цами быстро затвердевший сосок.
     - Сними рубашку.
     - Кто - я? - испуганно переспросила Дана.
     - Конечно, ты, ведь, кроме нас, здесь больше никого нет. Сними. Я хочу видеть твое тело.
     Дана медленно, изумляясь себе самой, стянула через голову рубашку и выпустила ее из рук. Шелковая ткань с шелестом заструилась на пол. Освещенная лунным светом, Дана стояла на коленях рядом с Робом, нисколько не стыдясь своей наготы.
     - Боже, как ты прекрасна!
     Его ласкающий взгляд, скользнув по ее призывно раскрытым губам, замер на груди. Почувствовав легкое смущение, Дана вздрогнула, и грудь ее мягко колыхнулась.
     Роб опустил глаза ниже. Охваченная стремительно нарастающим возбуждением, Дана затрепетала под тягучим, обволакивающим взглядом Роба и внезапно обнаружила, что ей нравится быть объектом чувственного созерцания.
     Она всей кожей ощущала, как его глаза скользят по ее бедрам вниз, туда, откуда брали начало горячие волны, заставляющие ее тело дрожать от желания. Она не сменила позу, не стала закрываться руками и даже не отвела взгляда, она лишь с улыбкой произнесла:
     - Не могу поверить, что все это происходит со мной.
     - Перестань, ты уже большая девочка. Кроме того, ты давно мечтаешь обо мне, а сейчас так просто сгораешь от страсти, я прав?
     Дана улыбнулась. Зачем отрицать очевидное? Она вспомнила их первую встречу несколько лет назад. Сейчас-то она понимала, что те чувства и ощущения, которые мучили ее тогда, были не чем иным, как сексуальным желанием, которое Роб разбудил в ней.
     - Вот я перед тобой. - Он театральным жестом развел руки в сторону и полным драматизма голосом продолжил:
     - Беспомощный и беззащитный. Я уповаю на твое милосердие.
     - Так вот что ты понимаешь под милосердием.
     Отбросив всякое смущение, она устроилась в том же шезлонге, обхватила коленями бедра Роба. Возбуждаясь еще больше от своей безрассудной смелости, она тихо застонала от нетерпения. Раньше Дана и не подозревала, что способна столь сильно хотеть интимной близости с мужчиной. Желание, отзывающееся сладостной болью в каждой клеточке тела, превратилось в неистовую страсть, поражающую своей необузданной, животной силой.
     Дана подалась вперед и прильнула к губам Роба, но он не ответил на поцелуй, и тогда она принялась целовать его шею. Ее обнаженная грудь находилась настолько близко от груди Роба, что она чувствовала щекочущие прикосновения волосков на его коже, и это необычайно возбуждало ее.
     В погоне за новыми ощущениями она принялась Медленно и ритмично двигаться так, чтобы ее соски мягко терлись о его грудь. Эффект не замедлил сказаться: ее чувства распалились еще больше, достигнув грани исступления.
     - Что ты со мной, бедным, делаешь? - Роб взглянул на джинсы, под которыми томилось его мужское достоинство, грозившее вот-вот разорвать в клочья плотную ткань. Размеры возбужденной плоти, угадывающиеся под джинсами, манили, обещая наслаждение, и вместе с этим немного пугали.
     Его рука скользнула вниз и принялась ласкать ее лоно. Дыхание Даны оборвалось на мгновение, потом она с шумом вздохнула и закрыла глаза, наслаждаясь нежными прикосновениями его пальцев, которые блестяще знали технику любовной игры.
     - Дорогая, ты должна смотреть на меня. - Это прозвучало как приказ. Дана поняла, что он собирается взять на себя дальнейшую инициативу, и это ей не понравилось.
     - Здесь командую я, - заявила Дана, борясь с желанием закричать. - Ты сегодня не в том состоянии, чтобы указывать мне.
     - Вот это мне нравится. Должен тебе признаться, именно о такой женщине, как ты, я мечтал. Ты в моем вкусе.
     - Сказки! Любая красотка в твоем вкусе!
     - Да, ваша честь, есть за мной такой грех. С этим я даже не буду спорить.
     Дана, пропустив мимо ушей его шутливое покаяние, принялась непослушными пальцами нетерпеливо расстегивать пряжку его ремня. Справившись, она дернула вниз "молнию" на его джинсах и увидела белые боксерские трусы со знакомой надписью "Всегда к твоим услугам!". Она погладила ткань. Возбужденная плоть требовала немедленного освобождения.
     - Эй, отзовись! - рассмеялась она.
     Роб что-то глухо промычал. Дана, не обратив внимание на издаваемые им звуки, запустила руку под пояс его трусов и провела ладонью по члену, набухшему и твердому, как камень. Лаская его рукой, Дана бросила быстрый взгляд на Роба. Черты его лица заострились, глаза были закрыты, казалось, что он испытывает нестерпимую сладостную муку. Она еще крепче сдавила рукой возбужденную плоть. Лишить себя такого приятного ощущения она просто не могла.
     - Ради всего святого... - простонал Роб.
     Ему не пришлось повторять дважды. Дана припала ртом к его члену, поразившись необычайной нежности кожи и пульсирующей силе, скрытой в нем. Она дразнила его языком, скользила по нему губами. Опьяненная возбуждением, она не помнила, как ей удалось стянуть с Роба одежду.
     Жар, разрастающийся внутри ее влажного лона, требовал удовлетворения. Она шире раздвинула ноги, позволив его разгоряченной плоти проникнуть в нее, но не сразу, а осторожно и постепенно. Робу это не понравилось.
     - Что за пытка?! - простонал он.
     - Просто вы у нас оказались, прямо скажем, не маленькие.
     - Какие уж есть. - Роб положил руки ей на бедра и с силой надавил на них, глубоко проникая в Дану.
     Она откинулась назад, чувствуя, как плоть сливается с плотью. В какой-то момент ее пронзила сладкая, утонченная боль. Дана на мгновение застыла без движения, чтобы насладиться новыми ощущениями, а затем ее бедра начали медленно, ритмично двигаться. Подавшись вперед, она посмотрела на Роба, и ей понравилось то, что она увидела.
     Роб сидел с закрытыми глазами; его грудь судорожно вздымалась; он закусил нижнюю губу, сдерживая рвущиеся из груди стоны. Дана ликовала. Это она дарила ему такое наслаждение. Упоительное ощущение власти над ним пьянило ее.
     Внезапно ее настиг пик наслаждения. Ее тело забилось в конвульсивной дрожи. Волна оргазма была столь велика, что Дана резко выгнулась вперед, отчаянно хватая ртом воздух и мотая головой из стороны в сторону.
     Через несколько секунд Роб, догоняя ее, судорожно сжал пальцами ее бедра и позволил излиться накопившемуся в нем возбуждению.
     Сквозь ресницы Дана увидела в абсолютно черном небе мерцающие звезды, которые, казалось, весело подмигивали ей. Она осторожно выпрямилась, стараясь, чтобы их тела не разъединились, и встретилась взглядом с Робом. Он с благоговейным трепетом молча смотрел на нее.
     Глядя в самую глубину расширившихся зрачков, в которых мерцали искры неземного пламени, она прошептала:
     - Я та, о которой ты мечтал. Тебе нужна только я.

***

     Утреннее солнце щедро залило ярким светом кухню. Дана вздохнула. Обычно, стоило лишь первому лучу проникнуть в ее дом, у нее сразу поднималось настроение. Сейчас же она довольно хмуро смотрела на солнечные блики, весело сверкающие на никелированной поверхности кухонной стойки. Ее тревожило состояние Роба. Вчера все было восхитительно. Спать они легли, когда на небе уже загорелись первые полосы зари, окрасившие в алый цвет черную вершину вулкана Коко.
     Она проснулась внезапно и больше уже не смогла заснуть. Сон не шел к ней. В голове кружилась карусель ужасных мыслей. А что, если Роб серьезно пострадал во вчерашней схватке? Разве она может судить об этом? "Вместо того чтобы самозабвенно заниматься любовью, лучше бы употребила свой пыл на благое дело и заставила Роба показаться врачу", - рассердилась на себя Дана.
     - Нет, это ж надо! - огорченно воскликнула она, обнаружив, что у нее почти не осталось кофе, впрочем, на чашку должно хватить, - половина Робу, половина ей.
     - Доброе утро.
     Она вздрогнула, испугавшись не столько неожиданного появления Роба на кухне, сколько его вида - один глаз заплыл, нижняя губа вся распухла, а на скуле фасовалась багровая ссадина.
     - Как ты себя чувствуешь?
     Роб осторожно, не делая резких движений, подошел к столу, выдвинул стул и только после этого ответил:
     - Нормально. Как будто меня переехал грузовик. - И, подумав, уточнил:
     - Небольшой грузовик.
     - Сейчас подам кофе, и сразу почувствуешь себя лучше.
     "Дурацкий разговор, - подумала она, абсолютно не представляя, что бы еще сказать Робу. - Он еле на ногах стоит, весь разбит... Ему бы вчера отдохнуть, а тебе это даже в голову не пришло. Набросилась на него, как оголодавшая кошка!" - вновь принялась ругать себя Дана.
     Она поставила чашку с ароматным кофе перед улыбающимся Робом, который в одних трусах развалился на стуле, совершенно ее не стесняясь. Глядя на него, можно было подумать, что они уже давно живут вместе и каждую ночь занимаются сексом.
     - Пожалуй, мне стоит принять душ. - Отпив кофе, он поставил чашку на стол. - Надо привести себя в порядок к приходу Большого Папы. У тебя тут случайно не найдется какой-нибудь рубашки для меня? Моя превратилась в лохмотья, в ней теперь только ворон пугать.
     - Сейчас посмотрю. По-моему, что-то осталось от одного моего знакомого. - Дана направилась в комнату для гостей. Она сомневалась, что рубашка ее бывшего приятеля подойдет Робу, но ничего другого предложить не могла.
     Открыв шкаф и порывшись в одном из ящиков она нашла то, что искала. Роб с брезгливым выражением взял двумя пальцами яркую, кричащих цветов рубашку и потряс ею в воздухе.
     - Боже, что за дикость! - воскликнул он и язвительно добавил:
     - Что это? Рубашка? Даже на Гавайях в таком безобразии нельзя появляться на улицах. Кстати, к ней случайно не прилагалось помело?
     Дана никак не отреагировала на этот бурный выпад, хотя ей была приятна охватившая его вспышка ревности. Она пожала плечами и забрала рубашку. Конечно же, она не в его стиле.
     - Хорошо, примерь вот эту майку.
     По потемневшим глазам Роба она поняла, что он страшно злится. "Как, до меня у тебя был роман с каким-то недоноском?" - говорил его сердитый взгляд. "Да, был! - хотелось ей крикнуть в ответ. - Но все это осталось в прошлом. После вчерашней ночи мне нужен только ты".
     Роб с недовольным видом выхватил у нее из рук футболку. Растянув ее в плечах, он придирчиво осмотрел ее со всех сторон и состроил гримасу отвращения. На спине были намалеваны красные и желтые цветы, а грудь украшена яркой оранжевой надписью: Великий шаман. Обреченно вздохнув, он стал ее натягивать на себя. Стоило ему расправить плечи, как нитки в швах жалобно затрещали.
     - Все лучше, чем ничего, - решила ободрить его Дана.
     - Да, конечно, - огрызнулся Роб. - Чувствую себя полным идиотом. - Он скрестил руки на груди и презрительно заметил:
     - Должно быть, ее хозяин был милейшим парнем? Интересно было бы взглянуть.
     Дана уже достаточно хорошо изучила характер Роба и знала, что он начинает язвить и становится высокомерным, когда нарывается на ссору. Чтобы разрядить обстановку, она молча пожала плечами и вернулась на кухню.
     - Надеюсь, ты уже отшила его? - Роб последовал за ней и ловко схватил у нее из-под носа чашку кофе.
     - Зачем же? Я собираюсь встречаться с вами обоими: сегодня с тобой, завтра с ним, - неудачно пошутила она.
     - Черта с два у тебя это получится. Сил не хватит! Кроме того, то, что случилось между нами вчера, наложило на нас кое-какие обязательства.
     - Да ну?! Я что-то не припомню, чтобы мы о чем-нибудь договаривались. - Его самонадеянный тон начал действовать ей на нервы.
     - Странно, что ты не обратила на это внимание. Я не пользовался презервативом, и тебя, похоже, это не смущало.
     - Не знаю, что на меня нашло, - начала оправдываться Дана. - Я обо всем забыла, но я всегда...
     Взгляд Роба мгновенно потеплел.
     - Знаю, знаю. Мир охвачен страхом перед чумой двадцатого века. Безопасный секс и все такое прочее. Однако для меня ты сделала исключение.
     "Какой кошмар! Как я могла забыть?" - в ужасе подумала Дана.
     - Больше такого не повторится.
     - Вот еще! Я не собираюсь пользоваться презервативами. Никакого удовольствия! Ты же ведь не принимаешь душ в плаще? - Он усмехнулся. - Я хочу настоящих, живых ощущений.
     Дана никогда не обсуждала вопросы секса с мужчиной и сейчас почувствовала себя неловко. "Боже, Как я могу вот так, запросто, говорить об этом?"
     - Но это же большой риск! Как-никак живем в девяностые годы, - неуверенно возразила она.
     - Что касается меня, то мне никто не нужен, кроме тебя, ну а у тебя есть я. Зачем тебе еще кто-то? Ты согласна со мной? - Он с улыбкой заглянул ей в глаза и нежно добавил:
     - Выходит, отныне мы связаны обязательством, ведь так?
     Дана кивнула, застигнутая врасплох его предложением, преподнесенным в весьма своеобразной форме. Она всю жизнь считала, что обещания такого рода произносятся торжественно, под звон бокалов шампанского, ну, на худой конец, с букетом роз в руках. Но сейчас, утром, за кухонным столом, с одной чашкой кофе на двоих, да еще за разговором о сексе?! А может, чем меньше громких слов, тем лучше? Во всяком случае, в таком подходе была своя прелесть: он подкупал искренностью, прямолинейностью и необычностью. Надо отдать должное Робу Тагетту, он был незаурядным человеком.
     "Тебе нужен я, только я".
     Вспомнив эти слова, Дана подумала, что вчера на пляже она поняла это.
     Роб привлек ее к себе и потянулся к ее губам, но она легким, воздушным прикосновением пальца к разбитому его рту остановила этот порыв. Обвив руками его шею, она склонила голову ему на грудь и сладко вздохнула. Слушая ровные удары его сердца, Дана почувствовала, как ее душа наполняется покоем. Чувство умиротворенности и мысль о том, что она теперь не одинока, согревали ее сердце.
     - Дана, с того самого вечера, когда мы впервые встретились, я думаю только о тебе и сейчас благодарю судьбу за то, что она вновь свела нас вместе.
     Дана надеялась, что Роб продолжит, но он неожиданно замолчал.
     Она растерялась. Почему он не сказал, что любит ее? Может, о любви говорить еще рано? Роб испытывает к ней нежные чувства. Говорят же, что иной раз поступки красноречивее всяких слов. Разве он вчера не рисковал своей жизнью ради нее? Это ли не проявление любви?
     Погруженные в свои мысли, они стояли в объятиях друг друга. Дана мечтала о том, как бы поскорее избавиться от всего, мешающего ее счастью быть совсем уж безоблачным. Как жаль, что Роб вошел в ее жизнь только сейчас.
     Роб первым нарушил затянувшееся молчание:
     - Давай-ка я все-таки пойду в душ.
     - Хорошо. А я навещу Лиллиан. Она обрадуется моему возвращению. Из окна ее дома видна наша улица. Как только покажется автомобиль Большого Папы, я мигом вернусь.
     Роб скрылся в ванной. Оставшись одна, Дана подошла к зеркалу и с опаской посмотрела в него. Она боялась увидеть изменившееся под воздействием чувств, бушующих у нее в душе, лицо, но ничего особенного не обнаружила, разве что ее глаза светились от счастья.
     Впрочем, она, кажется, собиралась навестить Лиллиан!
     Дана быстро расчесала волосы и через кухню вышла из дома, отгоняя от себя мысли о Робе и пытаясь сосредоточиться на предстоящем разговоре с соседкой. Бедная Лиллиан панически боялась приезда своей дочери и почему-то считала, что та непременно упечет ее в дом для престарелых. "Наверное, ее страхи сильно преувеличены", - подумала Дана, нажимая на кнопку звонка. Дверь открыла женщина лет сорока с небольшим. По взгляду, которым она смерила Дану, можно было понять, что дама пребывала не в лучшем расположении духа.
     - Здравствуйте, я Дана Гамильтон. Живу по соседству - вон в том доме, - Дана махнула рукой в сторону своего коттеджа. - А вы, если я не ошибаюсь, дочь Лиллиан?
     - Да, я Фрэн Мартин. - У нее был неприятный скрипучий голос. - Так это вы та судья, что забивает голову моей матери сумасбродными идеями насчет дома для стариков? Ха! Давно хотела посмотреть на вас.
     Дана опешила от такого недружелюбного приема. Ей захотелось поставить на место эту особу. Хороша дочь! Не звонила матери, ни разу ее не навестила! Сподобились наконец увидеть любящее чадо. И как ведет себя! Зачем она вообще заявилась сюда? Сердце Даны сжалось от дурного предчувствия, и ее худшие опасения не замедлили подтвердиться.
     - Мать решила, что ей будет лучше в "Твин Пальме", - продолжала скрипеть Фрэн. - И я с ней согласна - там о ней всегда позаботятся.
     - А вы уже ездили туда? Посмотрели, какие там условия, какое обслуживание? - Дана едва сдерживала свое раздражение. Если она сейчас разругается с Фрэн, то этим только навредит Лиллиан.
     - Естественно, мы там были и нашли, что это чудесное местечко. Просто рай для стариков.
     Или она там не была и нагло врет, или ей абсолютно наплевать на мать, заключила Дана. Она слышала, что среди подобных заведений "Твин Пальме" по качеству обслуживания занимало последнее место. Это был своего рода склад, куда принимали престарелых людей на временное хранение. Дана никогда не бывала внутри, но по облупленной краске и обвалившейся штукатурке фасада могла судить, в каком запущенном состоянии находится все здание. Даже если очень стараться, худшего приюта на островах не найти! Вот, значит, куда Фрэн собирается запихать мать, чтобы навсегда успокоиться на этот счет.
     - Лиллиан дома? - Прежде чем высказать Фрэн в лицо все, что она о ней думает, Дана решила поговорить с Лиллиан.
     - Она спит.
     - Спит? Обычно в это время она уже копается в садике.
     - Последнее время она себя неважно чувствует.
     - А что говорит ее доктор?
     - А мы не вызывали его - думали, и так все пройдет.
     - Мне хотелось бы поговорить с вашей матерью. - Дана быстро проскользнула мимо Фрэн, которой явно не хотелось пускать ее в дом. - Лиллиан! - позвала она, очутившись в темной прихожей.
     - Дана? - послышался слабый голос Лиллиан. - Это ты?
     Она направилась в спальню. Плотно задернутые шторы не пропускали в комнату солнечный свет, из-за этого в ней царил полумрак, наводящий тоску и уныние. Лиллиан лежала в кровати. Сильно осунувшееся лицо было белее подушки, на которой покоилась ее голова.
     - Тебя так долго не было. Неделя прошла, а тебя все нет и нет, вторая уже пошла... А сказала, что уедешь всего на несколько дней, - упрекнула ее Лиллиан.
     Что-то Лиллиан потеряла счет времени. Вообще-то она и раньше страдала забывчивостью и вполне могла перепутать дни недели. И что же, это повод для того, чтобы упрятать человека в дом для престарелых?
     - Извини, я задержалась. - Она присела на край кровати. - Ты немного приболела, да? Хочешь, я вызову доктора Уинстона?
     - Нет-нет, я просто очень устала. - Лиллиан скосила глаза на дверь, проверяя, нет ли там дочери, а затем едва слышно зашептала:
     - Фрэн хочет отдать меня в "Твин Пальмс". Она уже возила меня туда чтобы показать место, где я буду жить.
     В глазах Лиллиан заблестели слезы. Помолчав несколько секунд, она продолжила:
     - Там стоит такой ужасный запах! Все сидят вдоль стен в холле, и каждого привязывают к спинке кресла, чтобы он случайно не упал. Я не хочу сидеть вместе с ними. - Она всхлипнула.
     Дана сжала ее морщинистую, высохшую руку, покрытую синими венами.
     - Скажи Фрэн, что не хочешь никуда уезжать. А насильно туда никого не отправляют. И не забывай, что я всегда рядом. Ты можешь рассчитывать на мою помощь и поддержку.
     Лиллиан приложила к глазам белый кружевной платочек.
     - Ты просто не знаешь всего. Фрэн сказала, что не будет со мной разговаривать, если я не продам дом и не уеду в "Твин Пальмс".
     - Бог с тобой, Лиллиан. Разве она часто звонила или навещала тебя раньше?
     - Нет, - призналась Лиллиан, вытирая слезы, бегущие по щекам. - Но она пообещала стать хорошей дочерью. Сказала, что будет приезжать ко мне.
     Дана скорее поверила бы обещанию Мика Джаггера постричься в монахи, чем этой Фрэн, но она промолчала, не желая еще сильнее расстраивать Лиллиан. Она была одинокой, пожилой женщиной и, как любые родители, страдающие от бессердечности своих детей, в душе лелеяла мечту о том, что однажды ее дочь мо