- Нет. Я дал ему ручку, а затем отвернулся.
     - Почему?
     - Ни в одном человеке не было столько гордости, сколько в Джане. После инсульта он оказался частично парализован, и, для того чтобы писать, ему приходилось держать ручку в кулаке. Для него было бы унизительно, если бы кто-нибудь - даже я - видел, каких усилий ему это стоит.
     - Он написал: "Сынок, приезжай поскорее. Мне нужна твоя помощь. Мои враги - все ближе. И никому не верь".
     Броуди внимательно смотрел на Альдо, ожидая, какой будет его реакция. Мастер долго молчал, нахмурившись, и наконец произнес:
     - Если бы ты был знаком со своим отцом, ты бы знал, что он никогда и никому не доверял до конца. Даже мне.
     - Никому, - кивнула Тори. - Даже... Эллиоту.
     От Броуди не укрылось, как странно прозвучал ее голос, а по лицу пробежало мимолетное облачко. Нетрудно было догадаться, что в ее отношениях с Эллиотом что-то не так, но Броуди был недостаточно искушен в общении с женщинами и не мог понять, что именно.
     - Вы не допускаете, что Джан мог стать жертвой убийства? - обратился он к Альдо.
     - Нет, не допускаю, - твердо сказал старый мастер. - Мы предупреждали его, чтобы он не разъезжал по ночам на своей каталке, да еще в одиночку, но он нас не слушал. Вот и... Это был несчастный случай, поверьте моему слову.

11

     - И все-таки это очень странно, - пробормотал Броуди. Они возвращались к дому по той же тропинке, оставив Альдо в пещерах. Стояла уже непроглядная темнота, и единственными источниками скудного света были редкие фонари и луна, которая то и дело пряталась за облаками. - Джан и Альдо были близкими друзьями, правильно? В таком случае мне просто не верится, что они никогда не обсуждали внезапное появление Эллиота. Как по-вашему, Альдо рассказал нам все, что знает?
     - Наверняка нет, - тихо произнесла Тори. - Хотя не думаю, что он лжет. Просто в Джане Хоуке было что-то такое... Я сомневаюсь, чтобы хоть кто-то знал его по-настоящему, даже из самых близких к нему людей вроде Альдо.
     Броуди обратил внимание, что среди "самых близких к Джану людей" Тори ни разу не назвала Эллиота, однако не стал задавать ей вопросов. Ему казалось, что, если он заговорит о брате, между ним и Тори тут же возникнет невидимая стена. Да, он чувствовал, что в отношениях между ней и Эллиотом что-то неладно, но тем не менее она носила кольцо, которое он ей подарил в знак помолвки, и, судя по всему, относилась к тем женщинам, которые органически не способны на неверность.
     - Альдо, похоже, и в самом деле уверен в том, что смерть Джана явилась результатом несчастного случая. Но я все же думаю, что это было убийство, - сказал Броуди.
     - Что заставляет вас так думать? Только его предсмертное письмо?
     - Интуиция. Шестое чувство. - Ему не хотелось пугать Тори, рассказывая о том, как часто ему приходилось сталкиваться со смертью по роду своей службы. Что-то подсказывало ему, что у нее к этой теме особое, непростое отношение. - Завтра я поговорю с шерифом, и тогда, надеюсь, мы узнаем больше.
     Тори ничего не ответила, предоставив Броуди гадать, что думает о смерти Джана она. Они дошли до того места, где от основной тропинки ответвлялась еще одна, уходящая в сторону.
     - Куда она ведет? - спросил Броуди, кивнув на тропинку.
     - На смотровую площадку. Оттуда открывается изумительный вид на все виноградники.
     Не говоря ни слова, Броуди взял ее под руку и увлек на боковую тропинку. Они подошли к площадке, трава на которой была за многие годы вытоптана ногами сотен людей, приходивших сюда полюбоваться окрестностями. Луна вынырнула из-за облаков, высветив зазубренные вершины холмов и залив колеблющимся призрачным светом долину, раскинувшуюся у их подножия.
     Они остановились и в молчании любовались пейзажем, который производил неизгладимое впечатление даже ночью, а уж днем, вне всяких сомнений, был и вовсе великолепен. Даже Броуди, начисто лишенный сентиментальности, был вынужден признать, что "Хоукс лэндинг" - совершенно особенное место, обладающее какой-то магической притягательной силой. Он пожалел, что в его распоряжении так мало времени и он не может основательнее осмотреться в этих владениях и узнать их так же хорошо, как Эллиот.
     Неожиданно в соседних кустах раздался какой-то шорох. Броуди отреагировал мгновенно: его рука метнулась к бедру - за отсутствующим сейчас пистолетом. Тори схватила его за руку.
     - Это Пини. Он пришел за мной.
     Броуди смущенно усмехнулся, а из кустов, не переставая махать хвостом, выбрался черный лабрадор.
     - Ваша собака самостоятельно совершает такие далекие прогулки?
     - Тут не так далеко, как кажется, а расстояние всегда можно срезать. Больше всего в Виноградной долине боятся пожаров, поэтому она вся изрезана такими вот дорожками, как эта, - для проезда пожарных машин. Мы с Пини тут часто прогуливаемся. - Тори нагнулась, чтобы приласкать собаку. - A y вас хорошая реакция, - проговорила она.
     Да, Броуди мог гордиться уровнем своего профессионализма, но пугать женщину?.. Он вспомнил, как Тори вздрогнула, когда он попытался нашарить пистолет, и его окатила волна жгучего стыда.
     - Кто, по-вашему, здесь мог появиться? - спросила Тори, продолжая поглаживать лабрадора, который послушно сидел возле ее ног.
     - Да нет, никто. - Броуди пожал плечами и попытался выдавить из себя улыбку. - Просто инстинкт сработал.
     - Инстинкт?
     - Результат профессиональной подготовки. Не забывайте, ведь я же "тюлень". И простите, если я напугал вас.
     Некоторое время они молчали. Тори поежилась от холода. Ее волосы рассыпались по плечам, и сейчас она была очень хороша. Она искоса посмотрела на своего спутника, и в ее глазах отразился лунный свет.
     - Вы замерзли.
     Броуди снял пиджак и накинул его на плечи женщины. Он попытался сделать это небрежно и равнодушно, как если бы рядом с ним находился человек, который ему совершенно безразличен, но эта попытка провалилась. Он не устоял перед искушением прикоснуться к ее мягким волосам и с наслаждением пропустил их сквозь пальцы.
     Тори потупилась, прикрыв глаза пушистыми ресницами, и нервно облизнула верхнюю губу кончиком языка. Ее губы были так близко и казались такими влекущими! Пальцы Броуди случайно коснулись ее шеи, и он почувствовал, как Тори подалась чуть-чуть назад, словно бы в ожидании... В ожидании чего? Поцелуя?
     Тори хотела отстраниться, но не могла. У нее это просто не получалось. Какая-то непонятная сила приковала ее к земле, заставляя ждать и... надеяться.
     Нежным движением Броуди взял Тори ладонью за подбородок и повернул ее голову к себе. И снова в ее огромных глазах вспыхнуло отражение лунного света, будто идущий изнутри огонь. О боже! Броуди не мог разгадать, что творится у нее внутри, а его телу, казалось, и вовсе не было до этого никакого дела. Свободной рукой он обнял ее за талию и привлек к себе, почувствовав прикосновение мягкой груди.
     "Прекрати! - приказывал Броуди внутренний голос. - Прекрати! Не забывай, что она - невеста твоего брата!" Однако он не обратил внимания на это предостережение: зов тела был куда более сильным. После их первого - случайного - поцелуя в беседке он только и мечтал о том, чтобы снова пережить эти мгновения.
     Наконец их губы встретились. Броуди старался, чтобы в его поцелуе не было агрессии - только нежность. Он не ожидал, что она ответит ему, однако губы Тори раскрылись, и Броуди ощутил прикосновение ее языка. В этом было что-то застенчивое, даже испуганное, но сердце его едва не выскочило из груди. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он сжал свои объятия даже крепче, чем было необходимо.
     Словно сдаваясь на волю победителя, Тори тихонько застонала и прижалась к его груди. Сейчас для нее не было ничего слаще, чем стальные объятия Броуди. Поцелуй, начавшийся как нежное прикосновение, стал вдруг холодным, нетерпеливым, безумным, Их языки сплетались, и Тори с ужасом чувствовала, что этого поцелуя ей мало.
     А Броуди хотел ее всю. Он желал, чтобы она принадлежала ему и только ему.
     "Прекрати! Прекрати!" - не умолкал внутренний голос, но он не мог оторваться от губ этой женщины. Ее кожа была теплой и нежной, а из выреза блузки поднимался удивительный цветочный аромат, от которого у Броуди начинала кружиться голова, как от бокала крепкого виски.
     Тори казалось, что она сошла с ума. У нее и в мыслях не было снова позволять ему целовать ее. Она совершенно искренне верила, что тот случай в беседке был не более чем досадным недоразумением. Но сейчас, оказавшись в его объятиях, Тори подумала: а не является ли все происходящее тем, о чем она подсознательно мечтала уже очень давно?
     "Довольно!" - твердил Тори ее разум, но тело не отвечало на эти призывы. Умом она понимала все безумие происходящего - и дело было не только в том, что она помолвлена с его братом. Броуди, помимо всего прочего, являлся полной противоположностью того мужчины, который был ей нужен, чтобы жизнь ее наконец вошла в нормальное русло. Он был искателем приключений, который ходит по лезвию бритвы, играя в салочки со смертью. В точности как Коннор.
     Мысль о бывшем муже дала Тори силу, которой ей недоставало еще несколько секунд назад. Душу ее мутной, тяжелой волной вновь захлестнуло чувство боли и утраты. Коротко вскрикнув, она толкнула Броуди ладонями в грудь и резко отстранилась.
     - Довольно! - только и сумела вымолвить она.
     Броуди неожиданно улыбнулся, и Тори поразила его способность к такому вот эмоциональному приключению. Она было попыталась улыбнуться в ответ, но не сумела. А Броуди поправил на ней свой пиджак и очень спокойно спросил:
     - Что ты от меня скрываешь?
     Этот вопрос застал ее врасплох. Преданная своим собственным телом, Тори полагала, что и Броуди в этот момент может думать только о сексе. А оказывается, он все время помнил о своих проблемах, которые во что бы то ни стало хотел разрешить. Что это - тоже результат профессиональной подготовки? Или просто сама она его совершенно не интересует?..
     - Да, в общем-то, ничего особенного, - ответила Тори после долгого молчания. - Мой отец пишет статью о смерти Джана для "Сан-Франциско геральд". Ему звонил его бывший редактор и просил провести небольшое журналистское расследование. Редактор подозревает, что Джана могли убить.
     Броуди кивнул. Лу Эдвардс действительно говорил ему, что перед тем, как стать владельцем гостиницы в Виноградной долине, он работал криминальным репортером в одной из газет Сан-Франциско.
     - Почему же твой отец не сказал мне об этом?
     - Он хочет провести это расследование втихомолку, не поднимая шума, - пояснила Тори. - В конце концов, ведь мы с Эллиотом помолвлены. Он не хочет вызывать недовольство семьи.
     "А как же я?" - неожиданно подумал Броуди. Что ж, выходит, эта женщина, восхитительное тело которой он только что сжимал в объятиях, любит все же не его, а его брата.
     - Спасибо, что рассказала, - пробормотал он.
     Броуди понимал, что теперь нужно проводить Тори домой и постараться больше не оставаться с ней наедине, но все никак не мог заставить себя убрать руки, по-прежнему лежавшие на ее плечах...

***

     - Ты говоришь, что видела, как они направились в эту сторону? - проговорил Эллиот, обращаясь к Рейчел. - Давно это было?
     Он изо всех сил старался, чтобы в голосе его не чувствовалась тревога, но что-то в том, как Тори и Броуди вели себя друг с другом, не могло не настораживать. После того, как в день похорон он увидел их стоящими рядом на вершине пригорка, они старались держаться подальше друг от друга. Старались слишком усердно, и это не могло не вызывать подозрений. Еще больше тревожили Эллиота перехваченные им взгляды, которые Тори бросала на Броуди в те моменты, когда думала, что ее никто не видит. "Но это же сущее безумие! - убеждал себя Эллиот. - Тори не относится к тому типу женщин, которые вешаются мужчине на шею после первого часа знакомства". Но все равно ему было не по себе.
     - Мне кажется, я видела их примерно час назад, - ответила на его вопрос Рейчел.
     Эллиот подумал, что, куда бы они ни отправились, у них для этого, видимо, есть веская причина. Он, разумеется, не знал, в чем она заключается, но пытался держать свое воображение в узде и не давал ему чересчур разгуляться.
     В ночной темноте холмы казались огромными далекими тенями. Луна посеребрила тянувшиеся вдоль дорожки кусты. С горного кряжа дул пронизывающий ветер - предвестник близкой зимы.
     - Как по-твоему, Тори решила показать ему виноградники? - спросил Эллиот нарочито небрежным тоном.
     Прежде чем ответить, Рейчел выдержала долгую паузу. Она уже уловила в голосе Эллиота нотки подозрительности. Теперь предстояло раздуть эти искорки, чтобы они превратились в большой огонь.
     - Ну, не знаю... - проговорила она. - Может, просто гуляют где-нибудь там.
     - Хм-м, - промычал Эллиот, и Рейчел не поняла, удалось ли ей достигнуть желаемого эффекта.
     Они свернули направо и пошли по вымощенной камнем дорожке в ту часть виноградников, где росли самые старые лозы шардонне. У основания они были толщиной с доброе дерево, а их узловатые ветви намертво вцепились в деревянные шпалеры и вились по ним наподобие змей. Гроздья ягод уже сняли, поэтому у лоз был какой-то беззащитный вид. Скоро, в преддверии грядущей зимы, они будут коротко подрезаны и заснут в ожидании следующего года.
     - Что это? - насторожился вдруг Эллиот и остановился как вкопанный.
     - Что?
     - Голоса. Прислушайся вон там.
     Рейчел бегала по этим тропинкам с самого раннего детства и теперь без труда сообразила, что голоса слышатся со стороны смотровой площадки. Мысленно она прокляла свое невезение. Она-то надеялась, что они с Эллиотом будут долго бродить по виноградникам, а тут... Ну, допустим, застанут они Броуди и Тори за мирной беседой, и что она от этого выиграет?
     Эллиот двинулся к смотровой площадке, приказав себе успокоиться. Наверняка существует разумное и логичное объяснение того, почему эти двое находятся здесь в такой поздний час, и сейчас он его услышит. Однако какой-то назойливый червячок продолжал грызть его изнутри: с какой стати им понадобилось в кромешной темноте забираться на смотровую площадку?
     Завернув за угол, он наконец увидел Броуди и Тори - и ощутил такой мощный удар ревности, что у него подкосились ноги. Его брат и его невеста стояли лицом к лицу - так близко друг к другу, что между ними нельзя было бы просунуть даже линейку. Нет, они не целовались, но ладони Броуди лежали на плечах Тори, а она смотрела на него так, будто он был ожившим божеством, только что сошедшим с небес. Эта парочка была до такой степени увлечена друг другом, что даже не услышала их шагов.
     Рейчел поймала его руку и еле слышно прошептала:
     - Может, не будем им мешать?
     Однако не успела она договорить, как Броуди резко развернулся и увидел их. Опасный блеск в глазах брата напомнил Эллиоту, что этого человека долго учили сражаться и убивать. Он прикончил шесть человек, причем четырех из них - голыми руками.
     Эллиоту потребовалась вся его выдержка, чтобы подавить жаркую волну бешенства, захлестнувшую его изнутри. Самым большим наслаждением для него было бы изо всей силы ударить Броуди кулаком в лицо, но он понимал, что сейчас для подобных разборок не время и не место.
     - Я искал тебя, Броуди, - насилу выдавил он, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
     Броуди и Тори подошли поближе, с этого расстояния Эллиот мог лучше рассмотреть их лица. Тори выглядела слегка смущенной, но выражение лица Броуди было, как всегда, непроницаемым.
     Эллиот был не в состоянии произнести больше ни слова, поэтому инициативу взяла на себя Рейчел.
     - Мы за вами, Броуди, - сказала она. - Приехали братья Корелли, и мы хотим, чтобы вы познакомились.
     Тори мысленно проклинала себя за то, что так и не нашла времени, чтобы отвести Эллиота в сторонку и вернуть ему кольцо. Она все время помнила о том, какое горе его постигло, и такой шаг казался ей жестоким и несвоевременным. А теперь Эллиот наверняка подумает, что ее решение расторгнуть помолвку напрямую связано с появлением здесь его брата... И, разумеется, нельзя было позволять Броуди целовать ее. Собственно говоря, ничего особенного не произошло, и все же ее переполняло горячее чувство вины.
     Братья пошли по тропинке в сторону дома, Тори и Рейчел последовали за ними. Рейчел за всю дорогу не проронила ни слова, однако от внимания Тори не укрылась торжествующая улыбка, появившаяся на ее губах в тот момент, когда они застукали их с Броуди на смотровой площадке.
     - Уже поздно, - проговорила Тори, когда они приблизились к особняку. - Я должна отвезти Пини домой.
     - У тебя есть на чем добраться? - холодно осведомился Эллиот.
     - Да, папу подбросили его друзья, а свою машину он оставил мне.
     Эллиот мимолетно поцеловал ее в щеку.
     - Езжай осторожнее. Особенно через обрыв Мертвеца.
     Он хотел добавить еще что-то, но ему не позволила Рейчел.
     - Корелли ждут, - напомнила она.
     Тори повернулась и направилась к площадке, где стоял отцовский "БМВ". Сначала она впустила на пассажирское сиденье Пини, а затем села за руль, завела мотор и поехала.
     Частная дорога, проходившая по территории поместья, изобиловала коварными поворотами, и Тори в который раз спросила себя, почему Джан не удосужился заасфальтировать ее или хотя бы замостить камнем. Видимо, он полагал, что в представлении городской публики грунтовая проселочная дорога больше подходит для сельской идиллии. Что и говорить, Джан всегда был не прочь придать "Хоукс лэндинг" дополнительный шарм, который отсутствовал в других хозяйствах.
     Тори ехала медленно, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она поклялась себе быть предельно честной, и это заставило ее признаться - опять же самой себе - в том, что ее неудержимо влечет к Броуди. Так же сильно, как когда-то ее влекло к Коннору...
     Выходя замуж за Коннора, она прекрасно знала, насколько опасна его профессия. Знала и то, что он будет подолгу отсутствовать, кочуя с одной съемочной площадки на другую. А Тори всегда мечтала об уютном домашнем очаге, о дружной любящей семье - такой, какая была у них до того, как безвременно скончалась ее мать. И все же, предав свои девичьи мечты, она вышла замуж за Коннора.
     - Всегда получаешь то, что заслуживаешь, - проговорила Тори, обращаясь к Пини, который всегда слушал ее так, будто понимал каждое слово.
     А получила она нечто совершенно противоположное тому, о чем некогда мечтала. Ей в голову не приходило, что одиночество - такая тяжелая вещь. Даже успешная карьера в престижном дизайнерском бюро не могла скрасить ее вечера, лишенные семейного уюта, и долгие одинокие ночи.
     Как-то раз, выполняя один из своих головоломных трюков, Коннор сломал ногу в двух местах и был прикован к постели в течение полутора месяцев. Тори наивно полагала, что эта травма вынудит Коннора сменить профессию или по крайней мере взяться за менее опасную работу и исполнять более легкие трюки для телепрограмм, которые снимались в Лос-Анджелесе.
     - Какой же дурой я была! - пробормотала она, тяжело вздохнув. - Какой нужно было быть кретинкой, чтобы надеяться, будто Коннор способен изменить ради меня свою жизнь! У моего мужа была любовница, с которой я не могла соревноваться.
     Нет, любовницей Коннора была не женщина, а работа. Все время, пока он поправлялся, Коннор смотрел видеозаписи и анализировал, разбирал по косточкам трюки, которые совершали его коллеги-каскадеры. Тори не раз пыталась серьезно поговорить с ним об их семейной жизни, но он безапелляционно отметал все ее претензии одной фразой:
     - Я люблю тебя, детка, но это моя работа, и я буду ее делать.
     Подтекст этой фразы звучал так: "Работа для меня дороже всего, и тебе придется с этим смириться".
     Тори любила Коннора и поэтому осталась с ним, обмирая от страха каждый раз, когда он уходил из дома, и боясь, что больше никогда не увидит его. И вот однажды ее страхи оправдались. Коннор погиб,