ы  живет  на  горных  склонах  к  западу  от
Изенгарда. Именно там и произошли самые большие неприятности. Он был ранен
орками, и большинство его Древесного стада убито  и  уничтожено.  Он  ушел
высоко в горы и живет там  среди  любимых  берез  и  не  спускается  вниз.
Конечно, есть немалое число более  молодых  энтов,  если  я  только  сумею
поговорить с ними, если я смогу разбудить их. Мы неторопливый  народ.  Как
жаль, что нас так мало!
     - Почему же вас мало, если вы так  давно  живете  в  этой  стране?  -
спросил Пиппин. - А может, многие умерли?
     - О нет! - сказал Древобрад. - Никто не умер сам по  себе.  Некоторые
за долгие  годы,  конечно,  погибли  от  несчастных  случаев,  еще  больше
уподобились деревьям. Но здесь никогда нас не было много, и число наше  не
увеличивалось. Уже очень давно, ужасное количество лет у  нас  нет  детей.
Понимаете, мы потеряли своих жен.
     - Как печально! - сказал Пиппин. - Как могло случиться, что  они  все
умерли?
     - Они не умерли, - ответил Древобрад. - Я не говорил, что они умерли.
Мы потеряли их, я сказал. Мы потеряли их и не можем найти. - Он  вздохнул.
- Я думал, все знают об этом.  Среди  людей  и  эльфов  от  Чернолесья  до
Гондора известны песни о том, как энты  искали  своих  жен.  Их  не  могли
совсем забыть.
     - Боюсь, что эти песни не преодолели горы и не известны  в  Уделе,  -
сказал Мерри. - Не расскажите ли вы нам больше или не споете  ли  одну  из
песен?
     -  Да,  расскажу,  -  сказал  Древобрад,  по-видимому  довольный   их
просьбой. - Но я не могу рассказывать подробно, только весьма коротко.  Мы
должны вскоре закончить наш разговор: завтра мы созовем  совет,  предстоит
много работы, возможно, начнется путешествие.
     - Это необыкновенный и печальный рассказ,  -  начал  Древобрад  после
паузы. - Когда мир был молод, а леса обширны и дики, энты и их  женщины  -
были и энтийские девушки, ах! Красота Фимбретиль, легконогой гибкой ветви,
во дни моей нежной юности! - Они ходили вместе и селились вместе. Но  наши
сердца росли по-разному: энты отдавали свою любовь тому, что  встречали  в
мире, а их жены другим вещам, энты любили большие деревья,  дикие  леса  и
склоны высоких холмов, они пили воду из горных рек и ели только те  плоды,
что  падали  с  деревьев.  И  эльфы  научили  их  разговаривать,   и   они
разговаривали с деревьями. А энтийские девушки и женщины занялись меньшими
деревьями и лугами, что лежат в солнечном сиянии  у  подножия  лесов,  они
видели терн в чаще, и дикое яблоко, и ягоду  цветущую  весной,  и  зеленые
водяные растения летом, и зрелые травы в  осенних  полях.  Они  не  хотели
разговаривать со  всеми  этими  растениями,  они  хотели,  чтобы  растения
слушали их и  повиновались  им.  Женщины  энтов  приказывали  им  расти  в
соответствии со своими желаниями, выращивать  листья  и  приносить  плоды,
которые им бы понравились, женщины энтов хотели порядка, и совершенства, и
мира (под которым они понимали вот что: растения  должны  оставаться  там,
где они их посадили). Поэтому они стали устраивать сады и жить  в  них.  А
энты продолжали бродить и приходили в сады лишь изредка. Затем, когда тьма
пришла на север, энтийские женщины пересекли великую реку и устроили новые
сады, и ухаживали за полями, и мы видели их еще реже. После того, как Тьма
была отогнана, земля энтийских жен богато расцвела, а их поля  были  полны
зерна. Многие люди учились искусству обращения с  растениями  у  энтийских
жен и высоко чтили их; но мы для  них  стали  только  легендой,  тайной  в
сердце леса. Но мы все еще здесь, а все сады энтийских жен исчезли, теперь
люди называют их коричневыми землями.
     Я вспоминаю, что когда-то  очень  давно  -  во  времена  войны  между
Сауроном и людьми моря - ко мне пришло желание снова  увидеть  Фимбретиль.
Она по-прежнему была прекрасна в моих глазах,  когда  я  в  последний  раз
видел ее, хотя и не очень похоже на энтийскую женщину  в  старину.  Потому
что энтийские жены согнулись  и  потемнели  от  своей  работы;  волосы  их
выгорели на солнце до цвета спелого зерна,  а  щеки  их  стали  похожи  на
красные  яблоки.  Но  их  глаза  оставались  глазами  нашего  племени.  Мы
пересекли Андуин и пришли в их холодную землю, но обнаружили ее пустынной:
она была сожжена и разграблена всюду, куда бы мы ни шли. Энтийских  женщин
нигде не было. Долго мы звали и долго искали; мы спрашивали у  всех,  кого
встречали, куда ушли энтийские женщины. Некоторые говорили, что никогда не
видели их; другие говорили, что видели, как наши  женщины  шли  на  запад,
третьи - на восток, четвертые - на юг. Но нигде, куда бы мы ни  пошли,  мы
их не находили. Горе наше было велико. Но дикий лес звал, и мы вернулись к
нему. Много лет возвращались мы туда и искали своих женщин, идя далеко  по
всем сторонам и окликая их по их прекрасным  именам.  А  теперь  энтийские
женщины - лишь воспоминание для нас, и бороды наши длинны  и  седы.  Эльфы
сочинили много песен о поиске энтов, и некоторые из этих песен  перешли  в
языки людей. Но мы не сочиняем песен об этом,  мы  удовлетворялись  пением
прекрасных имен, когда мы думали о наших женщинах.  Мы  верим,  что  снова
встретимся с ними, когда придет время, и,  может,  мы  найдем  землю,  где
сможем быть вместе и быть счастливыми. Но предсказано, что это  произойдет
лишь тогда, когда мы утратим все, что имеем.  Возможно,  что  наконец  это
время приблизилось. Ибо если Саурон в древности уничтожил сады, то  теперь
враг стремиться уничтожить и все леса.
     У эльфов есть песня об этом, по крайней мере так я ее понял. Ее  пели
по берегам Великой Реки. Заметьте, она никогда не была  энтийской  песней:
по-энтийски это была бы очень длинная песня.  Но  мы  знаем  ее  и  иногда
напеваем про себя. Вот как звучит она на вашем языке:

           ЭНТ         Когда от сна встает весна.
                       Когда земля весной полна,
                       Когда поет весенний лес
                       И луг приветствует весну,
                       Вернись ко мне и назови
                       Прекраснейшей мою страну.

           ЖЕНА ЭНТА   Когда сады цветут весной,
                       Когда цветет весь шар земной,
                       Когда пчела летит к цветку
                       И щебет птиц похож на смех
                       Я не приду к тебе опять.
                       Моя земля прекрасней всех.

           ЭНТ         Когда лето придет в холмы,
                       Когда деревья видят сны,
                       Когда роща зноем полна
                       И ручей чуть струится по дну,
                       Вернись ко мне и назови
                       Самой лучшей мою страну.

           ЖЕНА ЭНТА   Когда лето греет сады,
                       Когда соком полны плоды,
                       Когда мед так чист и душист
                       И поляна цветов полна.
                       Я останусь здесь и скажу:
                       Лучше лучших страна моя.

           ЭНТ         Когда солнце прячет лучи,
                       Когда ветер звенит в ночи,
                       Когда снег всю землю покрыл
                       И мертва и тверда земля,
                       Я иду, я зову тебя,
                       Не могу я жить без тебя.

           ЖЕНА ЭНТА   Когда ветер ломает ветвь
                       И никто не желает петь,
                       Когда тьма победила свет
                       И ручьи уже не журчат,
                       Я ищу тебя и я жду тебя,
                       Не могу я жить без тебя.

           ОБА ВМЕСТЕ  По длинной дороге под горьким дождем
                       Мы на запад пойдем и счастливую землю найдем

     Древобрад кончил петь.
     - Вот как все это было, - сказал он.  -  Разумеется,  это  эльфийская
песня с легким сердцем, быстрыми словами и скорым концом.  Я  скажу  даже,
что она красива. Но энты могли бы сказать больше по этому поводу, если  бы
у них было время. А теперь я должен  встать  и  немного  поспать.  Где  вы
встанете?
     - Мы обычно спим лежа, - ответил Мерри. - Нам будет хорошо и на  этом
месте.
     - Ложитесь чтобы спать? - сказал Древобрад. -  Конечно.  Хм,  хум,  я
стал забывчив: это песня заставила меня перенестись в древние  времена.  Я
решил, что говорю  с  малышами-энтами.  Можете  лечь  на  кровать.  Я  иду
постоять под дождем. Доброй ночи!
     Мерри и Пиппин взобрались на кровать и закутались в  мягкую  траву  и
папоротник. Трава  была  свежей,  теплой  и  приятно  пахла.  Свет  погас,
свечение деревьев тоже прекратилось. Но  они  видели  стоящего  под  аркой
Древобрада. Он стоял неподвижно с  руками  поднятыми  над  головой.  Яркие
звезды светили с неба и освещали воду, которая падала на его руки и голову
и капала сотнями серебряных  капель  к  его  ногам.  Слушая  звон  капель,
хоббиты уснули.
     Проснувшись они обнаружили, что  во  дворе  сверкает  холодное  яркое
солнце. По небу плыли клочья высоких облаков, подгоняемые свежим восточным
ветром. Древобрада не было  видно,  но  когда  Мерри  и  Пиппин  мылись  в
бассейне у арки, они услышали его бормотание и пение, и Древобрад появился
в проходе между деревьями.
     - Хо, хо! Доброе утро, Мерри и Пиппин! - прогудел он, увидев их. - Вы
долго спите. Я уже сделал сегодня много сотен шагов. Теперь  мы  попьем  и
пойдем на Энтмут.
     Он налил им две полные чашки из каменного кувшина, но на этот раз  из
другого. Вкус напитка был другим, чем накануне:  более  густой  и  земной,
более материальный, более похожий на пищу, так сказать. Пока хоббиты пили,
сидя на краю  кровати  и  прикусывая  кусочки  эльфийского  хлеба  (больше
потому, что привыкли жевать за завтраком, чем  потому  что  хотели  есть),
Древобрад стоял, напевая по-эльфийски или на  каком-то  странном  языке  и
глядя на небо.
     - А где Энтмут? - спросил Пиппин.
     - Ху, а? Энтмут? - переспросил Древобрад,  поворачиваясь.  -  Это  не
место, это собрание Энтов - а это происходит не часто в  наши  дни.  Но  я
добился у многих обещания прийти. Мы встретимся на  своем  обычном  месте,
люди называют его Дорндингл. Оно к  югу  отсюда.  Мы  должны  быть  там  в
полдень. Вскоре они выступили в путь. Древобрад нес хоббитов на руках, как
и накануне. Выйдя со двора, они повернули направо, переступили через ручей
и двинулись на юг вдоль подножья большого склона с редкими деревьями. Выше
хоббиты увидели заросли березы и рябины, а  дальше  темный  сосновый  бор.
Скоро Древобрад свернул немного в сторону от  холма  и  пошел  по  густому
лесу, где деревья были больше,  выше  и  толще,  чем  когда-либо  виденные
хоббитами. Некоторое время они  ощущали  слабое  чувство  удушья,  которое
охватило их, когда они впервые вошли в лес, но скоро оно прошло. Древобрад
не разговаривал с ними. Он что-то глухо и задумчиво бормотал про себя,  но
Мерри и Пиппин не могли уловить ни одного слова. Было похоже на бум,  бум,
румбум, бурар, бум, бум, дарар,  бум,  бум,  дарар,  бум  и  так  далее  с
постоянным изменением мелодии и ритма. Время от времени хоббитам казалось,
что они  слышат  ответ:  гудение  и  дрожащие  звуки,  которые,  казалось,
приходили из-под земли или от ветвей у них над  головой,  а  может,  и  от
стволов деревьев, но Древобрад не останавливался и не поворачивал головы.
     Они шли уже довольно долго - Пиппин пытался считать "энтийские шаги",
но быстро сбился после трех сотен,  -  когда  Древобрад  пошел  медленнее.
Неожиданно он остановился, опустил хоббитов на  землю  и  поднес  согнутые
ладони ко рту, так что они образовали трубу; через нее он подул и  позвал.
Громкое хум-хум, как звук большого рога, полетело  по  лесу  и,  казалось,
эхом отразилось от деревьев. С нескольких направлений  издалека  донеслись
такие же хум-хум, и это было не эхо, а ответ.
     Древобрад посадил Мерри и Пиппина на свои плечи и пошел дальше, вновь
и вновь посылая свой подобный звуку рога призыв, и каждый раз ответ звучал
ближе и громче. Наконец они подошли к казавшейся  непреодолимой  стене  из
темных вечнозеленых деревьев, деревьев такого вида хоббиты никогда  раньше
не видели: они разветвлялись прямо от корней и были густо покрыты  темными
глянцевитыми листьями, похожими на листья падуба; на ветвях этих  деревьев
было множество оливкового цвета почек.
     Повернув налево и огибая эту изгородь, Древобрад  в  несколько  шагов
дошел до узкого входа. Через проход вела тропа, сразу круто опускавшаяся в
большую лощину, круглую, как чашка, очень  широкую  и  глубокую,  со  всех
сторон окруженную изгородью из  темных  вечнозеленых  деревьев.  Дно  этой
лощины было ровное  и  покрытое  травой,  на  нем  не  росли  деревья,  за
исключением трех очень высоких  прекрасных  серебряных  берез,  стоящих  в
центре чаши. В лощину вели еще две тропы с запада и востока.
     Несколько энтов уже прибыли. Еще больше спускалось  по  тропинкам,  а
некоторые шли за Древобрадом. Когда они подошли ближе, хоббиты  смогли  их
рассмотреть, они ожидали увидеть существа, похожие на Древобрада, как один
хоббит походит на другого (во всяком случае, для глаза чужеземца), и  были
очень удивлены, когда ничего подобного не оказалось. Энты отличались  друг
от друга, как одно дерево от другого: одни - как деревья одного и того  же
вида, другие - как деревья разных видом, как береза от бука, дуб от пихты.
Здесь было несколько старых энтов, бородатых и согнутых, как  крепкие,  но
старые деревья (хотя ни  один  из  них  не  выглядел  таким  древним,  как
Древобрад); были и высокие сильные энты, с чистыми конечностями  и  ровной
кожей, похожие на лесные деревья в пору их расцвета; но не  было  ни  юных
энтов, ни детей. Уже около двух дюжин энтов стояло на широком  травянистом
дне лощины, а еще больше прибывало.
     Вначале Мерри и Пиппин были поражены главным образом разнообразием  в
их внешнем виде: в форме, цвете, толщине, росте, длине ног и рук, в  числе
пальцев на руках и ногах (от трех до десяти). Немногие казались более  или
менее похожими на Древобрада и напоминали им бук или дуб. Но были и другие
разновидности. Некоторые из них походили на ореховое  дерево  -  это  были
энты с большим количеством пальцев на руках  и  с  длинными  ногами;  были
энты, похожие на лиственницу (самые высокие), березу, рябину  и  липу.  Но
когда все энты собрались вокруг Древобрада, слегка склонив головы, бормоча
своими медленными музыкальными голосами и глядя внимательно на чужеземцев,
хоббиты увидели, что все они принадлежат к одному виду, у всех  одинаковые
глаза:  не  такие  старые  и  глубокие,  как  у  Древобрада,  но   с   тем
неторопливым, устойчивым и задумчивым выражением  и  с  теми  же  зелеными
огоньками.
     Как только собралась вся  компания,  образовав  широкий  круг  вокруг
Древобрада,  начался  любопытный,  но  непонятный  разговор.  Энты  начали
медленно бормотать: вначале один, потом к нему присоединился другой,  пока
все  они  вместе  не  стали  напевать  что-то  длинным   поднимающимся   и
опускающимся  ритмом,  громким  с  одной  стороны   круга,   потом   здесь
затихающим, но усиливающимся на противоположной стороне.  Хотя  Пиппин  не
мог ни уловить, ни понять ни одного слова - он предположил, что  язык  был
энтийский, - он обнаружил, что язык вначале производит  на  слух  приятное
впечатление; но постепенно его внимание рассеялось. А спустя долгое  время
их  песня  все  не  проявляла  стремления  затихнуть  (он  обнаружил,  что
раздумывает, что поскольку язык энтов  так  нетороплив,  то  вряд  ли  они
успели обменяться "добрым утром"; сколько же дней займет перекличка их  по
именам? Интересно, как по-энтийски "да" и "нет", подумал он и зевнул.
     Древобрад немедленно повернулся к нему.
     - Хм, ха, хой, мой Пиппин! - сказал он, и остальные  энты  прекратили
пение. - Я забыл о том, что вы торопливый народ;  к  тому  же  утомительно
слушать речь, которую вы не понимаете. Но вы можете идти теперь. Я сообщил
ваши имена Энтмуту, все энты видели вас и согласились, что вы не  орки,  и
что в  старый  список  должна  быть  внесена  новая  строка.  Мы  пока  не
продвинулись дальше, но для Энтмута это и так очень быстрая работа.  Ты  и
Мерри можете пойти в глубь лощины, если хотите. Вон там, у северного края,
есть источник с хорошей водой, если  вам  нужно  освежиться.  Должно  быть
сказано еще несколько слов, прежде чем начнется настоящий Мут. Я отыщу вас
и скажу, как продвигаются дела.
     Он  поставил  хоббитов  на  землю.  Прежде  чем   уйти,   они   низко
поклонились. Этот поступок, казалось, очень  поразил  энтов,  судя  по  их
бормотанию и блеску глаз, но скоро они вернулись к своим  делам.  Мерри  и
Пиппин поднялись по тропе, идущей с запада, и посмотрели через отверстие в
изгороди. От краев лощины поднимались длинные,  одетые  деревьями  склоны,
образуя ряд гребней, а над гребнями, над вершинами лиственниц  поднималась
крутая и белая вершина высокой горы. К югу  насколько  они  могли  видеть,
уходил лес, теряясь в серой дымке.  Там  вдали  виднелись  слабое  зеленое
мерцание, и Мерри предположил, что это равнины Рохана.
     - Интересно, где Изенгард, - сказал Пиппин.
     - Я не знаю точно, где мы, -  ответил  Мерри,  -  но  это,  вероятно,
вершина Мородраса, и, насколько я могу вспомнить, кольцо Изенгарда лежит в
разветвлении в глубоком ущелье у конца гор. Это, вероятно,  в  направлении
того большого хребта. Посмотри, левее пика виднеется что-то вроде дыма или
тумана.
     - На что похож Изенгард? - спросил Пиппин.  -  Интересно,  что  могут
сделать против него энты?
     - Мне тоже интересно, - отозвался Мерри. - Изенгард - это  кольцо  из
скал или холмов, с плоским  пространством  посредине,  а  в  центре  этого
пространства - столб или скала, называемая Ортханк.  На  ней  стоит  башня
Сарумана. В окружающей стене есть ворота, и может не одни, и я думаю,  что
через них протекает река; она  зарождается  в  горах  и  течет  к  проходу
Рохана. Не похоже, чтобы энты могли справиться с таким местом. Но  у  меня
странное чувство, когда я думаю об этих энтах: они совсем не так спокойны,
безопасны и забавны, как  кажутся.  Они  выглядят  медленными,  странными,
терпеливыми и даже печальными, но я верю, что их можно разбудить. Если это
случится, я не хотел бы быть на стороне их противников.
     - Да! - сказал Пиппин. - Я понимаю, что ты имеешь в  виду.  Такая  же
разница между старой коровой, задумчиво жующей жвачку, и нападающим быком,
и изменение может произойти внезапно. Не знаю, сумеет ли Древобрад поднять
их. Я уверен: он считает, что сумеет. Но они не  похожи  на  проснувшихся.
Древобрад сам проснулся прошлым вечером, но тут же снова уснул.
     Хоббиты повернули  назад.  Голоса  энтов  по-прежнему  поднимались  и
опускались в  их  собрании.  Солнце  поднялось  достаточно  высоко,  чтобы
взглянуть через изгородь; оно  сверкало  в  вершинах  деревьев  и  озаряло
северную сторону долины холодным желтым светом. Там они увидели  маленький
сверкающий  источник.  Они  пошли  по  краю  большой   чаши   у   подножья
вечнозеленой изгороди - приятно было снова  идти,  никуда  не  торопясь  и
ощущая подошвами прохладную траву - и поднялись к воде. Они немного попили
- вода была чистой, холодной, резкой - и сели  на  поросший  мхом  камень,
следя за игрой солнечных пятен на траве и за тенями  облаков,  пробегающих
по дну лощины. А бормотание энтов продолжалось. Казалось, они очутились  в
очень странном  и  отдаленном  месте,  вне  их  мира  и  далеко  от  всего
случившегося с ними. Их охватило огромное желание увидеть лица и  услышать
голоса своих товарищей, особенно Фродо, Сэма и Бродяжника.
     Наконец  голоса  энтов  замолкли:  хоббиты  увидели,  что  к  ним   в
сопровождении другого энта направляется Древобрад.
     - Хм, хум, вот и я  снова,  -  сказал  Древобрад.  -  Вы  устали  или
чувствуете нетерпение, а? Боюсь, что вам еще рано чувствовать  н