слые, привыкают к его увечью и начинают воспринимать его совершенно естественно. Некоторым из их родителей это не удается никогда.
     - Пора спать. - Ванесса взяла сына на руки. Гарт повел их вниз через холл в крыло для гостей.
     - Джейсона, пожалуй, положим в этой комнате. А вы можете пройти в другую, места достаточно.
     - Лучше я останусь с Джейсоном. Я не хочу, чтобы он проснулся среди ночи и испугался, не поняв, где он находится.
     Гарт заметил, что Джейсон уже уснул; его белокурая головка удобно устроилась в чувственном изгибе шеи его матери. Гарт подождал, пока Ванесса откинула покрывало и осторожно положила Джейсона на кровать. В ее глазах была такая нежность и любовь, что Гарт отвел взгляд.
     Его мать обычно смотрела на него с такой же любовью и привязанностью. Ему до сих пор не хватало родителей, погибших в той автомобильной катастрофе. Он скучал по ним, но больше всего он скучал по матери. Он думал, что со временем рана в душе заживет, но этого не произошло. Сейчас ему не хватало матери даже больше, чем когда-либо.
     Есть ли на свете что-нибудь ценнее, чем материнская любовь? Увидев, как Ванесса дотрагивается губами до лба своего сына, он почувствовал такую непреодолимую тоску, что ему пришлось поспешно выехать из их комнаты, чтобы не выдать себя.
     Сможет ли кто-нибудь однажды полюбить его, хотя бы вполовину меньше? Полюбит ли он сам кого-нибудь? Скорее всего нет. У него есть работа, карьера, и этого достаточно.
     Он выехал из комнаты и направился в холл. Только очутившись там, он избавился от безысходного ощущения собственной ущербности.
     - Черт, я забыл предупредить Ванессу, что буду в другом крыле. Ну и ладно, разберется - не маленькая.
     Гарт пересек громадную гостиную, выключив на ходу свет. Почему он разозлился? Врожденное чувство гостеприимства сидело в нем так глубоко, что он сам поразился своей несдержанности. Хорошо хоть не ляпнул чего-нибудь вслух.
     Правда, в последнее время ему случалось испытывать какое-то неясное чувство не то одиночества, не то смысл существования неумолимо ускользал от него. Он объяснял это затянувшейся паузой в работе, отсутствием интересных дел. Но сейчас он вдруг подумал, что причина кроется гораздо глубже. Он включил свет в своей комнате и остался там. "Хватит об этом", - приказал он себе.
     - Гарт, - вдруг услышал он голос Ванессы.
     Это было так неожиданно, что он вздрогнул и обернулся. Она стояла в дверях - тень в каскаде золотистых волос. Ее стройные ноги казались еще длиннее в белых коротких шортах.
     - Извини за беспокойство, нельзя одолжить какую-нибудь футболку на ночь? Я успела захватить с собой только вещи сына.
     - Конечно. - Он было направился к большому платяному шкафу, но Ванесса опередила его.
     - Позволь, я сама.
     Он остановился. Черт, неужели он выглядит таким жалким и настолько беспомощным, что всем кажется, будто он не в состоянии открыть обычный шкаф! Открыв шкаф, Ванесса с лучезарной улыбкой спросила:
     - Какой ящик?
     - Третий снизу. - Гарт попытался сдержать раздражение в голосе, но попытка не увенчалась успехом.
     Гарт подкатил к застекленным створчатым дверям, выходившим к бассейну, и распахнул их. На веранде он перебрался из инвалидной коляски в диван-качалку, где часто сидел в часы бессонницы. Гарт устремил взгляд на море, надеясь, что это немножко успокоит его. По гавайским поверьям, в лунные ночи духи выходят из глубин океана, чтобы потанцевать на волнах. Волны, озаренные их сиянием, становятся серебристыми, вот как в эту ночь. Он услышал, как Ванесса подошла к двери, но не повернулся.
     - Я сделала что-то не так? - спросила она.
     Он редко лгал, но в этот раз ему захотелось что-нибудь соврать, чтобы побыстрее отвязаться от нее. Вместо этого он освободил для нее место на диване рядом с собой. Ванесса заколебалась, но потом все же присела, держа в руках его любимую футболку.
     - Послушай. - Он готов был вот-вот взорваться. Гнев душил его. Гарт сделал глубокий вдох и сосчитал до трех и только потом продолжил:
     - Если мы собираемся вместе работать, то стоит уяснить себе с самого начала вот что. Я стал калекой, когда мне было восемнадцать лет. Я самостоятельно, без всякой помощи закончил колледж и юридический факультет. Каждый день я езжу на работу и прекрасно справляюсь. Меня унижает, когда люди бросаются мне помогать. Например, открывать дверь шкафа. Можно подумать, что я не в состоянии сделать это самостоятельно!
     - Извини, - запинаясь пробормотала Ванесса, - я как-то не подумала.
     Искренность, прозвучавшая в ее голосе, мгновенно погасила гнев, с которым он безуспешно сражался еще секунду назад.
     - Я скажу, если мне понадобится помощь, - произнес он уже мягче. - Порой она действительно мне требуется, но это случается крайне редко.
     - Расскажи, как это вышло? - тихо попросила она.
     Он пожал плечами, не желая возвращаться к тяжелым воспоминаниям.
     - На нас наехал пьяный водитель. Мои родители погибли сразу. А мне... - Он замолчал, чтобы не сказать, что ему повезло меньше.
     С каких это пор он стал жалеть себя? Что это с ним сегодня? Перед его глазами встал образ маленького мальчика с попугаем. Он подумал о детях, о доме, о семье и понял, почему он сегодня сам не свой, раздражительный и желчный. Только сейчас он понял, что работа, карьера не самое главное в жизни. Конечно, в свое время чувство, что его карьера состоялась, помогло ему справиться с потерей родителей и смириться со своим увечьем. Выбранная профессия принесла ему чувство собственного достоинства и уважение коллег. Наконец, она дала ему финансовую независимость, но всего этого было недостаточно.
     - Невероятно! Почти то же самое случилось с нами. Мне было шестнадцать, когда мой отец свернул в сторону, чтобы не столкнуться с пьяным водителем. В ту ночь Дана и я стали сиротами. Нас отдали в приют. Это было ужасно. Мы убежали и в конце концов оказались здесь.
     Гарт понял, что услышал лишь часть всей истории. Он вел дела разных людей и прекрасно чувствовал, когда от него что-то утаивали.
     - Я понимаю, глупо сравнивать твои страдания с нашими, - прошептала Ванесса. - Это несоизмеримо.
     - Не жалей меня, - предупредил он, и гнев снова стал подниматься у него в груди. - Я ненавижу это, так же как и добрых самаритян с их трогательной заботой. Не все раны носят физический характер. Многие люди лелеют свои психические травмы, вместо того чтобы преодолевать их, вот им действительно можно посочувствовать. Я, по крайней мере, смог найти выход.
     Воцарилось долгое молчание. Гарт почувствовал себя неуютно. О чем она думала? Может, на ее долю выпало гораздо больше несчастий и страданий, чем на его? Она казалась ему просто совершенством. До этого Момента он был уверен, что она не знала ни горя, ни Нужды, но рассказ о ее юности заставил его по-иному взглянуть на Ванессу. У них много общего, гораздо больше, чем он предполагал.
     Теперь-то ясно, ей досталась нелегкая доля, даром что выглядит она как модная кинодива. Гарт часто вел дела беглецов из приютов, которые стали преступниками. С Ванессой этого не произошло, она оказалась везучей хоть в этом. Но он был абсолютно уверен, что все было не так просто. Такие дороги не бывают гладкими.
     Гарт опустил глаза и увидел, что рука Ванессы пытается найти его руку. Ее пальцы сплелись с его, и она слегка сжала их. Он посмотрел на ее руку и не смог отвести взгляда от ее длинных красивых ногтей, которые едва касались его тонких пальцев. Растущее между ними притяжение ошеломило его.
     - Я никогда не встречала никого, похожего на тебя, - сказала Ванесса.

***

     Дана переоделась в халат и отправилась в ванную. Она умылась и мельком взглянула в зеркало, но своего отражения не увидела. Перед глазами у нее все время был Роб, лежащий в шезлонге с пакетом льда на скуле. Он не захотел вернуться в дом.
     Она так сильно переживала из-за него, что все равно не смогла бы сейчас заснуть. Она всерьез опасалась, что эти костоломы что-нибудь повредили ему внутри, а он скрывает это из пустого молодечества. У нее сердце обливалось кровью, когда она вспоминала, как Роб отбивался от бандитов.
     Дана пыталась бороться со своими чувствами, но с каждым прошедшим днем, с каждым часом она привязывалась к нему все сильнее. Рядом с Робом она впервые в жизни почувствовала себя в безопасности. Странно, но именно сегодня она поверила в то, что он не оставит ее в беде.
     Она почувствовала укол совести, когда подумала о том, что оставила его одного, израненного, на террасе. Видите ли, он делает все по-своему! Иди, говорит, спать, а я посижу один. Однако, если он хочет, чтобы между ними что-то было, он должен научиться уступать.
     Дана вернулась на террасу и нашла Роба все в том же шезлонге с пакетом льда на щеке.
     - Ты знаешь, для этого вообще-то нужны двое, - заявила вдруг Дана.
     Роб опустил пакет со льдом, и открылся кровоподтек, от вида которого она вздрогнула.
     - Для чего? - оторопело спросил он.
     - Для отношений. - Она села около него. - Я хочу знать, о чем ты думаешь. Ты же ни слова не сказал с тех пор, как ушли эти подонки.
     - Что ты хочешь услышать? Что меня тошнит от самого себя?! - По его лицу, искаженному болью, она поняла, что во всем он обвиняет только себя. - Я должен был это предусмотреть, должен! А я даже не подумал о том, что Большой Папа может просто позвонить по телефону в Гонолулу и послать к нам здешних бандитов.
     - Но кто же знал, что он обнаружит пропажу кассет так быстро.
     - Мог бы догадаться. Я был у него, видел все эти электронные штучки. Должно быть, задел какое-то скрытое устройство, да не все ли равно. Опытный детектив, называется!
     - По крайней мере, тебе удалось избавить от него Ванессу и Джейсона. Я очень рада этому. Ты просто герой!
     - Прекрати! Ты спасла меня сегодня, - безрадостно произнес он. Его уныние Дана списала на мужскую гордость. - От меня же пока было мало прока. Я не нашел шантажиста. Кассеты, добытые с таким трудом, уплыли из моих рук. Хорош списочек побед!
     - Твои победы впереди. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
     - Клянусь, больше я не подведу тебя.
     - Ты и не подвел меня. - Она взглянула в его бездонные голубые глаза, и нужные слова нашлись сами собой. - Ты сделал меня счастливой.
     Она забралась к нему на шезлонг и прижалась к его груди. Морщась от нестерпимой боли, он обнял ее. Глухие удары его сердца эхом отозвались глубоко внутри ее. Они проникли в ее душу, разбудив в ней чувства, о существовании которых она не подозревала. Дана всегда искала близости не только физической, но и духовной. Ей нужен был человек, с которым она могла бы разделить свою жизнь.
     Она подняла глаза и встретилась с его внимательным взглядом. Ей казалось, что он видел ее насквозь. Роб улыбнулся, но из-за разбитой губы улыбка вышла кривая и какая-то ужасно смешная. Дана поняла, что окончательно пропала.
     - Тебя могли убить, - прошептала она.
     - Ну и что? Я бы все равно не позволил им прикоснуться к тебе. Никто больше не посмеет обидеть тебя...
     - Больше? - Это слово прозвучало громче, чем она хотела. Оно эхом прокатилось в ночи подобно звону доспехов ночных воинов.
     - Тот подонок, он получил по заслугам, напоровшись на нож. Этот мерзавец изнасиловал тебя.

20

     - Как ты узнал? - Дана занервничала. Если Роб понял, что она ему солгала, то он не поверит и в то, что Хэнк Роулинз сам напоролся на нож.
     Роб пожал плечами и сразу же поморщился от острой боли, пронзившей ключицу.
     - Я уже говорил, что проходил подготовку в центре ФБР. Меня там многому научили, в частности, составлять психологический портрет преступника. Когда я работал в полиции, мне не так уж часто приходилось прибегать к этому методу, но, когда я стал репортером, эти знания очень пригодились. Все это время я наблюдал за тобой. - Он нежно сжал ее руку.
     Его понимающий, участливый взгляд поразил Дану. Она не переставала удивляться тому, как плохо знает Роба. Он рисковал жизнью, защищая ее. А сейчас дал понять, что ее судьба волнует его. Право, не так уж он похож на разнузданного охотника за женщинами.
     - Я хотел понять тебя, и это, кажется, мне удалось, - продолжил Роб. - Потом я разобрал по косточкам твой рассказ, кое-что переставил местами и понял, как все было на самом деле.
     Дана молчала, не решаясь оспаривать его правоту. Какой смысл врать, когда тебя приперли к стенке?
     - Даже Ванесса не знает об этом. Я не смогла ей признаться. - Она отвела взгляд в сторону. Ей было тяжело говорить на эту тему.
     - Иногда становится легче, если выговоришься. Ей-богу, лучше с кем-то поделиться.
     - Иногда - да, но чаще воспоминания причиняют тебе только боль, - уклончиво заметила Дана. - Я всегда старалась больше думать о будущем.
     Роб несколько мгновений пристально смотрел на нее, словно собираясь возразить, но потом кивнул:
     - Хорошо. В свое время ты расскажешь мне о том, что случилось. Я подожду. - Нежно притянув ее к себе, Роб почувствовал сильную боль в плече, но сдержал стон, уже готовый вырваться из груди.
     Лунный свет посеребрил вершину старого вулкана и разбросал по темной воде бухты мерцающие блики.
     Они сидели, обнявшись, в шезлонге на террасе и любовались ночным заливом. Тревоги прошедшего дня остались позади. Кроме шелеста сухих пальмовых листьев, ничто не нарушало тишины.
     - Давай я все-таки отвезу тебя к врачу?
     - Знаешь, что сейчас могло бы помочь лучше всех докторов на свете?
     В глазах Роба вспыхнул огонек. Взгляд его медленно заскользил по ее телу и застыл на ее ногах, белеющих в темноте. Шелковая ночная рубашка Даны сбилась, соблазнительно обнажив ее округлые бедра.
     - Ты сейчас не в том состоянии... - растерянно произнесла она.
     Роб рассмеялся. От его звучного смеха, ласкающего слух, сердце ее затрепетало.
     - Пожалуй, ты права. Я едва могу двигаться. А ведь твои нежные пальчики способны унять любую боль в моем теле. Один раз мне уже довелось испытать твое ласковое прикосновение. Помнишь, не так давно - всего несколько дней назад на ранчо Большого Папы?
     - Ты о чем? - недоуменно спросила Дана и, сообразив, стремительно покраснела. - Ты же спал! - воскликнула она с таким неподдельным возмущением, что Роб расхохотался. - Я хотела... просто я... - Ну что она могла сказать?
     - Понимаю, понимаю, тебе так нестерпимо захотелось прикоснуться ко мне, что ты не смогла устоять перед искушением. Согласись, все же я неотразим, правда?
     Глядя в его смеющиеся глаза, Дана не смогла сдержать улыбки.
     - На меня просто что-то нашло, и я не отдавала себе отчета в том, что делала.
     - Должен признаться, мне это весьма понравилось. Своими прикосновениями ты довела меня до взрывоопасного состояния. Ты, конечно, поступила бессердечно, оставив меня одного умирать от желания, но я прощаю тебя.
     - Перестань, сегодня нечего об этом и думать. Малейшее движение причиняет тебе боль.
     - Ничего, потерплю.
     Роб поцеловал ее в шею, мягко уколов небритой щекой нежную кожу. Дана решила, что всегда успеет остановиться, и через секунду уже осыпала его легкими поцелуями. Она ощутила тонкий запах его туалетной воды, который вместе со сладким, пьянящим ароматом жасмина, кусты которого образовали вокруг террасы настоящие заросли, дразнил ее чувства. Она нашла губами пульсирующую жилку на его шее и нежно поцеловала. Ее губы скользнули по его плечу. Сила, исходившая от Роба, слабый вкус соли, оставшейся на его коже от морской воды, приятно волновали.
     - Ну вот, дорогая, теперь я чувствую себя не в пример лучше, - протяжно выговаривая слова, произнес Роб. Ей некстати пришла в голову мысль о том, что его техасский акцент слышен, когда он забывается, охваченный чувствами.
     Внезапно Дана едва не рассмеялась, почувствовав, как ее оставляет наконец нервное напряжение, во власти которого она находилась все это время. Ей показалась невероятно нелепой вся эта ситуация: они целуются, ласкают друг друга, хотя совсем недавно были на волосок от смерти.
     - Ты сегодня рисковал жизнью ради меня. Разве я смогу когда-нибудь отблагодарить тебя?
     - Просто помни, что я тебе не чужой, что я работаю не над твоим делом, а над нашим.
     Закрыв глаза, Дана умиротворенно вздохнула и положила голову ему на плечо. У нее появилась уверенность в том, что вдвоем они со всем справятся. А мысль, что теперь Роб будет заботиться о ней, ласкала сердце и была, пожалуй, самой приятной за последние двадцать лет.
     Согреваемая ощущением безопасности, она задумалась о прекрасном и всепоглощающем чувстве любви. Она почему-то всегда представляла себя только в образе любимой, но не любящей. Сейчас она поняла, что желание и умение любить даруют человеку необыкновенную силу, единение двух сердец возможно только при взаимных чувствах.
     Уютно прижавшись к Робу, она провела кончиками пальцев по его обнаженной мускулистой груди и почувствовала себя сказочно счастливой. Она нашла мужчину, которому может доверить свою жизнь. "Нельзя любить, если не доверяешь", - заключила она, удивившись тому, как такая очевидная мысль не приходила ей в голову раньше. Но проснувшийся внутренний голос, вечный зануда, немного остудил ее: тише едешь - дальше будешь. Сначала хорошенько разберись в своих чувствах. Пусть все идет своим чередом.
     Дана осторожно погладила плечо Роба. Бог знает, где у него болит после этой ужасной драки. Его могучий торс с бугрящимися, рельефными мышцами, впечатлял и притягивал. Она не удержалась и стала покрывать поцелуями его грудь. Нежно скользя руками по телу Роба, она кончиком языка дразнила его кожу. Охватившее ее возбуждение дарило ей букет пьянящих ощущений, и она, упиваясь ими, была готова ласкать его вечно.
     Она поймала губами сосок и защекотала его языком. Из груди Роба, плененного сладким томлением, вырвался приглушенный стон. Сердце Даны забилось в бешеном ритме.
     - Признайся, - едва слышно прошептал Роб, - я тот, кто тебе нужен. Только я. Ты же ведь сама хочешь быть рядом со мной. Прислушайся к себе, не надо бояться своих чувств.
     - Я не боюсь, - прерывающимся от страсти голосом прошептала в ответ Дана. Разбуженное в ней желание нарастало, превращаясь в огромную волну возбуждения, которое, растворив в себе ее прежние страхи, грозило захлестнуть сознание бурным потоком.
     - Ну что же ты, - простонал Роб, перебирая ее шелковистые волосы. - Я хочу долго-долго наслаждаться ласками, которые ты даришь мне.
     Не дослушав, она в бурном порыве прильнула к его груди и, видимо, случайно задела одну из многочисленных ссадин.
     - О! - с улыбкой выдохнул Роб, но даже не поморщился.
     Дана резко отстранилась.
     - Извини, я не хотела.
     - Ну что ты! Мне совсем не больно. Твои прикосновения залечивают раны лучше всяких лекарств. - Игриво подмигнув ей, он продолжил:
     - Надеюсь, ты не оставишь меня без помощи? Это было бы безжалостно с твоей стороны.
     Дана вновь припала губами к его телу. В этот момент ей абсолютно не хотелось разбираться в том, правильно ли она поступает. Вспышка безудержного, острого желания пронзила ее, оставив тяжелую, щемящую истому, и вытеснила из головы все мысли, кроме одной - ей нужен Роб, только он один!
     Дана, не пытаясь сопротивляться неистовому приливу чувств, которые захлестнули ее, всецело отдалась им. Ее руки медленно скользили по телу Роба. Иногда она, припадая к его груди, слушала учащенное биение его сердца.
     - О боже! - глухо простонал Роб.
     Она ощущала на шее его горячее дыхание, которое разливалось жидким огнем, наполняя желанием ее тело. Ее ноготки то нежно царапали, то слегка впивались в кожу Роба, заставляя его постанывать от этой медленной и изощренной пытки наслаждением.
     Внезапно Дана почувствовала на бедрах теплую тяжесть его сильных рук. Они были уже под ночной рубашкой и гладили ее обнаженное тело. Его ладонь скользнула по округлому бедру, преодолела изгиб талии и, поднявшись выше, коснулась ее груди. Роб сжал ее и принялся дразнить паль