тью    сформировано
телевидением. Несомненно, по ее понятиям, судебный  процесс  сводился  к
прениям сторон, которые в реальной жизни не проводились бы  на  публике,
но были раздуты до  масштабов  "мыльной  оперы"  ради  судьи  Уопнера  -
персонажа из сериала "Народный суд".
   - Расскажите о самом вашем занятном деле, - попросила Лолли.
   Митч заколебался. За свой недолгий судейский стаж  он  разбирал  дела
торговцев наркотиками, одно убийство, о котором нельзя было подумать без
содрогания, и дело о растлении малолетнего, о котором  здесь  не  стоило
упоминать. Ему на помощь поспешила Ройс.
   - Однажды Митч спас пуму.
   - Вот как? Каким образом?
   Видя, что его сын спит на руках у  бабушки,  Митч  стал  рассказывать
матери  о  пуме,  напавшей  на   охотника.   Он   обстоятельно   изложил
подробности,  стараясь,  чтобы  рассказ  получился  интересном,  а  мать
привыкла к его голосу и облику.
   - Надо же! - Лолли всплеснула руками. - Пума осталась на свободе. Как
хорошо!
   Митч никогда не считал защиту пумы  своим  лучшим  делом.  Что  ж,  у
каждого свое представление о правосудии.
   Время пролетело  незаметно.  Сестра  в  джинсах  (персонал  заведения
обходился без формы) позвала мать на обед. Врач разрешил Митчу  короткое
посещение, а не бесконечные посиделки! Впрочем,  он  не  жаловался.  Они
продвинулись гораздо дальше, чем можно было надеяться.
   - До свидания, - сказал Митч. Лолли вцепилась в руку Ройс.
   - Когда вы еще придете?
   - Хотите, я и на следующей неделе захвачу ребенка и Митча?
   Лолли застенчиво посмотрела на Митча и ответила:
   - Пожалуй. Мне нравятся разные забавные истории.
   - Мы приедем в следующую субботу, - пообещал Митч.  Обнимая  жену  за
талию, он провожал глазами мать.
   - Спасибо, - тихо сказал он Ройс, когда мать вышла.
   - Все будет хорошо, - заверила его Ройс. - Вот  увидишь.  Это  только
начало.
   - Я так долго ждал этого дня! У меня нет слов, чтобы выразить, как  я
тебе благодарен. Разве что еще раз признаться в  любви.  -  Он  легонько
поцеловал ее в щеку и потрепал сына по попке. - Я люблю вас обоих - так,
что не выразить словами.
   - Я тоже тебя... - Ройс умолкла. Митч обернулся,  не  снимая  руки  с
талии Ройс, и увидел, что мать вернулась в гостиную.
   - Погодите, Ройс, - сказала она. - Я хотела вам кое-что сказать.
   Лолли остановилась перед ними, глядя на Мэтью. Он  стал  беспокойнее,
напоминая Ройс, что пришло время кормежки. Плач  ребенка  отвлек  Лолли.
Она ласково заговорила с ним и поцеловала в пухлую щечку.
   - Лолли, - поторопила ее Ройс, - кажется, вы хотели что-то сказать?
   Лолли посмотрела на Ройс, потом на Митча, потом опять на Мэтью.
   - Когда-то, давным-давно, далеко отсюда, у меня тоже родился ребенок.
- На глазах у Лолли появились слезы. Митчу отчаянно  хотелось  заключить
мать в объятия. - Но у меня забрали моего любимого  сына.  Мне  сказали,
что я плохая мать. Но это не правда. Поверьте,  я  любила  Бобби.  Я  не
забыла его. Он - самое ценное, что было и есть у меня в жизни.




МУЖЧИНА НА ОДНУ НОЧЬ

Мерил СОЙЕР






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Не подозревая, что ей подсыпали в вино наркотик, красавица-недотрога Клер Холт провела ночь в номере мотеля вместе с таинственным незнакомцем. А наутро она узнает, что ее подозревают в убийстве, и только случайный любовник может подтвердить алиби. Клер надеется на помощь шерифа Зака Коултера. Когда-то он был безнадежно влюблен в нее, но что сейчас скрывается за его полным недоверия взглядом? Все новые тайны окружают Клер, и неожиданно поиски таинственного незнакомца становятся для нее поисками утраченной любви.

Пролог

     Луна, появившаяся в ночном небе, повисла над горными вершинами и, словно мощный прожектор, залила землю серебристым светом. Два человека крадучись перебегали от дерева к дереву и затаивались всякий раз, когда легкий ветер с гор начинал шелестеть дрожащими листьями осин. Из ночного клуба неподалеку волнами доносилась музыка, и очередной порыв ветра принес с собой финальное соло на гитаре, виртуозно исполненное каким-то рок-музыкантом. В наступившей затем тишине раздалось гулкое уханье ушастой совы, живущей в дупле старого тополя. Сначала облако закрыло часть луны, а затем медленно наползло на весь диск, погрузив задний двор клуба в непроглядную темень. Двое мужчин, дождавшись полной темноты, вышли из лесочка и подбежали к бревенчатому сараю, где на цепи сидел медведь. Тот, что постарше, без лишнего шума взломал массивный навесной замок и открыл двери. Старые поржавевшие петли пронзительно заскрипели, но в баре вновь заиграла музыка - на этот раз в стиле кантри, - и скрип был заглушен ее звуками. Молодой высоченный парень с всклокоченной бородой остался снаружи, не спуская глаз с задних дверей ночного клуба.
     В сарае стояла одуряющая вонь: там пахло прелой соломой и зверем. Медведь, учуяв запах человека, раздраженно заворчал. Когда старший начал осторожно к нему приближаться, медведь присел на задние лапы и оскалил пасть, когда-то полную грозных клыков, но сейчас совершенно беззубую.
     - Возьми цепь и тяни! - приказал старший своему напарнику.
     Цепь приглушенно звякнула, когда могучий бородач намотал ее на руку и потянул на себя. Медведь съежился от страха. Он ожидал, что за этим неприятным металлическим звуком последует удар по голове, как это случалось всегда, однако прошла секунда, другая, но его никто не бил. Цепь вновь натянулась и звякнула. Медведь потоптался на месте и чуть подался вперед.
     - Ну давай же, иди! - поторопил его старший. - У нас мало времени.
     Долговязый бородач дернул за цепь, и запуганный медведь, привыкший к жестокому обращению, подчинился и послушно затрусил за ним. Они еще некоторое время постояли около сарая, вглядываясь в темневшие бунгало, выстроившиеся в ряд слева от ночного клуба, но в этом своеобразном мотеле, известном в этих краях как "Приют беглеца", все было тихо. Облако, державшее в плену луну, продолжило свой путь по темному небу, и на землю вновь полился рассеянный серебристый свет.
     - Ну все, пора сваливать отсюда, - прошептал тот, что помоложе.
     Они направились к небольшому фургону, спрятанному в соснах неподалеку от ночного клуба. Медведь неуклюже ковылял за ними, испуганно вздрагивая каждый раз, когда позвякивала цепь. Раскрыв задние двери пикапа, они закрепили цепь за скобы и вдвоем, громко отдуваясь, затолкали грузного зверя в машину, а затем связали ему передние и задние лапы. Старший молча поднял вверх большие пальцы обеих рук и пошел заводить машину.
     - Ну, мохнатый увалень, все - твои мучения закончились, - прошептал парень. Раздалось приглушенное урчание двигателя, и машина с выключенными габаритными огнями скрылась в темноте.
     Бородач, оставшись один, поднял голову. Облачка вновь набежали на луну, и все тени в лесу сразу же пропали, слившись с густой темнотой. Снова гукнула сова, и ее протяжный тоскливый крик, казалось, был обращен к звездам, которые мерцали в далеком холодном небе. В эту секунду из ночного клуба послышалась музыка, и бородатый парень углубился в лес, невнятно напевая себе под нос:
     - Горы в огне, спасайся, приятель, беги! Сам дьявол сегодня в дом восходящего солнца пришел...

1

     Клер Холт пришла на работу позже обычного. Через заднюю дверь она прошла в холл своего художественного салона "Восходящее солнце" и от испуга застыла на месте. У главного входа за стеклянной дверью стоял самый настоящий волк.
     Клер любила собак, но Лобо внушал ей животный страх. Он был метисом - наполовину волком, наполовину овчаркой. Его густой серебристо-серый мех ослепительно сверкал в лучах полуденного солнца. У него была благородная осанка, и он безучастно, с каким-то высокомерным, царственным равнодушием смотрел не только на животных, но и на людей, словно все они были его подданными. Наверное, если бы Лобо попал на выставку собак, то его стать была бы по достоинству оценена, однако его глаза заставили бы всех трепетать от страха. Клер боялась этого взгляда - холодного, немигающего взгляда прирожденного и безжалостного убийцы.
     Рядом с Лобо стоял его хозяин - человек еще более опасный, чем собака-волк. Магазин Клер располагался немного ниже уровня улицы, поэтому через стеклянную дверь она могла видеть только Лобо и длинные мускулистые ноги его хозяина в линялых, выцветших джинсах.
     - Все в порядке, Люси, - Клер успокоила своего золотистого ретривера.
     Однако Люси, которая панически боялась больших собак и, завидев их, норовила куда-нибудь спрятаться, должно быть, просто не заметила Лобо. Она преданно смотрела на свою хозяйку и весело помахивала хвостом, а Клер лихорадочно соображала, чем обязана визиту шерифа.
     Прошлая ночь... При воспоминании о ней Клер поежилась, охваченная тревожным предчувствием. Она до сих пор находилась в состоянии какого-то гипнотического транса, и все происшедшее казалось ей сном. Она попыталась восстановить последовательность событий, происшедших после полуночи в "Приюте беглеца", но от этого кровь застучала у нее только в висках. В голове крутились обрывочные воспоминания - скорее, даже не воспоминания, а какие-то смутные ощущения...
     Клер было ясно одно: сейчас она не готова к встрече с шерифом Заком Коултером и его Лобо.
     Тихо охая от головной боли, Клер скрылась в небольшой комнате, которая служила ей офисом и была отгорожена от основного зала перегородкой. Открыв новую пачку молотого кофе, она засыпала его в кофеварку, надеясь, что тройная доза кофеина поможет ей прийти в себя, - и в этот момент мощный удар в дверь заставил задрожать стены магазина.
     Если бы кому-то захотелось посмотреть на человека-волка, то ему надо было приехать в Таос и найти шерифа Зака Коултера. В юности он слыл крутым, отчаянным парнем, с которым даже взрослые побаивались связываться. Но сейчас, как это ни странно, он был представителем закона в их городке.
     - Иду, иду! - откликнулась Клер. Она вытерла о джинсовую юбку вспотевшие ладони и направилась к дверям; Люси последовала за своей хозяйкой. На самом деле Клер догадывалась, зачем шериф пришел к ней. Она представила, как с притворным спокойствием скажет ему, что абсолютно ничего не знает о том, куда мог подеваться медведь Бэма Стегнера, однако от этого занервничала еще больше. Щелкнув замком, она широко распахнула дверь.
     - Доброе утро, шериф.
     Зак Коултер стоял на пороге, привалившись мощным плечом к дверному косяку, скрестив ноги в высоких ковбойских сапогах, и молча смотрел на нее. Он был высоким - под два метра, - но вблизи казался еще выше. Может быть, потому что он был в "стетсоне" и в сапогах, а может, потому, что в ней было всего лишь метр шестьдесят пять... Как бы там ни было, он казался просто огромным и невероятно сильным.
     Поля шляпы затеняли его лицо и тем самым подчеркивали жесткие складки, пролегшие возле губ, и квадратную челюсть, свидетельствующую о твердом, бескомпромиссном характере. Когда он сдвинул шляпу на затылок, стали видны его голубые глаза, густо опушенные ресницами, и черные как смоль волосы, которые он зачесывал назад. Многие женщины находили его привлекательным именно из-за этих глаз...
     Что же касается Клер, то она считала Зака обычным гордецом, и ее возмущали его нахальство и самоуверенность. Он даже не носил на груди звезду шерифа и никогда не появлялся на улицах городка с оружием. Впрочем, стоит ли беспокоиться о таких пустяках, если ни один нормальный человек, который дорожит своей жизнью, не осмелится встать у него на пути. Зак еще в годы юности поражал всех своей безрассудной смелостью, а с годами вообще забыл, что такое страх.
     На Клер внезапно нахлынули воспоминания о прошлом, о котором она тщетно пыталась забыть.
     Словно наяву, она почувствовала его нежные пальцы на своей щеке, услышала его низкий, взволнованный шепот и клятвы, которыми они обменялись под луной однажды ночью...
     Отогнав от себя непрошеные воспоминания, Клер устремила на него убийственный, холодный взгляд, к которому неизменно прибегала, когда хотела кого-нибудь отшить. На всех людей такой неприязненный взгляд всегда оказывал желаемое действие - но только не на Зака.
     - Что-то ты сегодня припозднилась. - Он вразвалку вошел в магазин, а за ним следом неспешно затрусил пес.
     Клер погладила Люси, чтобы ее успокоить, однако это оказалось излишней предосторожностью. К ее удивлению, Люси не испугалась грозного пса, мало чем отличающегося от волка, а наоборот - приветливо замахала хвостом.
     - Если верить табличке, что висит на дверях, ты открываешь салон в одиннадцать, - произнес Зак, растягивая слова. - А сейчас уже начало первого.
     Чтобы скрыть замешательство, Клер поправила серебристо-голубую заколку, удерживающую ее длинные русые волосы на затылке.
     - У меня выдалось суматошное утро. А зачем, собственно, ты пожаловал? Заинтересовался живописью? Или решил купить что-нибудь из бронзы? - насмешливо спросила она, заранее зная, что услышит в ответ.
     - Вот еще!
     Зак снял свой "стетсон" и метнул его в воздух, словно тарелку, целясь в бронзовую фигуру индейского вождя, стоящую на небольшом постаменте с латунной табличкой: "Старый апач Дикий Конь". Клер, которая гордилась и дорожила этой работой, неодобрительно наблюдала за его действиями. Широкополая шляпа плавно перелетела через комнату и увенчала голову гордого воина, словно там для нее было самое подходящее место.
     - Ладно, раз уж ты пришел, то добро пожаловать.
     В прохладном зале повисла напряженная тишина. Внезапно Клер показалось, что этот просторный зал с его белыми стенами, на которых висели работы художников из юго-западных штатов, странным образом уменьшился в размерах. С появлением шерифа, излучавшего самоуверенность, холодную безжалостность и силу, в зале стало как-то теснее, а в воздухе словно соткал ось невидимое поле - зловещее и угрожающее. Клер нисколько не сомневалась: если бы Зак Коултер не был представителем закона, то он был бы преступником.
     - Должно быть, вчера у тебя была чертовски бурная ночка, да? - он многозначительно посмотрел на нее и криво усмехнулся.
     "Бурная? Нет, не бурная, а просто невероятная ночь!" - подумала Клер. Она знала, что выглядит ужасно: вокруг воспаленных глаз темные круги, бледные губы не накрашены. Однако она с вызовом посмотрела на него и презрительно заметила:
     - Моя личная жизнь тебя не касается.
     Зак засунул руку в задний карман джинсов - когда-то голубых, а сейчас после бесчисленных стирок приобретших какой-то непонятный грязно-серый цвет. Как он умудрился втиснуть руку в карман, если ткань так плотно облегала его тело, что, казалось, вот-вот лопнет, осталось для Клер необъяснимой загадкой.
     Он вытащил из кармана кусочек черного шелка, размером не больше носового платка, и потряс им в воздухе.
     - Ты ничего не теряла?
     Клер сразу же признала в черном шелке свои трусики и похолодела. Она знала совершенно точно, где их потеряла... О боже, что с ней происходит?! Почему она что-то помнит, а что-то в ее памяти окутано густой, туманной пеленой, сквозь которую не пробиться?
     Решив ни в чем не признаваться, Клер надменно подняла брови.
     - С чего ты взял, что они мои?
     Черт побери, надо же было такому случиться, что их нашел именно Зак! На рассвете Клер покинула бунгало в страшной спешке, однако перед этим она обшарила всю комнату, посмотрела в ванной, заглянула под кровать, но трусиков не нашла. "Растяпа, надо было лучше искать!" - раздраженно подумала Клер. Зак, наверное, наткнулся на них, когда отправился в "Приют беглеца" на поиски пропавшего медведя Бэма Стегнера. Но пусть теперь докажет, что они принадлежат ей!
     Зак быстро растянул большими пальцами крошечные трусики и приложил их к ее серебристому ремню. Клер захотелось врезать ему по физиономии, когда на его губах заиграла нахальная, самодовольная улыбка.
     - Как видишь, твой размер, Думаю, отпираться бесполезно - они твои.
     - На них это написано? - Клер не любила лгать, но сейчас у нее не было другого выхода.
     Зак, словно что-то прикидывая в уме, скользнул взглядом по ее лицу, по белесой джинсовой юбке, и, когда его глаза остановились на мягких замшевых туфлях-мокасинах, он, видимо, принял какое-то решение.
     - Вчера ночью в "Приюте беглеца"...
     - Ах ты сучка! - В салон ввалился Бэм Стегнер. Он хлопнул дверью с такой силой, что подарочная корзинка, искусно сплетенная из юкки, медвежьей травы и желтоватой коры чертова дерева, грохнулась с тумбы на паркетный пол. - Где мой медведь? Отвечай, стерва!
     Бэм - массивная туша в полтора центнера весом - был в бешенстве: его глаза яростно сверкали, а нижняя челюсть, напоминавшая ковш мощного дорожного экскаватора, была выпячена вперед. Рыжий кожаный жилет, надетый на голое тело, не мог скрыть огромный живот, горой нависавший над серебряной пряжкой ремня в виде черепа с перекрещенными костями. На жирном бицепсе правой руки красовалась татуировка, изображающая свернувшегося в клубок фантастического змея. Из разинутой пасти змея высовывалось раздвоенное красное жало, которое, затейливо извиваясь, тянулось к плечу. Длинные сальные волосы Бэм заплетал в косичку по моде семидесятых.
     Неизвестно, где он сегодня побывал на своем "Харлее", но пятнышки засохшей глины были у него не только на сапогах и джинсах, но и на лбу, и на переносице, и на чахлых бровях. Маленькие, близко посаженные глазки Бэма, удивительно напоминавшие поросячьи, налились кровью. Казалось, еще секунда - и он лопнет от злости. Клер порадовалась в душе, что Бэм нагрянул к ней в тот момент, когда она была в магазине не одна, а с Заком.
     Стегнер владел ночным клубом и "Приютом беглеца", и хотя дела в них велись из рук вон плохо, он считался одним из самых богатых людей в Таосе. Основной доход ему приносили не эти заведения, а нелегальный бизнес. В свое время он попался на какой-то махинации и угодил за решетку. Отсидев срок в тюрьме, Бэм вернулся в Таос и вновь занялся своими грязными делишками, однако теперь он был скользким, как угорь, и всегда действовал осторожно и осмотрительно.
     Если бы Стегнер не был взбешен, Клер обязательно сказала бы что-нибудь язвительное по поводу его костюма. На сапогах у него красовались здоровенные серебряные шпоры как символ тех времен, когда "Ангелы Ада" держали в страхе всю округу. Еще у Бэма была изрядная коллекция кожаных жилетов, модных в семидесятые годы в среде байкеров. Когда в горы приходила зима и в городке, засыпанном снегом, становилось холодно, Бэм поддевал под жилет какую-нибудь легкую футболку. Но с наступлением весны, а затем все лето и осень он надевал его прямо на голое тело.
     - Какой медведь? - невозмутимо переспросила Клер, гордясь тем, что ее голос даже не дрогнул.
     Она ненавидела Бэма Стегнера, и сейчас у нее внутри все клокотало от ярости. Однако она изо всех сил старалась сохранять полное спокойствие, справедливо рассудив, что дразнить разъяренного быка просто глупо.
     Бэм с угрожающим сопением начал надвигаться на нее. Его серебряные шпоры позвякивали, кулаки сжимались и разжимались, словно он примерялся к ее горлу.
     - Не прикидывайся дурочкой! Я еще вчера понял, что ты неспроста заявилась ко мне в клуб. Если я не получу обратно Каддафи, то ты об этом горько пожалеешь!
     - У меня нет твоего медведя, и здесь мне его не спрятать. - Она обвела рукой пустынный зал. - Если не веришь - иди и проверь.
     Бэм перехватил руку Клер, прежде чем она успела ее опустить, и с силой сжал своей немытой лапищей, вонзив ей в кожу грязные ногти.
     - Слушай меня, сучка...
     - Отпусти ее! - Низкий голос Зака прозвучал повелительно и резко.
     Бэм вздрогнул, словно только что заметил шерифа, и сразу же разжал пальцы, но не сдвинулся с места. От него несло таким невыразимым смрадом, что Клер захотелось тут же броситься в ванную и принять дезинфицирующий душ. Однако она даже не шелохнулась, устремив на него пылающий взгляд.
     - Стегнер, убирайся! - приказал Зак. - Я сам