евосходим их  в  культурном
отношении. Защитный бум даст им возможность  широкой  индустриализации.  Я
думаю, для человеческой расы в целом это  хорошо.  Человек  должен  прочно
закрепиться  на  этих  местах.  Но   феодализм   и   номадизм   не   могут
сосуществовать  с  массовой  индустрией.  Те  Шефы,  которые   не   сумеют
перестроиться и стать главами компаний, будут смещены и забыты собственным
народом. Скажите же мне, можно ли отомстить более  удачно?  Чего  еще  вам
нужно?
     - Но долго ли продлится иллюзия? - возразил Добшинский.
     - Достаточно долго, - ответил Черч. - Сотня  или  около  того  людей,
которые что-то знают о нашей Бостонской Чайной  Кампании,  были  осторожно
прибраны к рукам и  находятся  далеко  и  отсюда,  и  друг  от  друга.  О,
возможно, это неизбежно, что крышка приоткроется. А  если  и  нет,  то  со
временем начнет слабеть; в конце концов все решат, что это  была  какая-то
отдельно действующая банда. Но к тому  времени  процесс  зайдет  настолько
далеко, что возврат к старому станет невозможным.  И  в  Поясе  произойдут
такие изменения, что остановить их тоже будет нельзя.
     - Предположим, правда станет известной?
     - Что ж, в таком  случае  вам  только  придется  напомнить  Солнечной
Системе о том, что на "Атлантис" напали  именно  жители  Свободных  Миров.
Если Земля не возражала, когда от этого страдали мы, то вряд и на сей  раз
она осмелится метать страшные громы и молнии.
     - Нет, у нас есть убедительные доказательства. Кроме того...
     Черч встал и подошел к окну. Ночь наступила мгновенно, как это всегда
бывает на Марсе. Надо всем неоновым  сверканием  раскинулось  небо,  почти
такое же великолепное, как открытый космос.
     - Это вряд ли возможно, - тихо сказал он,  -  что  люди  сами  смогут
найти путь к звездам, пока продолжаются междоусобицы.





                               Пол АНДЕРСОН

                         ВОИНСТВЕННЫЙ БЕЛЫЙ КОРОЛЬ




                                    1

     Звезда,  которую  люди  назвали  Мимир,   в   четыре   раза   блеском
превосходила Солнце, но на расстоянии в пять  астрономических  единиц  она
казалась  крошечной  точкой  бело-голубого  огня,   слишком   яркого   для
незащищенного  глаза.  Пылающий  диск  окружали  светящийся   газ,   пыль,
метеориты, туманности, и плотные скопления, которые не  наблюдались  нигде
во Вселенной, и все это мерцало  в  лучах  отраженного  света.  Во  всяком
другом месте мрак сгущался у далеких звезд, лишь  Млечный  Путь  лежал  на
небесах звездной пеной.
     Примерно в четырех миллионах  километров  перед  сторожевым  кораблем
маячил Рэджин. Он был вдвое крупнее  Луны,  видимой  с  Земли.  Освещенная
сторона планеты-гиганта отражала ослепительный блеск светила мощной толщей
своей атмосферы.
     Теневая сторона, где  свет  зари  смешивался  с  лучами,  отраженными
двадцатью спутниками гиганта, отливала пепельно-серым. Один из спутников -
Вэйланд - закрывал почти все поле зрения.
     Сторожевик покинул  орбиту.  Панорама  обнаженных  вершин,  ледников,
сухих равнин, кратеров - старых, полуразрушенных и новых, огромных -  была
едва смягчена куцым слоем атмосферы.
     Подпоручик Флота Земной Империи Доминик Флэндри  ловко  управлялся  с
командным пультом. Корабль - типа "Коме" - был старый и скудно оснащенный.
     Ошибка компьютера заставила подпоручика раньше, чем  он  намеревался,
перейти на ручное управление. Впрочем, это его не удручало. До сих пор, во
время свободного полета вокруг планеты, он присматривал за инструментами и
контролировал  напор  антиграва  -  не   самая   интересная   работа   для
двадцатилетнего энергичного пилота. Ручное управление  представлялось  ему
танцем в  паре  с  небольшим  кораблем,  танцем,  ритм  которого  задавали
космические силы. Он даже насвистывал вальс сквозь зубы.
     Слабые вибрации моторов,  ровное  дыхание  кондиционеров,  насыщавших
воздух  синтетическими  ароматами,   давление   искусственной   гравитации
подсказывали  сознанию,  что  все  системы  маленькой  посудины   работают
нормально. Он слышал биение крови в ушах.
     Сидевшая в соседнем кресле Джана воскликнула:
     - Вы не установили центр. И очень отклонились.
     Он смерил ее оценивающим взглядом: ну и наряд! У  бедняги  ни  грамма
вкуса. И все же он залюбовался ее лицом. Если б он мог ей доверять!
     -  С  нами  произошло  нечто  очень  необычное.  Но  я  не  тороплюсь
сдаваться. Попробую втереться в доверие нежностью. - Он улыбнулся. -  Хотя
я предпочел бы флиртовать с вами.
     - Вы когда-нибудь бываете серьезным?
     - Ну, не злитесь!
     Флэндри перевел глаза на приборную доску и экран.
     - Вы застали меня врасплох. Это правда. То, что вы одеты в броню,  не
делает вас менее привлекательной. Но пора познакомиться с планетой.  Сядем
в этот кратер. Вы его видите? Почва, должно быть, твердая, но  виброзондаж
не помешает. Ха, метеорит! Это же какие штуки  он  вытворяет!  Как  бы  не
задел нас. Подождем - пусть пройдет мимо. Не может быть, чтобы мини-мир не
подчинился священным законам пограничной территории. Итак, леди, я оставлю
вас на время, а сам посмотрю, что там снаружи. Никогда еще я так не жалел,
что эта посудина не имеет защитного поля.


     Со свойственной ему проницательностью Флэндри  угадал,  что  по  телу
девушки пробежала дрожь. Это было ее первое путешествие, первая разлука  с
миром городов и машин.
     Необъятность космоса, одиночество без границ выковывали в ней ледяное
мужество, более закаленное, чем это казалось возможным.
     Кроме того, болтаясь на  орбите,  они  прониклись  смутной  тревогой:
группы роботов, занятых каким-то трудом или ожидающих приказа в  спокойном
течении веков, сплетение странных линий на площади  около  ста  квадратных
километров перед старыми зданиями,  движение  непонятных  объектов,  какие
увидишь лишь в кошмаре. В другое время Флэндри сделал бы лишних  полвитка,
чтобы потребовать подкрепление, но не теперь. Кроме того, он не рискнул бы
признаться девушке, что и ему знакомо чувство страха.
     Он испытывал к ней трепетное сострадание. Хотя с тем же  успехом  мог
ожидать нежности и любви от ледяной вершины.
     Но Джана была прекрасна. Изящное нежное  тело,  точеные  черты  лица,
большие голубые глаза, волосы  цвета  меда  в  его  глазах  затмевали  все
недостатки.
     Он шел навстречу ее желаниям, даже готовил  еду,  поскольку  ему  это
лучше удавалось. Она, казалось, примирилась с его юмором,  притерпелась  к
существованию, ограниченному пространством корабля.
     Вот уже три недели, как она расточала ему свои таланты. Его интеллект
был, пожалуй, тоньше, зато  она  владела  искусством  вести  занимательную
беседу. Привкус вражды в их отношениях не помешал легкомысленному  Флэндри
влюбиться в нее. К тому же их связывал контракт. Как бы то ни было,  Джана
заполонила мысли астронавта: единственное, что достоверно во Вселенной.  И
он мечтал утешить ее.
     Сторожевик входил в  атмосферу.  Оглушительный  рев  проникал  сквозь
скорлупу корабля, становившегося на дыбы.
     - Вперед, Жанин! Тише, моя девочка, - сказал Флэндри.
     - Почему вы так называете свой корабль? - осведомилась его спутница.
     Она, видимо, старалась не думать о приближающихся к ним клыках скал.
     - Вообще-то ее зовут Жианобини-Зиннер. Совсем не смешное название,  -
ответил он. - Как правило, корабли обозначают номерами. Я же не спрашиваю,
как вас называли в детстве. А вдруг родителям пришла блажь  окрестить  вас
Эрминтрюд Бигглетуайт?
     Затем он добавил:
     - Успокойтесь, пожалуйста. Операция не простая. Атмосфера  тончайшая.
Это означает, что скорость ветра на высоте большая.
     Двигатели ревели. Внутренние силы противоускорения не  компенсировали
полностью резких поворотов.
     Палуба дрожала. Руки Флэндри двигались все быстрее, ноги  приросли  к
педалям.  В  другое  время  он  клял  бы  последними  словами   компьютер,
неспособный  как  следует  оснастить  сторожевик.  Но  он  сталкивался   с
подобными трудностями  чаще,  чем  мог  вспомнить,  и  привык  не  слишком
огорчаться из-за неудач. Он не заметил  появления  летательных  аппаратов,
пока не услышал криков Джаны.
     От серой тучи отделились тусклые металлические объекты, сверкающие  в
лучах Мимир и золотистого  полумесяца  Рэджина.  Широкие  крылья,  плоский
корпус, гротескные клювы и когти.
     Они пошли в атаку, хотя  и  не  могли  причинить  кораблю  серьезного
ущерба. Обшивка дрожала и скрежетала под ударами, но она могла выдержать и
более серьезный приступ. Однако нападающие расшатывали ее. Шныряя  вокруг,
они закрывали обзор, мешали радарам, зондирующим  пучкам.  За  исключением
тех небольших промежутков, когда металлические  птицы  отступали,  Флэндри
пилотировал вслепую. Ветер отвешивал пощечины его кораблю.
     Флэндри  нажал  на  пуск  носовых  ракетных   установок.   Загадочные
механизмы взрывались, вокруг  мелькали  обломки,  клубился  дым.  Одна  за
другой птицы падали вниз. Но уцелевших было предостаточно,  и  реагировали
они быстро.
     - Надо выбираться отсюда.
     Послышался вой двигателя: Флэндри врубил полную мощность.
     Толчок  сжал  его   внутренности.   Металл   жаловался.   Изображение
стремительно кружилось на экранах. Что  это?  Пропало  изображение,  зонды
скрылись. Черт, он спустился ниже, чем думал! Резкое ускорение  привело  к
тому, что корабль задел вершину пика.
     Не было времени бояться. Он слился со своим сторожевиком.
     Двух толчков не  хватило,  чтобы  вырваться,  но  вдруг  этого  будет
довольно, чтобы избежать катастрофы?  Он  гнал  мысли  о  стае  враждебных
механизмов, борясь с неуравновешенностью  пьяного  движения.  Если  бы  он
опускался прямо, корма правого борта держала бы атакующих на расстоянии.
     Сейчас, сейчас... Появится изображение на экранах, и он увидит, что к
чему. Только удержать старую посудину в  вертикальном  положении  -  иначе
смерть.
     Гул  убывал,  уступая  место  свисту  ветра,  бормотанию   машины   и
барабанному стуку клювов. Настала минута  относительного  спокойствия;  он
вспомнил о Джане и посмотрел на нее.
     Веки  девушки  были  опущены,  пальцы  сплетены,  губы  без  перерыва
повторяли древние слова: "Матерь божья, помилуй нас!"
     Подумать только: он воображал, что знает ее!..



                                    2

     Их встреча была предрешена, когда Флэндри заключил  сделку  с  Леоном
Аммоном как-то поздним вечером на планете Урюмклав, на задворках Империи.
     Едва  закатилось  рыжее  солнце,  астронавт  покинул  базу  Флота   и
спустился с холма. Никто  не  обратил  на  него  внимания.  В  свое  время
командир базы, желая оградить подчиненных от тлетворного  влияния  Старого
Города, запретил отлучки. Он создал центр  отдыха  на  самой  базе.  Здесь
можно было  заняться  спортом,  искусством,  ремеслами,  скоротать  время,
флиртуя  с  девушками,  прошедшими  медицинское  освидетельствование.   Но
хозяева злачных мест знали, как применить свои деньги и влияние. Командира
сместили, отослав в глухомань,  еще  более  зловещую  и  безнадежную.  Его
лукавый преемник предоставил астролетчикам самим печься о своем  досуге  и
нравственности. Поговаривали, что это принесло ему приличный доход.
     Флэндри шел танцующей походкой. Кометы на погонах вызывающе сверкали.
Берет был залихватски сдвинут - несколько более, чем позволял сухой устав.
Он с шиком носил щегольской китель, шитый золотом,  и  белоснежные  брюки,
которые красивыми складками  ложились  на  умопомрачительные  ботинки.  На
бело-золотое великолепие был накинут плащ с фосфоресцирующими  арабесками,
живописно развевающийся на  ледяном  ветру.  Всю  дорогу  Флэндри  напевал
старую шотландскую балладу.
     Маска беспечного жуира, довольного собой и жизнью, скрывала  тревогу,
предвкушение смертельно опасного приключения.
     За высокими стенами базы тянулись парки и лужайки,  окружавшие  виллы
богачей. Флэндри думал, что кривая развития человеческой  породы  замерла.
Было время, когда эта обширная и процветающая колония Империи  притягивала
не только негоциантов, но и аристократов.  Старый  город  был  средоточием
цивилизации и торговли... в провинциальном  масштабе,  конечно.  От  Земли
отделяло два световых года, но кипение жизни и самобытность чего-нибудь да
стоят. Так что доминион не упускал случая потягаться с метрополией.
     Теперь же Урюмклав напоминал обломки крушения Империи, выброшенные на
дикий берег волнами истории. Конечно, роскошные виллы не пустовали, но они
перешли в руки  заурядных  личностей  и  утратили  свой  блеск.  Ветшающее
великолепие  лишь  подчеркивало  убожество  новых  хозяев  -   управляющих
обширными предприятиями или  людей  Флота,  которые  поддерживали  остатки
порядка в космопорте. За его пределами варварство вступило в свои права, и
бедняки без тени сомнения с презрением отвергали цивилизацию.
     За районом резиденций  чернели  закопченные  мастерские  и  пакгаузы.
Флэндри невольно сжал в  кармане  иглопистолет:  на  этих  грязных  кривых
улочках случались кражи и убийства. Полицейские в очередной раз каялись, а
командир базы советовал офицерам ходить группами.
     Флэндри возмущался этим с тех пор, как приехал сюда.
     - Мы могли бы, наверное, взять  на  себя  регулярное  патрулирование,
если командир прикажет.
     -  Ему  наплевать!  Разве  это  шеф?  -  отозвался  капитан   корвета
Эйзеншмитт, которому Флэндри излил свое негодование. -  Да  и  чего  можно
ожидать в такой дыре?
     Империи не до  нас.  Сюда  ссылают  сутенеров,  дураков  и  подонков.
Стоящие офицеры нужны в других местах.  Когда  теперешний  шеф  прибыл  на
Урюмклав, он понял, что долго здесь не задержится.
     - Побойся Бога, старина, мы на границе! - возразил Флэндри. Он указал
на черное небо за окном комнаты. Кровавое око Бетельгейзе взирало  на  них
из звездной россыпи, где все постановления теряли силу. - Позади  ключевая
зона...
     - Да. Это там наши главные соперники  в  зеленых  шкурах  с  хвостами
крокодилов продолжают расползаться во всех направлениях, кроме  того,  где
мы поставили им заслон. Я знаю.  Но  смрад  с  окраин  не  достигает  носа
имперского правительства, услаждаемого фимиамом. Вы прибыли  с  Земли,  из
дома и должны понимать это лучше, чем я. Думаю, мы  оставим  Урюмклав  еще
при жизни нашего поколения.
     - Нет, это  невозможно.  Наш  фланг  обнажится  на  протяжении  шести
парсеков. И кто будет покровительствовать торговле?
     - Да, да, - кивнул Эйзеншмитт.  -  Но,  с  другой  стороны,  торговля
невыгодна. Мы несем убытки из месяца в месяц. Вряд ли сокровищница Империи
оскудеет,  если  мы  уступим  эту  планету.  Император   больше   озабочен
постройкой нового, двенадцатого дворца и пополнением гарема.
     Флэндри никак не мог согласиться с этой точкой зрения. Новоиспеченный
офицер, питомец солидной специализированной школы, он с рвением  приступил
к работе, но  пока  лишь  набивал  шишки.  Порой  он  мечтал  сцепиться  с
каким-нибудь бандитом, однако случай не подворачивался.
     Между  тем  он  приближался  к  городу.  Вокруг   сгрудились   ветхие
постройки-ульи из кирпича, возведенные пионерами по туземной моде. Улицы и
проходы извивались огненными змеями, расцвеченные огнями вывесок.
     Флэндри встречались главным образом пешеходы, но  и  без  машин  шума
хватало: по барабанным перепонкам лупил грохот  поп-музыки  и  разноязыкий
говор, временами  взрываемый  воплями  ярости.  Запахи  тоже  были  не  из
приятных: от толпы разило смрадом  грязных  тел,  дымом,  ладаном,  резким
лекарственным духом.
     Среди туземцев  преобладали  люди,  но  попадались  и  немало  других
существ.
     Перед домом удовольствий, пользующимся сомнительной славой,  хотя  он
ничем не отличался от других, зазывала выкрикивал по-английски:
     -  Заходите!  Все  заходите!  Всего  лишь   шаг   отделяет   вас   от
удовольствий. Познайте новые ощущения! Изящные развлечения  без  перерыва!
Изысканная пища, отменные напитки. Вот, что возбуждает, ошеломляет,  дарит
грезы. На любой вкус! Были бы деньги! Опытные слуги наслаждения семнадцати
рас  удовлетворят  ваши  желания.  Любой  обитатель  Вселенной   останется
доволен. Заходите все!
     Флэндри вошел и в  проходе  столкнулся  с  трехруким  вышибалой.  Его
голубоватая кожа была холоднее ночного воздуха, хотя в холле царила жаркая
духота.
     Вышибала - огромный, бритый, в сверкающей униформе, -  придвинулся  к
нему.
     - С благополучным прибытием, месье! Чего желаете?
     Его глаза походили на кусочки антрацита.
     - Вы Лем? - осведомился Флэндри.
     - Э-э... да. А вы?
     - Меня ждут.
     - А, да. Шестой этаж, налево, до номера  шестьсот  шестьдесят  шесть.
Разумеется, нажмете кнопку - дверь откроется.
     - Шестьсот шестьдесят шесть, - пробормотал Флэндри.  Для  офицера  он
был довольно начитан. - Гражданин Аммон случайно не юморист?
     - Никаких имен! - предостерег Лем, положив руку  на  оружие,  которое
висело на поясе. - В путь, малыш.
     Флэндри  повиновался  и  даже  позволил  себя  обыскать  и   отобрать
пистолет. Он был  счастлив,  когда  перед  ним  открылась  дверь  шестьсот
шестьдесят шестого номера. Шестой  этаж  был  вотчиной  садомазохистов,  и
путешествие через него не доставило Флэндри удовольствия.
     Комната,  в  которой  он  оказался,  напоминала  земные   апартаменты
размерами и богатым убранством. Ковер на стене цвел пышными розами. Однако
придирчивый взгляд Флэндри быстро отметил, что старые предметы  обстановки
пообтрепались и засалились, а новые - дурного вкуса.  В  комнате  не  было
никого, кроме Леона Аммона, если не считать  телохранителя,  застывшего  в
углу как истукан.
     Хотя Флэндри повернулся к нему  спиной,  мускусный  запах  волосатого
существа поддерживал в нем ощущение, что  один  неверный  шаг  дорого  ему
обойдется.
     - Здравствуйте! - сказал Аммон.
     Он был  безобразно  жирен  и  потен  и  не  мог  похвастаться  особой
опрятностью, хотя его пунцовая куртка была из дорогих.
     - Вы знаете, кто я, а? Садитесь. Сигару? Коньяк?
     Флэндри принял оба предложения. И не пожалел об этом. Он не  преминул
сделать хозяину комплимент.
     - Вы нет будете жаловаться на жизнь, если мы столкуемся, -  улыбнулся
Аммон. - Вы никому не говорили о моем приглашении?
     - Конечно, нет, месье.
     - Впрочем, что за беда, если бы вы и обмолвились? Кто усмотрит  нечто
незаконное в приглашении поболтать и выпить стаканчик, не правда ли? Но вы
рискуете навлечь на себя неприятности с таким командиром.
     В привычки Флэндри не входило обсуждать начальство: промывание мозгов
не  слишком  приятная  процедура.  Поэтому   он   промолчал,   внимательно
рассматривая кончик сигары.
     - Я надеюсь, что в ваши планы не входило подвергать меня опасности?
     - Нет, вы мне симпатичны, Доминик, - покачал головой Аммон. - Правда,
правда... Я обратил на вас внимание, как  только  вы  стали  появляться  в
Старом Городе. Вы холодны, резки, неразговорчивы.  Я  велел  покопаться  в
вашем прошлом.
     Подозрения  Флэндри  росли.  Давит  на  психику?  Но   зачем?   Хочет
понаблюдать за реакцией?
     - Узнали что-нибудь интересное? Сущие пустяки, не так  ли?  -  сказал
он. - Подпоручик, экс-пилот, служивший в разведке,  прошел  переподготовку
на Земле.
     Аммон не спешил с ответом, наблюдая за ним из-под опущенных век.
     - Эти полеты внутри системы и за ее пределами вполне  укладываются  в
программу подготовки шпиона.
     - Никому не вредно побывать на плохо  изученных  планетах,  набраться
опыта, присмотреться к окружающему  миру.  Наши  приятели  с  Марса  давно
основали бы тут форпост и начали проворачивать кое-какие  махинации,  если
бы их не удерживали сторожевые патрули.
     - Да, я уже это слышал. Однако, на мой взгляд, мы расточаем  силы.  И
все же, если б не это, вы не приехали бы