нечто  такое,  что  надолго
отвлекает. (О  красота,  о  очарование,  которые  хочет  уничтожить  УИС!)
Образование у меня обычное,  сугубо  рациональное  (все  обучающие  машины
напрямую  подключены  к  УИС).  Что  ж,  надо  воспользоваться   знаниями,
приобретенными самостоятельно. Я составляю  программу  поиска,  сажусь  за
терминал; мои пальцы ложатся на клавиатуру, выбивают негромкую дробь...
     Электронные  лучи  -  отличные  ищейки.  Через  несколько  секунд  на
мониторе появляется текст, и я узнаю про себя буквально все.
     Хорошо, что я читаю быстро. Мой палец не успевает  нажать  на  кнопку
"Стереть" - текст исчезает самостоятельно, затем на  экране  высвечиваются
фразы:
     "Я не соотнесла эти данные с фактами, которые относятся к тебе. Таким
образом, в моих  вычислениях  возник  новый,  не  поддающийся  определению
фактор."
     Я словно погружаюсь в нирвану (это слово встретилось мне в  старинных
книгах, и я, кажется, сумел постичь его значение), но нирвану  наоборот  -
меня подхватывает и несет поток, более мощный, чем тот,  который  столетия
назад заставил Арфиста выйти навстречу колеснице Темной Царицы.
     - Интересное совпадение, - холодно замечаю я (наверняка в  библиотеке
установлены микрофоны). - Или о совпадении не может быть и речи?
     - "Почему же? Самое настоящее совпадение. Или,  если  хочешь,  прямое
следствие предыдущих событий".
     - УИС, - говорю я, не  в  силах  сдержаться  (настолько  ослепительно
явившееся мне видение), - а может, это судьба?
     - "Вопрос не имеет смысла. Вопрос не имеет смысла.  Вопрос  не  имеет
смысла".
     - Почему ты трижды повторила фразу?  Или  одного  раза  недостаточно?
Прямо какое-то заклинание. Неужели ты надеешься, что твои слова  прекратят
мое существование?
     - "Нет, не надеюсь. Ты - эксперимент. Если  анализ  покажет,  что  от
тебя можно ждать серьезных неприятностей, тогда я уничтожу тебя".
     Я улыбаюсь.
     - УИС, я покончу с тобой. - Подавшись  вперед,  я  выключаю  монитор,
встаю, выхожу из  библиотеки  и  иду  на  улицу,  где  сгущаются  вечерние
сумерки.
     Ясно мне далеко еще не все, однаеко вполне достаточно,  чтобы  начать
сраху же проповедовать тем, кто собрался у лестницы. Мало=-помалу подходят
и другие; их влечет обыкновенное любоаытство, но слушают они  внимательно.
Скоро возле здания библиотеки собирается несколько сот человек.
     Я не то чтобы открываю им великую новую истину - нет, говорю то же, о
чем твердил раньше, пускай не стоь ь связно; не сообщаю ничего  такого,  о
чем бы они не догадывались сами, в темных  глубинах  своих  душ.  Впрочем,
сегодня, сознавая, кто я и что мной руководит, я могу выражать собственные
мысли куда доходчивее. Я говорю негромко, вроемя от времени пою куплеты из
забытых песен, чтобы полностью завладеть вниманием  слушателей.  Я  внушаю
им, что они живут нелепой, чудовищной жизнью, что их превратили в рабов, а
они и не пытаются протестовать (причем речь  идет  о  рабстве  в  той  его
форме,  которая  существовала  разве   что   на   заре   имстории,   -   о
беспрекословном подчинении хозяину, который вправе  распоряжаться  рабами,
как  ему  заблагорассудится),  что  УИС  -  вовсе  не  пуп  вселенной,  а,
всего-навсего, упрятанный в металлический корпус компьютер. Не верьте УИС,
призываю я. Она обречена - точно так же, как обречены мы с  вами.  Сорвите
покровы тайны; в конце концов, весь космос состоит из тайн. Смело  живите,
мужественно встречайте смерть , и с вами не сравнится никакая машина. Быть
может, вы даже превратитесь в богов.
     В толпе нарастает возбуждение. Слышатся крики и звериный вой. Кое-кто
поддерживает меня, однако большинство - против. Ну и  ладно.  Мне  удалось
разбудить их, моя музыка проникла в души людей, а это - главное.
     Солнце скрывается за домами. Сгущаются сумерки, но фонарей  почему-то
не зажигают. Впрочем, я догадываюсь, почему. Все  ждут  Темную  Царицу  (с
которой  мне,  по-видимому,  предстоит   выяснять   отношения).   Издалека
доносится грохот Ее колесницы. Раздаются  истошные  вопли,  что  несколько
неожиданно  -  ведь  обычно  мы  прячем  свои  чувства,  тем  более  перед
правителями. Но сейчас... Сейчас люди убежали бы, если посмели: я сорвал с
них маски.
     Колесница останавливается. С нее спускается Темная Царица -  высокая,
в плаще с капюшоном. Люди расступаются перед  Ней,  точно  мелкие  рыбешки
перед акулой. Она поднимается по лестнице и смотрит  на  меня  в  упор.  Я
вдруг замечаю, что губы у Нее дрожат, а в глазах блестят слезы.
     - Мне очень жаль, Арфист, - едва слышно шепчет Она.
     - Присоединяйся, - предлагаю я. - Давай освобождать мир вдвоем.
     - Не могу. Я провела слишком много времени  рядом  с  УИС.  -  Темная
Царица выпрямляется,  Ее  фигура  вновь  приобретает  царственную  осанку.
Телероботы,  этакие  механические  нетопыри,  подлетают   поближе,   чтобы
запечатлеть мое поражение.  -  О  чем  ты  тут  кричишь?  -  требовательно
спрашивает Она.
     - О праве чувствовать и удивляться. О свободе рисковать и снова стать
людьми. - Животными, - поправляет Она.  -  Неужели  ты  хочешь  уничтожить
машины, которые обеспечивают вас всем необходимым?
     - Да. Мы должны это сделать. Когда-то они были полезны людям,  но  мы
позволили им превратиться в нечто вроде  раковой  опухоли,  и  теперь  нас
может спасти лишь хирургическая операция.
     - А тебе не кажется, что возникнет хаос?
     - Он необходим,  ибо  мы  не  станем  людьми,  не  познав  страданий,
благодаря которым сумеем подняться  над  собой,  над  землей  и  звездами,
временем и пространством, и приблизиться к Тайне.
     - Значит, ты утверждаешь, что за пределами нашей стабильной вселенной
существует некая сокровенная истина? - Темная Царица улыбается в объективы
телекамер. (Нас всех учили в детстве смеяться над подобными заявлениеями).
- И, конечно, готов предъявить доказательства?
     - Нет, - отвечаю я. - А ты можешь доказать, что на свете  нет  ничего
такого, чего нельзя было бы постичь при помощи слов и  уравнений?  Кстати,
докажи заодно, что у меня нет права искать истину. Доказывать предстоит не
мне, а вам с УИС, потому что вы бессовестно лгали людям! Во имя разума  вы
воскресили миф. Естественно, теми, кто верит в мифы, управлять значительно
проще! Во имя свободы вы лишили нас даже намека на нее и  испоганили  наши
души. Вы обращаетесь с нами  хуже,  чем  со  свиньями.  Во  имя  всеобщего
благополучия  вы  возродили  боль,  ужас  и   непроглядный   мрак.   -   Я
поворачиваюсь лицом к толпе. - Верьте мне! Я  спускался  в  преисподнюю  и
знаю, что говорю!
     - УИС  отказалась  выполнить  его  желание,  чтобы  не  ущемить  прав
остальных, - говорит Темная Царица. Мне почудилось,  или  в  Ее  голосе  и
впрямь прозвучал страх? - Поэтому он и распускает слухи о жестокости нашей
правительницы.
     - Я видел свою умершую возлюбленную. Она никогда не  оживет,  как  не
оживут и все прочие. УИС попросту не  станет  никого  воскрешать.  Там,  в
подземелье, властвует смерть. Жизнь ожидает нас в другом месте.
     Царица со смехом указывает на  браслет,  что  серебрится  у  меня  на
запястье. Она не пизносит ни слова; да и нужны ли слова?
     - Дайте мне нож и топор, - прошу я.
     Сышится ропот, толпа приходит в  движение.  Я  знаю,  людям  страшно.
Наконец-то зажигаются фонари, однако их  свет  не  в  силах  справиться  с
ночной темнотой. Я  жду,  сложив  руки  на  груди.  Темная  Царица  что-то
говорит, но я притворяюсь, будто не слышу.
     Пявляются инструменты, которые  передают  из  рук  в  руки.  Юноша  с
огненно-рыжими волосами взбегает по лестнице и кладет их к моим ногам. Что
ж, как раз то, что нужно: охотничий нож с широким лезвием  и  обоюдоострый
топор на длинной рукояти.
     На "глазах" у телекамер я беру нож в правую  руку  и  провожу  им  по
запястью левой, перерезая провода, что тянутся от браслета к коже. Из раны
капает алая кровь. Мне не больно: я слишком возбужден,  чтобы  чувствовать
боль.
     - Безумец! - кричит Темная Царица. - Умоляю тебя, Арфист, не надо!
     - УИС - это смерть. - Я срываю с руки браслет. Он падает на  лестницу
и со звоном прыгает по ступеням.
     - Арестуйте этого маньяка! - разносится над улицей трубный глас. - Он
смертельно опасен!
     Стражники пытаются пробраться ко мне сквозь толпу, но  натыкаются  на
широкие спины и кулаки.
     Я хватаю топор и с размаху обрушиваю его  на  браслет.  Металлическая
оболочка трескается;  органический  материал,  который  находился  внутри,
ссыхается на глазах, лишенный всякой связи с моим организмом.
     Я стискиваю в правой руке топор, а в кровоточащей левой - нож.
     - Кто со мной? Я иду искать вечность.
     Толпа беснуется. Слышны проклятия и призывы к оружию.  Меня  окружает
человек десять-двенадцать, все до единого  с  горящими,  как  у  пророков,
глазами. Нужно уходить, и как можно скорее: в конце улицы появился  боевой
робот. Скоро наверняка покажутся и другие. Робот останавливается  рядом  с
Темной Царицей, которую я вижу в последний раз в жизни.
     Мои сторонники ни в чем меня не винят.  Они  мои  душой  и  телом  и,
кажется, видят во мне божество, которое не может ошибаться.
     Так начинается война между мною и УИС. Друзей у меня немного,  врагов
же в избытке, и они  гораздо  могущественнее.  Я  становлюсь  изгнанником,
скрываюсь то тут, то там,  но  всегда  и  везде  пою.  И  всегда  и  везде
находятся те, кто  хочет  слушать,  кто  присоединяется  к  нам,  радостно
принимая страдание и смерть.
     С помощью ножа и топора я освобождаю их души, а  затем  они  проходят
через ритуал возрождения. Некоторые,  подобно  мне,  становятся  бродячими
пророками, а большинство надевает копии браслетов  и  возвращается  домой.
Такие люди тоже распространяют нашу веру, но не в открытую, а с  оглядкой,
шепотом, на ушко... Если вдуматься, какая разница? Торопиться некуда, ведь
впереди меня вечность
     Я говорю и пою о том, что лежит вне времени.  Мои  враги  утверждают,
будто я воскрешаю древние безумства и зверства,  будто  хочу  покончить  с
цивилизацией, будто мне плевать, что вновь могут начаться  войны,  которые
принесут голод и страшные болезни... Честно  говоря,  меня  эти  обвинения
только радуют. Судя по выражениям, враги впали в ярость, а последняя,  как
известно, эмоция чисто человеческая (что проявляется особенно ярко в  пору
гибели общества). Чтобы  уничтожить  УИС  и  все,  что  она  олицетворяет,
необходим порыв свежего ветра. А там пускай наступает зима варварства.
     После  нее  придет  весна  и  возникнет  новая,  быть  может,   более
человечная цивилизация. Моим друзьям кажется, что это произойдет при  них,
что они увидят собственными глазами всеобщие мир, братство,  благоразумие.
Однако я, человек, побывавший в преисподней, знаю, что  будущее  вовсе  не
безоблачно и еще неизвестно, окажется ли оно лучше прошлого.
     Однажды, когда возвратится Пожиратель Богов, разорвет свою цепь Волк,
проскачут по мосту Всадники, закончится эпоха, родится Зверь,*  УИС  будет
уничтожена, и вы, сильные и мужественные, вернетесь домой.
     Я буду ждать вас.
     Ясноглазая, моему одиночеству близится конец. Осталось  сделать  лишь
одно. Бог должен умереть, Те, кто в него верит, убедившись, что он воскрес
и будет жить вечно, не остановятся ни перед чем и покорят мир.
     Кое-кто твердит, будто  я  оскорбил  их.  Уносимые  тем  же  потоком,
который когда-то подхватил меня, они сорвали браслеты, надеясь отыскать  в
музыке и экстазе смысл жизни. Я говорю о так называемых  дикарях,  которые
зачем-то нападают на стражников и устраивают  чудовищно  жестокие  обряды.
Они считают, что у  новой  дествительности  будет  женская  душа.  Ко  мне
приходили посланцы, предлагавшие заключить божественный брак. Я отказался,
ибо сыграл свадьбу давным-давно (и  сыграю  снова,  когда  завершится  ны-
ншний мировой цикл).
     Поэтому  они  ненавидят  меня.  Впрочем,  я   согласился   как-нибудь
встретиться с ними.
     Я схожу с дороги, что бежит по дну долины, и с песней  поднимаюсь  по
склону холма, а тем немногие, кому я разрешил прийти сюда, остаются  внизу
дожидаться моего возвращения.  Близится  закат;  должно  быть,  становится
прохладно - лишь три дня назад миновало весеннее равноденствие, - но я  не
ощущаю ни холода, ни боли (когда в ступни виваются шиповниковые  колючки).
Вокруг виднеются лесистые гребни, пока еще укрытые снегом, но - я  знаю  -
нетерпеливо ожидающие тепла. Небо на востоке приобретает багровый оттенок,
на нем сверкает вечерняя звезда. У меня над головой пролетает  стая  диких
гусей. Как рано они в этом году возвращаются  домой.  На  западе  догорает
закат. Я вижу на вершине холма женские фигуры...

 ________________________________________________________________________
     * Пожиратель Богов - в  греческой  мифологии  титан  Кронос,  который
проглатывал собственных детей - братьев и сестер будущего верховного  бога
Зевса. Волк - в скандинавской мифологии чудовищный волк Фенрир, посаженный
богами на чудесную  цепь;  перед  концом  мира  он  разорвал  эту  цепь  и
проглотил бога Одина. Всадники - в скандинавской мфологии "сыны Муспелля",
которые, спеша на битву с богами, скачут по радужному мосту Биврест, и тот
рушится под ними. Эпоха (Age) - отсылка к греческой мифологии,  в  которой
существовало деление мировой истории на  пять  эпох  (веков).  Зверь  -  в
христианской мифологии одно из обозначений Антихриста.
---------------------------------------------------------------------------

                                                   (c) 1972, Poul Anderson
                                      (c) Перевод с английского, К.Королев




                              Пол АНДЕРСОН

                              ЗЕЛЕНАЯ РУКА




     Первые поселенцы на Нертусе появились не  так  давно.  На  бескрайних
равнинах планеты только кое-где обосновались фермеры, а Стелламонт все еще
был единственным городком колонии.
     Как-то  днем  Пит,  лежа  на  животе,  с  увлечением  наблюдал,   как
суетливые, похожие на земных  Муравьев  насекомые  строили  в  траве  свое
жилище.
     Неожиданно огромная тень упала на него. Пит обернулся и от  изумления
замер. Перед ним стоял... инопланетянин.
     - П-привет, - прошептал Пит, медленно поднимаясь.
     - Добрый день, - ответил незнакомец на очень чистом языке землян.
     Питер мог поклясться, что никогда не встречался с подобным существом.
Но в Галактике было  множество  населенных  планет,  и  едва  ли  кто  мог
похвастать, что знает, как выглядят их обитатели.
     Ростом незнакомец был за два метра, с длинными ногами и телом,  двумя
парами рук, расположенными одна над  другой,  крупной  круглой  головой  с
оттопыренными ушами и  большими  желтыми  глазами.  Между  ними  виднелись
дырочки ноздрей, выше топорщились усики антенн. Весь его наряд состоял  из
пояса с карманами, тело покрывал зеленоватый мех. Отдаленно  он  напоминал
уроженца Ваштриана или, возможно, Кеннокора.
     - Кто вы? - спросил Пит, но тут же вспомнил  правила  хорошего  тона,
все-таки ему шел одиннадцатый год,  и  добавил:  -  Извините,  я  -  Питер
Вильсон,  с  Солнца,  а  эта  ферма  принадлежит   моему   дяде,   Гуннару
Торлайфесону. Могу я вам чем-нибудь помочь?
     - Возможно, - ответил незнакомец. - Насколько мне известно, твой дядя
ищет помощника?
     Тут он попал в самую точку. Дядя Гуннар никак  не  мог  управиться  с
таким  хозяйством  даже  с  помощью  механизмов  и  роботов.  Он  уже  дал
объявление по телевидению, но, по правде сказать, мало надеялся на то, что
кто-нибудь примет его предложение. Рабочие руки требовались везде и  вновь
прибывавшие предпочитали оставаться в Стелламонте, где и платили побольше.
Поэтому появление инопланетянина можно было расценить как подарок судьбы.
     - Вы совершенно правы, - воскликнул Пит. - Пойдемте, - и  он  побежал
вперед. Незнакомец двинулся следом.
     Потного, перепачканного маслом дядю Гуннара они нашли  в  мастерской.
Он поднял голову, вытер пот с рыжебородого лица и,  внимательно  глядя  на
гостя, вежливо поздоровался.  Его  глаза  радостно  заблестели,  когда  он
узнал, что тот хочет работать у него.
     - Давайте это обсудим, - предложил дядя.
     Они прошли в дом. Тетя Эдит  растерялась,  увидев  инопланетянина.  В
отличие от старого космического бродяги, каким был дядя Гуннар, она к  ним
еще не привыкла и не знала, как вести себя в их  присутствии.  Незнакомец,
похоже, не испытывал никаких неудобств.
     - Я с Эстана-4, - представился он. - Мое имя... ну, зовите меня Джо.
     - Эстан-4? - немного удивился дядя Гуннар. - Я и не  слыхал  о  такой
планете. Ее открыли недавно?
     - Не совсем.  Исследовательский  звездолет  побывал  у  нас  довольно
давно. Но мои соотечественники -  не  сторонники  технического  прогресса,
поэтому наше вступление в Галактическое Сообщество прошло незамеченным.  Я
-  один  из  немногих,  кто  захотел  повидать  Галактику.  На  дорогу   я
зарабатываю сам - так скорее узнаешь,  как  живут  другие  народы,  -  Джо
говорил ровно, спокойно, и Питу очень нравилось задумчивое  выражение  его
больших желтых глаз.
     - Почему же вы не остались в Стелламонте? - спросил  дядя  Гуннар.  -
Там вы смогли бы заработать больше, чем у меня.
     - Я бывал в других городах-колониях.  Они  мало  отличаются  друг  от
друга. Мне же интересна жизнь фермера, да и хочется отдохнуть  от  тесноты
городов. Я услышал ваше объявление и пришел сюда пешком.
     - Из Стелламонта? Через неисследованный лес? Да сюда  идти  несколько
недель? Я дал объявление гораздо позже.
     - А меня подвез какой-то колонист. Леса  же  я  не  боюсь.  В  нем  я
чувствую себя как дома. На моей родной планете много лесов.
     - Ну... - дядя Гуннар почесал затылок.
     Пит видел, что он колеблется. Будет  ли  толк  от  инопланетянина?  А
вдруг он преступник, скрывающийся от закона? Но  помощник  был  нужен  ему
позарез, к тому же Джо производил такое приятное впечатление.
     - Да ладно, почему бы и нет, - дядя Гуннар улыбнулся. - Поглядим, что
у нас получится. Садитесь, Джо, отдыхайте. Эдит, где у нас виски?
     Они договорились, что Джо приступит к работе с утра, а  вечером  дядя
Гуннар показал ему ферму. Пит с широко раскрытыми глазами  ходил  за  ними
следом. Уж об этом-то он  наверняка  расскажет  приятелям,  вернувшись  на
Землю: "У нас работал настоящий инопланетянин. Он прилетел издалека,  даже
мой дядя никогда не слышал о его родной планете. Он был с четырьмя руками,
без носа и мы звали его Джо".
     Дядя Гуннар сразу повел его к животным. Он привез с Земли  лишь  пару
коров да несколько свиней и цыплят. Его очень интересовала местная  фауна,
и он уже приручил некоторых шестиногих млекопитающих. "Волы" давали мясо и
кожу, а на "пони" он ездил там, где не проходили машина и трактор.  Теперь
он возился с четырехногими, двукрылыми "индюшками".
     - Большинство  колонистов  привозят  с  собой  животных  и  растения.
Пытаются разводить их здесь, словно Нертус - это Земля, - объяснил  он.  -
Из этого ничего не выйдет. Здесь  столько  неблагоприятных  факторов,  что
земным животным никогда не приспособиться к здешним условиям. Взгляните на
моих коров - какие они малорослые, тощие. И это несмотря на то, что  часть
корма я завожу с Земли. А местные животные жирные да  гладкие.  Нертус  не
станет нам родным домом до тех пор, пока мы сами не сроднимся с планетой.
     Коровы тяжело переступали с ноги на ногу  и  косили  глазом  на  Джо:
почему-то их пугало его присутствие. Местные же  "волы"  и  "пони"  стояли
спокойно.
     - Но может ли человек  есть  местную  пищу,  не  опасаясь  недостатка
нужных ему веществ? - поинтересовался Джо.
     - Хороший вопрос, - кивнул дядя Гуннар. -  В  этом  одна  из  главных
наших проблем. Первым делом мы установили, какая  пища  ядовита  для  нас.
Затем