Мерил СОЙЕР
   Роман 1-7
   
   ПОЦЕЛУЙ В ТЕМНОТЕ
   МУЖЧИНА НА ОДНУ НОЧЬ
   ПОСЛЕДНЯЯ НОЧЬ
   БЫВШИЙ ЛЮБОВНИК
   ЛИНИЯ СУДЬБЫ
   НИКОМУ НЕ ДОВЕРЯЙ
   ЛЮБОВЬ, СОБЛАЗНЫ И ГРЕХИ
         

   Мерил СОЙЕР
   ПОЦЕЛУЙ В ТЕМНОТЕ


Анонс

    Жизнь  Ройс  Уинстон,  талантливой  тележурналистки,  за  один  день
превратилась в кошмар наяву. Началось все просто и довольно  невинно:  с
поцелуя в темноте. С запретного поцелуя, полного страсти! Он  перевернул
всю ее жизнь, принес ей любовь, о которой она  не  смела  и  мечтать.  И
смертельную опасность! Ее даже обвинили в убийстве! А  все  из-за  того,
что она оказалась так наивна и проглядела дьявольский замысел  человека,
которому доверилась...

   Любить - это осознавать возможность потери.
   Г. К. Честертон

Часть первая
ЗЛОВЕЩЕЕ НОВОЛУНИЕ

1

   Жизнь Ройс Энн Уинстон превратилась  в  кошмар  наяву.  Началось  все
просто и вполне невинно: с поцелуя в темноте.
   С запретного, полного страсти  поцелуя.  Поцелуй  перевернул  всю  ее
жизнь. Перевернул навсегда. Он принес ей любовь, какая прежде  могла  ей
только сниться. И опасность.
   Однако цепочка событий, первым звеном в которой  стал  тот  страстный
поцелуй, долго не представала перед Ройс в истинном свете. Даже когда за
ней захлопнулась дверь тюремной камеры,  она  не  подозревала,  что  это
поцелуй в темноте привел ее к аресту по обвинению в убийстве.
   Теперь,  оглядываясь  назад,  она  понимала,  как  наивна  была,  как
проглядела дьявольский замысел человека, которому доверилась...

***

   - Надеюсь, они еще не сели ужинать, - сказала Ройс Бренту Фаренхолту,
своему жениху, вместе с которым  поднималась  в  тот  роковой  вечер  по
ступенькам, ведущим к дверям особняка в Сан-Франциско.
   - Я скажу родителям, что разжать объятия было выше наших сил.
   - Ты обязательно придумаешь какую-нибудь отговорку. У тебя это хорошо
получается. - Ройс пыталась убедить себя, что ей наплевать, что подумают
родители Брента. Но на самом деле их мнение  имело  вес:  не  пройдет  и
года, как они станут ее свекром  и  свекровью.  Надо  научиться  с  ними
ладить.
   За стеклянными дверями играли  музыканты,  наполняя  весенний  воздух
бодрым  танцевальным  ритмом.  Очередная  вечеринка,   хозяйка   которой
пытается пустить друзьям пыль  в  глаза.  Такие  мысли  заставляли  Ройс
бояться  предстоящего  вечера.  Она  бы  много  отдала,  чтобы  спокойно
провести его вдвоем с Брентом. Вместо этого ее ждала  встреча  с  элитой
Сан-Франциско.
   Большинство этих людей звали город своим домом, но на самом деле жили
здесь от силы несколько месяцев в году. Остальное время они проводили  в
загородных поместьях или на виллах юга Франции. На взгляд  Ройс,  многие
из  них,  особенно  родители  Брента,  слишком  задирали   нос.   Деньги
отгораживали их от остального мира, они не знали  жизни,  помимо  узкого
круга знакомых. Настоящий мир для них не существовал.
   Черно-белый паркет вестибюля с рисунком в виде ромбов  поблескивал  в
неярком свете люстр. Ройс и Брент поздоровались  с  Элеонорой  и  Уордом
Фаренхолтами, затем Брент что-то наплел родителям о пробках - из-за  них
никогда нельзя приехать вовремя. Ройс сомневалась, что  ему  удалось  их
провести.
   Опоздание было лишь симптомом другой,  смертельной  болезни,  которую
она так и назвала бы - "Ройс Энн Уинстон". Фаренхолты никогда не простят
ей, что она разлучила их сыночка с Мисс Совершенство -  Кэролайн  Рэмбо,
представительницей клана виноделов из Напа-Велли. Рэмбо из высшего света
Сан-Франциско, их лучшие друзья - Рэмбо!
   - Иди сюда, Ройс! - позвала Талиа, одна из закадычных подруг Ройс.
   Ройс оставила Брента с родителями.
   - О Талиа, ты потрясающе выглядишь!
   Талиа тряхнула  темно-шоколадной  челкой,  закатила  черные  глаза  и
повиляла узкими бедрами, обтянутыми черным шелковым платьем.
   - Где мне до тебя! Если бы я могла одеть такое же платьице без лямок,
как на тебе, Брент сделал бы предложение не тебе, а мне.
   - Как по-твоему, вырез не великоват?
   - Зато тебя запомнят все присутствующие мужчины.
   Темно-синее  платье  очень  шло  к  светлым  волосам  Ройс  и  удачно
контрастировало с ее зелеными глазами, но было слишком откровенным.  Она
покосилась на строгое одеяние Элеоноры Фаренхолт.  Еще  один  минус  для
Ройс. Что ж, поделом...
   Разве не  твердил  ей  отец:  "Ройс,  ты  прямо  как  цыганка!  Вечно
безвкусный ситец, кричащие краски". Но она отказалась от черного платья,
хотя Элеонора Фаренхолт настаивала, что на  этой  вечеринке  все  должны
быть одеты в черное. В черном Ройс чувствовала бы себя  принадлежащей  к
их стаду. К тому же черный цвет напоминал ей о двух  похоронах:  сначала
матери, потом отца.
   - Не переживай из-за платья, - подбодрила ее Талиа. - Все от  тебя  в
восторге. Все читают твою колонку в газете. Будь остроумной, как всегда.
К черту Фаренхолтов!
   - Верно! Пошли они ко всем чертям!
   Талиа указала на крохотную вечернюю сумочку, умещавшуюся  у  Ройс  на
ладони. Сумочка  была  сделана  в  форме  котенка;  котенок  был  усыпан
хрусталем, только на месте глаз сияли зеленые камешки.
   - Откуда у тебя деньги на сумочку от Юдит Лейбер?
   - Бренту захотелось сделать мне приятное.
   - Он тебя слишком балует.
   - А мне нравится! Хотя сумочка очень непрактичная:  в  нее  только  и
влезает, что губная помада и ключи. - Она зашептала Талии в самое ухо:
   - Из-за этой безумно дорогой сумки я  испытываю  комплекс  вины.  Она
стоит недельной зарплаты  моего  отца!  Привыкну  ли  я  когда-нибудь  к
деньгам Брента? - Она покачала головой,  отчего  волосы  рассыпались  по
голым плечам, и пристально посмотрела на Талию, заметив, что та выглядит
рассеянной. - Ты в порядке?
   - Все нормально. Я ни к чему не притрагивалась. Слово есть слово.
   Ройс обняла Талию и дружески стиснула.
   - Если я тебе понадоблюсь, в любое время  дня  или  ночи  обязательно
позвони.
   - Ты молодчина. Но обо мне не беспокойся.  -  Талиа  пригладила  свои
длинные волосы, заложив за ухо один черный завиток. - Значит, так:  есть
новости, хорошие и дурные. С чего начнем?
   В эту игру они с Талией играли уже много лет. Ройс ответила так,  как
у них было заведено:
   - С хороших.
   - Ты сидишь не с Брентом.
   - Это еще почему?
   -  Хозяйка  устраивает  свои  ужины  с  танцами,  чтобы   ее   друзья
знакомились с интересными людьми - музыкантами,  актерами,  художниками,
колоритными персонажами, которым иначе не проникнуть в этот  круг.  Если
бы вы с Брентом  не  были  помолвлены,  она  бы  все  равно  могла  тебя
пригласить - для колорита.
   Ройс припомнила, что хозяйка принадлежала к числу "давних  закадычных
подруг" Элеоноры Фаренхолт.  Может  быть,  именно  поэтому  ее  отсадили
подальше?
   - А где сидит Брент?
   - Держи себя в руках: он сидит с родителями - и с Кэролайн.
   - Сегодня мы с Брентом выбрали бриллиант для кольца, - сказала  Ройс,
медленно чеканя слова в попытке сдержать гнев. - Почему с ним сажают его
прежнюю подружку?
   -  Последняя  попытка.  Брент  и  Кэролайн  чуть  ли  не   лежали   в
младенчестве в одной колыбели, настолько близки их семейства. Но  он  не
женился  на  ней.  Нет,  он  встретил  тебя,  и  спустя  три  месяца  вы
обручились.
   - Правильно. Непонятно, с чего это я так расстроилась?
   - А с того, что, будь живы твои родители, они  бы  не  одобрили  твой
брак с выходцем из семейки Фаренхолтов.
   - Ты права, - признала Ройс. У ее  родителей,  убежденных  либералов,
было полно  по-настоящему  колоритных  друзей,  они  не  принадлежали  к
архиконсерваторам, которые  придерживаются  традиций  своей  клики  и  с
незапамятных времен голосуют за одну и ту же партию. - Но Брент бы  отцу
понравился. Он совсем не похож на своих родителей.
   - Ладно, остынь. Не обращай внимания на мелочность Фаренхолтов.
   - О'кей, - неуверенно ответила она. - Но они начинают мне  надоедать.
Я уже задумываюсь, правильно ли сделала, что связалась с Брентом. -  Она
вздохнула,  стараясь  убедить  себя,  что  Фаренхолты  в  конце   концов
примирятся с ней. - Но не будешь же ты утверждать, что то, что я не сижу
с Брентом, - хорошая новость?
   - Отчасти. Тебя посадят за стол Диллингемов.
   -  Отлично!  -  Арнольд  Диллингем  был  владельцем  местного  канала
кабельного телевидения. Ройс и еще одна женщина  претендовали  на  место
ведущей в его программе "Что происходит  в  Сан-Франциско".  Ее  пробный
выход в эфир был назначен на вечер в ближайшую пятницу, второй - неделей
позже.
   Талиа тем временем смежила ресницы, и  Ройс  догадалась,  что  дальше
последует что-то менее приятное. Талиа  всегда  колебалась,  прежде  чем
сообщить неприятное известие.
   - А теперь дурная новость. Рядом с тобой будет  сидеть  твой  любимый
адвокат.
   -  Ясно,  что  это  не  Брент.  Значит,  кто-то   другой   из   фирмы
Фаренхолтов?
   - Нет. Митчелл Дюран по прозвищу "Я  Буду  Защищать  Тебя  До  Твоего
Последнего Доллара".
   - Боже правый, только не этот негодяй!
   - Я знаю, что ты ненавидишь Митча,  но  все-таки  постарайся  держать
себя в узде.
   Ройс напряглась. Митч Дюран! Фаренхолты презирают его - хоть в чем-то
она с ними согласна! Почему же их сажают рядом? Наверняка они  приложили
к этому руку!
   -  Пока  вы  жили  в  Риме,  Митч  Дюран  защищал  внука  Диллингема,
обвиненного в  управлении  машиной  в  нетрезвом  виде,  и  добился  его
оправдания. Арнольд  Диллингем  полагает,  что  Митчелл  Дюран  совершил
невозможное. Смотри, не погуби свои шансы на должность  ведущей  в  "Что
происходит  в  Сан-Франциско",  напустившись  на  Митча  в   присутствии
Диллингема. Соблюдай вежливость, даже если это тебе поперек горла.
   - Разве мне не следует напомнить всем, что, не будь Митч Дюран в свое
время важной шишкой в районной прокуратуре, мой отец остался бы жив? Еще
как следует!
   - Нет. Лишь немногие связывают смерть  твоего  отца  с  деятельностью
Митча Дюрана. Если ты  набросишься  на  Митча  так  же,  как  тогда,  на
похоронах отца, то твоей телевизионной карьере конец. Она закончится, не
начавшись.
   Ройс горестно потупила  взор.  Папа,  милый  папа!  Тебе  не  суждено
видеть, как меня поведут к алтарю: То  было  счастливейшее  время  в  ее
жизни - когда рядом был отец, самый горячо любимый человек. А теперь  он
мертв, уже пять долгих одиноких лет покоится в могиле. И виноват в  этом
Митчелл Дюран.
   - И снова ты права, - проговорила Рейс, беззвучно проклиная Митча.  -
Придется соблюдать вежливость.
   Подошел Брент, предлагая проводить ее  к  столу,  и  Ройс  улыбнулась
Уорду и  Элеоноре  Фаренхолт,  словно  родители  Брента  приготовили  ей
билетик в рай, а не место в аду. Вместе с Митчеллом Дюраном!
   Весь  прием  был  выдержан  в  строгих  черно-белых  тонах.  Входя  в
танцевальный зал,  Ройс  подумала,  что  друзья  Фаренхолтов  просто  не
способны на какую-либо самодеятельность. Столы были  накрыты  свисающими
до  пола  черными  скатертями,  поверх  них  белели   другие   скатерти,
узорчатые,  уставленные  мерцающими  серебряными  приборами.  В   центре
каждого стола красовались  строгие,  в  японском  вкусе  белые  орхидеи,
поддерживаемые ивовыми прутьями.
   - Берегись Дюрана! - напутствовал ее Брент, подводя к столу. - Мне бы
не хотелось отдавать тебя ему.
   Брент знал, что такая опасность  ему  не  грозит.  Он  сказал  это  с
беспечностью мужчины, чья внешность и богатство всегда обеспечивают  ему
все, что он пожелает, в том числе любую  женщину.  Ройс  видела  в  этом
простительное проявление  врожденного  высокомерия.  В  Бренте  не  было
ничего такого, что ей всерьез хотелось бы изменить - от светлых волос  и
карих глаз до обезоруживающей улыбки.
   Сперва Ройс привлекли его легкость, очарование, жизнелюбие, но  потом
она обнаружила в нем привязанность к другим людям - и влюбилась. Он  был
внимателен к семье, друзьям, причем проявлял при этом такую  искренность
и энтузиазм, что не вызывало удивления  доброе  отношение  к  нему  всех
отцов в Сан-Франциско и готовность  любой  матери  отдать  на  отсечение
левую руку, лишь бы отдать за него свою дочь.
   Брент  -  полная  противоположность  Митчеллу  Дюрану,  решила  Ройс,
вспомнив трагическое выражение на лице отца  в  тот  момент,  когда  она
целовала его, прощаясь. Как оказалось, навсегда.
   Брент представил ее гостям, сидящим за  столом.  Митчелла  Дюрана  он
приберег напоследок и  сделал  вид,  будто  это  ее  первая  встреча  со
знаменитым адвокатом по уголовным делам, хотя знал,  что  несколько  лет
назад Ройс и Митчу уже доводилось сталкиваться.
   -  А  это  Митчелл  Дюран,  Ройс.  Мы  с  Митчеллом  вместе   изучали
юриспруденцию в Стэнфордском университете.
   Митчелл поднялся с места  при  их  приближении;  когда  глаза  мужчин
встретились, возникло ощущение неловкости. Ройс  почувствовала  в  кивке
Митча враждебность  к  Бренту.  Потом  Митч  обернулся  к  ней,  но  она
намеренно смотрела не на него, а на Брента и беспечно улыбалась.
   Она опустилась в кресло, едва расслышав обещание Брента навестить  ее
чуть  позже.  Почему  Митч  недолюбливает  Брента?  Она   ожидала,   что
враждебность будет односторонней. Брент пользовался всеобщей любовью. Он
обладал приобретенным явно не по наследству умением располагать  к  себе
людей.
   Она попробовала вино, исподтишка изучая Митча. Ближе к сорока  годам,
высокий, темноволосый, он отличался тягостной для окружающих привычкой в
открытую оценивать людей. Он не отрывал взгляд от ее  лица,  однако  она
была готова поспорить, что он обратил внимание  на  ее  острые,  высокие
каблучки и мог бы в точности назвать перед присяжными размер ее лифчика.
   - Ваша статейка на прошлой неделе о волшебных  палочках  была  просто
уморительной, - сказал  Арнольд  Диллингем,  воодушевленно  кивая  седой
головой.
   Миссис  Диллингем  согласилась  с  мужем,  сделавшим   состояние   на
кабельном телевидении, и добавила:
   - Я просто  покатывалась  от  вашей  статьи  о  домашней  пыли!  Я  и
представить себе не могла,  что  пыль  у  меня  дома  -  на  самом  деле
омертвевшая кожа. Вот не знала, что люди линяют, прямо как собачонки!
   - Человеческая  кожа  все  время  отслаивается.  -  Она  смотрела  на
Диллингемов,  но  чувствовала  на  себе   беспардонный   взгляд   Митча.
Угораздило же ее надеть платье с глубоким вырезом!
   - Главное, у вас это получилось  безумно  смешно!  -  молвила  миссис
Диллингем.
   - На это я и рассчитываю, - сообщил Арнольд всем за столом. - У  Ройс
юмористический подход к жизни. Это нетрадиционно и очень интересно.
   Она просияла, с полным  на  то  основанием  гордясь  собой.  В  конце
концов, много ли наберется журналистов ее возраста  -  тридцати  четырех
лет, - публикующих дважды в неделю статьи  за  своей  подписью  по  всей
стране, а по воскресеньям - еще и тематические статьи?
   - А телешоу вы смогли бы вести? Смогли бы воспользоваться этим  своим
даром при обсуждении важных проблем? - спросил ее Арнольд.
   - Думаю, смогла бы, - ответила Ройс как можно более уверенно.  У  нее
не было опыта работы на телевидении, однако она намеревалась попробовать
свои силы. Она устала сочинять юмористическую колонку и хотела  заняться
важным делом. Именно этот шанс предоставлялся ей сейчас.
   - Вот и я так думаю,  поэтому  лично  подыскал  интервьюируемого  для
вашей первой, пробной программы.
   - Великолепно! - отозвалась она, помрачнев. Она надеялась, что сможет
обсудить со знающим человеком тему "Бедствующая  женщина".  Дома-убежища
для женщин, подвергаемых дурному  обращению,  были  хорошо  знакомой  ей
темой. Становлению программы помогала в свое время мать Ройс. Сама  Ройс
добровольно участвовала в проекте.
   - У нашего гостя есть новая  восхитительная  идея  насчет  того,  как
помочь бездомным.
   Ройс не была знакома с программами помощи бездомным. Однако, не желая
демонстрировать свою неосведомленность, она решила испробовать  шуточный
тон.
   - Только бы это не оказался наш лучезарный губернатор! Я слыхала, что
в  последний  раз  Джерри  Браун  пытался   погасить   свои   долги   за
избирательную кампанию, подрабатывая официантом в таиландском кафе...
   Диллингем прищелкнул языком.
   - У нашего Митча появился план...
   - Митчелл Дюран? - взорвалась  она,  едва  не  выругавшись  вслух.  К
счастью, музыканты заиграли вальс,  чем  отвлекли  всех  за  исключением
Дюрана. Все встали, собираясь танцевать.
   Арнольд задержался около ее кресла.
   - Вы тоже идете танцевать?
   Она открыла было рот, чтобы ответить вежливым отказом,  но  Митч  уже
тащил из-под нее кресло, а миссис Диллингем лепетала что-то насчет того,
как повезло Ройс, что она заполучит  к  себе  в  программу  Митча.  Ройс
припомнила, что Митч славился отказами давать интервью.  Почему  в  этот
раз он  согласился?  Почему  эта  удача  выпала  именно  ей?  Она  опять
выругалась про себя.
   Митч повел ее в танце. Она смотрела поверх  его  плеча,  избегая  его
взгляда. На другом конце зала танцевали Кэролайн и Брент. Куда подевался
итальянский граф, с которым якобы встречалась бывшая подружка Брента?
   "Не смей ревновать!" - приструнила себя Ройс, сообразив,  что  больше
всего ее раздражает в Кэролайн то, как хорошо она подходит  Фаренхолтам.
В их кругу все,  кроме  Брента,  опасались  хохотать  во  весь  голос  и
издавали вместо смеха глухие звуки, достойные чревовещателей, тогда  как
Ройс признавала за собой манеру смеяться чересчур громко,  особенно  над
достойными смеха шутками.
   Ройс чувствовала, что Митч продолжает разглядывать ее  без  малейшего
стеснения. Она потратила некоторое время на  изучение  его  лацканов,  а
потом подняла голову, впервые встретившись с ним глазами. Его взгляд был
таким пристальным, что она вздрогнула. Она и  забыла,  как  завораживают
его глаза - светло-голубые, с черными крапинками, с  такими  же  темными
ресницами, как его волосы.
   Лицо у него было мужественное, выразительное,  от  него  трудно  было
оторваться. Оно казалось бы излишне угловатым, если бы не два  небольших
шрама, похожих на вырезы на безопасной бритве. Что бы ни  было  причиной
появления шрама у него под глазом, ему повезло, что он не ослеп.  Второй
шрам, не менее глубокий, красовался у него на лбу, почти  в  том  месте,
откуда начинали расти волосы. Она знала о существовании третьего  шрама,
такого же, как эти два, скрытого его густой шевелюрой.
   У Митча была характерная манера слегка наклонять голову набок, словно
он напряженно прислушивался к собеседнику, ловя  каждое  слово.  В  свое
время это кривлянье казалось ей очень милой манерой,  теперь  же  только
раздражало. Она знала Митчу истинную цену: это  амбициозное  ничтожество
затравило невинного человека и тем свело его в могилу.
   - Должно быть, мы уже угодили в ад, - насмешливо проговорил он.
   - В каком смысле? - Хорошо сработано, Ройс: вопрос  прозвучал  вполне
небрежно.
   - "Подонок! - передразнил он ее. - Ты скорее сгоришь  в  аду,  чем  я
снова стану иметь с тобой дело".
   Она припомнила эти свои гневные слова и еще много других слов.
   - Вы правы: мы в аду.
   - Насколько я помню, - продолжал Митч, с улыбкой скользя по паркету и
сжимая ее слишком  сильно,  чтобы  она  могла  расслабиться,  -  в  нашу
последнюю встречу вы обещали... Не припоминаете?
   - А как же: отрубить вам яйца ржавым мачете.
   - Вот-вот. Очень женственно!
   Да, это ее обещание трудно было назвать  образцом  утонченности.  Она
обезумела, когда Митч  заявился  на  похороны  ее  отца.  Ржавое  мачете
показалось ей самым подходящим орудием  казни  для  Митча.  Убивать  его
неторопливо, причиняя адскую боль, было бы надлежащим способом мести  за
отца.
   Митч наклонился к ней. Она увидела  его  беспокойные  синие  глаза  в
нескольких дюймах от своего лица. О, с каким  наслаждением  она  бы  его
убила! Но отца этим не вернешь. Его ничем не вернешь. Она заметила,  что
Арнольд Диллингем