у раздался  звук  рога.
Арпад  набивал  трубку  с  таким  спокойствием,  словно  присутствовал  на
представлении.
     - Вот матерятся-то! - оскалил он зубы в усмешке. -  Должен  признать,
что касается проклятий - данскарцы сущие поэты. Но люди деловые. Я  был  в
их краю лет десять назад, когда они здорово пострадали  от  наводнения,  и
Воевода Бела послал нас им в помощь. Они попросту хохотали под потерями  и
развалинами. А во времена давних войн, если  честно,  не  раз  давали  нам
прикурить!
     - Ты думаешь, в Вестфалии возможны  войны?  -  спросил  Язон.  Прежде
всего он стремился избежать вопросов о себе самом, не  зная,  что  сделает
его хозяин, если узнает о причинах, которые вынудили его искать убежище  в
Дакоте.
     - Нет. Не в Вестфалии. У нас тут работы невпроворот. Но если  молодую
кровь не остужают дуэли, то  всегда  можно  стать  наемником  у  варваров,
воюющих за морями.  Или  полететь  на  другие  планеты.  Мой  старший  сын
собирается лететь в космос.
     Язон припомнил, что несколько державок, расположенных ближе к северу,
объединили свои усилия и уже  предприняли  первые  экспедиции  за  пределы
Земли. Их технология достигла  того  же  уровня,  что  и  американская,  а
поскольку они не финансировали огромную военную машину и развернутую  сеть
общественных услуг, то без труда основали базу на Луне и послали несколько
экспедиций на Арекс. Со временем, подумал Язон, они  добьются  того,  чего
эллины достигли тысячелетия назад, превратив Афродиту в  Новую  Землю.  Но
возникнет ли у них  истинная  цивилизация?  Станут  ли  они  рациональными
людьми, живущими в рационально спланированном обществе? Очень сомнительно.
     Арпад встал, услышав рев мотора за окном.
     - Твой геликоптер, - сказал он. - Поторопись.  Красный  Конь  заберет
тебя в Варади.
     - Данскарцы скоро будут здесь, - отозвался  Язон  с  беспокойством  в
голосе.
     - Пусть их! - Арпад пожал плечами. - Оповещу соседей, а данскарцы  не
настолько глупы,  чтобы  не  догадаться,  что  я  так  и  сделаю.  Взаимно
поприветствуем друг друга - предвижу этот турнир оскорблений,  -  а  потом
прикажу им убираться с моей земли. Прощай, гость!
     - Я бы хотел... хотел тебя как-нибудь отблагодарить...
     - Фи! Не о чем говорить. Я  немного  развлекся...  А  кроме  того,  я
показал сыновьям, как должен поступать настоящий мужчина.
     Язон вышел наружу. Геликоптер  -  гравитики  здесь  еще  не  знали  -
пилотировал малоразговорчивый молодой автохтон.  Он  представился  местным
торговцем скотом и добавил, что доставку чужеземца в столицу рассматривает
не только как услугу Арпаду, но как ответ на  бесцеремонность  норландцев,
вторгнувшихся на территорию Дакоты. Больше он не издал ни  звука,  и  Язон
вздохнул с облегчением, когда понял, что ему не нужно поддерживать беседу.
     Машина взмыла вверх. По  пути  (летели  на  север)  он  видел  фермы,
расположенные возле перекрестков дорог; то тут, то  там  мелькали  усадьбы
местных магнатов, а вокруг - огромные  пространства  равнин.  Естественный
прирост населения  в  Вестфалии  -  так  же  как  и  в  Еутопии  -  строго
контролировался. Но наверняка, подумал Язон, здесь контролируют его не для
того, чтобы сохранить для людей природу  и  чистый  воздух.  Контроль  над
рождаемостью служит орудием клановой экономической  политики,  то  есть  -
бережливости. Отцы не хотят  делить  собственность  между  многочисленными
детьми.
     Солнце скрылось, и почти полная луна, огромная, цвета дыни, взошла на
восточной части  небосвода.  Язон  уселся  поудобнее,  ощущая  всем  телом
вибрацию машины, почти смакуя  свою  усталость,  и  принялся  разглядывать
спутник Земли. Ничто не указывало на то, что на нем  находится  населенная
база. Он успеет вернуться домой прежде, чем засияют на Луне огни  городов.
В этой истории...
     Но дом находился бесконечно далеко. Их разделяли  целые  измерения  и
судьбы. Только силовые линии парахрониона могли перевезти его  через  реку
времени и доставить к родным берегам.
     Почему мир таков, какой он есть?  Почему  Бог  захотел,  чтобы  время
разделилось на множество ветвей, словно огромное тенистое древо Вселенных,
Йиггдрасилл данскарских легенд? Для того, может быть,  чтобы  человек  мог
реализовать каждую из своих потенциальных возможностей? Вечные  вопросы...
Они, наверное, навечно останутся риторическими. Но сейчас  ему  доставляло
удовольствие перекатывать их в утомленном сознании.
     Допустим,  например,  что  Александр  Завоеватель  не  оправился   от
лихорадки, которая прихватила его в Вавилоне. Допустим, что он умер именно
тогда.
     Но так действительно произошло, и не в одной  из  историй.  Войны  за
наследство развалили империю. Развитие  Эллады  и  Востока  пошло  разными
путями. Наука выродилась в метафизику, а затем - в мистицизм.  Ослабленную
цивилизацию  Средиземноморья  постепенно  подмяли  римляне   -   холодный,
нетворческий народ, даже после уничтожения Коринфа цинично называвший себя
наследником Эллады. Позже один еврейский пророк-еретик основал мистический
культ, легко найдя последователей во всем остальном мире, поскольку печаль
переполняла  человеческую  жизнь.   Возник   культ,   не   знавший   слова
"терпимость". Его жрецы отрицали  любые  пути,  которыми  можно  прийти  к
Господу, кроме  собственного;  вырубали  священные  рощи,  вышвыривали  из
храмов  статуи  древних  богов  и  убивали  последних  людей  со   здравым
рассудком.
     Да, думал Язон, со временем они утратили  свое  влияние  и  значение.
Благодаря этому смогла  воскреснуть  наука  -  почти  на  две  тысячи  лет
позднее, чем у нас. Но яд  остался:  слишком  много  людей  убеждены,  что
человек  должен  приспосабливаться  не  только  к  господствующим   формам
поведения, но также к господствующей идеологии. В Америке  это  называется
тоталитаризмом, и именно он породил омерзительнейшее изобретение - атомное
оружие.
     Ненавижу ту историю - ее грязь, ее расточительство, ее  предрассудки,
ее лицемерие, ее безумие. Никогда у меня не будет более трудного  задания,
чем тогда, когда я был вынужден выдавать себя за американца, чтобы изнутри
узнать,  что  эти  люди  думают  сами  о  себе.  Мне  жаль  тебя,  бедный,
обесчещенный мир. И я не знаю, что лучше, - пожелать  ли  тебе  скорейшего
самоуничтожения, или же надеяться, что когда-нибудь твои  потомки  поймут,
как надо правильно жить и узнают, что есть  люди,  которые  счастливы  уже
многие сотни лет.
     Миру Вестфалии, надо сказать, повезло больше. Христианство скончалось
под напором арабов, викингов  и  венгров;  возникшая  затем  Мусульманская
Империя рухнула, подточенная гражданскими  войнами,  и  когда  европейские
варвары  тысячу  лет  назад  пересекли  Атлантику,  они  не  принялись  за
уничтожение туземцев, а стали с ними договариваться.  Именно  поэтому  они
врастали в этот край не спеша, беря его во владения так, как мужчина берет
свою возлюбленную.
     Но эти огромные темные леса, печальные равнины,  необитаемые  горы  и
пустоши, непуганные стада животных... Атмосфера новой земли проникла в  их
душу. В глубине сердец они всегда останутся дикарями.
     Язон вздохнул, устроился поудобнее и заставил себя заснуть. И  каждый
сон носил имя Ники.


     На могучей реке, носящей имена Зевса, Миссисипи, Великой Реки, в  том
месте, где водопад подводил черту навигации, земледельцы  основали  город.
Сейчас (переписи никогда не проводились) в Варади насчитывалось около  ста
тысяч жителей, чьи дома с окнами, выходящими только во внутренние дворики,
окружали башни замка Воеводы.
     Сразу же после пробуждения Язон  вышел  на  балкон  и  прислушался  к
отдаленным звукам уличной жизни.  Куполообразные  крыши  домов  напоминали
бункеры защитных фортов. Вопрос, подумал он, сможет ли мир, основанный  на
равновесии сил между этими крохотными державами, продержаться долго?
     Но  утро  было  слишком  чистым  и   солнечным,   чтобы   предаваться
размышлениям. Он был в безопасности, уже успел вымыться и отдохнуть. Сразу
после прибытия, видя, в  каком  состоянии  находится  беглец,  попросивший
убежища, сын Белы Жолта приказал накормить его и отправить спать.
     Аудиенция  близко,  подумал  Язон,  и   мне   понадобится   вся   моя
осторожность, если я хочу жить. Но он  чувствовал  себя  таким  сильным  и
свежим, что выбросил тревогу из головы.
     За спиной послышался звонок. Язон вернулся  в  комнату  -  просторное
помещение с хорошей вентиляцией, но разукрашенное сверх всякого разумения.
Он вспомнил, что местный обычай  не  одобряет  наготу,  и  потому  накинул
одеяние, слегка содрогнувшись при виде покрывавших его узоров.
     - Войдите, - произнес он по-венгерски.
     Дверь раскрылась, и в комнату вошла  молодая  женщина,  толкая  перед
собой столик с завтраком.
     - Доброго тебе дня, гость, - в ее голосе звучал туркерский акцент, на
ней был одет национальный туркерский костюм, обшитый бусинками  и  большим
количеством бахромы. - Хорошо ли ты спал?
     - Как койот после охоты, - ответил он со смехом.
     Она улыбнулась, сравнение ей понравилось, и  принялась  накрывать  на
стол. Завтракать они сели вместе - гость не должен был есть в одиночестве.
Дичь показалась Язону слишком тяжелым блюдом для  такой  ранней  поры,  но
кофе  был  необычайно   вкусен,   а   девушка   оказалась   очаровательной
компаньонкой. Она работала горничной во дворце, часть  заработанных  денег
откладывала на приданое, которое собиралась  преподнести  своему  будущему
мужу из страны Черокезов.
     - Захочет ли Воевода принять меня?  -  спросил  Язон,  когда  завтрак
приближался к концу.
     - Он ждет тебя, и не сомневаюсь, что  беседа  с  тобой  доставит  ему
удовольствие. - Девушка затрепетала ресницами. - Но торопиться некуда... -
И она принялась развязывать пояс своего платья.
     Щедрое  гостеприимство...  На  мгновение  Язону  показалось,  что  он
вернулся на  родину,  в  Еутопию,  в  мир,  где  люди  искали  и  получали
удовольствие совершенно свободно... Какие у нее широкие и  гладкие  брови,
совсем как у Ники... Усилием воли он превозмог искушение. У него  не  было
времени. Если он не успеет  укрепить  свои  позиции  до  того,  как  Оттар
сообразит позвонить Беле - он в ловушке.
     Язон перегнулся через  стол  и  утешающе  погладил  маленькую  ладонь
девушки.
     - Благодарю тебя, милая,  -  сказал  он.  -  Но  я  поклялся  хранить
верность.
     Его отказ она приняла так же спокойно, как сделала свое  предложение.
Провожая  ее  взглядом  до  двери,  Язон  почувствовал,  как  возвращается
ощущение инородности. Ему стало жаль эту  туркерку...  Пожалуй,  она  была
единственным свободным человеком из всех, кого он встречал в Вестфалии.  А
в остальном жизнь в этом  мире  оставалась  лабиринтом  законов,  обычаев,
традиций и бесчисленных табу. Однажды ты уже чуть не поплатился жизнью  за
их незнание, сказал он себе. И, кстати,  игра  еще  не  кончена.  Так  что
поспеши. Незнание закона не освобождает от ответственности.
     Язон накинул приготовленную одежду и выбежал из комнаты.  Спустившись
по лестнице, он оказался в большом каменном зале, откуда один из дворцовых
слуг направил его к покоям воеводы. Там была очередь - несколько  человек,
принесших на суд владыки свои жалобы и просьбы. Однако,  как  только  Язон
попросил доложить о себе, его впустили немедленно.
     Зал,  в  который  он  попал,  относился  к  старейшей  части  здания.
Потрескавшиеся  от  времени  деревянные  колонны,   покрытые   гротескными
изображениями  богов  и  героев,  поддерживали  низкие   своды.   Дым   от
разведенного на полу костра поднимался к отверстию в потолке;  увы,  часть
его оставалась в помещении, и у Язона почти сразу защипало глаза. Могли бы
выкроить для своего владыки более  современное  помещение,  подумал  он  с
досадой. Но, конечно, это им и в голову не пришло. Раз  уж  цари  когда-то
правили с этого места, значит, иначе быть не может.
     На морщинистое лицо Белы свет падал сквозь узкие  окна.  Воевода  был
коренастым и седоволосым старцем. Черты  его  лица  выдавали  значительную
примесь туркерских генов. Он сидел  на  деревянном  троне,  закутавшись  в
плащ, голову украшал шлем с рогами и перьями. В левой руке держал скипетр,
украшенный конским хвостом, на коленях лежала обнаженная сабля.
     - Привет тебе, Язон Филипп, - сказал он с важностью,  указывая  Язону
на кресло. - Садись, прошу тебя.
     - Благодарю тебя, господин  мой.  -  Эллин  с  трудом  заставил  себя
произнести унижающее его обращение. В Еутопии не титуловали никого.
     - Ты готов говорить правду?
     - Да.
     - Хорошо. - Воевода неожиданно отбросил официальность,  закинул  ногу
на ногу и достал из складок плаща сигару. - Куришь? Нет? Ну, а я закурю. -
Улыбка пробежала по его морщинам.  -  Ты  чужеземец,  так  что  нет  нужды
соблюдать этот чертов церемониал.
     Язон отважился на такой же тон.
     - Мне тоже так будет легче. Мы в Пелопонесской республике не признаем
церемоний.
     - Это твоя родина, да? Я слышал,  что  вам  там  не  очень-то  хорошо
живется.
     - Согласен. Мое  государство  переживает  упадок.  Мы  понимаем,  что
будущее принадлежит Вестфалии, поэтому и направляем сюда свои взоры.
     - Ты сказал вчера, что прибыл в Норландию, как купец.
     - Да. Приплыл, чтобы заключить торговый договор. - Язон  старался  не
лгать, насколько это было возможно. В иных историях нельзя разглашать, что
эллины изобрели  парахронион.  Это  не  только  изменило  бы  исторические
структуры, являющиеся предметом исследований, но, что  гораздо  серьезнее,
люди этих миров увидели бы, что другие уже  достигли  совершенства,  в  то
время, как они сами бесконечно далеки от него. Слишком сильный шок. -  Моя
страна нуждается в импорте древесины и мехов.
     -  Ага.  За  этим  Оттар  и  пригласил  тебя.  Понимаю.  Нечасто  нам
приходится видеть людей со Старой  Родины.  Но  потом  он  возжелал  твоей
крови? Почему?
     Язон мог уклониться  от  ответа,  пользуясь  правом  сохранить  тайну
личных поступков. Но такая скрытность произвела бы плохое  впечатление.  А
ложь была небезопасна: перед  троном  Воеводы  следует  отвечать  как  под
присягой.
     - Без сомнения, здесь есть и моя вина, - сказал он. - Некая особа  из
семьи Оттара, впрочем, почти взрослая, - привязалась ко мне, и... Ну,  моя
жена осталась в Пелопонессе...  А  кроме  того,  все  меня  убеждали,  что
отношения в Данскаре весьма свободные, ну и так далее. Я не  хотел  никого
обидеть! Оказал этой особе несколько больше сердечности.  А  Оттар,  узнав
обо всем, вызвал меня на поединок.
     - Почему ты не принял вызов?
     Бессмысленно  объяснять,  почему  цивилизованный   человек   избегает
крайних мер, если в его распоряжении есть другие возможности. Варвар -  он
варвар и есть.
     - Сам подумай, господин мой, - сказал Язон. - Если бы я проиграл - то
погиб.  Если  бы  выиграл  -  это  означало  бы  конец  нашей  торговли  с
Норландией. Сыновья Оттара никогда бы не приняли выкупа,  ведь  правда?  В
лучшем случае, просто выгнали бы нас из страны. А Пелопонесс  нуждается  в
дереве. И я решил, что лучшим выходом для  меня  будет  побег.  Потом  мои
соотечественники извинились бы за меня перед Норландией.
     - Хм... Странное предположение. Но в любом случае - ты  честен.  Чего
ты желаешь от меня?
     - Единственное, о чем я прошу, это - доставить меня в безопасности  в
Стейнвик.  -  Язон  с  трудом  удержался,  чтобы  не  произнести  название
"Несафины". Он заставил себя умерить воодушевление. - Там меня ждет  агент
и корабль.
     Бела выпустил клуб дыма и  с  печальным  видом  посмотрел  на  быстро
уменьшающуюся сигару.
     - Хотел бы я знать, отчего Оттар  впал  в  такой  гнев.  На  него  не
похоже. Но с другой стороны, если той особой была его дочка, он вполне мог
быть несдержан... - Он наклонился к Язону. - Для меня, - заявил он  резко,
- самое важное то,  что  вооруженные  норландцы  пересекли  границу  моего
государства, не спросив меня о согласии.
     - Это серьезное посягательство на твои права, Воевода.
     Бела выругался, как старый кавалерист.
     - Ты не понимаешь! Границы священны не потому, что того хочет Аттила.
Это жрецы порют подобную чушь. Границы священны потому, что  благодаря  их
святости сохраняется мир. Если я официально не выражу своего  недовольства
и не заявлю протест Оттару, то очень скоро какой-нибудь  авантюрист  может
повторить его попытку А сейчас у каждого есть ядерное оружие!
     - Но я вовсе не хочу, чтобы из-за меня началась война! - взволнованно
воскликнул Язон. - Уж лучше вышли меня в Норландию!
     - Не говори глупостей. Я накажу Оттара  тем,  что  не  дам  отомстить
тебе, независимо от того, что правда на его стороне. И  ему  придется  это
проглотить. - Бела отложил сигару в  пепельницу,  встал  и  поднял  саблю.
Казалось, говорит не  человек,  а  какой-то  варварский  бог:  -  С  этого
мгновения, Язон Филипп,  никто  в  Дакоте  не  смеет  коснуться  тебя!  Ты
находишься под защитой моего щита и зло,  причиненное  тебе,  будет  злом,
причиненным также мне, моему дому и моему народу. Клянусь в том Троицей!
     Язон потеряв над собой контроль, упал на колени  и  забормотал  слова
благодарности.
     - Перестань! - буркнул Бела. - Лучше будет, если мы как можно быстрее
начнем готовиться к твоему неблизкому пути. Полетишь самолетом, с воинским
эскортом. Но, разумеется, сперва я  должен  буду  получить  разрешение  от
властей тех стран, над которыми тебе придется пролетать.  На  это  у  меня
уйдет немного времени. А теперь возвращайся  к  себе,  отдохни,  я  вызову
тебя, когда все будет готово.
     Язон удалился, все еще чувствуя нервную дрожь.
     Он провел несколько приятных  часов,  прогуливаясь  по  замку  и  его
дворам.  Молодые  люди  из  свиты  Белы  сделали  все,   чтобы   доставить
удовольствие человеку со  Старой  Родины.  Он  не  мог  не  подивиться  их
красивой технике верховой езды, стрельбе  и  изощренности  в  разгадывании
загадок. Неясные чувства возбудили в нем рассказы и песни о странствиях по
огромным равнинам, вглубь лесов и через бурные реки,  к  стенам  сказочной
столицы Уинборг.
     Но именно от этих искушений мы отказались в Еутопии. Мы отреклись  от
звериного прошлого. Мы - люди, наделенные  разумом,  в  котором  заключена
суть нашей человечности.
     Возвращаюсь на родину. Возвращаюсь домой. Возвращаюсь домой.
     Слуга коснулся плеча Язона:
     - Воевода хочет видеть тебя.
     В его голосе слышался страх. Язон вздрогнул. Что могло случиться?
     На этот раз его не отвели в тронный зал. Бела ждал  на  стене  замка.
Рядом стояли на страже два рыцаря, их ничего не выражающие лица скрывались
в тени шлемов, отделанных султанами из перьев.
     Взгляд Белы не предвещал ничего хорошего. Воевода  плюнул  Язону  под
ноги.
     - Оттар позвонил мне, - сказал он.
     - Я... Что он сказал?..
     - А я-то думал, что ты просто хотел переспать с девчонкой.  А  ты  же
просто обесчестил семью, оказавшую тебе гостеприимство!
     - Господин!
     - Можешь не бояться. Ты заставил меня присягнуть на Троице... Пройдет
немало лет, прежде чем мне удастся  загладить  перед  Оттаром  твою  вину,
которая пала на меня.
     - Но... - Спокойно! Спокойно! Ты же был к этому готов.
     - Ты не полетишь на военном самолете. Но эскорт у тебя будет. Машину,
на которой тебя доставят, потом придется сжечь. А теперь марш туда, вон  к
той куче навоза. Будешь ждать там.
     - Я не хотел никому повредить! - закричал Язон. - Я не знал, что...
     - Уберите его отсюда, а то я его убью, - распорядился Бела.


     Стейнвик был старым городом. Узкие, мощеные камнем  улочки  и  унылые
дома видели еще корабли, украшенные  мордами  драконов.  С  Атлантики  дул
ветер, соленый и свежий, и именно он разогнал в душе Язона остатки  печали
и сожаления об утраченной  дружбе  люд