вооруженный несколькими ракетами с  ядерными  зарядами.  Микрофон  в  моем
кармане позволяет ему слушать  нашу  беседу.  Если  вы  не  сдадитесь,  он
уничтожит вас.
     Тревельян не обращал внимания на  крики  охранников.  Он  не  отрывал
взгляда от их предводителей.
     Мердок вытащил передатчик, чтобы отдать приказ тем, кто оставался  на
борту "Кампесино".
     - Покажи им, что ты здесь. Дымокур, - негромко произнес Тревельян.
     Никто не увидел, откуда вылетела  торпеда.  Слишком  велика  была  ее
скорость. Мгновенно небо полыхнуло пурпуром адского  огня.  Ударная  волна
едва не сбила всех с  ног,  ревом  отдалась  в  ушах.  Подпрыгнули  кости,
лежащие перед храмом.
     -  Чересчур  близко,  -  во  рту  Тревельяна  появился  металлический
привкус.  -  Нам  потребуются  антирадиационные   уколы.   Я   думаю,   вы
согласитесь, Хуан, что следующий выстрел может прийтись  прямо  в  нас.  А
потом мой ридонит без труда разделается с вашими наблюдателями.
     - Ты тоже умрешь, - прохрипел Мердок.
     - Я не хочу умирать, но на карту поставлено нечто  большее,  чем  мои
желания.
     Фаустина выскользнула из-за Мердока, выхватила из его руки бластер  и
направила дуло в живот Тревельяну.
     "О-о-о, - мысленно простонал тот. - Я ведь совсем не герой. Но жители
этой  планеты  смогли  сохранить  мужество,   когда   на   них   обрушился
бессмысленный гнев небес".
     - Я убью тебя сама! - крикнула Фаустина.
     Тревельян мог выбить оружие из ее рук. Но другие  набросились  бы  на
него. Поэтому он  лишь  встретился  с  ней  взглядом.  По  щекам  Фаустины
катились слезы.
     - Если вы это сделаете, мой напарник уничтожит вас.
     Мердок вырвал у нее бластер. Она  попыталась  вцепиться  в  него,  но
ударом кулака главарь сшиб ее с ног.
     Он тяжело дышал, лицо блестело от пота.
     - Чего ты хочешь?
     - Если вы знакомы с психологией ридонитов, - взгляд Мердока подсказал
Тревельяну, что тот понимает, о чем идет речь,  -  то  должны  знать,  что
Дымокур без зазрения совести прикончит  меня  вместе  с  вами.  Однако  он
полагает, что  это  -  нежелательный  исход.  Так  же,  как  и  разрушение
прекрасной площади. Давайте найдем более приемлемое решение.
     - Я же спросил, чего ты хочешь, дьявол!
     - Вернуться к моему кораблю. Дымокур будет следить за мной по  радио.
При малейшем подозрении он откроет  огонь.  На  самый  худший  случай  ему
придется взорвать оба звездолета и надеяться, что планету  откроет  кто-то
еще, уважающий память ее мертвых. Я прилечу на площадь, заберу Дымокура  и
немедленно покину планету. Можете не беспокоиться, я не причиню вам вреда.
Взлетев первым и имея более быстрый звездолет,  я  доберусь  до  ближайших
обитаемых  миров  раньше  вас  и  объявлю,  что  заселение  Доброй   Удачи
запрещено. Вряд ли кто решится последовать за вами,  зная,  что  вскоре  в
небе могут появиться боевые корабли. Вам я советую найти укромное местечко
и не высовываться понапрасну.
     Раз за разом кулак Мердока ударял в открытую ладонь. В мгновение  ока
он постарел на десяток лет.
     Но затем на его лице вновь появилась улыбка.
     - Ты выиграл и этот раунд, Майк, - сказал он. - Я сам  провожу  тебя.
Возьми, - он протянул Тревельяну свой бластер. Координатор взял оружие.
     Фаустина села. По ее скуле расплывался синяк от  удара  Мердока.  Она
переводила взгляд с одного мужчины  на  другого  -  заплаканное,  побитое,
загнанное в тупик дитя.
     - Но почему? - взмолилась она. - Почему мы не можем получить  патент?
Мы же нашли  для  тебя  сверхновую...  Ты...  ты  все  погубил...  ради...
двух-трех сотен ученых... и их любопытства.
     Тревельян склонился над Фаустиной, одной рукой сжал обе  ее  руки,  а
другой широким жестом указал на храм.
     - Нет, - мягко сказал он. - Ради них. Разве у них  нет  этого  права?
Кто-то должен узнать и понять этот народ, чтобы мы  никогда  не  забыли  о
нем.
     Но она не поняла.
     Мы охраняем Великий Договор, сердцевину цивилизации, общества,  самой
жизни: неписаный закон  для  живых,  мертвых  и  не  родившихся  на  свет,
призывающий  их  прилагать  все  силы,  но  оставаться  единым   целым   в
неразрывности времен. Стоит пренебречь им - и жизнь станет бессмысленной.
     Но молодые поколения так часто не хотят этого понимать.



                              Пол АНДЕРСОН

                           НЕТ МИРА С КОРОЛЯМИ




     - Песню! "Чарли" спой! Давай "Чарли"!
     Все были пьяны, и младшие  офицеры  за  дальним  концом  стола  орали
немногим громче, чем старшие, -  рядом  с  полковником.  Ковер  и  оконные
драпировки слегка приглушали  возгласы,  топот  сапог,  дробь  Кулаков  по
столешнице и звон стаканов. Из плясавших под  потолком  теней  свешивались
полковые знамена; игра их складок  словно  добавляла  что-то  к  царившему
здесь хаосу. Светильники на прикрепленных  к  стене  кронштейнах  и  камин
озаряли бликами спортивные трофеи и оружие.
     Осень приходит рано в эти края. За окнами, путаясь между  сторожевыми
вышками, барабанил дождь, ревел ветер, и этот  тоскливый  музыкальный  фон
проникал повсюду, будто в подтверждение легенды: каждый раз в ночь  на  19
сентября  павшие  на  поле  брани  покидают   свои   могилы   и   пытаются
присоединиться к празднеству - вот только не  знают  как.  Но  никого  эта
музыка не беспокоила - ни в зале, ни  в  казармах,  за  исключением,  быть
может, дежурного майора. Третья дивизия - "Рыси"  -  славилась  как  самая
буйная часть в армии  Тихоокеанских  Штатов  Америки,  а  полк  "Бродяги",
охранявший форт Накамура, считался самым необузданным.
     - Давайте, ребята! Поехали! Если у кого-то  есть  что-то  похожее  на
голос в этой проклятой Сьерре, так  только  у  вас,  -  крикнул  полковник
Маккензи. Он сидел, откинувшись в кресле, с расстегнутым воротником черной
форменной рубашки, расставив ноги, держа в одной руке трубку, а в другой -
стакан с виски. Тяжелое  тело,  помятое  лицо,  голубые  глаза  в  лучиках
морщин, покрытые налетом седины стриженые волосы и вызывающие рыжие усы.
     - "Чарли, мой милый, мой милый, мой милый", - затянул капитан Хале.
     - Прошу прощения, полковник.
     Маккензи резко повернулся и  увидел  склонившегося  к  нему  сержанта
Ирвина. Что-то в его лице заставило полковника насторожиться.
     - Да?
     - Только что пришла шифровка. Майор Спейер просит вас срочно прийти.
     Вспомнив последние  новости  из  Сан-Франциско,  Маккензи  похолодел.
Спейер был равнодушен к выпивке и  сам  вызвался  дежурить  в  праздничную
ночь. Впрочем, любой из "Рысей" полагал, что, даже залив в себя  виски  до
барабанных перепонок, он более пригоден к службе,  чем  любой  трезвенник.
Маккензи выбил трубку, встал и, наметив себе прямую  линию,  направился  к
двери, взяв по дороге с вешалки портупею и пистолет.
     В пустом  мрачном  переходе  шаги  звучали  преувеличенно  громко.  У
основания лестницы полковник  миновал  две  пушки,  захваченные  в  бою  у
Рок-Спрингс в войне за Вайоминг поколение назад, и  двинулся  наверх.  Шаг
ступеней был слишком крут для  его  лет,  но  здесь  все  было  массивным,
десятилетиями строилось из гранита Сьерры, да и должно  было  быть  таким:
часть охраняла ключ к сердцу страны. Не одна армия разбилась об эти одетые
камнем брустверы, прежде чем была умиротворена Невада,  и  немало  молодых
ребят ушли с этой базы, чтобы уже не вернуться.
     "Но никогда еще форт не подвергался нападению с Запада. Боже, если ты
существуешь, не дай этому случиться и впредь."
     В штабе было пусто - ни привычной  суеты  вестовых,  ни  старательных
писарей, ни галдящих офицерских жен, поджидающих  полковника.  В  безлюдье
еще громче слышались свист ветра за стеной и стук дождя в окно.
     - Полковник пришел, сэр, - доложил Ирвин  неровным  голосом.  Сержант
сглотнул и закрыл за собой дверь.
     Спейер стоял у стола командира - девственно чистого,  за  исключением
чернильницы, аппарата внутренней связи и портрета Норы, сильно  выцветшего
за десятилетие после ее смерти.
     Маккензи  перевел  взгляд  на  майора,  высокого  худого  мужчину   с
обозначившейся лысиной и кривым боксерским носом. Форма  на  нем  казалась
вечно неглаженой. Но он обладал самым острым умом среди офицеров  "Рысей",
а книг прочитал на своем веку больше, чем  все  остальные  вместе  взятые.
Официально Спейер считался адъютантом командира;  на  самом  деле  он  был
старшим советником.
     - Ну? - спросил Маккензи. Казалось, алкоголь  не  только  не  оглушил
его, но  сделал  чувства  обостренными:  он  улавливал  тепло,  идущее  от
светильников (когда же они получат  нормальный  генератор,  чтобы  жить  с
электричеством?), ощущал массивность пола под  ногами,  видел  трещину  на
обоях, знал, что  печь  остыла.  Желая  выглядеть  спокойным,  он  засунул
большие пальцы за ремень, покачался на каблуках. - Ну, Фил, что стряслось?
     - Телеграмма из  Сан-Франциско,  -  ответил  Спейер,  протягивая  ему
листок бумаги, который нервно комкал в руках.
     - Угу. Почему они не передали по радио?
     - Телеграмму труднее перехватить. Это шифровка. Ирвин расшифровал  ее
для меня.
     - Ну и что в этой писульке?
     - Посмотрите. Тем более, это вам. От командования.
     Маккензи начал вчитываться в каракули Ирвина.
     "Настоящим уведомляем вас,  что  Сенат  Тихоокеанских  Штатов  принял
закон об импичменте Оуэну Бродскому, бывшему  Судье  Тихоокеанских  Штатов
Америки, и отстранил его от должности. С 20:00 сего дня в  соответствии  с
законом о  преемственности  Судьей  ТША  является  Хэмфри  Фэллон,  бывший
вице-судья. Угроза общественному порядку со  стороны  подрывных  элементов
заставляет ввести военное положение по всей стране, начиная с  21:00  сего
дня. В связи с этим вам направляются к исполнению следующие инструкции:
     1. Переданная информация является строго  секретной,  пока  не  будет
сделано официального сообщения. Нарушители, а также лица,  получившие  эту
информацию, подлежат полной изоляции.
     2.  Все  оружие  и  боеприпасы,  кроме  десяти  процентов   наличного
количества, должно быть изъято и тщательно охраняться.
     3. Командование гарнизоном форта  Накамура  примет  полковник  Саймон
Холлис, который выступает утром из Сан-Франциско с  одним  батальоном.  Он
должен прибыть в форт Накамура  через  пять  дней.  Вы  возглавите  группу
возвращающихся в Сан-Франциско (ее  состав  назовет  полковник  Холлис)  и
доложите о своем прибытии бригадному генералу Мендоса в форте  Бейкер.  Во
избежание  провокаций  возвращающиеся  должны  быть   разоружены;   только
офицерам разрешается оставить личное оружие.
     4. Для вашего личного сведения: старшим помощником полковника Холлиса
назначен капитан Томас Даниэлис.
     5. Еще раз напоминаем: по соображениям  национальной  безопасности  в
стране объявлено военное положение. Требуем абсолютной верности  законному
правительству. Любые мятежные акции будут  беспощадно  пресечены.  Каждый,
кто предоставляет помощь или  сочувствует  фракции  Бродского,  виновен  в
государственной измене.
     Генерал Джералд О'Доннелл, Главное Командование".
     Гром прокатился в горах, словно артиллерийский залп.  Прошла  минута,
прежде чем Маккензи скомкал и бросил лист на стол. Он медленно собирался с
мыслями, ощущая странную пустоту.
     - Они решились, - сказал Спейер негромко. - Они это сделали.
     - И что же?
     Маккензи уставился майору в  лицо.  Спейер  отвел  взгляд,  тщательно
скручивая сигарету, но заговорил быстро и резко, будто все давно обдумал:
     - Я догадываюсь,  что  там  произошло.  "Ястребы"  носились  с  идеей
импичмента с тех пор, как Бродский согласился на компромисс в  пограничном
споре с Западной Канадой. У Фэллона собственные амбиции. Но его сторонники
в  меньшинстве,  и  он  знает  это.  Когда  Фэллона  избрали  вице-судьей,
"ястребы" немного успокоились. Но ненадолго - потому что Бродский  еще  не
так стар и едва ли мог умереть, открыв дорогу Фэллону,  а  более  половины
Сената - это трезвомыслящие, умеренные  вожди  кланов,  которые  вовсе  не
считают, что ТША получили свыше мандат на  объединение  континента.  Я  не
понимаю, как импичмент мог пройти через Сенат, если он был собран в полном
составе. Скорее, они проголосовали бы против Фэллона.
     - И все же Сенат был созван,  -  заметил  Маккензи.  Его  собственные
слова казались ему сказанными кем-то посторонним.
     - Конечно. Вчера. Чтобы "обсудить  ратификацию  договора  с  Западной
Канадой". Но вожди разбросаны по всей стране, каждый сидит в своем центре.
Им нужно было  еще  добраться  до  Сан-Франциско.  Несколько  подстроенных
задержек, - к примеру, рухнул мост, - и десяток самых  верных  сторонников
Бродского не смогли попасть вовремя. Кворум есть, все  сторонники  Фэллона
на месте - и у "ястребов" чистое большинство. К тому же  они  собрались  в
праздник, когда горожане забывают о политике. И сразу - импичмент и  новый
Судья.
     Спейер свернул, наконец, сигарету и сжал ее зубами,  нервно  роясь  в
карманах в поисках спичек. Его щека слегка подрагивала.
     - Думаете? - чествуя огромную усталость, пробормотал Маккензи.
     - Конечно, до конца я не уверен, - рявкнул Спейер. - Да  и  никто  не
может быть уверен - пока не будет слишком поздно.
     Коробок хрустнул в его ладони.
     - Они сменили верховное командование, как я заметил?
     - Да. Хотят быстро заменить всех, кому не доверяют, а де  Баррос  был
человеком Бродского. - Спичка вспыхнула,  осветив  ввалившиеся  в  затяжке
щеки. - Мы тоже входим в  число  подозрительных.  Полку  оставлен  минимум
оружия, чтобы никто не вздумал  сопротивляться,  пока  не  прибудет  новый
полковник. Обратите внимание, он двигается с батальоном.  Так,  на  всякий
случай. Иначе мог бы вылететь самолетом и быть здесь завтра.
     - Почему не поездом? - Маккензи втянул  дымок  сигареты  и  полез  за
трубкой. Она еще хранила тепло в кармане рубашки.
     - Может быть, все, что  движется  по  рельсам,  отправили  на  север:
доставить войска поближе к вождям кланов, чтобы предупредить восстания.  В
долинах, в общем, спокойно. Там мирные фермеры и колонии Ордена Эспер. Они
не будут стрелять по солдатам Фэллона.
     - Так что нам делать?
     - Полагаю, Фэллон совершил переворот в каких-то  законных  формах,  -
ответил  Спейер.  -  Был  кворум.  Теперь  никто  не   докажет   нарушения
Конституции. Я перечитал  эту  проклятую  телеграмму  несколько  раз.  Тут
многое скрыто между строк. Например, я думаю,  что  Бродский  на  свободе.
Если бы он был под арестом, они так не беспокоились  бы  о  сопротивлении.
Очевидно, охрана вовремя его  укрыла.  Конечно,  теперь  за  ним  начнется
охота.
     Маккензи давно достал трубку, но забыл о ней.
     - Вместе с нашей заменой идет Том.
     - Да, ваш зять. Ловко придумано, разве нет? Что-то  вроде  заложника,
отвечающего за ваше поведение. А с другой стороны, скрытое  обещание,  что
ваша родня не пострадает, если вы  явитесь,  как  приказано.  Том  хороший
парень. Он не даст своих в обиду.
     - Это ведь и его полк. - Маккензи пожал плечами. - Я знаю,  он  хотел
бы воевать с Западной Канадой. Он молод  и...  и  много  наших  погибло  в
стычках в Айдахо. Детей, женщин...
     - Да, - сказал Спейер. - Но решать вам, Джимбо. Что вы будете делать?
     - О, господи, не знаю! Я только солдат. - Мундштук трубки  треснул  в
его пальцах. - Мы ведь не личная милиция одного из  вождей.  Мы  поклялись
защищать Конституцию.
     - Я не считаю, что уступки Бродского по  поводу  наших  требований  в
Айдахо могут быть основанием для импичмента. По-моему, он прав.
     - Ну...
     - Это настоящий переворот. Быть может, вы не  следили  за  последними
событиями, Джимбо, но не хуже меня знаете, что  означает  захват  Фэллоном
поста Судьи. Самое малое - это война с Западной Канадой. Фэллон  выступает
также за сильное  центральное  правительство.  Он  сумеет  сломить  старые
кланы, их вожди и молодежь  погибнут  в  боях.  Эта  политика  восходит  к
библейским временам. Других обвинят в сговоре с людьми Бродского и разорят
их штрафами. Общины Ордена Эспер получат новые земельные владения, так что
орденская конкуренция разорит еще немало  поместий.  Начнется  межклановая
вражда. Вот так мы и двинемся к славной цели воссоединения.
     - Если руководство Ордена  Эспер  стоит  за  Фэллона,  что  мы  можем
сделать? Я немало слышал о пси-взрывах. И не могу требовать от моих солдат
испытать их на себе.
     - Джимбо, даже если вы попросите  ваших  людей  вынести  взрыв  бомбы
Дьявола - для вас они сделают и это. Маккензи  командуют  "Бродягами"  уже
пятьдесят лет.
     - Да, честно говоря, я надеялся, что когда-нибудь Том...
     - Мы с вами предчувствовали, что что-то варится. Помните наш разговор
неделю назад?
     - Угу.
     - Я тогда напомнил вам, что Конституция и написана  для  того,  чтобы
"подтвердить исконные свободы отдельных регионов".
     - Оставьте меня в покое! - крикнул Маккензи. - Я не знаю, кто  теперь
прав и кто виноват!
     Спейер замолчал, разглядывая командира сквозь пелену  дыма.  Маккензи
прошелся по комнате, ставя каблуки с глухим барабанным звуком. Внезапно он
с силой швырнул на пол сломанную трубку.
     - Хорошо.  Ирвин  славный  парень  и  будет  держать  рот  на  замке.
Отправьте его перерезать телеграфную линию в нескольких  милях  от  форта.
Пусть это выглядит, как будто ее порвал ветер. Видит Бог,  провода  рвутся
довольно часто. Официально мы не получали шифровки из главного штаба.  Это
даст нам несколько дней, чтобы связаться с командованием Сьерры. Я не хочу
идти против  генерала  Крукшанка.  Завтра  мы  приготовимся  к  действиям.
Отбросить батальон Холлиса будет нетрудно, да им еще  нужно  время,  чтобы
собраться с силами. Потом выпадет снег, и мы будем отрезаны на  всю  зиму.
Только наш полк умеет ходить на лыжах.  До  весны  мы  установим  связь  с
другими частями и организуем какую-то  оборону.  Ну  а  к  весне...  видно
будет. Пойду расскажу все Лауре.
     - Да.
     Спейер стиснул плечо Маккензи. В глазах полковника были слезы.
     Маккензи  спустился  по  парадной  лестнице,  машинально  ответил  на
приветствие часового и направился к южному  крылу  здания,  где  была  его
квартира.
     Дочь уже легла. Он взял фонарь с крюка в тесной маленькой прихожей  и
вошел в ее комнату. Она всегда спала здесь, когда ее мужу  приходилось  по
службе уезжать в Сан-Франциско.
     Секунду Маккензи не мог вспомнить, зачем отправил туда Тома. Он потер
свой шишковатый затылок, как будто надеялся обнаружить там что-то. Ах, да,
предположительно - он послал его за новым  комплектом  обмундирования  для
полка. На  самом  деле  -  чтобы  убрать  его  отсюда,  пока  не  кончится
политический кризис. Том человек искренний и открытый, поклонник Фэллона и
Ордена Эспер. Это вело к трениям с другими офицерами. Последние были,  как
правило, отпрысками вождей кланов или выходцами  из  благополучных  семей,
которым вожди покровительствовали. Этих офицеров вполне устраивал нынешний
порядок вещей. Но Том  Даниэлис  начинал  рыбаком  в  нищей  деревушке  на
побережье у Мендочино. Когда лова не  было.  Том  ходил  в  школу  местной
общины Эсперов. Научившись читать и писать, он вступил в армию  и  добился
офицерского звания только благодаря своим способностям и упорству.  С  тех
пор он никогда не забывал, что Эсперы помогают бедным и что Фэллон  обещал
помогать  Эсперам...  Ну,  и  битвы,  слава,  воссоединение,   федеральная
демократия - эти лозунги недешево стоят, когда вы молоды...
     Комната Лауры почти не изменилась за год ее супружеской жизни.  Тогда
ей было всего семнадцать,  и  здесь  все  еще  обитали  существа,  которые
принадлежали девочке, собиравшей волосы в хвостик и  носившей  крахмальную
юбку: плюшевый медведь, заласканный до  полной  бесформенности,  кукольный
домик, сделанный о