впереди и окружено лишь небольшим
отрядом. Он громко крикнул, развернул свое знамя  -  черный  полумесяц  на
алом фоне - и поскакал к белому  коню  во  главе  большого  отряда.  Блеск
кривых сабель южан напоминал блеск звезд.
     Теоден увидел это и не дожидаясь нападения, поскакал  ему  навстречу.
Громкий звон сопровождал их встречу. Но ярость северянина была горячей,  а
рыцари короля были искусней во владении длинными копьями. Их было  меньше,
но они разбили южан, как молния жжет лес. Прямо через толпу скакал Теоден,
сын Тенгела, меч его сверкал  и  обрушился  на  врага.  Потом  меч  короля
разрубил древко знамени и знаменосца - и черный полумесяц закатился. Тогда
все уцелевшие всадники южан повернули и побежали.
     Но смотрите! Неожиданно в  расцвете  славы  золотой  королевский  щит
померк. Новое утро  исчезло  с  неба.  Тьма  опустилась  на  поле.  Лошади
заржали. Люди падали с седел и десятками лежали на земле.
     - Ко мне! Ко мне! - кричал Теоден. - Вставайте, Эорлинги! Не  бойтесь
Тьмы.
     Но Снежная Грива в ужасе поднялась на дыбы, забила ногами в воздухе и
затем с громким ржанием упала на бок: ее пронзила  черная  стрела.  Король
оказался под лошадью.
     Огромная тень опускалась, как падающее облако. И смотрите!  Это  было
крылатое существо - птица, но больше всех других птиц, - и оно было голое,
без перьев и пуха; его обширные крылья напоминали паутину  между  роговыми
пальцами; от него исходило зловоние. Может, это было существо из  древнего
мира, чьи родители, скрываясь где-то в забытых горах, дожили до этих  дней
и вывели в отвратительном  гнезде  своего  птенца,  склонного  ко  злу.  А
Повелитель Тьмы взял его и кормил падалью, пока он  не  стал  больше  всех
летающих существ; и дал его своему слуге в качестве крылатого коня.  Вниз,
вниз спускалась гигантская  птица  и  затем,  сложив  крылья  с  пальцами,
испустила хриплый крик и села у  тела  снежной  гривы,  выпуская  когти  и
вытягивая голую шею.
     На птице сидела фигура в черном, огромная и зловещая. На голове у нее
была корона, но между краем короны и одеждой не было ничего  видно,  кроме
тусклого блеска глаз, - это был глава назгулов. Он снова вернулся,  вызвав
своего крылатого коня, когда Тьма подалась; и вот он снова явился, неся  с
собой уничтожение, превращая в отчаяние надежду и победу в  смерть.  И  он
размахивал большой черной булавой.
     Однако Теоден еще не был обречен. Рыцари его лежали  вокруг  мертвые,
другие, не сумев справиться с безумством своих лошадей, были  унесены  ими
прочь. Но один из рыцарей оставался здесь - юный Дернхелм, чья преданность
была сильнее страха; он плакал, потому что любил  своего  повелителя,  как
отца. Мерри, невредимый, прошел рядом с ним  через  всю  атаку,  но  когда
пришла тень, Виндфола в ужасе сбросила Мерри  и  теперь  дико  скакала  по
равнине. Мерри полз на четвереньках, как оглушенное животное, и такой ужас
охватил его, что он ослеп и оглох.
     - Человек короля! Человек короля! - кричало его сердце. -  Ты  должен
остаться с ним. Ты сказал, что он будет тебе, как отец.
     Но воля его не отвечала, а тело дрожало. Он  не  осмеливался  открыть
глаза и взглянуть.
     Потом сквозь тьму, охватившую мозг, ему послышался  голос  Дернхелма,
но голос это теперь казался странным и напоминал другой, женский,  некогда
слышанный голос.
     - Убирайся, гнусная тварь, повелитель падальщиков! Дай мир мертвым!
     Холодный голос ответил.
     - Не становись между назгулом и его добычей! Или  он  не  убьет  тебя
просто так. Он унесет тебя в Дома Плача, за пределы всякой тьмы, где плоть
твоя будет сожрана, а дрожащий разум предстанет обнаженным перед безвекими
глазами.
     Послышался звон меча, извлекаемого из ножен.
     - Делай, что хочешь. Но я помешаю, если смогу.
     - Помешаешь мне? Ты дурак. Ни один живой муж не может помешать мне.
     И тогда Мерри услышал  звук,  совершенно  необычный  для  того  часа.
Дернхелм смеялся, и его ясный голос был подобен звону стали.
     - Но я не муж! Ты видишь женщину. Я Эовин, дочь  Эомунда.  Ты  стоишь
между  мной  и  моим  королем  и  родственником.  Убирайся,  если  ты   не
бессмертен! Я убью тебя, если ты притронешься к нему.
     Крылатое существо зарычало на нее, но Дух Кольца не ответил,  как  бы
охваченный внезапным сомнением. Крайнее изумление победило страх Мерри. Он
открыл глаза, и тьма покинула его. В нескольких шагах от  него  находилась
огромная птица, и все  вокруг  нее  было  во  тьме:  на  ней  сидел  глава
назгулов, как тень отчаяния. Немного левее, лицом к ним, стояла  она,  та,
кого он называл дернхелмом. Шлем  упал  с  ее  головы,  и  светлые  волосы
бледным золотом сверкали на ее плечах. Серые,  как  море,  глаза  смотрели
твердо и жестоко; на щеках блестели  слезы.  В  руке  она  держала  меч  и
прикрывалась щитом от ужасных глаз врага.
     Это была Эовин. В мозгу Мерри вспыхнуло воспоминание о лице,  которое
он видел, когда уезжал из Дунхарроу, - лицо того, кто  лишился  надежды  и
ждет  смерти.  Жалость  заполнила  его  сердце,  и  неожиданно  проснулась
медленно разгоравшаяся храбрость. Он сжал кулаки. Она не  должна  умереть,
такая прекрасная, такая отчаянная! Не должна умереть одна, без помощи!
     Лицо  врага  было  обращено  не  к  нему,  но  Мерри  по-прежнему  не
осмеливался двигаться, боясь, что на него  упадет  взгляд  свирепых  глаз.
Мерри медленно пополз,  но  черный  капитан  обратил  на  него  не  больше
внимания, чем на червя в грязи.
     Неожиданно крылатое существо взмахнуло крыльями, и поднялся зловонный
ветер. Оно поднялось в воздух и с криком упало на Эовин, угрожая клювом  и
когтями.
     Она не отступила,  девушка  из  Рохана,  дочь  королей,  хрупкая,  но
прочная, как сталь, прекрасная, но и ужасная. Она нанесла сильный  быстрый
удар, искусный и смертоносный. Она ударила по вытянутой шее, и отрубленная
голова упала, как камень. Огромное существо упало, раскинув крылья;  Эовин
отпрыгнула, и на нее упал луч света, волосы ее заблестели в лучах восхода.
     Высокий и злобный, поднялся черный капитан,  возвышаясь  над  нею.  С
криком ненависти, оглушившим всех, поднял он свою  булаву  и  ударил.  Щит
Эовин был разбит, рука сломана, она упала на  колени.  Он  наклонился  над
ней, как туча, глаза его сверкнули; он поднял булаву, чтобы добить ее.
     Но неожиданно он тоже пошатнулся с криком боли, булава пролетела мимо
Эовин и вонзилась в землю. Это Мерри ударил его мечом сзади, пробил черный
плащ и под кольчугой перерезал мышцы могучей ноги.
     - Эовин, Эовин! - кричал  Мерри.  Шатаясь,  борясь  с  беспамятством,
напрягая последние силы, она подняла  меч  и  ударила  под  корону,  когда
широкие черные плечи наклонились к ней. Полетели искры,  меч  разбился  на
много осколков. Корона со звоном откатилась  в  сторону.  Эовин  упала  на
своего врага.  Но  что  это?  Плащ  и  кольчуга  пусты!  Они,  съежившись,
бесформенно лежали на земле,  разорванные  и  разбитые;  и  в  задрожавшем
воздухе послышался  крик,  перешедший  в  резкий  вой,  унесенный  ветром,
бестелесный крик; этот крик улетел, и больше никто никогда не слышал его в
этом мире.
     Хоббит Мериадок стоял среди груды тел, мигая, как  сова  при  дневном
свете; слезы ослепили его: сквозь туман смотрел он  на  прекрасную  голову
Эовин. Она лежала неподвижно. Он взглянул на лицо короля, павшего в разгар
свой славы. Снежная грива в агонии прокатилась над ним,  она  и  послужила
причиной гибели своего хозяина.
     Мерри наклонился и поднял его руку,  чтобы  поцеловать  ее.  Но  вот!
Теоден открыл глаза, они были ясными, он заговорил с усилием, но спокойно.
     - Прощайте, мастер Холбитла! - сказал он Мерри. - Тело мое разбито. Я
иду к своим предкам. И  даже  в  их  могучем  обществе  мне  нечего  будет
стыдиться. Я низверг черный полумесяц.  Угрюмое  утро,  радостный  день  и
золотой закат!
     Мерри не мог говорить, он снова заплакал.
     - Простите меня, повелитель, - сказал он наконец,  -  я  нарушил  ваш
приказ, но не могу больше ничем  послужить  вам,  только  при  расставании
плакать.
     Старый король улыбнулся.
     - Не печальтесь. Я прощаю вас. Нельзя отвергать щедрое сердце. Будьте
благословенны. И когда будете мирно сидеть со своей трубкой, вспомните обо
мне! Ибо не сидеть мне с вами в медусельде, как я обещал, не слушать ваших
рассказов, - он закрыл глаза, и мери склонился к нему. Король вскоре снова
заговорил. - Где Эомер? Глаза мои застилает тьма, а я хотел бы увидеть его
перед уходом. Он будет теперь королем. И я хочу сказать слово  Эовин.  Она
не хотела покидать меня, и теперь я не  увижу  ее.  Она  была  мне  дороже
дочери.
     - Повелитель, - начал разбитым голосом Мерри, - она... -  Но  в  этот
момент раздался гул, вокруг загремели рога и трубы.  Мерри  оглянулся:  он
забыл о войне и обо всем мире; ему казалось, что много часов прошло  после
падения короля, хотя на самом деле прошло совсем немного времени.  Тут  он
увидел, что находится в опасности: войска вскоре должны встретится  снова,
и начнется битва.
     Силы врага прибывали по  дороге  от  реки,  а  из-за  стены  выходили
легионы Моргула; а с юга подходили пехотинцы Харада,  перед  ними  скакали
всадники, а сзади виднелись огромные спины мумаков с  боевыми  башнями  на
них. С севера белый крест Эомера вел рохиррим, которых он снова  собрал  и
построил; а из города выходили  осажденные,  отгоняя  врага  от  ворот,  и
впереди виднелся серебряный лебедь Дол Амрота.
     На мгновение в мозгу Мерри вспыхнула мысль: "Где Гэндальф? Нет ли его
здесь? Он мог бы спасти короля и Эовин!"  -  Но  вот  торопливо  подскакал
Эомер, а с ним рыцари из королевской гвардии, которые справились со своими
лошадьми. Они с удивлением смотрели на тело свирепого чудовища, их  лошади
не хотели идти дальше. Но  Эомер  соскочил  с  седла,  печаль  и  отчаяние
отразились на его  лице,  когда  он  подошел  к  королю  и  остановился  в
молчании.
     Один из рыцарей взял из рук мертвого знаменосца короля Гутлафа  знамя
и поднял его. Теоден медленно открыл глаза. Увидев знамя, он сделал  знак,
чтобы его передали Эомеру.
     - Приветствую тебя, король Марки! - проговорил он. - Скачи к  победе!
Передай мое прощание Эовин! - с этими словами он умер, так и не узнав, что
Эовин лежит рядом с ним. Стоящие рядом с выкриками: "Король Теоден! Король
Теоден!" Заплакали.
     Но Эомер сказал им:
     -  Не  печальтесь  чрезмерно!  Могуч  был  погибший,  погиб  он,  как
подобает. Когда насыплют его могилу, женщины будут на ней плакать.  А  нас
сейчас зовет битва!
     Но сам он плакал, говоря это.
     - Пусть его рыцари останутся здесь, - сказал  он,  -  и  с  почестями
унесут тело с поля битвы! Да, и всех королевских людей, что лежат здесь!
     Тут он взглянул на убитых, вспоминая их имена. Он увидел Эовин,  свою
сестру, и узнал ее. На мгновение он остановился, как  человек,  пронзенный
стрелой в сердце в середине слова; затем лицо его  смертельно  побледнело,
холодная ярость отразилась на нем, на какое-то мгновение  он  потерял  дар
речи.
     - Эовин, Эовин! - воскликнул он наконец. - Эовин,  как  ты  оказалась
здесь? Какое же безумие, какая дьявольская  затея  увлекла  тебя?  Смерть,
смерть, смерть! Смерть забирает нас всех!
     Ни с кем не советуясь, не ожидая  приближения  людей  из  города,  он
поскакал вперед, навстречу врагу, трубя в рог и громко  крича.  Над  полем
звенел его голос:
     - Смерть! Вперед! Вперед к уничтожению, вперед к концу мира!
     И все войско пришло в движение. Но рохиррим больше не пели.  Громкими
и ужасными  голосами  они  кричали  "смерть!"  И,  набирая  скорость,  как
огромный прибой, прокатились мимо своего повелителя и с ревом поскакали на
юг.
     А хоббит Мериадок все еще стоял,  мигая  сквозь  слезы,  и  никто  не
разговаривал с ним, никто даже не замечал его. Он вытер слезы, наклонился,
чтобы подобрать зеленый щит, который дала ему  Эовин,  и  повесил  его  на
спину. Потом поискал меч, который теперь мог держать только левой рукой. И
смотрите! Меч его лежал рядом, но лезвие дымилось, как сухая ветвь сунутая
к огонь; и пока он смотрел  на  меч,  его  оружие  сморщилось,  съежилось,
уменьшилось и исчезло.
     Так пришел  конец  мечу  из  курганов,  сработанному  на  западе.  Но
обрадовался бы, узнав его судьбу, тот, кто выковал его  когда-то  давно  в
северном королевстве, когда дунаданцы были молоды,  а  главным  их  врагом
было страшное королевство Ангмар и его  волшебник-король.  Никакое  другое
лезвие, даже направляемое самой могучей рукой, не могло бы  нанести  такую
рану и рассечь бессмертную плоть, разрушить древнее  заклинание,  делавшее
неуязвимым главу назгулов.
     Короля  подняли  и,  бросив  на  копья   плащи   рыцарей,   на   этих
импровизированных носилках понесли в город. Эовин тоже осторожно подняли и
понесли за королем. Но рыцарей королевской гвардии унести  не  смогли:  их
семеро пало здесь, и среди них начальник гвардии Деорвин.  Их  положили  в
стороне от тел врагов и свирепого животного и  воткнули  над  ними  копья.
Впоследствии, когда все кончилось,  люди  вернулись,  разложили  костер  и
сожгли тело крылатого чудовища; но для снежной  гривы  выкопали  могилу  и
установили на ней камень с надписью на языках Гондора и Марки:

              Верный слуга, но проклятие хозяина,
              Легкокрылый конь, быстрая снежная грива.

     Длинная зеленая трава выросла на  могиле  снежной  гривы,  но  всегда
голой оставалась земля, где сгорело чудовище.
     Мерри медленно  и  печально  шел  за  носилками,  не  обращая  больше
внимания на битву. Он устал и был полон боли, все его члены  дрожали,  как
от пронзительного холода. С моря пришел сильный дождь; казалось, весь  мир
оплакивает Теодена и Эовин; дождь погасил огни в  городе  серыми  слезами.
Как сквозь туман, Мерри увидел авангард защитников Гондора. Имрахил, принц
Дол Амрота, подъехал к ним и натянул поводья.
     - Какую ношу вы несете, люди Рохана?
     - Короля Теодена, - ответили ему. - Он мертв. Но войска в битву повел
король Эомер, вон там его белый крест.
     Принц сошел с коня и преклонил  колени  в  знак  уважения  к  павшему
королю... Он заплакал. Встав, он взглянул на Эовин и поразился.
     - Неужели это женщина? - спросил он. - И неужели даже женщины  Рохана
в случае необходимости выходят на войну?
     - Нет! Только одна, - ответили ему. - Это леди Эовин, сестра  Эомера.
До этого часа мы не знали о том, что она с нами, и горько оплакиваем ее.
     Принц, видя ее красоту, хотя лицо ее было бледным и холодным, взял ее
за руку; наклонившись, он внимательно посмотрел на нее.
     - Люди Рохана! - воскликнул он. -  Есть  ли  среди  вас  лекарь?  Она
ранена, может быть, смертельно, но еще жива.
     Он прижал к ее губам ярко сверкающий стальной нарукавник, и смотрите!
Едва различимый туман появился на стали.
     - Нужно торопиться, - сказал принц и послал одного из своих  людей  в
город за помощью. Потом поклонился павшим, попрощался с  ними  и,  сев  на
коня, поехал на битву.
     Сражающиеся смешались на  полях  Пеленнора  -  высоко  поднялся  звон
оружия, сливаясь с криками людей и ржаньем лошадей. Трубили рога,  гремели
трубы, ревели мумаки, которых гнали в битву.  Под  южными  стенами  города
пехотинцы Гондора выступили навстречу легионам Моргула, которые собирались
для нападения. Но всадники поскакали на восток на помощь Эомеру. Это  были
Хурин Высокий, губернатор Кен и повелитель Лоссарнаха, Кирлуин  с  зеленых
холмов и принц Имрахил со своими рыцарями.
     Но не слишком быстро  пришла  к  рохиррим  помощь:  счастье  изменило
Эомеру, и ярость предала его. Его гневный удар  опрокинул  переднюю  линию
врагов, и большой отряд всадников прошел  сквозь  ряды  южан,  отгоняя  их
кавалерию и  убивая  пехотинцев.  Но  к  мумакам  лошади  не  осмеливались
подходить, они дрожали и сворачивали в  сторону;  огромные  чудовища  были
непобедимы, они возвышались, как  защитные  башни  и  харадрим  собирались
вокруг  них.  И  вот  наконец  харадрим,  втрое  превышавшие  численностью
рохиррим, стали брать верх; по полям из осгилиата двигались  новые  отряды
врага. Они собирались там для грабежа города и ждали только сигнала своего
капитана. Он был уничтожен, но Готмог,  лейтенант  Моргула,  послал  их  в
битву; и они пошли: люди с востока с топорами, варяги из Кханда,  южане  в
алом, черные люди из дальнего Харада  -  полутролли  с  белыми  глазами  и
красными языками. Некоторые из них окружили рохиррим,  другие  направились
навстречу людям Гондора, чтобы помешать им соединиться с Роханом.
     И вот, в тот момент, когда удача отвернулась от  Гондора,  послышался
громкий крик со стен города. Была середина утра,  дул  сильный  ветер,  он
унес на север дождевые тучи, ярко  светило  солнце.  И  в  чистом  воздухе
часовые увидели зрелище, внушившее им ужас, и последние  надежды  покинули
их.
     Андуин после изгиба у Хардонда просматривался на  несколько  миль  от
города, и люди с острым зрением издалека видели приближающиеся корабли. И,
глядя туда, они закричали в отчаянии: на  фоне  блеска  воды  они  увидели
черный флот, подгоняемый ветром.  Дромунды,  имевшие  и  паруса  и  весла,
корабли большого водоизмещения со множеством весел и с  черными  парусами,
раздуваемыми ветром.
     - Пираты Умбара! - кричали люди.  -  Пираты  Умбара!  Смотрите!  Идут
пираты Умбара! Значит, Белфалас пал, захвачены  Этир  и  Лебеннин!  Пираты
против нас! Это последний из ударов судьбы!
     И некоторые без приказа, потому что никто не руководил ими в  городе,
побежали и колоколами ударили тревогу; другие  затрубили  в  трубы  сигнал
отступления.
     - Назад за стены! - кричали они. - Назад за  стены!  Возвращайтесь  в
город, прежде чем все погибнете!
     Но ветер, подгонявший паруса, уносил эти крики прочь.
     Но рохиррим не нужно было  передавать  тревожную  новость.  Они  сами
хорошо видели  черные  корабли.  Ибо  Эомер  находился  всего  в  миле  от
Харленда, и большой отряд врага стоял между ним и гаванью; со всех  сторон
его обходили враги, отсекая от принца. Он  взглянул  на  реку,  и  надежда
умерла в его сердце, и  ветер,  который  он  раньше  благословлял,  теперь
вызывал у него  проклятия.  Войско  Моргула  ободрилось  и,  полное  новой
ярости, бросилось в атаку.
     Настроение Эомера  изменилось,  голова  его  снова  стала  ясной.  Он
приказал трубить в рога, чтобы собрать всех людей  у  своего  знамени:  он
хотел создать стену из щитов, стоять и бороться, пока не  погибнут  все  и
совершить деяния, достойные песен о битве на полях Пеленнора,  хотя  может
быть,  на  западе  не  останется  ни  одного  человека,  чтобы   вспомнить
последнего короля Марки. Он подъехал к зеленому холму и установил  на  нем
свое знамя; белый конь, раздуваемый ветром, казалось, бежал.

              Отбросив сомнения, как отбросил тьму начавшийся день,
              Я иду в лучах солнца, с песней, меч мой обнажен.
              Я иду до конца надежды, до гибели сердца;
              Иду к гневу, к разрушению, к красной ночи!

     Такие стихи произнес  он,  но  при  этом  он  смеялся.  Снова  в  нем
проснулась радость битвы: он был король. И, взглянув на черные корабли, он
поднял меч, бросая им вызов.
     И тут его охватило удивление и великая  радость:  он  подбросил  меч,
сверкнувший в лучах солнца, и запел, поймав его. Все посмотрели туда, куда
и он: на переднем корабле развернулось большое знамя. На нем пылало  белое
дерево - это был знак Гондора; а над деревом семь звезд и корона  -  знаки
Элендила, которые люди не видели уже много лет. Звезды пламенели  в  лучах
солнца, ибо были вышиты  жемчугом  арвен,  дочерью  Элронда;  корона  ярко
сверкала, ибо была сделана из митрила и золота.
     Так пришел Арагорн, сын Арахорна, Элессар, потомок  Исилдура,  пришел
через тропы смерти, пришел с моря в королевство Гондор;