е быть  принятым  за  другого
хорошо. Я отлично это знаю. Но, конечно, я не виню тебя за любезный прием.
Разве могу я это делать,  если  сам  много  раз  советовал  своим  друзьям
сохранять осторожность, когда они имеют дело с врагом?  Будь  благословен,
Гимли, сын Глойна! Может, однажды ты увидишь нас с Саруманом рядом и тогда
сможешь нас отличить.
     - Но хоббиты! - вмешался Леголас. - Мы пришли так далеко,  разыскивая
их, а вы по-видимому знаете, где они. Где они теперь?
     - Они с Древобрадом и с энтами, - ответил Гэндальф.
     - Энты! -  воскликнул  Арагорн.  -  Значит,  есть  истина  в  древних
легендах о жителях  глубин  леса,  о  гигантах,  пасущих  стада  деревьев?
Значит, энты все еще живут на земле? Я думал, что они лишь воспоминание  о
древних дня, если они вообще не вымысел людей Рохана.
     - Вымысел людей Рохана! - воскликнул Леголас. - Нет,  каждый  эльф  в
диких землях поет песни о древних онодрим и их долгом горе. Но даже  среди
нас они только воспоминание. Если бы я встретил одного из них, идущего  по
земле, тогда бы я действительно почувствовал себя молодым. Но Древобрад  -
это перевод имени Фэнгорн  на  общий  язык.  Вы  говорите  о  нем,  как  о
личности. Кто такой Древобрад?
     - Ах! Только теперь вы спрашиваете слишком много, - сказал  Гэндальф.
- То немногое, что я о нем знаю, составило бы такой  длинный  неторопливый
рассказ, на который у нас теперь нет времени.  Древобрад  -  это  Фэнгорн,
страж леса; он старейший из энтов, старейшее живое существо,  которое  еще
ходит под солнцем по Средиземью. И я надеюсь, Леголас, что вы  встретитесь
с ним. Мерри и Пиппину повезло: они встретили  его  здесь,  на  том  самом
месте, где мы сидим. Он пришел сюда два  дня  назад  и  отнес  их  в  свое
жилище, далеко к подножью гор. Он  часто  приходит  сюда,  особенно  когда
испытывает беспокойство, когда слухи из  внешнего  мира  тревожат  его.  Я
видел четыре дня назад, как он шел меж деревьев и,  я  думаю,  он  заметил
меня, потому что он остановился; но я не заговорил  с  ним,  так  как  был
занят своими мыслями и устал от борьбы с Глазом  Мордора;  а  он  тоже  не
заговорил и не назвал меня по имени.
     - Может, он тоже решил, что вы Саруман,  -  сказал  Гимли.  -  Но  вы
говорите о нем, как о друге. Я думал, Фэнгорн опасен.
     - Опасен! - воскликнул Гэндальф. - И я опасен,  очень  опасен,  более
опасен, чем любой встреченный вами; большая опасность  для  вас  -  только
явиться живыми перед троном Повелителя Тьмы. И Арагорн опасен, и  Леголас.
И ты полон опасности, Гимли, сын Глоина; ты опасен по-своему. Конечно, лес
Фэнгорна опасен - опасен для тех, кто приходит в него  с  топором.  И  сам
Фэнгорн тоже опасен, но тем не менее мудр и добр. Но теперь его  медленный
гнев выплеснулся наружу, и весь лес  полон  им.  Приход  сюда  хоббитов  и
новости, принесенные ими, подстегнули его;  гнев  Фэнгорна  разлился,  как
наводнение, но его поток направлен против Сарумана  и  топоров  Изенгарда.
Происходит то, что не происходило с самых древних дней; энты проснулись  и
поняли, что они сильны.
     - Что же они будут делать? - в изумлении спросил Леголас.
     - Не знаю, - ответил Гэндальф. - Думаю,  что  они  и  сами  не  знают
этого.
     Он замолчал, склонив в задумчивости голову.
     Остальные смотрели на него. Пятно  солнечного  света  сквозь  бегущие
облака упало на его  руки,  которые  лежали  сложенными  на  коленях,  они
казались наполненными светом, как чашка водой. Наконец он поднял голову  и
взглянул на солнце.
     - Утро подошло к концу, - сказал он. - Мы скоро должны идти.
     - Мы увидимся со своими друзьями и с Древобрадом? - спросил Арагорн.
     - Нет, - ответил Гэндальф. - Но эта дорога предстоит нам.  Я  говорил
слова  надежды.  Но  только  надежды.  Надежда  -  еще  не  победа.  Война
надвигается на нас и на наших друзей, война, в которой лишь  использование
Кольца может дать нам уверенность в победе. Я  полон  печалью  и  страхом:
многое будет уничтожено и многое потеряно.
     Я Гэндальф, Гэндальф Белый, но Черный может оказаться сильнее.
     Он встал и посмотрел на восток, защитив глаза, как будто видел  вдали
то, что никто из них не должен был видеть. Потом покачал головой.
     - Нет, - сказал он мягко, - оно ушло за пределы  нашей  досягаемости.
Будем довольны  по  крайней  мере  этим.  Нас  больше  не  будет  искушать
стремление использовать  Кольцо.  Нас  ждут  многие  опасности,  но  самая
смертоносная опасность нас миновала. - Он повернулся. - Идем Арагорн,  сын
Арахорна! Не сожалейте о своем выборе  в  долине  Эмин-Муил,  не  считайте
преследование бесполезным. Вы, вопреки сомнениям, выбрали  тропу,  которая
кажется правильной: выбор был сделан, и он  вознагражден.  Потому  что  мы
встретились вовремя, иначе могли бы встретиться слишком поздно.  Но  поиск
ваших товарищей завершен. Вы должны идти в Эдорас и искать Теодена  в  его
зале. Блеск Андрила должен появиться в битве, которую уже недолго ждать. В
Рохане идет война, и Теодену приходится плохо.
     - Значит, мы больше не увидим веселых  молодых  хоббитов?  -  спросил
Леголас.
     - Я не говорил  этого,  -  ответил  Гэндальф.  -  Кто  знает?  Имейте
терпение. Идите туда, куда вы должны идти, и надейтесь! В Эдорас!  Я  тоже
иду туда.
     - Это долгий путь для человека, идущего пешком, и молодого и старого,
- заметил Арагорн. - Боюсь битва давно уже кончится, когда я приду туда.
     - Посмотрим, посмотрим, - сказал Гэндальф. - Вы пойдете со мной?
     - Да, мы пойдем вместе, - ответил Арагорн. - Но я не сомневаюсь,  что
вы явитесь туда раньше нас, если захотите.
     Он встал и посмотрел на Гэндальфа. Остальные молча следили,  как  они
молча  смотрят  друг  на  друга.  Серая  фигура  человека  Арагорна,  сына
Арахорна, была высока и крепка, как камень, рука  его  лежала  на  рукояти
меча; он выглядел как король, приведший из туманного моря своих подданных.
Перед ним стояла фигура старика, белая, как озаренная  внутренним  светом,
согнутая под грузом лет. Однако  обладающая  властью,  сильнее  могущества
короля.
     - Разве я не сказал правду, Гэндальф, - спросил  Арагорн,  -  что  вы
можете прийти туда, куда захотите, быстрее меня? И я опять говорю: вы  наш
предводитель и наше знамя. Повелитель Тьмы имеет девять  слуг,  но  у  нас
есть один, сильнее этих Девяти - белый всадник. Он прошел  через  огонь  и
пропасть, и они должны бояться его. И мы пойдем туда, куда он поведет нас.
     - Да, мы все пойдем за вами, - согласился Леголас. - Но  вначале  мне
очень хочется услышать, Гэндальф, что произошло с вами?  Расскажите  своим
друзьям, как вы спаслись.
     - Я и так задержался надолго, - ответил Гэндальф. - Времени мало.  Но
даже если бы я затратил целый год, я не рассказал бы вам всего.
     - Тогда расскажите, что хотите и что позволяет вам  время,  -  сказал
Гимли. - Давайте, Гэндальф, расскажите, как вы боролись с Балрогом!
     - Не упоминайте его имени! - сказал Гэндальф, и на мгновение лицо его
исказилось от боли; он сидел молча и выглядел старым, как смерть.
     - Долго я падал, - медленно сказал он наконец, как будто воспоминания
давались ему с трудом. - Долго я падал, и он падал со мной. Его огонь  был
вокруг меня. Я был обожжен. Потом мы упали в глубокую воду  и  все  вокруг
покрыл мрак. Вода  была  холодна,  как  прикосновение  смерти,  она  почти
заморозила мое сердце.
     - Глубока пропасть, перекрытая мостом Дьюрина, и никто не измерял ее,
- прибавил Гимли.
     - Но у нее есть дно, за пределами света, - сказал Гэндальф. - Туда  я
упал наконец, к самому основанию камня. Он все еще был со мной. Огонь  его
погас, и он превратился в покрытое  слизью  существо,  более  сильное  чем
удав.
     Мы боролись глубоко под землей, где не знают хода  времени.  Вновь  и
вновь рубил я его, пока наконец он не скрылся  в  темном  туннеле.  И  эти
туннели не были сделаны  народом  Дьюрина,  Гимли,  сын  Глоина.  Глубоко,
глубоко - глубже самых  глубоких  шахт  гномов,  земля  кишит  безымянными
существами. Даже Саурон не знает их. Они старше его. Я бродил там,  но  не
буду говорить об этом, чтобы не омрачать сияние дня. В этом отчаянии  моей
единственной надеждой был мой противник, и я преследовал его, идя  за  ним
по пятам. Он и привел меня снова к тайным ходам Казад-Дума: слишком хорошо
знал он их. Мы поднимались вверх, пока не достигли  основания  бесконечной
лестницы.
     - Она давно потеряна, - сказал Гимли. - И  многие  говорят,  что  она
существует лишь в легендах, а другие утверждают, что она разрушена.
     - Она существует и  она  не  разрушена,  -  сказал  Гэндальф.  -  Она
поднимается из  глубочайшего  подземелья  к  высочайшему  пику,  извиваясь
спиралью из многих тысяч  ступеней,  пока  наконец  не  приводит  в  башню
Дьюрина, вырезанную в скале Зиракзигил, вершине Сильвертаун.
     Здесь, над Келебдилом, находится одинокое отверстие в снегу, и  перед
ним узкая площадка, крошечный островок над  туманным  миром.  Солнце  ярко
светит там. Но  ниже  лежит  толстый  слой  облаков.  Он  выбрался  в  это
отверстие, и когда я последовал за ним, он вновь вспыхнул пламенем. Никого
не было вокруг, иначе спустя века пели бы песни о битве на  вершине.  -  И
неожиданно Гэндальф рассмеялся. - Но о чем бы говорилось  в  этих  песнях?
Те, кто глядел снизу, решили бы, что на вершине бушует буря. Они  услышали
бы удары грома и увидели бы молнии,  ударявшие  Келебдил  и  отскакивающие
огненными языками. Не довольно ли этого? Большой столб дыма поднимался над
нами, дыма и пара. Лед растекался дождем. Я сбросил своего врага  вниз,  и
он упал с огромной высоты, ударившись о склон горы.  Затем  тьма  овладела
мной, я лишился мыслей, я бродил вне времени на далеких дорогах, о которых
я не буду ничего рассказывать.
     Обнаженным явился я на свет - и вот родился вновь и лежал  обнаженным
на вершине горы. Башня за мной  разрушилась  в  пыль,  отверстие  исчезло;
разбитая лестница покрылась  обгоревшими  обломками  камня.  Я  был  один,
забытый, без надежды услышать хотя бы звук рога с земли.  Я  лежал,  глядя
вниз и вверх, и звезды кружились над  моей  головой,  и  каждый  день  был
длинным, как земной век. Слабо доносился до моих ушей гул со всех  земель:
рождение и смерть, песни и плач, и медленный  стон  перегруженного  камня.
Там и нашел меня в конце концов Гвайхир Крылатый Владыка, подобрал и унес.
     "Я осужден быть твоей ношей, друг, в нужде", - сказал я ему.
     "Вы были ношей, - отвечал он, - но не сейчас. Вы теперь в моих когтях
легче, чем лебединое перо. Солнце просвечивает сквозь вас. Я думаю, что  я
вам не нужен: и если я вас выпущу, вы тихонько  опуститесь  на  землю  вас
понесет ветром".
     "Не выпускай меня, - выдохнул я, снова ощущая в себе  жизнь,  -  неси
меня в Лот-Лориен".
     "Это и поручила мне госпожа Галадриэль, которая послала меня на  ваши
поиски", - ответил крылатый владыка.
     Так я оказался в Карас-Галадоне и обнаружил, что вы уже ушли  оттуда.
Я жил там, в безвременном времени этой земли. Выздоровев, я обнаружил, что
одет во все белое. Я давал советы и  сам  получал  их.  Потом  незнакомыми
дорогами направился сюда и принес  с  собой  послания  некоторым  из  вас.
Арагорну меня просили передать следующее:

              Элессар, Элессар! Где теперь твой народ?
              Почему далеки так дунаданцы?
              Близок час, когда выйдет забытый вперед,
              И серый отряд уже одет.
              Но ведущая к морю тропинка темна,
              И дорога, тебе предстоящая - мертвых страна.

     Леголасу она послала такие слова:

              Леголас! Как долго жил ты весело и без забот!
              Бойся крика птиц у моря, у соленых дальних вод!
              Если до тебя крик чаек ветер донесет -
              Никогда уже покоя сердце эльфа не узнает.

     Гэндальф замолчал и закрыл глаза.
     - Значит, мне она ничего не  передала?  -  спросил  Гимли  и  опустил
голову.
     - Темны ее слова, - заметил Леголас, - и мало значат они для тех, кто
получил их.
     - Это не утешение, - сказал Гимли.
     - Неужели вы хотели бы, чтобы она открыто говорила  с  вами  о  вашей
смерти? - спросил Леголас.
     - Да, если ей больше нечего сказать.
     - Что это? - спросил Гэндальф, открывая глаза. -  Да,  я  думаю,  что
могу догадаться, что означают ее слова. Прошу прощения, Гимли! Я задумался
над смыслом ее посланий. Вам она  тоже  послала  слова,  не  темные  и  не
печальные.
     - Гимли, сыну Глоина, - сказала она, - вы передайте  приветствие  его
госпожи. Носитель локона, куда бы ты ни пошел, мои мысли с тобой. Но  будь
осторожен и используй топор не против всякого дерева!
     - В счастливый час вы вернулись к нам, Гэндальф! -  воскликнул  гном,
подпрыгивая и напевая  что-то  на  странном  языке  гномов.  -  Идемте!  -
закричал он, хватая топор. - Голова Гэндальфа в безопасности, но мы должны
найти другую, к которой я могу приложиться своим топором.
     - Этого не придется долго искать, - сказал Гэндальф, вставая с камня.
- Идемте! Мы истратили все время, которое отведено на встречу расставшихся
друзей. Нужно торопиться.


     Он вновь завернулся в свой старый изорванный плащ  и  пошел  впереди.
Следуя за ним они быстро спустились с высокого убежища  и  пошли  по  лесу
вдоль берега Энтвоша. Они не произнесли ни слова, пока не стояли вновь  на
траве за пределами Фэнгорна. Их лошадей не было видно.
     -  Они  не  вернулись,  -  констатировал  Леголас.  -   Поход   будет
утомительным.
     - Я не могу идти. Время  не  позволяет,  -  сказал  Гэндальф.  Подняв
голову, он испустил долгий пронзительный свист. Звук этот был так  ясен  и
резок, что все стояли пораженные, услышав такой звук из старых, окруженных
бородой уст. Трижды свистнул он; и тут им показалось, что восточный  ветер
донес до них слабое отдаленное  ржание.  Вскоре  послышался  топот  копыт,
вначале лишь как слабое дрожание земли,  которое  ощутил  только  Арагорн,
который лег на траву, потом топот становился все громче и громче.
     - Скачет больше чем одна лошадь, - заметил Арагорн.
     - Конечно, - сказал Гэндальф. -  Мы  все  слишком  тяжелая  ноша  для
одной.
     - Их три, - сказал Леголас, глядя на равнину.  -  Смотрите,  как  они
бегут! Вот Хасуфель, а рядом с ней мой друг Арод! Но впереди скачет другой
конь, очень большой конь. Я таких не видел раньше.
     - И не увидите, - сказал Гэндальф. - Это Обгоняющий  Тень.  Он  вождь
меаров, предводителей лошадей, и даже Теоден, король  Рохана,  никогда  не
ездил на лучшем. Разве он не сияет как серебро? Разве не бежит  он  ровно,
как быстрый ручей? Он пришел ко мне, это конь белого всадника.  Мы  вместе
поскачем на битву.
     Когда старый колдун говорил эти слова, большая  лошадь  поднялась  по
склону холма и поскакала к ним; шерсть ее сверкала, грива  развевалась  на
ветру. Остальные две следовали за ней. Увидев Гэндальфа,  Обгоняющий  Тень
замедлил бег и громко заржал; потом, подскакав к  нему,  он  склонил  свою
гордую голову и уткнулся носом в шею старика.
     Гэндальф приласкал его.
     - Далек путь от Раздола, мой друг, - сказал он. - Но ты мудр, быстр и
всегда приходишь вовремя. Далекая предстоит нам дорога.
     Скоро проскакали и две другие лошади и спокойно остановились, как  бы
ожидая приказов.
     - Мы немедленно отправляемся в Исдуселд, зал вашего хозяина  Теодена,
- серьезно сказал Гэндальф, обращаясь к ним. Они наклонили головы. - Время
не ждет, поэтому, с вашего  позволения,  мои  друзья,  мы  отправимся.  Мы
просим вас скакать со всей скоростью. Хасуфель понесет Арагорна, а Арод  -
Леголаса. Я посажу перед собой Гимли, и Обгоняющий Тень понесет нас обоих.
Мы подождем только, пока они напьются.
     - Теперь я частично разгадал одну ночную загадку, -  сказал  Леголас,
легко вспрыгивая на спину Арода. - Ускакали ли они от  жажды  или  страха,
наши лошади встретили Обгоняющего Тень, своего вождя и приветствовали  его
с радостью. Вы знали, что они поблизости, Гэндальф?
     - Да, я знал, - сказал колдун. - Я мысленно  просил  его  торопиться,
потому что еще вчера он был далеко к югу от этих земель. Он  может  быстро
отнести меня назад.
     Гэндальф поговорил с Обгоняющим Тень, и конь быстро понес его вперед,
примеряясь однако к ходу  остальных  лошадей.  Через  некоторое  время  он
быстро свернул и, выбрав место с отлогим берегом, перешел реку и  поскакал
на юг по плоской равнине, где  не  росло  ни  одного  дерева.  Ветер  гнал
бесконечные волны по многим  милям  травы.  Не  было  видно  ни  малейшего
признака дороги или тропы, но  Обгоняющий  Тень  не  останавливался  и  не
колебался.
     - Он отправился прямо к залам Теодена у склонов белых гор,  -  сказал
Гэндальф. - И так будет быстрее. К востоку, где пролегает главная  дорога,
земля тверда, но Обгоняющий тень знает здесь все болота и ямы.
     Много часов скакали они по лугам и речным долинам. Часто  трава  была
так высока, что доходила всадникам до колен, и их лошади, казалось,  плыли
в серо-зеленом море.  Они  проскакали  много  скрытых  омутов  и  миновали
множество влажных предательских болот, но Обгоняющий  Тень  всюду  находил
путь, а другие лошади шли по его  следу.  Солнце  медленно  опускалось  на
запад. Глядя вперед всадники на мгновение увидели, как будто красное пламя
поднялось по траве. С двух сторон отроги гор светились  красным.  Поднялся
дым и, закрыв солнечный диск, окрасил все в кровавый цвет.
     - Там лежит проход Рохана, - сказал Гэндальф. - Он к западу  от  нас.
Там Изенгард.
     - Я вижу большой дым, - сказал Леголас. - Что бы это могло быть?
     - Сражение и война! - ответил Гэндальф. - Вперед!



                          6. КОРОЛЬ ЗОЛОТОГО ЗАЛА

     Они  ехали  в  лучах  заходящего  солнца,  ехали  в  сумерках   и   в
надвигающейся ночи. Когда  они  наконец  остановились  и  спешились,  даже
Арагорн выглядел усталым. Гэндальф позволил им  отдохнуть  лишь  несколько
часов. Леголас и Гимли спали, Арагорн лежал на спине, вытянувшись во  весь
рост, но Гэндальф стоял, опираясь на посох и глядя во тьму на восток и  на
запад. Все молчали, не было ни признака живых  существ.  Когда  они  снова
встали,  небо  было  затянуто  длинными  облаками,  подгоняемыми  холодным
ветром. Под холодным лунным светом двинулись они в путь так же быстро, как
и днем.
     Часы проходили, а они продолжали двигаться. Гимли задремал и упал  бы
с лошади, если бы Гэндальф не подхватил его  и  не  разбудил.  Хасуфель  и
Арод, усталые, но гордые  следовали  за  своим  неутомимым  предводителем,
серая тень которого была едва видна впереди. Пролетали мили. Луна ушла  на
западе за облака.
     Стало холоднее. Медленно тьма на востоке сменялась  серым  рассветом.
Слева, далеко, над черными стенами Эмин Муила, поднимались красные  столбы
света. Яркий и чистый, начинался рассвет. Ветер дул вдоль  дороги,  сгибая
траву. Неожиданно Обгоняющий  Тень  остановился  и  заржал.  Гимли  указал
вперед.
     - Смотрите! - воскликнул он, и они подняли свои усталые глаза.  Перед
ними  возвышались  горы  мха,  увенчанные  белыми   спорами.   Травянистая
местность поднималась холмами и опускалась в туманные  темные  долины,  не
тронутые заревом рассвета. По ним пролегал их путь  в  сердце  гор.  Сразу
перед ними широко открывалась  долина  среди  холмов.  В  глубине  ее  они
увидели высокий холм с одинокой вершиной; у входа в долину,  как  часовые,
стояли одинаковые холмы. У ног путников, как  серебряная  нить,  извивался
ручей. У его истока показались первые лучи солнца.
     - Говорите, Леголас! - сказал Гэндальф. - Расскажите нам, что  видите
перед собой!
     Леголас посмотрел вперед, прикрывая глаза от восходящего солнца.
     - Я вижу белый ручей, вытекающий из снегов, - сказал он. -  Там,  где
он выходит из тени долины, возвышается к востоку зеленый холм. Ров, мощная
стена и колючая изгоро