такому количеству врагов и такой ненависти? Если бы я знал,  что  Изенгард
собрал такую силу, я бы, наверное, не решился выступить  несмотря  на  все
искусство Гэндальфа. Его совет не кажется сейчас таким  хорошим,  как  при
свете утреннего солнца.
     - Не судите о совете Гэндальфа, пока все не кончилось, повелитель,  -
сказал Арагорн.
     - Конца ждать недолго, -  возразил  король.  -  Но  я  не  хочу  быть
захваченным здесь, как старый барсук в норе.  Хасуфель,  Снежная  Грива  и
лошади моей охраны находятся во внутреннем дворе. Когда придет рассвет,  я
прикажу трубить в рог Хэлма и выеду вперед. Поедете со мной, сын Арахорна?
Может быть, мы сумеем пробиться или погибнем так, что будем достойны песни
- если останется кто-нибудь, чтобы воспеть наш конец.
     - Я поеду с вами, - сказал Арагорн.
     Получив разрешение, он вернулся на стену  крепости  и  обошел  ее  по
кругу, подбадривая людей и помогая там, где нападение было сильно.  С  ним
шел Леголас. Вспышки  огня  поднимались  снизу.  Забрасывались  веревки  с
крюками, ставились лестницы. Вновь и вновь поднимались орки  на  стену,  и
снова обороняющиеся сбрасывали их.
     Наконец  Арагорн  остановился  над  большими   воротами,   утыканными
стрелами врагов. Поглядев вперед,  он  увидел,  что  восточный  край  неба
бледнеет. Тогда он поднял руку ладонью вперед в знак перемирия.
     Орки завопили и заулюлюкали:
     - Спускайся! Спускайся! - кричали они. - Если хочешь говорить с нами,
спускайся! Приведи с собой своего короля! Мы боевые урук-хей.  Мы  вытащим
его из норы, если он не выйдет сам. Приведи своего прячущегося короля!
     - Король остается или выходит по своей воле, - сказал Арагорн.
     -  Тогда  что  здесь  делаешь  ты,  -  спросили  они.  -   Зачем   ты
выглядываешь? Хочешь увидеть величину нашей армии? Мы боевые урук-хей!
     - Я хочу увидеть рассвет, - сказал Арагорн.
     - Что тебе рассвет? - насмешливо кричали они. - Мы  урук-хей;  мы  не
прекращаем битву ни днем, ни ночью, ни в хорошую погоду,  ни  в  бурю.  Мы
будем убивать при солнце и при луне. Что тебе рассвет?
     - Никто не знает, что принесет ему новый день, -  сказал  Арагорн.  -
Уходите, пока вас не настигло зло.
     - Сходи, или мы подстрелим тебя на стене, - закричали они. -  Никаких
переговоров! Тебе нечего сказать!
     - У меня есть что сказать, - возразил им Арагорн. - Никто еще не  мог
взять Хорнбург. Уходите, или никто из вас не уцелеет. Никто не останется в
живых, чтобы рассказать об этом вашему хозяину. Вы не знаете того, что вас
ожидает.
     Так властно и уверенно говорил Арагорн, стоя на  разрушенных  воротах
перед вражеским войском, что многие дикари замолчали  и  оглянулись  через
плечо в долину, а некоторые  с  сомнением  посмотрели  на  небо.  Но  орки
засмеялись громкими голосами; туча стрел  взвилась  в  воздух,  и  Арагорн
спрыгнул в укрытие.
     Раздался грохот, блеснул огонь, арка  над  воротами,  на  которой  он
стоял мгновение назад, рухнула в облаке дыма и пыли.
     Заграждение за воротами было разбито  и  разметено  громовым  ударом.
Арагорн побежал в башню короля.
     Но как только арка обрушилась и орки закричали, готовясь к атаке, как
за ними послышался гул ветра. На расстоянии постепенно  он  превратился  в
крики многих голосов, выкрикивающих странные новости снизу. Орки,  услышав
крики отчаяния, заколебались и попятились.  И  тут  неожиданно  и  страшно
загремел на башне рог Хэлма.
     Все, услышавшие этот звук, задрожали. И многие орки упали лицом вниз,
зажимая уши. Из пропасти долетело эхо, как будто  на  каждом  утесе  стоял
могучий глашатай. А люди на стене вглядывались,  удивленно  прислушиваясь:
эхо не затихало. Вновь и вновь звучал рог среди холмов; все ближе и громче
перекликались рога, трубя яростно и свободно.
     - Хэлм! Хэлм! - закричали всадники. - Это Хэлм восстал  и  пришел  на
битву. Хэлм за короля Теодена!
     С этими криками появился король. Лошадь под ним была бела, как  снег,
золотым был его щит, длинным было его копье. Справа от него ехал  Арагорн,
потомок Элендила, а сзади - воины из дома Эорла Юного.  Небо  просветлело.
Ночь отступила.
     - Вперед, эорлинги!
     С громким криком и шумом они ударили на врага. Вниз поскакали  они  и
понеслись по войску Изенгарда, как ветер по  траве.  Из  глубины  пропасти
послышались крики людей, вышедших из пещер и ударивших по врагу.
     Король и его спутники скакали вперед. Враги  бежали  перед  ними.  Ни
орки, ни люди не могли противостоять им. Спины их были обращены к мечам  и
копьям всадников, а лица - в сторону долины. Они кричали и вопили,  потому
что в свете дня они увидели нечто удивительное и страшное.
     Король Теоден со своими спутниками выехал из ворот Хэлма.  Здесь  они
остановились. Уже было совсем светло. Лучи солнца освещали холмы. Всадники
стояли молча и смотрели вниз, на долину.
     Местность изменилась. Там, где раньше  были  зеленые  поля  и  склоны
холмов,  стоял  лес.  Большие  деревья  ряд  за  рядом  стояли  молча,  со
спутанными ветвями и седыми головами; их изогнутые корни были погружены  в
высокую зеленую траву. Тьма царила меж ними. Между  выходом  из  ущелья  и
краями безымянного леса  лежало  всего  лишь  с  четверть  мили  открытого
пространства. Его покрывали толпы гордого войска  Сарумана,  мечущегося  в
ужасе перед королем и деревьями, выбегая из ворот Хэлма, они  устремлялись
вниз, и вскоре все  ущелье  очистилось  от  них.  И  дальше  они  начинали
метаться, как пойманные мухи. Напрасно они пытались взобраться на отвесные
стены долины. С востока слишком крутой была каменная  стена,  а  с  запада
приближался их конец.
     Внезапно на хребте появился всадник, одетый в белое, сиявший в  свете
восходящего солнца.  Над  низкими  холмами  прогремел  рог.  За  всадником
торопливо спускались со склонов тысячи  пехотинцев;  мечи  сверкали  в  их
руках. Среди них шел высокий и сильный человек. У него  был  красный  щит.
Подойдя к краю склона, он поднес к губам большой рог и затрубил.
     - Эркенбранд! - закричали всадники. - Это Эркенбранд!
     -  Смотрите  на  белого  всадника!  -  сказал  Леголас.  -  Вот   это
колдовство! Идемте, я хочу взглянуть на лес, пока не кончились чары.
     Войско Изенгарда пятилось, бросаясь из стороны в сторону, переходя от
страха к страху. Снова с башни  прогремел  рог.  От  ущелья  ударил  отряд
короля. С холмов нападало войско Эркенбранда,  начальника  Вестфолда.  Как
олень спускался по склону Обгоняющий Тень. На нем скакал белый всадник,  и
ужас его прихода наполнял врагов безумием. Дикие  люди  падали  ниц  перед
ним. Орки с криком бежали, бросая мечи и щиты.  Они  неслись,  как  черное
облако, уносимое ветром. С криком вступили они в ожидавшую тень  деревьев,
но ни один из них не вышел из этой тени.



                           8. ДОРОГА НА ИЗЕНГАРД

     Так вновь встретились Теоден  и  Гэндальф  Белый  Всадник  при  свете
прекрасного утра на зеленой траве у  глубокого  ручья.  Здесь  также  были
Арагорн,  сын  Арахорна,  и  эльф  Леголас,  Эркенбранд  из  Вестфолда,  и
военачальники из золотого дома. Вокруг них собрались Мустангрим,  всадники
Марки; удивление победило радость победы,  и  глаза  их  были  обращены  в
сторону леса.
     Неожиданно раздались крики, и вниз по лощине  начали  спускаться  те,
что были загнаны в пропасть.  Здесь  шли  старый  Гамлинг,  и  Эомер,  сын
Эомунда, а рядом с ними шел гном Гимли. У него не было шлема, и голова его
была перевязана лентой с пятнами крови;  но  голос  его  звучал  громко  и
сильно.
     - Сорок два, мастер Леголас!  -  воскликнул  он.  -  Увы!  Мой  топор
зазубрен у сорок второго был железный воротник на шее. А как у вас?
     - Вы на одного превзошли мой счет, -  ответил  Леголас.  -  Но  я  не
расстраиваюсь из-за проигрыша, так я рад, что вижу вас снова.
     - Добро пожаловать, Эомер, сын сестры! - сказал Теоден.  -  Видя  вас
невредимым, я искренне радуюсь.
     - Приветствую вас, Повелитель Марки! - ответил Эомер. - Прошла темная
ночь, снова наступил день. Но этот день  принес  странные  новости.  -  Он
повернулся и удивленно посмотрел сначала на лес,  потом  на  Гэндальфа.  -
Вновь вы неожиданно явились в час нужды.
     - Неожиданно! - удивился Гэндальф. -  Я  же  сказал,  что  вернусь  и
встречу вас здесь.
     - Но вы не назвали час и  не  предсказали  способ  вашего  появления.
Странную помощь вы принесли. Вы искусны в колдовстве, Гэндальф Белый.
     - Возможно. Но если это и так, я еще не показывал своего искусства. Я
лишь дал полезный совет в опасности  и  использовал  быстроту  Обгоняющего
Тень. Ваша доблесть сделала больше, а так  же  крепкие  ноги  вестфолдцев,
шедших всю ночь.
     Тогда все взглянули на Гэндальфа с еще большим  удивлением,  а  потом
многие перевели взгляд на лес и провели руками перед глазами,  думая,  что
глаза обманывают их.
     Гэндальф смеялся долго и весело.
     - Деревья? - спросил он. - Нет, я вижу их так же ясно, как и  вы.  Но
это не мое создание. Они выходят за пределы совета мудрых. Это лучше,  чем
мое создание, лучше чем я мог надеяться.
     - Если не ваше, то чье же это колдовство?  -  спросил  Теоден.  -  Не
Сарумана - это ясно. Неужели есть еще кто-то более могучий, о  котором  мы
не знаем?
     - Это не колдовство, но  власть  гораздо  более  древняя,  -  пояснил
Гэндальф, - власть царившая на земле раньше, чем  прозвучала  песня  эльфа
или удар молота гнома.

              Раньше, чем было найдено железо и срублено дерево,
              Когда молоды были горы под луной,
              Раньше, чем сделано было Кольцо и соткана ткань.
              Оно ходило по лесам давным давно.

     - Каков же может быть ответ на вашу загадку? - спросил Теоден.
     - Если хотите узнать, вы должны пойти со мной в Изенгард,  -  у,  пил
Гэндальф.
     - В Изенгард? - воскликнули все.
     - Да, - сказал Гэндальф. - Я должен вернуться в Изенгард, и тот,  кто
хочет, может отправиться со мной. Там вы увидите странные вещи.
     - Даже если все люди Марки, излечившись от ран и усталости, соберутся
вместе, их не хватит, чтобы напасть на крепость Сарумана, - сказал Теоден.
     - Тем не менее я иду в Изенгард, - сказал Гэндальф. - Я  не  останусь
здесь надолго... Мой путь лежит на восток. Ждите  меня  в  Эдорасе,  когда
наступит полнолуние.
     - Нет, - сказал Теоден. - В темный час перед  рассветом  я  усомнился
было, но теперь мы не расстанемся. Я пойду с вами, если таков совет.
     - Я  хочу  как  можно  скорее  поговорить  с  Саруманом,  -  объяснил
Гэндальф, - и поскольку он причинил вам большой ущерб, было бы хорошо, что
бы вы тоже были там. Но скоро ли сможете вы ехать?
     - Мои люди устали от сражения, - сказал король, -  и  я  тоже  устал.
Потому что я ехал долго и спал мало. Увы! Мой возраст - не  выдумка  и  не
результат шепота Змеиного  Языка.  Как  жаль,  что  никакой  лекарь,  даже
Гэндальф, не может излечить старость!
     - Тогда пусть все, кто поедет со  мной,  сейчас  отдыхают,  -  сказал
Гэндальф. - Мы отправимся вечером. Это хорошо: совет мой таков, чтобы  все
наши передвижения отныне совершались бы тайно. Но не  приказывайте  многим
людям идти с вами, Теоден. Мы отправимся на переговоры, а не на битву.
     Король отобрал воинов, не раненных в битве и имеющих быстрых лошадей,
и послал известие во все части Марки: они  везли  также  его  приказ  всем
мужчинам, молодым и старым, спешно явиться в Эдорас. Там, на  второй  день
после полудня, повелитель Марки созывал  собрание  всех  способных  носить
оружие. Для поездки с собой в Изенгард король  выбрал  Эомера  и  двадцать
человек из своей охраны. С Гэндальфом собрались поехать Арагорн, Леголас и
Гимли. Несмотря на свою рану, гном не пожелал оставаться.
     - Это был несильный удар, шапка отразила его, - пояснил он.  -  Нужно
что-то большее, чем такая орочья царапина, чтобы удержать меня.
     - Я позабочусь о ней, пока вы отдыхаете, - сказал Арагорн.
     Король вернулся в Хорнбург и поспал таким спокойным сном,  какого  не
знал уже много лет; те, кто должен был сопровождать его, тоже отдыхали. Но
остальные, те, кто не был ранен, начали большую работу: многие  погибли  в
битве и лежали мертвыми на полях и в пропасти.
     Ни одного орка  не  осталось  в  живых  и  тела  их  невозможно  было
сосчитать. Но множество диких людей гор сдались, они дрожали от  страха  и
умоляли о милосердии.
     Люди Марки обезоружили их и приказали работать.
     -  Помогите  возместить  то  зло,  которое  вы  причинили,  -  сказал
Эркенбранд, - потом вы поклянетесь никогда не переходить брод через Изен с
оружием и не вступать в союз с врагами людей; тогда  вы  сможете  свободно
вернуться в свои земли. Вы были обмануты Саруманом. Многие из вас  погибли
из-за того, что вы поверили в него, но если бы вы победили,  вам  пришлось
бы не легче.
     Люди Дунланда были удивлены: Саруман  говорил  им,  что  люди  Рохана
жестоки и сжигают своих пленных живьем.
     В середине поля перед Хорнбургом были выкопаны две могилы,  и  в  них
похоронили всех всадников Марки, погибших при защите - людей  с  восточных
долин с одной стороны, а вестфолдцев - с другой. В могиле в тени Хорнбурга
лежал Гама, капитан королевской стражи. Он погиб перед воротами.
     Орков свалили в большие кучи, в стороне от могил людей, неподалеку от
леса. Люди были обеспокоены: мертвецов было слишком  много  для  сожжения.
Дров было мало, и никто не осмеливался поднять топор на странные  деревья,
даже если бы Гэндальф не предупредил их, что тот, кто  повредит  кору  или
ветвь, подвергнется большой опасности.
     - Пусть мертвые орки лежат, - решил Гэндальф. - Утро  может  принести
новое решение.
     После полудня отряд короля приготовился к  отправлению.  Погребальные
работы только начались. Теоден, опечаленный гибелью Гамы, своего капитана,
бросил первую горсть земли на его могилу.
     - Большой ущерб причинил Саруман мне и всей этой земле, - сказал  он,
- и я буду помнить это, когда мы встретимся.
     Солнце уже  склонилось  к  западным  холмам,  когда  наконец  Теоден,
Гэндальф  и  их  сопровождающие  выехали  вниз  по  долине.  Их  провожало
множество людей: всадники, вестфолдцы, старые и молодые, женщины  и  дети,
вышедшие из пещер. Ясными голосами пели они  песню  победы,  но  когда  их
глаза упали на лес, они замолчали: они боялись деревьев и  не  знали,  что
произойдет дальше.
     Всадники подъехали к лесу и остановились: люди и лошади - все боялись
ступить дальше. Деревья были серыми и зловещими и между ними лежал  туман.
Концы их длинных качающихся ветвей свисали вниз, как ищущие пальцы,  корни
поднимались из земли, как конечности странных чудовищ,  и  темные  провалы
открывались под ними. Но Гэндальф проехал вперед, ведя за собой  отряд,  и
там, где дорога на Хорнбург вступала в лес, всадники видели  просвет,  как
большие ворота, крытые аркой из могучих ветвей; и Гэндальф проехал в него,
и все последовали за ним. К своему удивлению, они увидели,  что  дорога  и
глубокий ручей рядом с ней проходят  через  лес;  небо  над  дорогой  было
открытым и полным золотого света. Но с  обеих  сторон  стеной,  одетой  во
мрак, стояли деревья, теряясь в непроникаемой тени; всадники слышали треск
и стон ветвей, далекие крики, гул бессловесных голосов, гневно  бормочущих
что-то. Не было видно ни орков, ни других живых существ.
     Леголас и Гимли теперь ехали вместе на одной  лошади;  они  держались
поближе к Гэндальфу, потому что Гимли побаивался деревьев.
     - Здесь жарко, - сказал Леголас Гэндальфу. - Я чувствую  вокруг  себя
великий гнев. Разве вы не слышите, как воздух стучит в уши?
     - Да, - ответил Гэндальф.
     - Что стало с жалкими орками? - спросил Леголас.
     - Этого, я думаю, никто не узнает.
     Некоторое  время  они  ехали  в  молчании,  но  Леголас   все   время
посматривал по сторонам и то и дело  останавливался  бы,  прислушиваясь  к
звукам леса, если бы Гимли позволил ему.
     - Самые странные деревья, которые я только видел, - сказал он. - А  я
видел множество дубов, выросших из желудя  и  состарившихся.  Хотел  бы  я
иметь досуг теперь для того, чтобы походить между ними: у них есть голоса,
и, может быть, со временем я научился бы понимать их.
     - Нет, нет! - возразил Гимли. - Оставим  их!  Я  чувствую  их  мысли:
ненависть ко всему, что ходит на двух ногах, они говорят  о  разрывании  и
раздавливании.
     - Не ко всем, кто ходит на двух ногах, - возразил Леголас. - Я думаю,
тут вы ошибаетесь. Они ненавидят орков. Они не  отсюда  и  мало  знают  об
эльфах и людях. Далеко лежат долины, где они выросли.  Из  глубоких  лощин
Фэнгорна, Гимли, вот откуда они пришли, как мне кажется.
     - Тогда это самый опасный лес в  Средиземье,  -  сказал  Гимли.  -  Я
благодарен им за ту роль, что они сыграли, но  они  мне  не  нравятся.  Вы
можете считать их удивительными, но я видел большее  чудо  в  этой  земле,
более прекрасное, чем все, что на ней растет, мое сердце полно этим.
     Странны обычаи  людей,  Леголас.  Здесь  перед  нами  одно  из  чудес
северного мира, и что же они говорят? Пещеры, говорят они.  Пещеры!  Норы,
чтобы прятаться во время войны, чтобы хранить  там  корм  для  скота!  Мой
добрый Леголас, знаете ли вы, как велики и прекрасны подземелья в пропасти
Хэлма? Туда шли бы бесконечные процессии гномов, чтобы взглянуть  на  них,
если бы об этом стало известно. Да они платили бы чистым золотом  за  одну
только возможность взглянуть!
     - Я бы заплатил золотом, чтобы  меня  избавили  от  этого,  -  сказал
Леголас.
     - Вы не видели их, поэтому я прощаю вашу шутку, - сказал Гимли. -  Но
вы говорите, как глупец. Вы считаете прекрасными  залы,  в  которых  живут
ваши короли в Чернолесье и которые им давным-давно помогали строить гномы?
Они лишь лачуги в сравнении  с  подземельями,  которые  я  видел  здесь  -
неизмеримо огромные залы, полные прекрасной музыки воды, которая капает  в
озера прекрасные, как Келед-Зарам при свете звезд.
     И, Леголас, когда факелы зажжены и люди ходят по  песчаному  дну  под
отражающими эхо куполами, ах! Тогда, Леголас, драгоценные камни,  хрусталь
и жилы руды сверкают за  полированными  стенами;  и  свет  преломляется  в
мраморе, прозрачном, как рука королевы  Галадриэль.  Там  колонны  белого,
шафранового  и  глубоко  розового  цвета,  Леголас,  изваянные  в  формах,
возможных лишь во  сне:  они  выходят  из  многоцветного  пола,  навстречу
сверкающим подъемам крыши - развевающиеся  крылья,  занавеси,  прекрасные,
как замершие облака, копья,  знамена,  башни  висячих  дворцов!  Спокойные
озера отражают их: сверкающим мир смотрит из  темных  бассейнов,  покрытых
чистым стеклом; города, равных которым не представлял себе и Турин во сне,
тянутся улицами и площадями со множеством колонн в темные глубины, куда не
проникает свет. И бульк - падает  серебряная  капля,  и  круги  на  стекле
заставляют все башни раскачиваться и сгибаться, как водоросли и кораллы  в
морском гроте. Потом наступает вечер: башни и дворцы тускнеют  и  вянут  -
факелы переходят в другие залы и в другой сон. Там зал тянулся  за  залом,
Леголас, пещера открывалась за пещерой,  купол  за  куполом,  лестница  за
лестницей; а извивающиеся  тропы  уводят  в  самое  сердце  горы.  Пещеры!
Подземелья пропасти Хэлма! Счастлив случай, приведший меня сюда!  Я  хотел
бы остаться там.
     - Тогда я желаю вам для вашего счастья, Гимли, - сказал эльф, - чтобы
вы благополучно  вернулись  с  войны  и  снова  увидели  все  это.  Но  не
рассказывайте об этом своим родственникам. Судя по вашему рассказу им  там
мало что осталось делать. Люди этой земли, видимо, достаточно мудры, чтобы
молчать: одна семья  гномов  с  молотками  и  зубилами  может  многое  тут
разрушить.
     - Нет, вы не  понимаете,  -  горячился  Гимли.  -  Ни  один  гном  не
прикоснется к такой красоте. Ни один потомок Т