остер, - предложил гном. - Я больше не  думаю  об
опасности. И пусть сбегутся орки, как мошкара летом на огонь.
     - Если эти несчастные хоббиты прячутся где-то в  лесу,  костер  может
привлечь их, - сказал Леголас.
     - А может привлечь и  других,  не  орков  и  не  хоббитов,  -  сказал
Арагорн. - Мы близки к земле предателя Сарумана. К тому  же  мы  на  самом
краю Фэнгорна, а говорят, что опасно трогать деревья в этом лесу.
     - Но Рохиррим устроили здесь вчера большой костер, - сказал Гимли,  -
и, как вы видите, они рубили для него деревья.  Однако,  когда  их  работа
была закончена, они благополучно ушли отсюда.
     - Их было много, - сказал Арагорн, - и им не нужно обращать  внимания
на гнев Фэнгорна, потому что они приходят сюда  редко  и  не  ходят  между
деревьями. Но наша дорога ведет нас в лес. Поэтому  будьте  осторожны!  Не
срубайте живых деревьев!
     - В этом нет необходимости,  -  сказал  Гимли.  -  Всадники  оставили
достаточно щепок и ветвей, а в лесу много  бурелома.  -  И  он  отправился
собирать дрова и занялся устройством и поддержанием  огня;  Арагорн  сидел
молча, прислонившись спиной к дереву, глубоко задумавшись;  Леголас  стоял
на опушке, глядя в сгущающуюся тьму  леса,  наклонившись  вперед,  как  бы
прислушиваясь к отдаленным голосам.
     Когда гном разжег маленький яркий костер, три товарища уселись вокруг
него. Леголас взглянул на ветви дерева над ними.
     - Смотрите! - сказал он. - Дерево радуется огню!
     Может, танцующие тени обманывали глаза, но каждый из путников увидел,
как ветви  наклонились  к  пламени,  листья  терлись  друг  о  друга,  как
множество холодных рук попавших в тепло.
     Наступило  молчание,  и  все  внезапно  ощутили  присутствие  темного
незнакомого леса - такого близкого и полного тайн. Через  некоторое  время
Леголас снова заговорил.
     - Келеборн предупреждал нас не заходить далеко в  Фэнгорн,  -  сказал
он. - Знаете ли вы, почему, Арагорн? Что рассказывал об этом лесе Боромир?
     - Я слышал много рассказов и в Гондоре, и в других местах, -  ответил
Арагорн, - но если бы слова Келеборна не принимать в расчет, я счел бы эти
рассказы просто сказками, которые  сочиняют  люди,  когда  им  не  хватает
знания. Я как раз хотел вас спросить, что истинно в этих рассказах. А если
не знает лесной эльф, как может знать человек.
     - Вы путешествовали больше меня, - сказал Леголас. - В своей земле  я
ничего не слышал, кроме песен об Онодрим - люди зовут  их  Энтами,  живших
здесь много лет назад: Фэнгорн очень стар, старше чем могут помнить эльфы.
     - Да, он стар, - сказал Арагорн, - стар, как лес у больших  курганов,
и даже еще старше. Элронд говорил, что эти два леса похожи, они  последние
остатки могучих лесов прежних дней, в которых перворожденные  жили,  когда
люди еще спали. Но Фэнгорн хранит свои тайны. Я о них ничего не знаю.
     Они установили дежурство, и первым очередь  выпала  Гимли.  Остальные
легли и почти мгновенно уснули.
     - Гимли, - сонно сказал Арагорн. - Помните: опасно срубить ветку  или
прут с живого дерева в Фэнгорне. Но не отходите  далеко  в  поисках  сухих
ветвей. Лучше пусть погаснет огонь. Будите меня в случае необходимости!
     С этими словами он уснул. Леголас лежал неподвижно,  сложив  руки  на
груди, глаза его не были закрыты, он блуждал в  живой  стране  сновидений,
как поступают все эльфы. Гимли, сгорбившись сидел  у  костра  и  задумчиво
водил пальцем по лезвию своего топора. Деревья шумели.  Других  звуков  не
было.
     Неожиданно Гимли поднял  голову:  на  краю  освещенного  пространства
стоял старик и опирался на посох; на нем был серый плащ, шляпа с  широкими
полями была надвинута на глаза. Гимли вскочил, слишком удивленный  в  этот
момент, чтобы вскрикнуть,  хотя  в  мозгу  его  мелькнула  мысль,  что  их
захватил Саруман. Арагорн и Леголас разбуженные внезапным движением гнома,
сели. Старик не говорил и не шевелился.
     - Ну отец, что мы можем для вас сделать? - спросил Арагорн, вскакивая
на ноги. - Грейтесь, если замерзли! - Он  сделал  шаг  вперед,  но  старик
исчез. Даже следов его поблизости не было видно,  а  далеко  идти  они  не
решились. Луна зашла и ночь была очень темной.
     Неожиданно Леголас издал крик:
     - Лошади! Наши лошади!
     Лошадей не было. Они выдернули колышки, к которым были  привязаны,  и
исчезли. Три товарища  стояли  молча  и  неподвижно,  обеспокоенные  новым
ударом судьбы. Они находились на краю Фэнгорна, и бесконечные лиги  лежали
между ними и людьми Рохана, их единственными друзьями в  этой  обширной  и
опасной земле. Им показалось, что  где-то  далеко  в  ночи  слышно  ржание
лошадей. Потом все затихло, за исключением холодного шуршания ветра.
     - Что ж, они ушли, - сказал наконец Арагорн. - Мы не можем  найти  их
или поймать; так что если они не вернутся  по  своей  воле,  нам  придется
обходиться без них. Мы начали свой путь пешком и закончим также.
     - Пешком! - сказал Гимли. - Далеко так не уйдешь! - Он подбросил дров
и сгорбился у костра.
     - Всего несколько часов назад вы не хотели садиться на лошадь Рохана,
- засмеялся Леголас. - С тех пор вы стали всадником.
     - У меня не было выбора, - сказал Гимли.
     - Если хотите знать, что думаю я, - начал он спустя некоторое  время,
- я думаю, это был Саруман. Кто еще? Вспомните слова Эомера: он бродит как
старик, в плаще с капюшоном. Так он говорил. Он исчез  с  нашими  лошадьми
или просто испугал их.  Нас  ждут  большие  неприятности,  припомните  мои
слова!
     - Я запомню их, - сказал Арагорн. - Но я помню  также,  что  у  этого
старика была шляпа, а не капюшон. Но я не  сомневаюсь,  что  ваша  догадка
верна и что мы здесь в большой опасности и днем и ночью. Однако же  сейчас
мы ничего не можем сделать,  только  отдыхать.  Теперь  я  буду  дежурить,
Гимли, мне больше нужно подумать, чем спать.
     Ночь  проходила  медленно.  Леголас  сменил  Арагорна.  Гимли  сменил
Леголаса. Ничего не происходило. Старик больше не появлялся, и  лошади  не
вернулись.



                                 3. УРУК-ХЕЙ

     Пиппин лежал в темном и беспокойном сне: ему казалось, что он  слышит
собственный голос, эхом отдающийся в  темном  туннеле:  Фродо,  Фродо.  Но
вместо Фродо  из  тени  на  него  смотрели  сотни  отвратительных  орочьих
физиономий, сотни отвратительных рук со всех сторон хватали  его.  Где  же
Мерри?
     Он пришел в себя. Холодный ветер дул ему в лицо. Он лежал  на  спине.
Наступал вечер, и небо над ним темнело. Он повернулся и обнаружил, что сон
мало чем хуже пробуждения. Руки и ноги у него были крепко связаны. Рядом с
ним с бледным лицом и грязной повязкой на лбу лежал Мерри.  А  вокруг  них
стояло и сидело множество орков.
     Медленно в голове Пиппина всплыло  воспоминание,  отделяясь  от  сна.
Конечно: он и Мерри побежали в лес. Что случилось с ними потом? Почему они
так побежали, не спросив старого Бродяжника? Они бежали с криками - он  не
мог вспомнить, далеко и  долго  ли  это  продолжалось.  И  неожиданно  они
столкнулись с большим отрядом орков. Те закричали, и  тут  из-за  деревьев
выбежало еще множество орков. Они с Мерри выхватили свои ножи, но, орки  и
не желали с ними сражаться, а старались захватить  их,  даже  когда  Мерри
ножом ударил нескольких орков по рукам и ногам. Добрый старый Мерри!
     Потом из-за деревьев выбежал Боромир, он убил много орков,  остальные
бежали. Но убежали они недалеко, тут же вернулись и начали вновь. На  этот
раз их было не менее сотни, некоторые из них очень большие, и  они  пустил
дождь стрел - все в Боромира. Боромир затрубил в свой большой рог так, что
лес зазвенел,  и  вначале  орки  растерялись  и  отступили;  но  когда  не
послышалось никакого ответа, кроме эха,  они  напали  еще  более  яростно.
Больше  Пиппин  ничего   не   помнил.   Последнее   его   воспоминание   -
прислонившийся к дереву Боромир, весь утыканный стрелами; затем  наступила
тьма.
     - Вероятно, меня ударили по голове, - сказал он сам себе. - Сильно ли
ранен бедный Мерри? Что произошло с Боромиром? Почему орки не  убили  нас?
Где мы и куда направляемся?
     Ни на один вопрос не было ответа. Он чувствовал холод и боль.  "Хотел
бы я, чтоб Гэндальф не переубедил Элронда, и мы не пошли бы, - подумал он.
- Что хорошего от меня в этом путешествии? Я лишь помеха - пассажир,  даже
багаж. А теперь меня украли, и я багаж для орков. Надеюсь,  что  Бродяжник
или кто-нибудь придет и освободит нас! Но могу ли я надеяться на  это?  Не
нарушат ли это наши планы?
     Он попытался освободиться. Один из орков, сидящий рядом, засмеялся  и
сказал что-то товарищу на своем отвратительном языке.
     - Отдыхай, пока можешь, маленький дурак! - сказал он Пиппину на общем
языке, который в его устах был почти так же отвратителен. - Отдыхай,  пока
можешь! Вскоре мы дадим работу твоим ногам. Ты соскучишься об отдыхе, пока
мы не вернемся домой.
     - Если бы была моя воля, ты пожалел бы что не умер, - сказал  другой.
- Я заставил бы тебя попищать, жалкая крыса. - Он склонился над  Пиппином,
приблизив свои желтые клыки к его лицу. В руке  он  держал  черный  нож  с
длинным зазубренным лезвием. Лежи  спокойно,  или  я  тебя  ткну  этим,  -
прошипел он. - Не привлекай к себе внимания, а  не  то  я  могу  забыть  о
приказе. Будь прокляты изенгардцы! Углук у багрони сыл  пуджут  Саруман  -
голб бубхош скай, - он произнес  длинную  гневную  речь  на  своем  языке;
постепенно его речь замерла среди бормотанья и фырканья.
     Испуганный, Пиппин лежал тихо, хотя боль в руках и ногах его росла, а
камни врезались ему в спину. Чтобы отвлечься, он внимательно вслушивался в
происходящее вокруг. Слышалось множество голосов, и в речи  орков  звучали
ненависть и гнев: начиналось что-то вроде ссоры, которая  становилась  все
более горячей.
     К своему удивлению, Пиппин  обнаружил,  что  понимает  большую  часть
сказанного: большинство гоблинов использовало общий язык. Очевидно,  здесь
присутствовали члены двух или трех совершенно различных племен, и они сами
не понимали языков друг друга. Гневные споры  касались  того,  что  делать
дальше: куда направиться и что делать с пленниками.
     - Нет времени убить их должным образом, - сказал один.
     - Этому не поможешь, - ответил другой. - Но почему  бы  не  убить  их
быстро и прямо сейчас? Они помеха  для  нас,  а  мы  торопимся.  Наступает
вечер, и нам нужно идти.
     - Приказ, - сказал третий голос, похожий на низкое рычание. -  Убейте
всех, кроме невысокликов. Их следует доставить живыми и как можно быстрее.
Таков приказ, полученный мной.
     - Для чего они нужны? - спросило сразу несколько  голосов.  -  Почему
живыми?
     - Я слышал, что у одного из них есть что-то очень нужное  для  войны,
какой-то злой заговор или еще что. Во всяком случае они  оба  должны  быть
допрошены.
     - Это все, что ты знаешь? Почему бы не обыскать их самим и  не  найти
то, что нужно? Мы можем найти и использовать это для себя.
     - Очень интересное замечание, - фыркнул голос,  более  мягкий,  но  и
более злобный, чем остальные. -  Я  могу  доложить  об  этом...  Пленников
нельзя обыскивать или грабить - таков приказ, полученный мной.
     - И мной тоже, - сказал глубокий голос. - Живыми  и  в  том  виде,  в
каком захвачены - не грабить. Это приказ.
     - Но мы его не получали, - сказал  один  из  прежних  голосов.  -  Мы
пришли из Мории убивать и мстить за своих. Я хочу убить, а потом вернуться
назад на север.
     - Возвращайся, -  сказал  насмешливый  голос.  -  Я  Углук.  Я  здесь
командую. Я возвращаюсь в Изенгард кратчайшей дорогой.
     - Разве Саруман - хозяин великого глаза, - спросил злобный  голос.  -
Мы должны немедленно вернуться в Лугбург.
     - Если бы можно было переправиться через реку, мы могли бы вернуться,
- сказал другой голос. - Но нас слишком мало, чтобы пробиться к мостам.
     - Я переправился через реку, - сказал злой голос. - А крылатый назгул
ждет нас севернее на восточном берегу...
     - Может быть, может быть! Значит, вы убежите с  нашими  пленниками  и
получите всю плату и награды в Лугбурге, а мы  останемся  здесь,  пешие  в
стране лошадей?.. Нет, мы должны идти  вместе.  Эти  земли  опасны,  полны
бунтовщиков и разбойников.
     - Ага, значит, мы должны идти вместе, -  насмехался  Углук.  -  Я  не
доверяю тебе, маленькая свинья. Ты ничего не знаешь, кроме  своего  хлева.
По мне, вы хоть все убежите. Мы бойцы Урук-хей! Мы убили  великого  воина.
Мы захватили пленников. Мы слуги Сарумана мудрого, Белой Руки.  Рука  даст
нам мясо человека для еды. Мы пришли из Изенгарда и вернемся  туда,  а  вы
пойдете по тому пути, который мы выберем. Я Углук. Я сказал все.
     - Ты сказал достаточно, Углук, - сказал злобный голос.  -  Интересно,
как к этому отнесутся в Лугбурге? Там могут решить, что плечи Углука нужно
освободить от пустой головы. Могут спросить, откуда  пришли  эти  странные
идеи. На самом ли деле они исходят от Сарумана? И о чем он думает, сидя  в
своей берлоге  под  грязным  белым  знаком?  Они  согласятся  со  мной,  с
Гришнаком, своим верным посланником. И я,  Гришнак,  говорю  так:  Саруман
глупец, грязный предательский глупец. Но великий глаз знает о нем.
     Много громких возгласов на языке орков ответило ему, послышался  звон
оружия. Пиппин осторожно повернулся, стараясь увидеть, что происходит. Его
охрана присоединилась к схватке. В полумгле  он  увидел  большого  черного
орка, вероятно, Углука, стоявшего лицом к лицу  с  Гришнаком,  низкорослым
кривоногим существом, широкоплечим, с длинными руками, свисающими почти до
земли.  Вокруг  них  стояло  множество  орков   меньшего   роста.   Пиппин
предположил, что они с севера. Они  обнажили  свои  мечи  и  ножи,  но  не
решались нападать на Углука.
     Углук крикнул и побежало много других орков такого же  роста,  как  и
он. Затем  Углук,  без  всякого  предупреждения  прыгнул  вперед  и  двумя
короткими ударами срубил головы двух своих противников. Гришнак отступил и
исчез в тени. Остальные побежали, а один, переступая через лежащего Мерри,
споткнулся и с проклятием упал на него. Но этим он,  вероятно,  спас  свою
жизнь, потому что Углук перепрыгнул через него и уложил другого орка своим
коротким мечом. Это был желтозубый охранник. Тело его упало на Пиппина,  и
руки его все еще сжимали длинный зазубренный нож.
     -  Бросайте  оружие!  -  закричал  Углук.  -  И  больше  не  говорите
глупостей. Отсюда мы идем прямо на запад. Отсюда вниз по склонам  и  вновь
вдоль реки к лесу. И будем идти день и ночь. Ясно?
     - Если этому  уроду  понадобится  хоть  еще  немного  времени,  чтобы
захватить контроль над бандой, у меня есть шанс, - подумал Пиппин. Надежда
проснулась в нем. Конец черного ножа уперся  ему  в  руку  и  скользнул  к
запястью. Он почувствовал, как ручеек крови стекает по руке,  почувствовал
холодное прикосновение стали к коже.
     Орки  готовы  были  тронуться  в  путь,  но  некоторые   из   северян
по-прежнему проявляли недовольство, и Изенгардцы убили еще  двоих,  прежде
чем остальные покорились. Было много ругани и суматохи. На какое-то  время
Пиппин остался без охраны. Ноги его были крепко связаны,  но  руки  только
перехвачены веревками у запястий перед ним. Он  мог  двигать  ими  вместе,
хотя веревка и была стянута прочно. Он отодвинул мертвого орка в  сторону,
потом, стараясь даже не дышать, начал тереть веревку о лезвие ножа. Лезвие
было острым, а мертвая рука крепко держала его. Веревка перерезана! Пиппин
быстро придал ей прежний вид  свободными  петлями  она  обвивалась  теперь
вокруг его рук. Потом он лег и лежал спокойно.
     - Поднимите пленников! - закричал  Углук,  добавив.  -  Не  пытайтесь
что-либо сделать с ними! Если  они  не  будут  живы,  когда  мы  вернемся,
кто-нибудь еще лишится жизни.
     Орк схватил Пиппина, как мешок, и потащил лицом вниз. Другой  так  же
схватил Мерри. Рука орка, как лапа хищника, железной хваткой сжимала  руку
Пиппина, когти вонзились в его тело. Он закрыл глаза и снова погрузился  в
беспамятство.
     Неожиданно его снова бросили на каменистую почву. Была ночь, но  серп
луны уже почти исчез на западе. Они находились  на  каменном  краю  утеса,
который,  казалось,  выдавался  из  моря   бледного   тумана.   Поблизости
раздавался звук падающей воды.
     - Разведчики наконец вернулись, - проговорил рядом с ним орк.
     - Ну, что вы обнаружили? - прорычал голос Углука.
     - Только одинокого всадника, да и тот двигался к западу.  Сейчас  все
спокойно.
     - Сейчас? А надолго ли? Глупцы. Вы должны были убить его. Он поднимет
тревогу. И проклятые лошадники уже к утру будут здесь. Нам  нужно  уходить
вдвое быстрее.
     Тень склонилась над Пиппином. Это был Углук.
     - Садись, - сказал Углук. - Мои парни устали тащить тебя.  Мы  начнем
спуск, и ты должен идти сам. Не кричи и не  пытайся  бежать.  У  нас  есть
средства заплатить тебе за такие попытки; эти средства не понравятся тебе,
хотя и не уменьшат твоей ценности для хозяина.
     Он разрезал веревку на  ногах  Пиппина  и,  схватив  его  за  волосы,
поставил на ноги. Пиппин упал, но  Углук  снова  ухватил  его  за  волосы.
Несколько орков засмеялись. Углук сунул Пиппину в зубы горлышко  фляжки  и
вылил ему в  рот  немного  жидкости:  и  Пиппин  почувствовал,  как  пламя
проникает в него. Боль в руках и ногах исчезла. Он мог стоять.
     - Теперь другой! - сказал Углук.  Пиппин  видел,  как  он  подошел  к
Мерри, который лежал поблизости, и пнул его. Мерри застонал. Грубо схватив
его, Углук придал ему сидячее положение и сорвал повязку с  головы.  Потом
смазал рану какой-то темной мазью из маленького деревянного ящичка.  Мерри
закричал и дико забился.
     Орки начали хлопать в ладоши и улюлюкать.
     - Не может выдержать  его  лечения,  -  насмехались  они.  -  Сам  не
понимает, что для него хорошо. Ай! Как мы потом повеселимся.
     Но в  данный  момент  Углук  не  желал  веселиться.  Ему  нужна  была
скорость, и он хотел поставить на ноги своих невольных спутников. Он лечил
Мерри по методу орков, и его лечение действовало  быстро.  Заставив  Мерри
глотнуть из фляжки, он перерезал его веревки на ногах и поставил на  ноги.
Мерри стоял, он был бледен и угрюм, но держался вызывающе. Рана на лбу  не
была опасна, но ему суждено было сохранить шрам до конца дней своих.
     - Привет, Пиппин! - сказал он. - Ты тоже участвуешь в этой  маленькой
экспедиции? Когда же мы получим ужин и постель?
     - Придержи язык! - сказал Углук. - Не разговаривайте с  друг  другом!
Обо всех ваших выходках я расскажу, и хозяин сумеет расплатиться  с  вами.
Вы получите и постель, и ужин: ваши животы не сумеют его переварить.
     Отряд орков начал спускаться по узкому ущелью, ведущему  на  туманную
равнину. Мерри и Пиппин, разделенные  двумя  десятками  орков,  спускались
вместе с ними. На дне они ступили на траву и сердца хоббитов дрогнули.
     - Теперь прямо! - крикнул Углук. - На запад и немного на север.
     - Но что мы будем  делать  на  восходе  солнца?  -  спросил  один  из
северян.
     - Продолжим идти, - ответил Углук. - А что вы думали? Сидеть на траве
и ждать, когда белокожие присоединятся к нашему пикнику.
     - Но мы не можем идти при солнечном свете.
     - Сможете, если я пойду за вами, - сказал Углук.  -  Двигайтесь!  Или
никогда больше не увидите свои любимые  норы!  Клянусь  белой  рукой!  Что
толку посылать в дорогу горных личинок, лишь наполовину обученных.  Идите,
разрази вас гром!
     Отряд продолжал путь. Гоблины  шли  в  беспорядке,  перебраниваясь  и
ссорясь; но шли они с большой скоростью. Каждого  хоббита  сторожили  трое
охранников. Пиппин шел далеко сзади, в конце линии. Он размышлял долго  ли
он сможет выдержать такую скорость: с самого  утра  он  ничего  не  ел.  У
одного  из  охранников  был  хлыст.  Но  пока  орочий  напиток   продолжал
действовать, Пиппин шел, п