,
- то можешь начинать думать сначала.
     Она шевельнулась. Голосом далеким и  негромким,  не  глядя  на  него,
проговорила:
     - Это наша планета и наше право жить так, как нам нравится. Если  вам
угодно плодиться, как кроликам, учитывайте последствия сами.
     Голье почувствовал, как злость размывает последние остатки  терпения.
Он ткнул сигарой в пепельницу, отодвинул в сторону бренди.
     - Хватит моралей, - сказал он громко. - Я  стал  астронавтом  потому,
что это весело!
     Он поднялся, обогнул стол и направился к ней.



                                538 Г.О.К.

     Когда  находиться  в  четырех  стенах  становилось  невмоготу,  Эльва
выходила на балкон и смотрела на Дирих, смотрела, пока не начинали  болеть
глаза. С такой высоты город был по-своему красив. Во все стороны  тянулись
к горизонту огромные серые блоки, среди  которых  розовели  редкие  башни,
отсвечивающие сталью и стеклом. В  какую  сторону  ни  посмотреть,  взгляд
упирался в ряды шахт, за которыми, проглядывая сквозь ажурное переплетение
лесов и креплений, виднелись участки первозданной  пустыни.  Между  домами
над  землей  извивалась  сеть  подвижных  дорог   -   по   ним   двигались
робогрузовики и люди - потребители, кишевшие  серой  безликой  массой.  На
фоне пурпурно-черного неба и единственной огромной луны, близкой к  полной
фазе,   проносились   над   головой   светляки   аэромобилей   хозяев    -
администраторов, инженеров, военных. Иногда было  видно  несколько  звезд,
остальные затмевало лихорадочное  полыхание  неона.  Но  даже  при  полном
дневном,  красноватого  оттенка,  свете  Эльва  не  могла  разглядеть  все
переплетение  дорог  внизу.  Густой  слой  пыли,  дыма  и  копоти  скрывал
основания искусственных гор. Только в воображении  она  могла  представить
подземелья и тоннели, в которых скрывались банды  преступников  и  обитали
самые низшие касты рабочих, всю жизнь тратившие на обслуживание машин.
     На Черткои было тепло - зимой  и  летом.  Лишь  когда  вдруг  налетал
ночной  ветер,  Эльве  приходилось  плотнее  закутываться  в   накидку   -
натуральный мех с Новогала. Борс не скупился на платья и драгоценности.  К
чести его - не только потому, что ему нравилось появляться с этой женщиной
на публике, где она вызывала восхищение, а он сам - зависть.
     Несколько первых месяцев она отказывалась покидать  апартаменты.  Тут
он ничего не мог поделать и выжидал. В конце концов она уступила и  больше
не пренебрегала возможностью вырваться из заключения в четырех стенах.  Но
с недавних пор стало не до развлечений - Борс напряженно работал.
     Дрогои поднялась выше, красноватая от заходящего солнца и  смога  над
городом. Достигнув зенита, она приобретет цвет тусклой меди. Как-то  Эльве
показалось, что пятна на Дрогои образуют очертания черепа. Это  был  обман
зрения, причиной ему послужило отвращение ко всему черткоианскому.  Но  от
этого впечатления она так и не смогла избавиться.
     Она перебирала глазами  созвездия,  зная,  что,  если  отыщет  солнце
Вайнамо, ей будет больно, но не могла остановиться. Воздух в эту ночь  был
мутным, с привкусом кислот и тухлых яиц.
     Ей вдруг вспомнились верховые прогулки вдоль озера Рованиеми,  вскоре
после замужества. Рядом был Карлави, и никого больше: на Вайнамо  не  было
нужды в телохранителях. По небу быстро ползли две луны, их  свет  оставлял
двойные подрагивающие  полосы  на  воде.  Деревья  шелестели,  воздух  пах
зеленью,  кто-то   пел   с   плавной   протяжностью,   спрятавшись   среди
молочно-пятнистых теней.
     - Как прекрасно! - прошептала она.  -  Это  поющая  птица.  У  нас  в
Рууялке нет ничего подобного.
     Карлави довольно улыбнулся:
     - Это совсем  не  птица.  Альфавалы  его  зовут...  хм,  кто  бы  мог
произнести  что-нибудь  по-альфавальски?  Мы  говорим  "йяно".   Небольшое
псевдомлекопитающее,  ужасно  надоедливое.  Пожирает  корни.  Поэтому   мы
планируем уничтожить весь вид.
     - Да? Но ведь могут быть задеты альфавалы. У них же есть что-то вроде
религии. Вдруг эти "йяно" - ее атрибут. А еще может быть...
     Каждый на Вайнамо знал древнюю легенду - именно на  ней  был  основан
один из главных законов: когда-то, два-три миллиона лет назад,  на  Старой
Земле жили зеленые  карлики.  Потом  они  исчезли  -  с  тем,  чтобы  быть
обнаруженными здесь, на Вайнамо, и теперь,  раз  уж  они  коренные  жители
планеты, люди обязаны считаться с ними и помогать.
     Однажды Эльва попыталась объяснить эту мысль Борсу Голье.  Он  вообще
не смог понять ее. Если абосы, к примеру, могут для  чего-то  использовать
захваченных с суши людей, то почему бы им этого не делать?..
     - Расскажи о "йяно", - попросила она Карлави.
     - Многие годы мы попусту надеялись  на  электрические  заграждения  и
прочее. А недавно, инспектируя Институт Экологии в  Пааске,  я  обнаружил,
что там придумали совершенно  новый  способ.  Они  используют  доминантные
мутантные гены с записью стойкого отвращения к витамину С. Ты  же  знаешь,
что витамин С не встречается у  местных  растений,  только  у  земных.  Мы
поможем мутантам размножаться, и с каждым сезоном  будет  становиться  все
меньше "йяно", питающихся нашими урожаями. Лет через пять их вообще  можно
будет не принимать в расчет.
     - Но петь они будут так же. - Она  медленно  подогнала  своего  хайлу
поближе, их колени соприкоснулись. Карлави наклонился и поцеловал ее.
     Эльва вздрогнула. Нет уж, лучше уйти, подумала она.
     Она вернулась в свою комнату, свет включился автоматически.
     Апартаменты представляли собой три тесные комнатки, и  это  считалось
роскошью. Пять миллиардов людей - а с каждым днем все больше и больше - не
могли безнаказанно существовать на планете, столь истощенной, как Черткои,
и даже богатые  люди  могли  лишь  мечтать  о  роскоши,  естественной  для
беднейшего на Вайнамо. Воздух, простор, деревья, трава под босыми  ногами,
собственный  дом  и  чистое  небо.  Понятно,  почему  на  Черткои  большое
распространение получили неестественные развлечения, вроде мультисенсорных
фильмов о жизни и борьбе.
     Велгойя шебуршала в своем закутке. Эльва удивилась бы, узнав, что эта
девчонка-служанка когда-нибудь спит.
     - Не желает ли госпожа чего-нибудь?
     - Нет. - Эльва села. Ни на что серьезное девчонка не годится. Сколько
она еще здесь прослужит? Год, может быть. Эльва не  следила  за  временем,
это было трудно потому, что на Черткои пользовались незнакомым календарем.
Планета  была  более  массивной,  чем  Вайнамо,  и  атмосферное  давление,
соответственно, на десять  процентов  выше.  Все  это  не  имело  никакого
значения, если психика была в норме, но Эльва постоянно  чувствовала  себя
уставшей.
     - Нет, ничего не хочу. - Она откинулась на диване и закрыла глаза. От
наружного воздуха их всегда начинало щипать.
     - Чашечку  стима,  может  быть,  если  госпожа  пожелает?  -  Девушка
поклонилась еще ниже, гротескно куклоподобная в своей униформе.
     - Нет! - крикнула Эльва. - Убирайся!
     - Простите меня. Я - червь презренный. Молю о вашем великодушии.
     Девица на животе поползла к двери.
     Эльва достала сигарету. На  Вайнамо  она  не  курила,  здесь  же,  на
Черткои, курящие женщины  нравились  большинству  мужчин,  а  кроме  того,
сигарета помогает занять руки.
     Подобострастное  отношение  потребителей  к  хозяевам  шокировало  ее
недолго -  слишком  бесцветными  и  скользкими  существами  они  казались.
Единственное, что их заботило и в чем они  видели  смысл  -  стабильность.
Велгойю, к примеру, можно было в любой день выкинуть на  улицу,  и  на  ее
место нашлись бы миллионы жаждущих претенденток.
     Дверь открылась. Эльва обернулась,  напряглась  в  надежде.  Да,  это
Борс. Один. Когда он приводил с собой приятеля, она уходила в  спаленку  и
просто  слушала.  Черткоиане  высшего  ранга  не  любили,  чтобы   женщина
участвовала в разговоре.
     Он вошел в комнату уставшей походкой, снял шляпу, плащ и бросил их на
пол. Велгойя поползла убирать, а когда он сел, она была уже тут как тут, с
выпивкой и сигаретой.
     Эльва ждала.  Она  уже  изучила  его.  Когда  грубое  бородатое  лицо
смягчилось, она заставила себя улыбнуться и вытянулась на диване, опершись
на один локоть.
     - Так ты заработаешься до смерти, - проговорила она.
     Он вздохнул:
     - Да. Но конец виден.  Пара  недель,  и  кончится  вся  эта  бумажная
волокита.
     -  Если  только  какой-нибудь   очередной   бюрократ   не   изобретет
девятнадцать  новых  форм,  которые   необходимо   заполнить   в   четырех
экземплярах.
     - Возможно.
     - У нас никогда не было таких проблем.  Правительство  координировало
действия и точно определяло необходимые ресурсы. Почему ваши люди не могут
разобраться даже в том, чем сами занимаются?
     - Ты же знаешь. Потому, что нас пять миллиардов.  У  вас  на  Вайнамо
слишком много свободного места... - Голье допил свой стакан и протянул его
за добавкой.
     - Ради вековечного хаоса! Да, я готов там остаться, когда мы  сделаем
дело!
     Эльва подняла брови.
     - Это мысль, - промурлыкала она.
     - Ох, нет, это невозможно, - сказал он, возвращаясь  в  обычное  свое
настроение. - Я же забыл... Я не могу быть единственным  на  всей  планете
чужаком и врагом...
     - Не обязательно...
     Он покачал головой.
     - Даже если я приживусь, я должен буду тридцать  лет  ждать  прибытия
Третьей  экспедиции.  Но  мне  вовсе  не  улыбается   стать   к   старости
потребителем. Или, еще хуже, увидеть потребителями своих детей.
     Эльва прикурила новую сигарету от первой. Глубоко  затянулась,  чтобы
не потерять контроль над собой.
     Гораздо лучше организовать Вторую экспедицию и сделать  потребителями
других, подумала она. Первая, когда взяли в плен меня и еще  более  тысячи
человек - что с ними сталось? Скольких признали бесполезными  и  отправили
на лоботомию? Первая  была  явно  разведывательным  рейдом.  Вторая  будет
насчитывать  пятьдесят  боевых  кораблей  и  попытается   силой   добиться
капитуляции. Или нанесет  удар  по  возможным  очагам  обороны,  полностью
уничтожит весь военный потенциал и доставит на Черткои орды рабов. И тогда
Третья экспедиция, в тысячу кораблей, приступит к окончательному  захвату,
доставив воинские гарнизоны, надсмотрщиков, надзирателей и колонистов. Это
случится, по времени Вайнамо, через сорок пять лет, считая от  сегодняшней
ночи. Мужчины Вайнамо... Хауки...  если  он  останется  жив  после  Второй
экспедиции, то у него будут  лишние  тридцать  лет  свободы.  Но  если  он
отважится обзавестись детьми?
     - Наверное, я обоснуюсь там после  Третьей  экспедиции,  -  задумчиво
сказал Голье. - Наверное, мне у вас понравится.  И  сколько  благоприятных
возможностей! Целый мир ждет должного прогресса!
     - Я тебе многое смогу подсказать. - Эльва посмотрела на него прямо. -
Ты же не очень хорошо разбираешься.
     Голье переменил позу.
     - Не надо снова об этом, - попросил он. - Я  не  могу  взять  тебя  с
собой.
     - Ты же командующий флотом, так?
     - Да, но черт возьми, как ты не  можешь  понять!  Офицеры  не  должны
пользоваться привилегиями, это вредно влияет на моральный климат.
     Эльва взмахнула ресницами:
     - Не так уж и влияет. На самом-то деле.
     - Мой старший сын обещает заботиться  о  тебе.  Он  совсем  не  такой
плохой парень, как ты думаешь. А через тридцать лет мы увидимся.
     - Когда я стану  седой  и  морщинистой.  Почему  бы  тебе  просто  не
вышвырнуть меня на улицу и не оставить в покое?
     - Ты знаешь почему! - резко сказал он. - Ты - первая женщина, которую
я могу назвать этим словом. Мне никогда не было скучно с тобой, нет. Но...
     - Так-то ты обо мне заботишься...
     - Ты меня за идиота считаешь? Думаешь, я не понимаю, что  как  только
мы сядем, ты только и будешь голову ломать - как бы перебежать к своим?
     Эльва высокомерно вскинула голову.
     - Ладно! Раз так, то говорить больше не о чем.
     - Ну, милая, ты слишком серьезно относишься к словам. - Он потянулся,
чтобы  положить  руку  ей  на  плечо,  но  она  тут  же  отодвинулась   на
противоположный конец дивана. Казалось, он растерялся.
     - И потом, - попытался он объяснить. - Если  ты  так  переживаешь  за
свою планету, подумай, ведь то, чем мы собираемся заняться  там,  вряд  ли
доставит тебе удовольствие...
     - Сперва ты назвал меня  изменницей!  -  вспылила  она.  -  А  теперь
обвиняешь меня в недостатке мужества!
     - Подожди...
     - Ну давай, бей! Мне с тобой не справиться. На это  у  тебя  смелости
хватит!
     - Я никогда...
     В конце концов он согласился.



                                553 Г.О.К.

     Ракета, выпущенная по  Юваскула,  уничтожила  все  в  радиусе  десяти
километров. Крупнейший город планеты  обратился  в  клубок  радиоактивного
пламени. Как ни странно, гибель мужчин, женщин, детишек, домашних животных
причинила Эльве гораздо меньше боли, чем осознание того факта, что Старого
Города больше не  существует.  Ни  корабля,  на  котором  первый  колонист
опустился на поверхность Вайнамо, ни старой церкви Святого Яраи с цветными
витражами и позолоченной колокольней, ни  Музея  Искусств,  куда  с  таким
трепетом входила она в молодости, ни Университета, где она училась  и  где
познакомилась с Карлави. Я  -  настоящая  дочь  Вайнамо,  подумала  она  с
раскаянием.  Традиции  связаны  с  воспоминаниями.  Черткоианам  этого  не
понять. У них нет прошлого, о котором стоило бы вспоминать.
     Небо на севере казалось красным. Зарево было видно даже здесь,  среди
пластиковых палаток передовой базы, по которой она прогуливалась, пролетев
не одну сотню километров на транспортном аэрокаре. Летевшие вместе  с  ней
черткоианские  солдаты  попытались  было  развлечься,  пришлось   показать
пропуск, подписанный лично Командором Голье. Солдаты  сразу  же  сделались
раболепно-почтительными.
     Пропуск давал ей право на свободное передвижение в  тыловых  районах.
Чтобы получить его у Борса, потребовалось много лести и  хлопот,  но,  что
странно, еще ни разу никто не потребовал у  нее  этот  пропуск.  Эльва  не
переставала удивляться такому небрежному  отношению  к  правилам  военного
времени. Совершая свои прогулки, она убедилась,  что  Черткои  никогда  не
станет лучше, чем она есть. Черткои - враг,  понимающий  лишь  язык  силы.
Вайнамо не была способна на отпор, даже если  бы  каждая  ферма  оказалась
арсеналом, а каждая лесная дорога  -  смертельной  ловушкой.  Партизанщина
против врага, вооруженного ядерными ракетами, при полном его господстве  в
воздухе и в космосе - нет, так его не остановить.
     Эльва поплотнее завернулась в черную накидку  и  прижалась  к  стенке
окопа. Часовой прошел мимо, его  шлем  квадратом  проплыл  на  фоне  такой
милой, такой родной луны, винтовка перечеркнула звезды. На секунду  зарево
стало ярче, красный свет озарил все вокруг, и  Эльва  испугалась,  что  ее
заметили. Ей не хотелось лишних вопросов. Но часовой продолжал свой  путь.
Еще с воздуха она видела, что огонь больше  всего  свирепствует  в  лесах,
окружающих Юваскулу. Дома, хоть и  раскаленные  добела,  не  горели.  Зона
разрушений  ограничивалась  центром  города.  Должно  быть,  за  время  ее
отсутствия в  одном  из  институтов  разработали  новые  способы  пропитки
дерева... Как бы Борс смеялся, скажи она ему об этом! Промышленность, едва
способная удовлетворить  потребность  в  транспорте,  сельскохозяйственных
машинах, инструментах, химикалиях; наука, способная разработать разве  что
противопожарную методику и  проследить  экологические  цепочки;  общество,
намеренно стабилизировавшее численность населения, пуще всего  оберегающее
замшелые традиции и обряды, - и война против Черткои!
     И все равно, он прекрасно знает по опыту,  что  даже  самого  слабого
врага нельзя уничтожить без  достаточного  изучения.  И  он  по-настоящему
озабочен, если привлек к  этому  делу  Эльву:  офицер,  взятый  в  плен  у
Юваскулы, когда Борс еще надеялся захватить город  неповрежденным,  ничего
не сказал даже под пытками. Значит, он знает что-то очень важное. Но Голье
некогда было ждать, пока инквизиторы завершат свою работу. Он отправился в
Лемпо на место сражения  за  Оружейные  Мастерские,  и  Эльва  знала,  что
вернется он не скоро. Завод был размещен под землей, это было экономически
выгодно и сохраняло нетронутым заповедник над ним. Теперь  за  эти  хорошо
укрепленные бункеры шла отчаянная  схватка.  Черткоиане  обязаны  были  их
захватить, им нужна была уверенность, что там ничего не  уцелеет.  Они  не
могли оставить на Вайнамо даже намека на ядерную индустрию.  У  планеты  и
так будет почти  тридцать  лет,  чтобы  оправиться  и  перевооружиться  до
прибытия Третьей экспедиции.
     Эльва уже хорошо ориентировалась в  пластиковых  лабиринтах  и  сразу
нашла нужную ей палатку.
     Наружный часовой направил на нее винтовку:
     - Руки вверх! - Его мальчишеский голос ломался от страха. Уже не один
часовой был найден с перерезанным горлом.
     - Все в порядке, - сказала она. - Мне надо видеть пленного Ивало.
     - Этого офицера? - Он полоснул фонариком по ее лицу. - Но ты... ты...
     - Вайнамоанка. Правильно. Ты же знаешь, некоторые из нас сотрудничают
с  вами.   Из   пленников,   взятых   в   прошлом   рейсе.   Проводниками,
разведчиками... Ты должен был слышать обо мне. Я Эльва, женщина  Командора
Голье.
     - Конечно, миссис. Верно, я слышал.
     - Вот мой пропуск.
     Он беспокойно покосился.
     - Но я могу спросить, миссис,  что  вы  собираетесь  делать?  У  меня
строгие инструкции...
     Эльва одарила его наиболее доверительной из своих улыбок:
     - У моего хозяина появилась идея.  Этот  пленник  располагает  важной
информацией. Его обработали, но он так и не заговорил. Теперь мы попробуем
обойтись без насилия. Привлекательная женщина одной с ним расы...
     - Хорошо. Может быть,  он  расколется,  но  все  равно,  миссис!  Эти
быстроглазые блондинчики - подлые животные...  Прошу  прощения...  Делайте
свое дело. Кричите в случае чего, если он зарвется... ну и прочее.
     Дверь перед ней раскрылась, Эльва вошла в полукруглую комнатку, такую
низенькую,  что  ей  пришлось  нагнуться.  Затеплилась  световая   трубка,
высветив брошенный прямо на пол матрас.
     Виски капитана Ивало поседели, но он еще сохранил  силу  и  гибкость.
Лицо его выглядело изможденным, заросло щетинистой бородкой, глаза запали;
одежда была грязной и рваной.
     Он даже не удивился, когда увидел ее.
     - Что теперь? - спросил он на ломаном черткоианском.  -  Что  еще  вы
решили попробовать?
     Эльва ответила по-вайнамоански (о, Господи, полтора года ее времени и
семнадцать  планетарных  лет  прошло  с  тех  пор,  как  она  хоть  словом
обменялась с соплеменником):
     - Успокойся, прошу тебя.
     Он сел.
     - Кто ты? - резко спросил он. Чистое произношение.  Должно  быть,  он
был ученым  или  учителем  в  мирные,  столь  теперь  далекие  времена.  -
Изменница? Я знаю, есть и такие. В любой бочке найдется пара гнилых яблок.
     Эльва опустилась на пол  рядом  с  ним,  обхватила  руками  колени  и
уставилась на противоположную, полукруглую стену.
     - Я не знаю, что тебе сказать, - бесцветным голосом произнесла она. -
Я с ними, да. Они взяли меня в плен в прошлое нападение.
     Он легонько присвистнул. Протянул слегка дрожащую руку и замер,  едва
коснувшись ее.
     - Тогда я был совсем молодым, - сказал он. - Но я помню. Я могу знать
тебя?
     - Возможно. Я -  Эльва,  дочь  Владетеля  Рууялки  и  вдова  Карлави,
Фрихольдера Тервола.
     Внезапно она потеряла контроль над собой, вцепилась ему в  руку  так,
что кровь проступила из-под ногтей.
     - Ты знаешь что-нибудь о моем сыне? Его зовут Хауки. Я отправила  его
прочь со своим слугой-альфавалом. Хауки, сын Карлави, Фрихольдера Тервола.