а производил другие вычисления. Его тонкие умелые пальцы так и
мелькали.
     - Мы снова ударимся об  атмосферу  примерно  через  пятьдесят  часов,
капитан, - отчитался он. - Это даст маленькой  группе  достаточно  времени
для работы.
     Баннинг огляделся. Теперь не было задней стены, на которой можно было
бы остановить взгляд.  Кроме  центральной  секции  с  ее  жизненно  важным
оборудованием, между мостиком и кормой мало  чего  осталось.  Факелы  были
вырублены,  запоры  вывернуты,  воздушные  замки  отправились   в   долгое
путешествие к лунам.  Корабль  превратился  в  полую  раковину,  опутанную
паутиной проводов. Капитан чувствовал себя убийцей.
     На другой стороне огромного сфероида он увидел Девона,  плавающего  в
состоянии  невесомости  и  показывающего   команде,   как   обращаться   с
космическими скафандрами. Пока они находились в невесомости,  инженер  мог
отвлечься от сильно болевших ран.
     Его помощники должны были разобрать реактор, оружейную, ионные трубки
- все, что имелось на борту. Теперь все было убрано, и не осталось ничего,
что вело бы корабль, кроме безличных  сил  небесной  механики.  Генераторы
работали исправно - в резервуарах было достаточно энергии, чтобы несколько
недель насыщать раковину светом и теплом. Если юпитериане не поймают их  в
пространстве, эти недели тоже могут им понадобиться.
     Баннинг вздохнул. С тех самых пор как первый человек вышел в море  на
кое-как обтесанном бревне или в плетеной  корзине,  любой  капитан  всегда
дико боялся потерять свой корабль.
     Была одна подводная лодка - давным-давно, но он до  сих  пор  не  мог
вспоминать о ней без боли, хотя это была и не его вина. Конечно, он должен
придумать что-нибудь такое, что спасет их жизни  сейчас,  потому  что  уже
неплохо  разбирался  в  подводных  лодках...  А  смогли  бы  это   сделать
Монгольфье или Архимед?
     К  капитану  подплыла  Клеони.  За  последнее  время  она   приобрела
некоторый опыт в этом виде искусства, ибо они выходили на орбиту  Юпитера,
сбрасывая скорость, и вращение было невозможным,  так  как  мешало  работе
двигателей.
     - Могу я вас побеспокоить? - спросила она.
     - Конечно, - Баннинг вытащил трубку. Ему было приятно ее присутствие.
-  Красивая  девушка  никогда  не  может  побеспокоить.   Это   совершенно
определенно.
     Она устало улыбнулась и отбросила с глаз прядь свободно  падающих  на
плечи волос. Они создавали нечто вроде ореола вокруг измученного лица.
     - Я чувствую себя такой бесполезной, - сказала она.
     - Чепуха. Регулярно готовьте еду, и  принесете  очень  много  пользы.
Тьедженс и Нельсон всегда были отменными обжорами.
     - Мне бы хотелось... - лицо ее  вспыхнуло.  -  Мне  бы  так  хотелось
понять работу Люка.
     - Конечно, - Баннинг открыл табакерку и начал  набивать  трубку,  что
было нелегко в состоянии невесомости. - В чем же дело?
     - Только... мы же должны удариться о воздух  так  сильно...  быстрее,
чем это делают метеоры, когда падают на Землю, не так ли? Почему же мы  не
сгорели?
     - Метеоры не сгорают. Они испаряются. Мы же пока коснулись лишь очень
тонких слоев атмосферы. Мы перевели в теплоту такое количество энергии,  о
котором не стоило бы беспокоиться. Большую часть унес сам воздух.
     - Но все же... я никогда  не  слышала  о  том,  чтобы  использовалось
нарушение эллипсов при скорости, столь высокой, как наша.
     Баннинг щелкнул зажигалкой,  подержал  ее  "над"  чашечкой  и  сделал
глубокую затяжку.
     - По сути дела, - сказал он, - я не думаю,  чтобы  такое  можно  было
проделать  на  Земле  или  Венере,  в  их  атмосферах.  Но  гравитационный
потенциал Юпитера изменен в десять раз, поэтому  воздух  в  соотношении  с
высотой разрежается более медленно. Другими словами, мы имеем дело с более
глубоким слоем разреженного воздуха для  торможения.  И  это  хорошо.  Нам
придется  сделать  несколько  проходов.  Если  нас  не  спасут,  мы  будем
заниматься этим много дней, но сделать это можно.
     Он  вынул  трубку  изо  рта.  Курить  в  невесомости   было   трудно.
Циркуляционные  кондиционеры  воздуха,  которые  ограждали  от  неприятной
возможности вдыхать то, что ты выдыхаешь, не могли  особо  помочь  в  этом
случае. Но он не мог обойтись без трубки, очень нуждаясь в  ее  поддержке.
Очень.


     Через несколько часов, используя данные об орбите корабля, уточненные
дальнейшими наблюдениями, челночная лодка с  Ганимеда  подошла  достаточно
близко, чтобы связаться с "Повелителем Грома" через  радар.  После  долгих
маневров он  не  достиг  подходящей  скорости.  Какую-то  секунду  он  был
настолько близко, что команда Девона, работавшая  на  оболочке,  при  этом
почувствовала себя так, будто в качестве приговоренных к аду наблюдала  за
проходом избранников.
     Челночная лодка передала резервуары с горючим.  Один  из  них  дошел.
Приблизившись, он резко сбросил скорость,  подобно  испуганному  мустангу.
"Повелитель Грома" уже провалился в глубину гравитационного поля  Юпитера,
и лодка не смогла подойти к нему.
     Корабль отнесло в сторону, и он исчез из виду, скрывшись за  огромным
диском планеты. Высокие облака накрыли его, словно вуалью, и  спрятали  от
телескопов - те свободные  облака,  которые  ни  мгновения  не  смогли  бы
существовать  в  земных  условиях.  Юпитер  более  чужд,  чем  это   может
представить себе человек.
     Новая орбита корабля не так  уж  отличалась  от  прежней.  Но  лодки,
которые уже догнали его, вынуждены были двигаться  дальше:  они  не  могли
просто повиснуть там, в этом плотном поле, и "Повелитель  Грома"  совершил
еще один долгий одинокий переход. Когда он был закончен, Ганимед  оказался
в невыгодном положении, а Каллисто вообще всегда пребывала в таковом,  так
что корабль вошел в атмосферу Юпитера в третий раз уже неожиданно.
     При следующем вхождении в вакуум орбита его сократилась и значительно
исказилась.   Скорость,   на   которой   действовал   воздушный    тормоз,
увеличивалась; каждый нырок под  отравленные  облака  был  глубже,  каждый
поворот через ясное пространство занимал меньше времени. Тем не менее была
надежда.  Ганимедяне  в  конце  концов   приспособились;   они   произвели
великолепные вычисления того, какой будет четвертая  свободная  орбита,  и
расставили лодки с запасами горючего близко к нужным точкам.
     Только... "Повелитель Грома" не появился даже близко от  вычисленного
пути, и это было чистой воды невезением. Команда  Девона,  работавшая  все
время, пока корабль находился в вакууме, почти  отрезала  кормовой  отсек.
Последний нырок  в  жестко  сопротивляющийся  воздух  завершил  дело.  Под
воздействием тормозящих сил  эта  часть  яростно  задергалась  и  толкнула
"Повелителя Грома" в стратосферу. А когда она оторвалась, корабль оказался
на совершенно другой орбите. Но в конце концов  только  необычное  везение
помогло юпитерианам так близко подойти к  кораблю  во  время  его  первого
захода. Так что возможности уравновесили друг друга, только и всего.
     Радио донесло слабый удаляющийся голос:
     - Снова  пропустили  вас.  Не  знаем,  удастся  ли  подойти  ближе  в
следующий раз. Ваш период становится очень коротким.
     - Может быть, не стоит и рисковать, - вздохнул Баннинг.  Он  надеялся
на большее, но если  боги  рассудили,  что  кораблю  непременно  предстоит
врезаться в Юпитер, то приходилось только принять это  как  неизбежное.  -
Надеюсь, все обойдется.


     Снаружи заунывно свистел  воздух,  давление  было  несравнимо  больше
того, что существует на дне самых глубоких земных океанов.
     При последнем проходе в почти открытом космосе - уже мерцали звезды -
Баннинг  радировал:  "Больше  сообщений  не   будет,   если   не   считать
десятиминутного сигнала на той же волне, когда мы встанем.  Конечно,  если
останемся живы! Нам  пришлось  экономить  энергию.  Прежде  чем  подоспеет
помощь, пройдет некоторое время. Когда это случится, вызовите  меня.  Если
мы будем живы, я отвечу, и тогда мы условимся о дальнейшем. Понятно?"
     - Понятно. Удачи, космонавт... там и тут.
     Наблюдая, как сгущается туман на видеоэкране,  Баннинг  в  сотый  раз
сложил в уме ряд цифр. По  расписанию  он  должен  через  пятнадцать  дней
передать сообщение на Фобос. Если оно не придет, Охрана отправит корабль с
высоким ускорением - узнать, что случилось. Несколько дней уйдет  на  это.
Еще неделя - на его возвращение к  Марсу  с  отчетом.  Марс  должен  будет
вызвать Луну по радиолучу - это, по крайней мере, быстро - и  Охрана  или,
возможно, Инженеры смогут приняться за дело.
     Инженеры  располагали  кораблями,  способными  войти   в   атмосферу:
мощными, но  умеющими  двигаться  достаточно  медленно.  К  Юпитеру  такой
аппарат мог бы доставить быстрый  корабль  Охраны,  работающий  на  ионном
двигателе. Измерения можно сделать в пути. Переход должен занять в  худшем
случае пару недель.
     Значит, самое большое - шесть недель до прихода помощи. А вероятнее -
четыре недели, независимо от того, какую скорость развивают эти  последние
модели.
     Что ж, энергии у "Повелителя Грома" больше, чем на шесть недель.  Это
время, проведенное под добавочными  "g",  вряд  ли  будет  приятным,  хотя
работа граванолов должна была защитить людей от травм.
     И ветра могут дать знать о себе. Впрочем, люди  были  защищены  и  от
них: они находились выше области действия вертикальных потоков, в том, что
можно было назвать стратосферой Юпитера...
     Красное пламя метнулось по экрану.
     Люк Девон, как и все, прикрепленный к креслу,  позвал  через  пустоту
корабля:
     - Если бы я только знал, что это произойдет... какая возможность  для
исследований! У меня осталось несколько приборов, но это  будет  чертовски
трудно.
     - Лично я, - отозвался  Баннинг,  -  спас  колоду  карт  и  несколько
покерных фишек. Но не думаю, что у вас было бы особенно много  времени  на
исследования - во всяком случае, в атмосфере Юпитера.
     Он мог представить себе, как вспыхнула Клеони. Он  не  хотел  смущать
ее, эта девушка действительно нравилась  ему,  но  последовавший  за  этим
заразительный смех остальных стоил  того.  Пока  люди  способны  смеяться,
особенно над такой плохой шуткой, они еще могут выстоять.
     Корабль уходил все ниже и  ниже.  Один  раз  его  поймал  и  повернул
могучий поток, и если бы он не  был  так  облегчен,  опять  получилась  бы
чертовская заваруха.
     Ветер, гудевший за корпусом, чуть-чуть утих.
     - Мы теряем скорость,  -  сказал  Токугава.  А  позже,  глядя  поверх
радара-альтиметра: - Мы останавливаемся.
     -  Приехали!  -  Баннинг  потянулся.  Каждая  его  косточка  ныла  от
усталости. - Теперь мы мало чего можем сделать. Давайте все  привяжемся  к
койкам и поспим неделю.
     Собственный вес в атмосфере Юпитера изнурил  его.  Но  все  они  были
живы. И на корабле,  хотя  и  опустошенном,  все  же  были  еда  и  питье,
инструменты и материалы, игры и книги - все необходимое,  чтобы  сохранить
ясность ума и занять время, пока они вынуждены ждать.
     Его вычисления оказались верными. Оболочка из стали, триста метров  в
диаметре, может обеспечить вполне сносные условия для существования.
     Подобно капле масла в измерителе плотности, подобно  воздушному  шару
над  Францией  восемнадцатого  столетия,  подобно  маленькому  непокорному
пузырьку в небе, плавал над Юпитером "Повелитель Грома".





                               Пол АНДЕРСОН

                                  ПАМЯТЬ




                                  ТОРРЕК

     Золотистый свет пробежал по склону Кеттлбек-Фелл,  коснулся  дрожащих
струй,  поднимавшихся  от  долины  Бранна   и,   крутясь,   устремился   к
голубовато-серебристому небу, полному  мерцающих  облаков.  Над  холодной,
белой, сердито рокочущей рекой густым слоем  лежал  сизый  туман,  и  вода
снова и снова вбирала его в себя.
     Руки Вильена в бешеном темпе плясали над контрольными приборами.  Как
только река осталась позади, он снова поднял машину вверх,  и  теперь  они
летели над верхней кромкой леса.
     - Теперь мы уже близко, названный брат, - сказал Вильен. - Тебе лучше
приготовиться.
     Торрек кивнул, встал со своего кресла и  принялся  пробираться  вдоль
узкого  фюзеляжа.  Он  ощущал,  как  легкое,  тканое,  пропитанное  маслом
покрытие, туго натянутое на каркас, вздрагивает от  его  прикосновений,  и
слышал, как оно гудит в такт шуму огромных крыльев.
     Достигнув  маленькой  стеклянной  дверцы,  он  взглянул  через  узкое
отверстие на дикую бесплодную землю со  снежными  полосками,  раскиданными
там и тут. Он проверил свое  снаряжение:  веревка,  сложенная  кольцами  и
прикрепленная к распорке, три ножа в ножнах у пояса, сетка, повязанная  на
голове так, чтобы длинные желтые волосы не мешали ему. Одет он был лишь  в
набедренную повязку, ибо для успеха задуманного его  вес  не  должен  быть
слишком большим.


     Он был высоким и гибким молодым человеком, резкие черты  лица  делали
его совсем непохожим на людей красивого народа Думетдина. И  имя,  которое
ему здесь дали, Торрек, означало не просто "чужой" - в нем таился намек на
какую-то долю чудовищности, ибо он  единственный  из  всех,  кто  жил  под
Кольцами, не мог хотя бы приблизительно назвать своих  родителей.  Тем  не
менее на лице его были вытатуированы эмблемы Клана и Вигвама.
     - Там гнездо! - пот струился по  лбу  Вильена,  особенно  подчеркивая
изображенный на нем голубой символ, знак Моря Медвежьего Жилья, в  котором
он обрел скрепленное клятвой братство с Торреком. Руки  его  чуть  заметно
шевельнулись, и глайдер задрожал.
     Они поднялись еще выше, пока не заскользили  вдоль  уродливой  черной
горы, прозванной Шапкой Человека Скара.  На  открытом  всем  ветрам  утесе
росло гигантское дерево, ветви которого, густо переплетаясь, за  несколько
столетий образовали неприступную  крепость.  Вот  уже  много  веков  краки
традиционно гнездились здесь.
     Некоторые Старшие, жившие далеко  в  Диупе,  считали  убийство  краки
грязным делом, потому что она, ее матери и бабушки  так  давно  жили  там,
время от времени делая набеги на лежащие внизу долины. Если  крака  больше
не будет садиться на Шапку Человека Скара, беда постигнет фиорд Фенга, а в
небе образуется пустота.
     Люди же, чьи дома стояли гораздо ближе к этим неприступным высотам  и
чьи маленькие дети находились в постоянной опасности, думали иначе.
     Темное бесстрастное лицо Вильена внезапно осветилось подобием улыбки:
     - Она приходит сюда, брат!
     - Хорошо, - пробормотал Торрек.
     - Да поможет тебе Она-дьявол и госпожа Луны...
     - Теперь держи машину крепче, - поспешно прервал Торрек.
     Тот, кто его не знал, мог бы обидеться на подобную резкость даже в те
мгновения, когда смерть могла вот-вот настичь их, но в Диупе  это  было  в
порядке вещей. Разве можно ожидать легкости  в  обращении,  веселья,  даже
вежливости от того, чья жизнь была так чудовищно  исковеркана?  Его  мозг,
думали там, должен все еще быть испещрен шрамами  освобожденной  пять  лет
назад памяти.
     Поэтому Вильен только кивнул. Но  когда  Торрек  оставил  глайдер,  и
Вильен повел его назад, к рыбному городу - ибо он не  мог  парить  в  этом
месте, доме угрожающих ветров, - он запел Долгую Прощальную Песню для тех,
кто отправился на битву и может не вернуться домой.


     Торрек закрепил веревку и заскользил по ней. Один из ножей он зажал в
зубах.
     Несколько долгих призрачных  минут  он  раскачивался,  подобно  языку
колокола, более чем в миле над фиордом.  В  его  ушах  оглушительно  ревел
ветер, пронзающий синие сумерки.  Эти  бешеные  порывы  заставили  Торрека
устремиться вниз.
     Призывный клич краки, казалось, пронзил  его.  Рассекая  воздух,  она
поднялась с гнезда, ослепленная желанием убивать, ибо в это время  года  в
гнезде были малыши, а эта штука с негнущимися крыльями  осмелилась  летать
над ними! Она едва не кинулась на глайдер - ее  мать  разбила  один  такой
человеческую жизнь тому назад, но потом, как и рассчитывал  Торрек,  крака
увидела его, качающегося, как на крючке, и, развернувшись, полетела  прямо
к нему.
     У человека предельно напряглись мускулы, а каждый  нерв  звенел,  как
натянутая струна. Он вдруг обрел способность слышать  движение  мельчайших
частиц воздуха, глаза сделались нечеловечески зоркими,  время  замедлилось
до такой  степени,  что  летящая  крака  показалась  ему  распростертой  в
воздухе, и он мог сосчитать полоски на ее бурой коже после каждого  взмаха
гигантских крыльев. Но ему не было страшно.  Пяти  открытых  ему  лет  той
жизни,  что  охватила  память,  оказалось  недостаточно,  чтобы  он  обрел
привычку, называемую страхом.
     Потом крака напала.
     Она  была  немного  меньше  его,   если   не   принимать   в   расчет
тридцатифутовый размах кожистых крыльев и длинный хвост. Но четыре ее ноги
оканчивались выступами, которые, как известно, могут  расплющить  человека
одним ударом, а под клювом росли саблевидные зубы. И если человек висит  в
воздухе, держась одной рукой за веревку, ему непросто  победить  искушение
спрыгнуть и попытаться убежать.
     В последнее мгновение Торрек подтянулся и собрался  в  клубок.  Когда
крылья загрохотали прямо перед ним, он начал действовать. Обхватив  ногами
худой живот краки, а левой рукой - шею, правой рукой он всадил кинжал ей в
горло.
     Она закричала.
     Несколько секунд крака билась, трепыхалась и  извивалась  в  воздухе,
пытаясь вырваться. Нож выпал из руки Торрека  и,  сверкая,  полетел  вниз.
Торрек вцепился в краку обеими руками и собрал все оставшиеся у него силы,
чтобы удержаться.
     Вскоре его вес стал слишком большим для нее,  и  ветер  понес  их  на
безжизненный склон. Ее крылья, молотящие по воздуху,  несколько  замедлили
это падение, превратив его в  долгое  скольжение...  Тем  временем  Торрек
выхватил другой нож и безостановочно полосовал им ее тело.
     Он не испытывал ни малейшей жалости к этому великолепному  животному:
слишком много маленьких  человеческих  костей  было  разбросано  на  Шапке
Человека Скара. В какой-то миг он успел подумать, что она храбра.
     И  еще  было  мгновение,  когда  с  невероятной  высоты  можно   было
посмотреть на затянутые дымкой леса и зеленые  глубины  Бранн-Дейл,  через
Смоки-Фоллз, на узкие поля, возделанные человеком между скалами и  фиордом
до города Диупы.
     Более того, его взору  открылось  пространство  от  фиорда  Фенга  до
Холстока и дельты Великой Реки,  низкой  плодородной  равнины,  готовой  к
жатве. Он мог видеть узкую оконечность залива и его ответвления, лежащие к
северу  между  каменными  уступами.  Там,  где  Руст  пенился  наступающим
приливом, лежали острова, называемые  Веселыми  Людьми.  Торрек  мог  даже
разглядеть мрачные стены Несса, форта на Большой Улии, который  следил  за
тем, не высаживаются ли снова на Думетдин  пираты  в  дьявольских  шлемах,
прибывшие из Илленеса.


     Крака слабела, кровь ее сверкала в голубом сумрачном воздухе,  крылья
били беспорядочно, и падение убыстрялось. Стиснув  зубы,  Торрек  подумал,
что она отомстит ему, придавив своим  телом  и  размазав  его  по  уступам
Скары.
     По ее телу пробежала судорога, и крака заставила себя  устремиться  к
востоку,  а  струи  воздуха,  поднимавшиеся  с  теплой  вспаханной  почвы,
подхватили ее и понесли, так что в конце концов она упала в фиорд.
     Торрек  соскользнул  с  нее  раньше,  чем  она  ударилась.  Он  резко
погрузился в зеленые глубины, дыхание его замерло,  в  ушах  зазвенело,  а
коралловые пики проложили глубокие царапины на спине. Когда он  наконец  с
трудом  выбрался  на  поверхность,  легкие  его,  казалось,  готовы   были
разорваться. Прошло немало времени, прежде чем он смог нормально дышать.
     Крака плавала неподалеку, поддерживаемая своими огромными крыльями, -
мертвая. Ранние огни  Диупы  ме