   ему   показалось,   что   небо   стало
пепельно-серым, как будто над ними нависло огромное облако пыли и дыма,  и
посылало столбы пламени, и теперь Миндолуин казался черным на фоне  костра
с пылающими углями.
     - Так в гневе кончается прекрасный из дней! - сказал Пиппин, забыв  о
мальчике.
     - Так и будет, если я не вернусь  до  вечернего  колокола,  -  сказал
Бергил. - Идемте? Сейчас прозвучит труба закрытия ворот.
     Рука об руку они прошли в город последними перед закрытием  ворот,  и
когда они достигли улицы  ламповщиков,  торжественно  зазвонили.  В  окнах
появились огни, а из домов и из казарм донеслись звуки песен.
     - До свидания на сегодня, - сказал Бергил. - Передайте  привет  моему
отцу и поблагодарите за посланного им товарища. И завтра приходите  снова.
Я бы хотел, чтобы не было войны: тогда бы мы смогли весело провести время.
Мы поехали бы в Лоссарнак в дом моего деда: там так хорошо  весной,  когда
поля и леса полны цветов. Но может  быть,  мы  еще  побываем  там  вместе.
Нашего повелителя никому не победить, а мой отец очень храбр. До  свидания
и возвращайтесь!
     Они расстались, и Пиппин заторопился в  цитадель.  Путь  казался  ему
длинным, он вспотел и чувствовал сильный голод; быстро стемнело. Ни  одной
звезды не было видно в небе. Берегонд с радостью встретил Пиппина,  усадил
его рядом и принялся расспрашивать о  сыне.  После  еды  Пиппин  оставался
недолго, ему захотелось увидеть Гэндальфа.
     - Вы найдете дорогу? - спросил Берегонд, стоя у выхода из  маленького
зала в северной части цитадели, где они сидели. - Ночь темная, к  тому  же
приказано  закрыть  все  огни  в   городе.   Относительно   вас   получено
распоряжение: завтра утром вас вызывают к повелителю Денетору. Боюсь,  что
вам не служить в третьем отряде. Но я надеюсь на встречи.  До  свидания  и
спите спокойно!
     Комната была  темна,  только  на  столе  горела  маленькая  лампадка.
Гэндальфа не было. Пиппин чувствовал беспокойство. Он взобрался на  скамью
и попытался смотреть в окно, но это было все равно, что смотреть в бассейн
с чернилами. Он слез  со  скамьи,  закрыл  ставни  и  лег  в  постель.  Он
некоторое время лежал, прислушиваясь, не возвращается ли  Гэндальф,  потом
уснул неспокойным сном.
     Он проснулся ночью и увидел Гэндальфа, расхаживающего взад  и  вперед
по комнате. На столе стояли  свечи  и  лежали  свитки  пергамента.  Пиппин
слышал, как колдун вздохнул и пробормотал:
     - Когда же вернется Фарамир?..
     - Привет! - сказал Пиппин, высовывая голову из-за занавеса. - Я думал
вы совсем забыли обо мне. Рад видеть вас снова. День был очень длинным.
     - Но ночь будет слишком короткой! - сказал  Гэндальф.  -  Я  вернулся
сюда, потому что должен немного побыть в одиночестве. Спи, пока можешь. На
восходе солнца я отведу тебя к Денетору. Нет, когда  придет  вызов,  а  не
когда взойдет солнце. Тьма началась. Рассвета не будет.



                          2. ПОХОД СЕРОГО ОТРЯДА

     Гэндальф ускакал, топот Обгоняющего Тень затих в  ночи,  когда  Мерри
вернулся