не   было   всего
девятнадцать лет. У меня не было ни денег, ни семьи, и не оставалось  ничего
иного, кроме как пристать к компании  наемников,  отправлявшихся  на  войну.
Путь они держали на дальний юг,  где  вдрызг  передрались  между  собой  три
крошечных  города-государства:  Джуваль,  Абеласи  и  Паргада.  Тогда  я   и
познакомился с Гурдом - громадным варваром двадцати пяти лет от  роду.  Гурд
прибыл с далекого морозного  севера,  чтобы  познать  жизнь  цивилизованного
мира. Так он, во всяком случае, утверждал в то время, хотя позже и признался
в том, что его выгнала из дому  компания  разъяренных  баб,  с  которыми  он
одновременно спутался.
   На юге в то время царила полная неразбериха, и все города воевали друг  с
другом. Положение осложнялось ещё и тем, что в каждом из воюющих городов  за
трон сражались по меньшей мере два претендента. Один раз случилось так,  что
наш отряд, служивший по найму принцу Джуваля,  напал  из  лесной  засады  на
отряд, служивший другому принцу Джуваля. В тот же миг на нас с тыла налетела
рота из Армии народной демократии  города-государства  Абеласи.  Пока  мы  с
Гурдом размышляли о том, в какую сторону  обратить  острия  копий,  на  поле
брани прибыли объединенные  силы  недавно  низвергнутого  короля  Абеласи  и
союзной ему армии города-государства Паргада. Никто  не  имел  ни  малейшего
представления о том, что происходит. В густом лесу отряды  копейщиков  скоро
потеряли не только строй, но и ориентацию. Короче,  все  начали  драться  со
всеми, не разбирая, где враги, а где друзья. Гурду и мне пришлось  прорубать
путь из этой свалки, круша всех, кто имел несчастье оказаться на нашем пути.
Мы надеялись лишь на то, что нам удастся вырваться на открытое пространство,
прихватить пару лошадей и умчаться из этого бедлама  куда  глаза  глядят.  В
конечном итоге это нам удалось.
   И вот теперь, двадцать  четыре  года  спустя,  битва  в  "Секире  мщения"
заставила меня вспомнить о тех событиях.  Все  хотели  получить  статую,  но
забрать её мог только последний, кто останется на ногах. Монахи из Облачного
храма яростно атаковали монахов  из  Звездного  храма  -  страстное  желание
получить золото в сочетании со старинной враждой придавало желтым и  красным
бойцам необыкновенную силу. Парни из Братства, разъяренные тем,  что  кто-то
пытается узурпировать у них право совершать преступления в округе Двенадцати
морей, тоже вступили в схватку. Бандиты не были такими умелыми бойцами,  как
монахи, но многие из них когда-то служили в армии, и все они прошли отличную
школу уличных драк.
   Префект Толий тоже послал своих людей в  наступление.  Префект  в  случае
неблагоприятного для него исхода сражения терял больше всех. Как только слух
о его участии в краже  золота  просочится  во  дворец,  с  него  сорвут  все
регалии, а сам он в мгновение ока окажется на каторжной галере. Префектам  в
Турае дозволено многое, но только не кража королевского золота. В  окружении
отряда личных телохранителей, сформированного главным образом  из  свободных
от службы охранников, Толий бросился в атаку. Он был исполнен решимости  или
истребить всех свидетелей своего преступления, или, захватив добычу,  бежать
в другую страну, где можно жить в роскоши вне досягаемости правосудия Турая.
   Что касается меня, то я в этой свалке  оказался  по  чистой  случайности.
Статуя мне была ни к чему. Я всего-навсего хотел раскрыть убийство, но после
смерти Макри эта задача отошла на второй план. При мысли  о  теле  Макри  за
стеной я ощущал такой приступ ярости, которого не испытывал давно,  и  готов
был обрушить свой гнев на каждого, кто рискнет приблизиться.
   Капитан Ралли как единственный представитель  закона  в  таверне  "Секира
мщения" оказался в крайне тяжелом положении. Ему пришлось сражаться плечом к
плечу со мной и Гурдом. С тыла нас прикрывала лишь статуя. Один  из  монахов
Звездного храма с воем рухнул на пол под ударом  капитанского  клинка.  Меня
порадовало, что Ралли не утратил навыков.
   Четыре бандита из Братства вырвались из общей свалки и бросились на  нас.
Я парировал выпад одного из них, вонзил клинок ему в бедро и вспорол  брюхо,
когда он стал опускаться на пол. Гурд разрубил своего противника чуть ли  не
пополам,  а  капитан  Ралли,  изящно  отразив  удар,  пронзил  врагу  грудь.
Четвертый отступил, и мы  получили  возможность  вздохнуть  среди  всеобщего
безумия.
   - Неужели ты не мог притащить с собой роту солдат? - рявкнул я, обращаясь
к капитану.
   - Я явился, только чтобы выразить соболезнование, - ответил он.  -  Но  я
хочу перекинуться с тобой парой слов, как только  кончится  это  безобразие.
Кто ты такой, чтобы скрывать от властей улики? Ты обязан был передать статую
в Службу охраны.
   - Я как раз собирался это сделать, - буркнул я и бросился в битву.
   Мебель Гурда понесла большие потери - бойцы хватали все,  что  попадалось
под руку, и использовали это как оружие. В воздухе  летали  факелы,  кружки,
ножки стульев и целые скамьи. Толий поднял тяжеленный стол и, размахивая  им
перед собой, прокладывал путь себе и своим людям к статуе. Капитан Ралли  не
выдержал удара стола и осел на пол. Пока Гурд поднимал капитана на  ноги,  я
вел бой с двумя противниками, парируя их удары мечом и кинжалом.  В  таверне
царила невообразимая неразбериха. Я потерял  из  виду  своих  врагов,  когда
между нами  возникла  толпа  монахов,  обменивающихся  с  воплями  и  визгом
увесистыми ударами верхними и нижними конечностями. Я заметил, как  какой-то
юный монашек, прежде чем пасть от удара ножом в  спину,  успел  голой  рукой
отбить клинок бандита из Братства, а ударом другой  руки  сломать  ему  шею.
Другой монах, узрев гибель собрата, издал дикий вопль,  закрутил  в  воздухе
переднее сальто и, перелетев через мечи, нанес убийце  такой  удар  ногой  в
лицо, что шея бедняги переломилась, как тростинка.
   Иксиал Ясновидец и Трезий Преподобный бились не слишком  далеко  друг  от
друга. Им очень хотелось схватиться один на один,  но  этому  препятствовала
разделяющая их свалка из тел. В конце концов Трезий, которому, как  я  знал,
было за семьдесят, выдал такой прыжок с места, которому мог бы  позавидовать
любой молодой атлет. Он взметнулся вверх,  совершил  в  воздухе  смертельное
сальто, пролетел довольно далеко, сметая в полете зазевавшихся  противников,
и встал на ноги прямо напротив Иксиала Ясновидца. Иксиал  врезал  Трезию  по
физиономии или, скорее, попытался это сделать, поскольку Преподобный  нырком
ушел от удара. Затем между ними начался весьма впечатляющий рукопашный  бой,
в котором оба  монаха  продемонстрировали  все  накопленное  за  свою  жизнь
умение. Ни тот, ни другой не могли взять верх.
   На нас обрушился ещё один стол, и пришел мой  черед  опускаться  на  пол.
Гурд успел отразить удар длинного копья в тот момент, когда его  острие  уже
почти  вонзилось  в  меня.  Я  вскочил  на  ноги   и   принялся   защищаться
самостоятельно, но наше положение становилось  все  более  безнадежным.  Нас
было только трое. С одной стороны на нас шли люди Толия, с  другой  напирали
бойцы Казакса, а монахи, как мне казалось, мельтешили повсюду.  Все  мы  уже
были ранены, а пол под нашими ногами стал скользким от  крови.  Зал  таверны
был усыпан телами, и мы спотыкались о них, отступая  все  ближе  и  ближе  к
статуе.
   Я помнил, что где-то в глубине здания обретается Астрат Тройная  Луна,  и
надеялся на то, что маг готовит мощное заклятие, чтобы обрушить его на наших
врагов. Но скорее всего этого он сделать не мог. Я вытащил его из  дому  так
поспешно, что у него не было времени загрузить свою память хоть каким-нибудь
плохоньким заклинанием. Чтобы подготовить к бою хорошее заклятие,  ему  надо
вооружиться справочником по магии. Если у  него  есть  хоть  капля  здравого
смысла, он наверняка  скрылся  в  самой  глубине  дома,  прихватив  с  собой
Дандильон и Суланию. Итак, нам приходилось полагаться лишь на силу мечей, но
сила эта начинала заметно хиреть. Я с трудом  парировал  мечом  выпад  врага
справа и с ещё большим трудом отразил кинжалом удар слева. Одного  из  людей
Толия мне удалось уложить, но второй  пер  на  меня  со  страшной  силой.  Я
чувствовал, что долго мне не продержаться.
   - Когда ты сражаешься двумя клинками, Фракс, толку от тебя не больше, чем
от евнуха в борделе, - вдруг произнес за моей спиной знакомый голос.
   Я изумленно оглянулся. Да, это была Макри - с мечом  в  одной  руке  и  с
любимой боевой секирой в другой. И выглядела она здоровой, как никогда.
   - Что случилось?
   - Мне стало лучше.
   - Должен сказать, ты подоспела вовремя. Мне уже начало казаться,  что  ты
решила заставить меня сражаться в одиночку со всем Тураем.
   Макри радостно осклабилась и  принялась  работать  мечом  и  секирой.  Ее
гладиаторское искусство привело к тому, что вскоре вокруг  нас  образовалось
свободное пространство, что для начала  было  совсем  неплохо.  Гурд,  узрев
Макри, так вздрогнул от изумления, что стукнулся головой о  воздетое  копыто
коня святого Кватиния. Для того  чтобы  прийти  в  себя,  ему  потребовалось
несколько секунд.
   - Макри! - завопил он. - Так, значит, ты жива?!
   - Конечно, жива! - крикнула она, вонзая  меч  в  грудь  красного  монаха,
который оказался настолько  туп,  что  попытался  сразить  её  ударом  ноги.
Возвращение Макри придало мне, капитану Ралли и Гурду  новые  силы.  Вначале
нам удалось остановить движение наступающей на нас орды,  а  затем  мы  даже
стали теснить врагов к выходу. Макри косила монахов, бандитов  и  охранников
направо и налево и очень смахивала на демона, который специально вырвался из
преисподней, чтобы истребить род людской.
   У меня складывалось впечатление, что близкое знакомство Макри со  смертью
отнюдь не сгладило её обиду за тот пинок, который не так давно  отвесили  ей
монахи. Она сражалась с невиданной в Турае яростью. Неудивительно, что в  те
моменты, когда она находилась на арене, в бой против неё  бросали  драконов,
тигров и целые эскадроны тяжеловооруженных орков. Битва шла по  всему  залу.
Монахи нещадно молотили друг друга. Трезий Преподобный  и  Иксиал  Ясновидец
прекратили обмениваться ударами. Первый раунд их схватки завершился  вничью,
и теперь оба  противника  ходили  кругами,  выжидая  удобный  момент,  чтобы
возобновить поединок. Но дело кончилось тем, что Толий  поднял  руки,  встал
между ними и взревел во весь голос. Наш префект слыл  опытным  демагогом,  и
ему частенько приходилось выступать перед бушующими толпами обывателей.  Вот
и теперь он ухитрился привлечь внимание сражающихся.
   - Прекратите бесполезное побоище!  -  закричал  он.  -  Сражаясь  друг  с
другом, мы облегчаем им жизнь.  -  Толий  махнул  рукой  в  нашу  строну.  -
Уничтожив их, мы сможем  спокойно  и  цивилизованно  обсудить,  как  разумно
разделить золото.
   Оставшиеся в живых монахи прекратили схватку и  обратили  свои  взоры  на
людей, которые стояли между ними и статуей, -  то  есть  на  нас.  Парни  из
Братства вопросительно посмотрели на Казакса. Тот  кивнул.  Судя  по  всему,
наши противники решили, что префекта осенила светлая  мысль.  Теперь  вместо
того, чтобы вести  одну  из  многих  битв,  развернувшихся  в  таверне,  нам
предстояло вступить в схватку с объединенными силами противника  и  отразить
хорошо скоординированное наступление.
   Враги развернулись веером и начали неспешно  продвигаться  вперед,  чтобы
взять нас в кольцо. У нас не осталось никаких надежд на спасение.  На  столь
ограниченном пространстве даже изумительное мастерство Макри было  бессильно
против  наступающих  со  всех  сторон  и   многократно   превосходящих   нас
численностью врагов. Самые бойкие монахи уже обходили статую, чтобы  напасть
на нас с тыла. Другие, воспользовавшись прекращением общей свалки, пустили в
дело небольшие метательные звездочки. Ни на одном из нас не было доспехов, и
очень скоро  на  наших  телах  появились  глубокие,  болезненные  и  обильно
кровоточащие ранки.
   Надо было что-то срочно придумать. И ваш покорный  слуга  в  который  раз
сумел сделать это.
   - Магическое пространство! - завопил я. - Все туда!
   Я вскочил на пьедестал статуи и  сбил  спускающегося  на  меня  с  головы
святого Кватиния монаха. Гурд и Ралли с сомнением смотрели  в  мою  сторону,
но, когда вал нападающих ускорил движение, они прыгнули на пьедестал и стали
рядом со мной. Я растянул кошель и полез в пурпурную пустоту.
   - Не нравится мне все это, -  пробормотал  Гурд,  когда  я  накинул  края
кошеля на головы своих союзников.
   -  А  мне  всегда  хотелось  посмотреть,  что  там  внутри,  -   радостно
прощебетала Макри.
   Итак, мы оказались в магическом пространстве -  измерении,  принципиально
отличном от нашего, измерении, в котором происходят вещи удивительные и  где
обитают создания странные и опасные. В общем,  мы  очутились  в  месте,  для
посещений человеком вовсе не предназначенном.
   Мы падали вниз, и клочковатые облака весело хохотали, когда мы  пролетали
мимо. Фиолетовый воздух был густым и тягучим. Но все кончилось  сравнительно
благополучно. Мы плавно  опустились  на  поросшую  травой  зеленую  равнину.
Высоко над нашими головами пылало огромное синее солнце.  Рядом  с  нами  во
всей своей красе и без всяких следов от моих  ударов  стояла  конная  статуя
святого Кватиния. Статуя почему-то стала мраморной.  За  спиной  святого  на
коне сидела мастерица убийств Ханама.
   - Добро пожаловать в магическое пространство, - сказала она.
   - Привет, Ханама, - ответила Макри. - Что ты здесь делаешь?
   - Я слышала, что ты умерла, и пришла, чтобы отдать тебе последний долг  и
выразить  соболезнования.  Однако  ты  оказалась  живой,  что  меня  радует.
Поскольку в таверне стояла неразбериха, я  нырнула  сюда,  чтобы  подождать,
пока там все не кончится. Не ожидала, что ты составишь мне здесь компанию.
   Я  с  подозрением  смотрел  на  Ханаму.  Она   оказалась   в   магическом
пространстве раньше меня, и это выходило за все рамки приличия. У меня  было
сильное подозрение, что Ханама торчала в кошеле уже порядочное время, и это,
в свою очередь, означало, что все последние  дни  я  носил  убийцу  в  своем
кармане.
   - Значит, ты пришла отдать последний долг Макри? - ехидно  спросил  я.  -
Возможно, и так. Но скорее  всего  ты  разыскивала  Иксиала  Ясновидца.  Мне
известно, что ты получила на него заказ.
   - Гильдия убийц не обсуждает  профессиональные  дела  с  посторонними,  -
ледяным тоном ответила Ханама.
   Удивительно невозмутимая женщина эта Ханама.  Ее  невозможно  вывести  из
себя. Ростом она мала и при этом очень бледна,  что  весьма  характерно  для
убийц. Члены Гильдии убийц - единственные бледные существа  во  всем  Турае,
если не считать дам высшего  света,  которые,  повинуясь  требованиям  моды,
избегают появляться на солнце.
   Миниатюрная Ханама на коне за спиной святого Кватиния  чем-то  напоминала
ребенка, сидящего на игрушечной лошадке, и вовсе не казалась  опасной.  Видя
её, никто не мог бы подумать, что эта дама прославилась тем, что в один день
сумела прикончить сенатора, мага и военачальника орков.
   Новая встреча с ней меня  вовсе  не  обрадовала.  Я  вообще  недолюбливаю
Гильдию, целиком состоящую из хладнокровных убийц. Всем  известно,  что  они
ухитряются  избежать  возмездия  лишь  благодаря   покровительству   богатых
политиков  Турая,  но,  по-моему,  поддержка   аристократов   нисколько   не
облагораживает Гильдию.
   Однако  для  того,  чтобы  уйти   в   магическое   пространство,   Ханаме
потребовалась большая смелость. Интересно, знала ли она,  отправляясь  сюда,
что это вовсе не то измерение, из которого легко выбраться?
   - Как ты ухитрилась воскреснуть, Макри? - спросил Гурд.
   Этот вопрос хотел ей задать  и  я,  но  меня  несколько  отвлекли  другие
события.
   Макри в ответ лишь пожала плечами. Оказывается, она просто  проснулась  с
камнем на груди, а стрела лежала рядом с ней на столе. От страшной  раны  на
её груди остался лишь едва заметный шрам. Я вспомнил, что оставил камень  на
ране, хотя мог оставить его и в любом другом месте. Видимо, целебному  камню
понадобилось больше времени, чем в случае  с  Иксиалом,  что  неудивительно.
Ведь в отличие от Иксиала  Макри  успела  умереть,  о  чем  свидетельствовал
камень жизни Астрата. Да, подумал я, хорошо, когда в твоих жилах течет кровь
людей, эльфов и орков. Впредь я никогда не поверю в смерть Макри до тех пор,
пока её не зароют в могилу. А может, даже и после этого все равно не поверю.
   - Потрясающая штуковина этот дельфиний камень.  Не  знаю,  стоит  ли  его
возвращать?
   - Конечно, ты должен его вернуть. Ведь дельфины  наняли  тебя  специально
для того, чтобы ты его нашел для них.
   - О гонораре я с ними не договаривался. Если в оплату они  предложат  мне
рыбу, я с негодованием откажусь.
   В беседу вступил Ралли, сказав, что дельфины  могли  бы  расплатиться  со
мной частью затонувших сокровищ. При этом капитан как  представитель  власти
не забыл добавить, что дельфины приносят нашему городу счастье и я  не  имею
права на них чрезмерно наживаться.
   - А кроме того, они меня вылечили, - заявила Макри.  -  Я  чувствую  себя
великолепно.
   - Да ты скорее всего и так бы выздоровела,  -  не  удержался  я.  -  Тебе
просто надо было хорошенько выспаться.
   - Какое красивое синее солнце, - сказала она, посмотрев в небо. - Постой!
Оно вдруг стало зеленым! Интересно,  что  ещё  может  происходить  здесь,  в
магическом пространстве?
   Святой Кватиний  вдруг  повернул  мраморное  лицо  к  Ханаме  и  сварливо
произнес:
   - Немедленно убирайся с моего коня!
   - Здесь может произойти все что угодно, - со вздохом сказал я.  -  И  это
вовсе не то место, где нам следовало бы быть.
   Даже Ханама, привыкшая владеть  своим  телом  и  скрывать  чувства,  была
потрясена  приказом  статуи.  Она  нехотя  слезла  с  мраморного  коня  и  с
подозрением посмотрела на святого. Тот хранил молчание.
   - Неужели он и вправду говорил? - несколько нервно спросил  Гурд.  Как  и
всякий варвар, он, встречаясь с  проявлениями  магии,  испытывал  сильнейший
дискомфорт,  и  все,  что  нас  окружало,  представлялось  ему   чрезвычайно
странным.
   - Да. Здесь все и всё обладают даром речи.
   Мы внимательно осмотрели постоянно меняющийся ландшафт.
   - Интересно, не сюда ли отправляешься после того, как налопаешься грибов,
которые собирает в лесу Палакс? - ни к кому не обращаясь, спросила Макри.
   Я совершенно не понял, что она этим хотела сказать. Я и понятия не имел о
том, что Палакс ходит в лес и собирает там какие-то грибы.
   - Ну и каков же, по вашему мнению,  должен  быть  наш  следующий  шаг?  -
спросил Ралли. Капитан - человек практичный и вовсе  не  склонен  любоваться
волшебными пейзажами. - Да, кстати, - продолжил  Ралли,  -  кошель  все  ещё
находится там, в нашем мире?
   - Да.
   - И мы сидим в нем?
   - Именно.
   - А что случится, если кто-нибудь возьмет кошель и бросит его в огонь?
   - Но кто пойдет на это? Ведь в нем спрятана золотая статуя.
   - Префект  Толий  может  пожертвовать  статуей  ради  того,  чтобы  разом
избавиться от всех свидетелей его преступления.
   Я был вынужден признать, что опасения капитана имеют под собой  некоторые
основания.
   - Не могли бы мы побыстрее выбраться отсюда? - спросил Ралли.
   Прежде чем я успел ответить, перед нами появился  огромный  боров.  Боров
шествовал на двух задних ногах. Гурд схватился за секиру, а  боров,  заметив
это, недовольно произнес:
   - Ах вот как! Хочешь изрубить меня на котлеты? В этом вся ваша  сущность,
люди. При виде свиньи вы, вместо того  чтобы  немного  подумать,  немедленно
стремитесь пустить её на котлеты. Как бы вам понравилось, если бы вы шли  по
своим делам, а первый встречный вдруг решил бы изрубить  вас  на  шницеля  и
съесть?
   - Людскому роду дано право господствовать над дикими зверями! - напыщенн