о  разнообразные
оставшиеся после мятежа обломки. Я смертельно устал, голова раскалывается от
боли. Если возникнут какие-то новые осложнения, я их просто не выдержу.
   Войдя к себе, я вижу, что мое жилье снова подверглось разгрому.  В  немой
ярости  я  смотрю  на  это  безобразие.  Вся  мебель  обращена  в  щепки,  а
немногочисленные пожитки разбросаны по полу. "Кто стоит за  этим  разгромом?
спрашиваю я себя и тут же сам себе отвечаю:
   - Кто бы это ни был, я их всех изничтожу и спляшу на их трупах!"
   Макри всегда спит очень чутко. Вот и сейчас, заслышав мои проклятия,  она
появляется в дверях с мечом в руке в чем мать родила.
   - Может, прежде чем бросить вызов врагам, тебе стоило бы одеться?  говорю
я.
   - С какой стати? Да они умерли бы раньше, чем заметили, что на мне ничего
нет. Что здесь происходит?
   - Мои комнаты подверглись очередному разгрому, - объясняю я, хотя в  этом
нет никакой необходимости.
   Макри предлагает мне воспользоваться ее кушеткой, но я отрицательно качаю
головой и говорю:
   - Я не собираюсь спать. У меня  работа.  И  мне  нужен  человек,  который
говорит на языке орков. Цицерий устроил для  меня  встречу  с  надсмотрщиком
драконов.
   - Прямо сейчас? Ночью?
   - Должен был устроить. Если он этого не сделает сейчас, то позже  у  него
не останется влияния.
   - Почему?
   - Его сына только что арестовали за торговлю  наркотиками.  Но  это,  как
говорится, его трудности. От моей помощи он отказывается. Я снова тружусь на
принцессу. Все расскажу тебе по пути.
   Макри кивает и уходит одеваться, а заодно и загрузиться  оружием,  против
чего я на сей  раз  не  возражаю.  По  пути  во  дворец  я  сообщаю  ей  все
подробности.
   - Принцесса Ду-Акаи клянется в своей невиновности.  Она  признается,  что
была готова вспороть дракона и извлечь из него Пурпурную ткань. Для этого-то
ей и  потребовалось  снотворное  заклинание.  Я  спросил,  получила  ли  она
заклинание, на что Ду-Акаи ответила отрицательно. Наркотик,  который  у  нее
обнаружили,  нужен  был,  чтобы  усыпить  зверя.  Короче,  кто-то  сумел  ее
опередить. Когда король со  свитой  появился  в  зверинце,  рядом  с  дохлым
драконом он увидел принцессу и Брекса Силача. Это,  естественно,  показалось
ему подозрительным, особенно учитывая то, что у Брекса была с  собой  боевая
секира, а Ду-Акаи держала в руках увесистую сумку с "дивом".
   - Я хорошо понимаю короля, -  усмехается  Макри.  -  Интересно,  где  она
раздобыла наркотик?
   - Выкрала из покоев своего братца принца Фризен-Акана. но папе об этом не
сказала. Король не имеет ни малейшего понятия о том, каким подонком стал его
старший сын. Мне кажется, король не хотел поднимать шума из-за гибели зверя,
но на его беду там оказался сенатор  Лодки.  Сенатор,  естественно,  тут  же
учинил страшный скандал.
   - Ну а мы что должны сделать?
   - Выяснить, кто порешил дракона. Причем выяснить до того,  как  принцесса
предстанет перед Специальным юридическим комитетом, который приговорит ее  к
пожизненному  заточению  в  монастыре.  Видишь,   насколько   прав   я   был
относительно ткани эльфов. Макри, хотя о моей догадке, кроме тебя, никто  не
знает. Ткань спрятали в брюхе дракона. Если мы  обнаружим  ткань,  мы  сразу
выйдем на  драконьего  убийцу.  Не  исключено,  что  тот  же  самый  человек
прикончил и Аттилана.
   - Тебя что, для этого наняли?
   - Нет, не для этого. Но властям необходимо найти виновного. Ниож никак не
успокоится, и Цицерий заверяет, что я получу приличное вознаграждение,  если
смогу раскрыть тайну убийства дипломата. Претор Цицерий -  один  из  столпов
общества. Или был таковым до ареста его сына. Он по природе  своей  холоден,
как сердце орка, но я ему доверяю. А  людей,  которым  я  доверяю,  в  Турае
осталось совсем немного. Он же, со  своей  стороны,  как  это  ни  печально,
причисляет меня к отбросам общества. Ему страшно не повезло,  что  именно  я
оказался тем единственным  человеком,  который  способен  помочь  принцессе.
Обрати внимание, я вовсе не уверен в том, что принцесса  не  убила  Аттилаиа
или не заказала его убийство. Благодаря своему роману с  ним  она  узнала  о
краже ткани и о намерении Аттилана перехватить  драгоценную  субстанцию  для
Ниожа. Аттилан же услышал о краже от своего агента, шпионившего  за  оркским
послом. А всю эту комбинацию затеяли орки. Они наняли Гликсия  Драконоборца,
чтобы тот похитил ткань и загрузил ее  в  дракона.  Затем  они  получили  бы
Пурпурную ткань в качестве приложения к своему дракону. Кто еще знал об этой
афере, мне неизвестно, но кто-то знал, это точно. Турай - такое  место,  где
секреты хранить невозможно, особенно в дипломатических кругах. Маги в  нашем
городе шныряют повсюду. Словом, Аттилан подкупил надсмотрщика дракона, чтобы
тот позволил ему  усыпить  чудовище  и  похитить  ткань.  Принцесса  Ду-Акаи
решила, что может прекрасно с этим справиться сама, и наняла меня,  чтобы  я
вернул ей шкатулку. Это практически все, что нам  сейчас  известно.  Тот,  в
чьих руках в итоге оказалось заклинание, проник в зверинец и  совершил  свое
грязное дело, видимо, в тот момент, когда все королевское семейство и  свита
предавались молитвам.  Однако  кто  конкретно  это  сделал,  я  не  имею  ни
малейшего представления.  В  тот  день  очень  мало  людей  имели  доступ  в
королевский зверинец. В основном это были дипломаты. Кроме того, туда  могли
проникнуть люди из Сообщества друзей и  Братства.  Эти  типы  пролезут  куда
угодно!
   - Но при чем здесь Гильдия убийц? В ответ я лишь  пожимаю  плечами.  Этот
конец веревки болтается свободно, и я не знаю, к чему его  привязать.  Зачем
Ханаме ткань, остается для меня загадкой. Насколько мне известно, убийство -
единственная услуга, которую оказывает Гильдия. Впрочем, кто  знает?  Может,
они - в качестве побочного бизнеса - занялись и частным сыском?
   - Но с какой стати  такая  классная  убийца,  как  Ханама,  вдруг  станет
заниматься детективной деятельностью? - замечает Макри.
   - Почему бы и нет? Все лучше, чем ворочать веслами на каторжной галере.
   Мы уже недалеко от дворца. Макри,  будучи  девицей  сообразительной,  как
всегда, отлично усваивает полученную от меня информацию, но все же никак  не
может взять в толк,  зачем  принцессе  вдруг  понадобилась  Пурпурная  ткань
эльфов.
   - Она мне этого не сказала даже в личной беседе, -  отвечаю  я.  -  Может
быть, ею двигал высокий патриотизм и она не хотела,  чтобы  ткань  попала  в
Ниож или оказалась в лапах орков. Но, зная нравы нашей королевской  семейки,
я склонен полагать, что у принцессы имеются  тайные  долги  и  ей  требуется
наличность. Возможно, она намеревалась продать ткань оркам.
   - Итак, на кого же ты работаешь? На нее или на эльфов?
   - Ткань я ищу для эльфов и одновременно снимаю с  принцессы  обвинение  в
умерщвлении дракона.
   - Ты совсем запутался. Фракс.
   - Я? Запутался? Тебе, Макри, следует знать,  что,  проводя  многоплановое
следствие, я всегда острее, чем эльфье ухо. И кроме того, мне нужны деньги.
   Ландус въезжает во дворец.
   - Время побеседовать с орком. - говорю  я  Макри.  -  Держи  свой  меч  в
ножнах. Мне обязательно надо услышать то, что он собирается сказать.

ГЛАВА 17

   Орки чуть крупнее людей и слегка превосходят их силой, но на вид  гораздо
отвратительнее. Они обожают таскать на себе грубые украшения с изображениями
орлов и черепов, и, возможно, от них н пошла мода протыкать  железками  нос,
губы и брови. Именно этот стиль,  к  возмущению  добропорядочных  обитателей
Турая, так хорошо усвоили Каби и Палакс. У орков грубые черты лица,  красная
блестящая кожа и длинные волосы. Одеваются они в мешковатые кожаные  одежды.
Орки, как правило, отличные бойцы и,  вопреки  расхожему  мнению,  вовсе  не
глупы. Мне известно, что их дипломаты умеют вести переговоры весьма тонко  и
настойчиво. На западе любят утверждать, что орки не  умеют  читать  и  в  их
краях напрочь отсутствует всякая изящная словесность. Макри же говорит,  что
это не правда. Кроме того, она утверждает, что у орков есть  своя  музыка  и
что они вовсе не каннибалы. Уверяет, что видела даже  оркскую  живопись,  но
поверить в это просто невозможно. Макри ненавидит  орков,  но,  несмотря  на
это, отказывается признать, что мы,  люди,  более  цивилизованные  существа.
Откровенно говоря, об их цивилизации у меня  весьма  смутные  представления.
Мне приходилось встречаться с орками только в битвах, и они умирали  еще  до
того, как я успевал вступить с ними в беседу.  Мне  ни  разу  не  доводилось
видеть орка женского пола или орка-ребенка.
   Орки, так же как и  мы,  обитающие  в  Землях  Людей,  говорят  на  своих
национальных диалектах и. кроме того, имеют один  общий  язык.  Крайне  мало
людей на западе владеют оркским, а если вы в беседе случайно пророните  хотя
бы одно слово на этом наречии, вас сочтут невоспитанным.
   Пазаз Надсмотрщик весьма  удивлен,  когда  Макри  обращается  к  нему  на
общепринятом языке орков. Надсмотрщик относится к  нам  с  подозрением,  но.
поскольку начальство приказало  ему  содействовать  расследованию  и  у  нас
имеется письмо самого претора, он более или менее охотно  отвечает  на  наши
вопросы.
   - Говорит, что ничего не знает об убийстве,  -  сообщает  Макри,  которую
разговор явно выводит из себя. Последний  раз  ей  доводилось  беседовать  с
орком  еще  в  то  время,  когда  она  была  рабыней,  и  новая  встреча   с
представителем этого племени будит в ней крайне неприятные  воспоминания.  -
Но он очень огорчен, так как любил этого дракона.
   - Любил дракона?!
   - Читал ему на ночь разные истории.
   - Спроси, не продавал  ли  он  кому-нибудь,  кроме  Аттилана,  снотворное
заклинание.
   Пазаз заверяет нас, что вообще никому никаких заклинаний не продавал.  Мы
говорим, что он лжет, а я обещаю сообщить обо всем послу. После этой  угрозы
он признается, что продал один экземпляр Аттилану, и  горячо  клянется,  что
других покупателей у него не было.
   Я не могу понять, говорит ли он правду, или лжет. Обычно при  допросах  у
меня подобных сложностей не возникает, но, практически не имея дел с орками,
я не в состоянии  определить,  какие  эмоции  скрываются  за  этими  грубыми
чертами лица. Я решаю выложить на стол еще несколько  карт  и  сообщаю,  что
знаю о планах орков вывезти к себе в Гзанг  Пурпурную  ткань  альфов.  После
этого Пазаз начинает волноваться по-настоящему. Надсмотрщик  понимает,  что,
несмотря на дипломатический иммунитет, он может  серьезно  пострадать,  если
население Турая прознает о планах своих вечных противников. В  нашем  городе
орки и  без  того  пользуются  отвратительной  репутацией.  Никто  не  может
сказать, что произойдет, когда обыватель узнает об их намерении проникнуть в
наши магические секреты.
   Ни один из его ответов не дает возможности понять, кто прикончил  дракона
и где может находиться сейчас Пурпурная ткань эльфов. Претор Цицерий сообщил
мне, что религиозная церемония, на которой присутствовала королевская семья,
продолжалась не более получаса. Тот, кто явился сюда. чтобы  убить  дракона,
должен был располагать прекрасной информацией, но в таком продажном  городе.
как Турай,  раздобыть  необходимую  информацию  несложно,  были  бы  деньги.
Гораздо больше меня тревожит  то,  что  все  маги-следователи  из  Дворцовой
стражи не смогли обнаружить  в  зверинце  ауры  необычных  посетителей.  Это
обстоятельство, о котором мне тоже сообщил Цицерий, очень серьезно осложняет
положение принцессы. Однако, учитывая то, что присутствие  дракона  искажает
любое магическое поле, визит незнакомых лиц полностью исключать нельзя.
   - Убить дракона и изъять Пурпурную ткань не очень просто, вне зависимости
от того, спит чудовище или нет.  Спроси  орка,  не  проявлял  ли  кто-нибудь
необычного интереса к повадкам зверя? - прошу я Макри.
   Если верить Паэазу, таких людей не было. С ним вообще никто не вступал  в
разговор, если не считать епископа Гжекия. который пару раз пытался обратить
надсмотрщика в Истинную Веру.  Услышав  это,  я  едва  не  проникся  к  орку
симпатией.   Гжекий   постоянно   пытается    взять    верх    над    своими
коллегами-епископами. Видимо, хотел представить им скальп Пазаза в  качестве
трофея.
   Пора уходить. Хотя мои подозрения  относительно  Аттилана  подтвердились,
ничего нового узнать не удалось. Когда мы шли к воротам, в окнах дворца  все
еще горел свет. Думаю, из-за ареста принцессы поднялся  настоящий  кавардак.
Времена меняются. Прежде никому в голову не пришло бы арестовать  принцессу,
какое бы преступление та ни совершила. Так же как и сына претора. Теперь же,
после того, как партия популяров сенатора Лодия набирала силу,  аристократам
защемили хвосты. Возможно, это пойдет им на пользу и они станут  подчиняться
законам страны.
   Я смертельно устал. Ночная жара  пригибает  меня  к  земле.  Мне  хочется
блаженно улечься на грязную мостовую и заснуть.  От  дневных  переживаний  и
усталости  трещит  голова.  При  мысли  о  перспективе  снова  оказаться   в
разгромленной комнате головная боль усиливается. Мы молча шагаем  по  улицам
округа Двенадцати морей. Макри размышляет об орках. Позже  она  скажет  мне,
что Пазаз в свое время видел ее на арене и ей  было  очень  трудно  побороть
искушение его убить.
   - Когда я в следующий раз встречусь с орком, ему, чтобы  сохранить  башку
на плечах, дипломатического иммунитета будет мало, - заявляет она, перед тем
как снова погрузиться в угрюмое молчание.
   Мы оба не испытываем ни малейшего  подъема  духа.  Ночь  пышет  удушающим
жаром, и я мечтаю лишь о том, чтобы расчистить участок пола в своей  комнате
и завалиться спать. Увы! Мне этого сделать не удастся, потому  что  рядом  с
"Секирой мщения" стоит ландус, а в этом ландусе с присущим ему суровым видом
восседает Цицерий, облаченный в преторскую тогу на голубой подкладке.  Рядом
с экипажем с испуганным видом стоят двое  слуг.  Оказавшись  в  нашей  милой
округе далеко за полночь, они явно чувствуют себя не в своей тарелке.
   К этому времени я аристократами уже сыт по горло. У меня не осталось  сил
даже на то, чтобы грубить. Я лишь спрашиваю Цицерия, не мог ли он  подождать
до завтра моего доклада о ходе расследования дела принцессы.
   Оказывается, претор прибыл вовсе  не  для  того.  чтобы  выслушивать  мой
доклад.  Он  явился  с  просьбой  снять  его  сынка  с  крючка.  За  хорошее
вознаграждение, естественно. Даже не пытаясь подавить зевоту, я веду Цицерия
к себе. Достав из-за бара флягу с элем и наполнив кружку, я пытаюсь  понять,
что втолковывает  мне  претор.  Я  вовсе  не  возражаю  против  того,  чтобы
оставаться самым дешевым детективом в Турае, но сидеть по уши  в  делах  мне
вовсе не хочется.

ГЛАВА 18

   У Цицерия есть одна черта, которая мне явно по душе. Когда надо, он может
говорить прямо и не стесняется признавать ошибки. Претор извиняется  правда,
несколько напряженно, - за то, что в столь грубой форме  отказался  от  моих
услуг, и говорит, что я, видимо, тот человек, который ему как раз нужен.
   - Как вам известно, - говорит он, -  мой  сын  Церий  Юний  обвиняется  в
торговле "дивом".
   Еще совсем недавно подобное заявление меня бы шокировало,  однако  сейчас
его слова оставляют меня равнодушным.
   - Заместитель консула Риттий на основании  имеющейся  у  него  информации
получил сегодня вечером ордер на обыск. Он посетил в мое отсутствие мой дом.
В ходе обыска в комнате Церия было обнаружено некоторое количество "дива".
   - Сколько именно?
   - Два имперских фунта.
   - Да, для личного пользования слишком много. Кому он продавал наркотик?
   - Я отказываюсь верить в то, что мой сын занимается торговлей зельем! - с
трагическим надрывом декларирует Цицерий.
   В ответ я замечаю, что в наше время даже самые уважаемые семьи занимаются
сделками  с  "дивом".  Цицерий  становится  мрачнее  тучи,  и  его  хваленое
красноречие куда-то пропадает. Папаша начинает понимать, что его  сын  может
провести остаток жизни, ворочая веслами на каторжной галере.
   - Итак, что же вы хотите? - спрашиваю я, потягивая пиво.
   - Узнать истину. Как вам известно, Риттий и я вступили в жестокую  борьбу
за пост заместителя консула. Он воспользуется этой возможностью, чтобы  меня
дискредитировать. Если Ритгий победит и сохранит за собой  пост,  наш  город
ждут большие беды.
   Этим Цицерий хочет сказать, что популяры Лодия придут к власти. Претору -
известному  столпу  традиционалистов  -  даже  думать  противно  о  подобной
возможности. Поскольку политика меня волнует мало, мне  глубоко  плевать  на
его переживания.
   - Боюсь, вы уже достаточно дискредитированы.
   - Пока нет. Консул Калий  не  хочет  губить  моего  сына.  Консул  равным
образом не желает как моей дискредитации, так  и  победы  партии  популяров.
Политическое положение в Турае сейчас крайне  неустойчиво,  и  мы  не  можем
позволить сенатору Лодию усилить влияние.
   - Итак, консул намерен замести весь сор под ковер. Зачем в  таком  случае
вам нужны мои услуги?
   - Консул не станет заметать сор под  ковер,  -  не  без  пафоса  отвечает
Цицерий. - Все граждане Турая равны перед законом. Но дело не будет передано
в суд, если Церий назовет людей, у которых он приобрел  "диво",  а  также  и
тех. кому наркотик предназначался. Такова обычная юридическая практика.
   Он  прав.  Множество  мелких  торговцев  зельем  получили  свободу,  сдав
правосудию своих более крупных подельщиков.
   - К сожалению, Церий  категорически  отказывается  говорить.  И  я  этого
понять не могу. Для спасения своей репутации (о репутации семьи  я  даже  не
упоминаю) ему всего-навсего надо  рассказать  консулу  всю  правду.  Он  это
сделать отказывается.
   Бедный Цицерий! Вы  тратите  все  свое  время  на  то,  чтобы  оставаться
наиболее уважаемым политиком Турая, и вдруг  вашего  сынка  арестовывают  за
торговлю наркотиками. Разве это не говорит о том, что даже преторская тога с
голубой подкладкой не способна обеспечить полного счастья?
   - Вы самый  яркий  юрист  нашего  города,  Цицерий.  Я  слышал,  что  при
перекрестном допросе в суде вы в клочья рвете своих оппонентов. И  если  вам
не удается вырвать признание у собственного сына, то почему вы думаете,  что
это удастся мне?
   Во взгляде Цицерия я читаю боль. Это печальное событие,  видимо,  явилось
для него страшным ударом. Претор вынужден признать, что те  методы,  которые
он использует в зале суда, оказались при разговоре с сыном бесполезными.
   - Кроме того, у меня нет никакого опыта в подобного рода делах, - говорит
он. - Даже в наше упадочное время я не могу представить, что молодой человек
с характером Церия может быть вовлечен в  торговлю  "дивом".  Однако  за  те
часы, которые протекли с момента ареста, я успел  обратиться  за  помощью  к
Тупарию. Но и он ничего не сумел добиться от моего сына.
   Итак, Тупарий. Детектив, обслуживающий высший класс. Живет и  работает  о
Тамлине. Я не слишком его люблю, хотя работает он неплохо, во всяком случае,
по сравнению с другими частными сыщиками, обитающими в Тамлине.
   - И он все еще ведет дело? - интересуюсь я. Цицерий кивает.  Вообще-то  я
против этого ничего не имею. Честно говоря, я не верю, что в деле, связанном
с торговлей "дивом", Тупарий добьется успехов. У него слишком мало контактов
с отбросами общества.
   - Даже в том случае, если вам не удастся что-либо узнать  непосредственно
от Церия, - продолжает претор, - я надеюсь, что  вы  сможете  прояснить  все
детали сделки, включая источник поступления наркотика и его потребителя. Как
только эта информация поступит к консулу. Церий будет освобожден от суда.  А
если  процесс  не  состоится,  дело  можно  будет  сохранить  в   тайне   от
общественности.
   - Риттий обрушится на вас, как скверное заклятие. Чтобы навредить вам, он
пойдет на все.
   Цицерий слегка поднимает  бровь.  И  это,  насколько  я  понимаю,  должно
означать, ч