тобы постоять за свою невесту, если король по какой-то причине пожелает истребовать у него свою ?дочь?. Потом... Пусть через месяц-полтора... Надо лишь выиграть немного времени. ?И один Бог, видящий мою душу, может судить меня, когда я поступаю так, а не иначе?.
     Глаза Тирелла печально блестели. Анна ласково погладила его руку.
     - Тебе трудно понять меня, Джеймс, так как у тебя нет своих детей.
     Она вдруг осеклась, вспомнив, что женила его на Джудит Селден. Он тоже думал об этом.
     - Отчего же. У меня еще в мае родился сын. Не знаю, на кого он похож, поскольку не видел его.
     Анна вновь виновато взглянула на него, но Тирелла мало занимали его семейные дела.
     - Я боюсь за тебя. Король сейчас в ярости и может окончательно погубить тебя, моя Анна.
     - Нет, если ты мне поможешь.
     Ей удалось распространить слух о планах Ричарда среди его врагов. Теперь пусть Тирелл поможет ей убедить в этом и его сторонников. Фрэнсис Ловелл и без того подозревает нечто подобное и негодует. Пусть Джеймс поговорит с ним, убедит его, что сам слышал об этом от короля. Пусть он уверит и Роберта Рэтклифа, что альянс короля с собственной племянницей окончательно уронит Ричарда в глазах подданных. И пусть намекнет об этом и Кэтсби, канцлеру Ричарда. Он умный человек и блестящий законовед, он, как, никто, сумеет объяснить Ричарду, что может произойти, если после всех этих слухов королева умрет. Кот, Крыса и Пес - пусть эти верные прислужники Вепря подскажут ему, какая бездна может разверзнуться перед ним, если тот окончательно решится пренебречь божескими и людскими законами своего королевства.
     Глаза Тирелла остались печальными.
     - Я сделаю, как ты хочешь. Но все равно буду молиться за тебя. Я не найду себе места за морем до тех пор, пока не вернусь и не увезу тебя хоть от короля, хоть от самого дьявола.
     Анна еще не знала, хочет она этого или нет. Совместный побег связал бы их с Джеймсом навсегда. Ей хорошо и спокойно с ним, их ночи всегда так упоительны... Но Джеймс слишком любит ее, а она порой нуждается в одиночестве. Чтобы уйти в прошлое, чтобы остаться с тем, другим, о ком до сих пор томится ее сердце.
     Однако когда Дебора тайно вывела Джеймса, Анна вдруг ощутила себя бесконечно беспомощной и испуганной. Теперь она осталась один на один со своим врагом, и не было рядом человека, который мог увести ее от этого чудовища через тайные ходы - в ночь и любовь.
     И целый месяц, до самого начала Великого Поста, она Прожила в невыносимом страхе и напряжении. Ее никуда не выпускали, содержа буквально под арестом, за ее дверью днем и ночью стояла, скрестив копья, стража. По ночам Анна боялась оставаться одна и просила поярче разводить огонь в камине, чтобы не так опасаться темных углов. Кросби-Холл был домом Ричарда, и она догадывалась, что здесь есть ходы, по которым может проникнуть к ней тайный убийца. Она ела крайне мало, опасаясь яда, и заставляла поваров и лакеев отведывать каждое кушанье, а затем в течение часа ожидала результата. Она многому научилась у Тирелла. Теперь она следила за запахом масла в светильниках, за дымком от свечей, опасаясь ядовитых паров. Король Ричард так ни разу и не явился к ней за это время, зато однажды пришел Джон Несфильд и заявил, что подобными подозрениями она денно и нощно оскорбляет его.
     - Я был охранником при королеве Элизабет, и, когда мне делались подобные намеки, я тотчас отвергал их. Я не палач, а рыцарь.
     Анна не знала, верить ему или нет. Но когда однажды утром ей стало дурно после завтрака, Джон Несфильд был напуган больше других и, даже не испросив дозволения у короля, послал за лекарем.
     Королева, однако, наотрез отказалась его принять. Забилась с ногами в альков кровати и долго сидела там, глядя перед собой широко открытыми глазами, умоляя даже Дебору оставить ее.
     - Этого не может быть! Этого никак не может быть, - шептала она, словно в забытьи.
     Ибо теперь ее сомнения рассеялись. Происшедшее не было последствием прежнего отравления, нервного напряжения или скверного самочувствия. Причина была весьма проста и естественна. Она была беременна от Джеймса Тирелла. Уже почти два месяца, со времен Конингсбро. И этот ребенок не значился в росписи ее судьбы!
     Она не сразу поняла это. Все ее мысли были заняты борьбою за собственную жизнь. Сначала отравление, потом болезнь, а теперь плен, который после угроз Ричарда еще неизвестно чем мог закончиться. И вот теперь это... Она вдруг истерически засмеялась. Ричард так жаждет наследника - вот она ему его и даст. Вот будет славная месть! Посмотрим, что он тогда станет говорить о неисполнении ею супружеских обязанностей! Но уже в следующий миг ее прошибал ледяной пот. При мысли о том, что произойдет с королем, когда все откроется, какое изощренное наказание может к ней применить этот дьявол, - ей снова становилось дурно. Пока что в их яростном поединке выигрывала она. И хотя Анна была заточена, как прокаженная, она знала от Оливера, что происходит в столице. По всему Лондону только и разговоров, что о готовящемся новом злодеянии, вослед Ричарду даже раздаются злобные выкрики, когда он приезжает в Сити отстоять мессу в соборе святого Павла. И вот теперь вдруг такой повод для ее разоблачения, для развода, для ее позора и полной погибели. Ибо всем отлично известно, что королева прибыла в Лондон больной, и его величество не провел с супругой ни единой ночи.
     Она впала в такое оцепенение, что, даже когда Оливер Принес ей радостную весть о том, что она все-таки обыграла Ричарда, не слишком радовалась. Король в последнее время действительно стал избегать очаровательную племянницу. А когда она вдруг явилась в последний день рождественских празднеств - в день святой Епифании - на торжественную мессу в знаменитом изумрудном колье королевы Анны, в соборе поднялся такой шум, что священник был вынужден прервать проповедь. Ричард же изменился в лице, а уже к вечеру стало известно, что он отправляет Элизабет в свое северное имение Шериф-Хаттон и ни о каком брачном союзе теперь не может быть и речи. Ричарду даже пришлось выступить перед подданными в большом холле госпиталя рыцарей-иоаннитов с оправдательной речью, а затем его гонцы повезли опровержение расхожих слухов по графствам и манорам Англии и, в особенности на Север, где слухи эти уже приняли угрожающие масштабы.
     - Миледи, вы выиграли! - ликовала Дебора. - Вы спаслись и остались королевой!
     - Неизвестно, надолго ли эта отсрочка, - бесцветно отвечала Анна. Она постоянно пребывала в состоянии страшной растерянности и целые дни проводила у окна, глядя на низкое февральское небо.
     ?Этого ребенка не должно было быть?, - вновь и вновь повторяла она, все больше убеждаясь, что жизнь преподнесла ей новый сюрприз. Она не могла определить, что чувствует к этому вновь зародившемуся в ней существу. Детей от Филипа она страстно желала, ребенок от Ричарда казался ей бременем... а этот... Она не ощущала при мысли о нем ничего, кроме панического страха.
     ?Джеймс, спаси меня! Я так жду тебя?.
     Она и в самом деле страстно его ждала, думала о нем непрестанно. Порой с досадой и ненавистью, обвиняя в своей новой беде, порой с удивительной нежностью.
     Слава Богу, что они не виделись с Ричардом. После поражения его затеи с племянницей он не желал видеть королеву. Анна понимала, что, хотя между ними и произошел окончательный разрыв, некоторое время она может чувствовать себя в безопасности - пока все не откроется.
     А потом Джон Несфильд доставил сообщение, что Ричард приказывает супруге покинуть Лондон и отбыть в Вудсток. Анна поначалу не поверила своим ушам, но потом вдруг развеселилась.
     - Дебора, мы едем домой!
     Вудсток! Она знала там каждый переход, каждую тропинку. И это вовсе не Лондон, где повсюду солдаты и офицеры со знаком Белого Вепря. Оттуда легче сбежать.
     - Оливер, ты поможешь мне?
     Он глядел на нее с испуганным восхищением. Она в последнее время была очень бледна, глаза стали тусклыми, о чем-то все время перешептывалась, запершись с Деборой. И вдруг - побег!
     Уже в дороге Анна передумала.
     - Ничего не надо предпринимать. За мной скоро приедут.
     ?Он любит меня. Он не оставит меня в беде. И потом - я сама назначила срок - через полтора месяца?.
     В Вудстоке она несколько ожила, поднималась на стены, гуляла в старом парке. Джон Несфильд, такой неумолимо бдительный в Лондоне, здесь, в этом старинном замке, как бы отмяк. Он и в самом деле оказался порядочным и весьма приятным человеком. И, несмотря ни на какие слухи, верил в своего короля Ричарда.
     Порой, когда в окно стучал дождь со снегом, они сидели с Деборой, ее ?кузеном? Оливером и Джоном Несфильдом у камина, и рыцарь втолковывал своим молчаливым слушателям, как мудр их государь, как много он сделал для блага Англии: это и мир с Шотландией, и упорядочение судопроизводства, и расправа с итальянскими грабителями-купцами.
     ?Все это так, - думала Анна, - но все это меркнет на мрачном фоне тех преступлений, которые совершил или еще совершит этот человек?.
     В середине февраля стало подмораживать, ветви старого парка покрылись инеем, в стылом воздухе пронзительно звучало карканье ворон. Именно в это время у ворот замка протрубил рог.
     Она увидела его еще во дворе и едва не засмеялась от радости и облегчения. Джеймс держался невозмутимо, беседуя с Джоном Несфильдом. Затем, в развевающемся, как птичьи крылья, черном плаще, легко взбежал по ступеням. Нет, в нем действительно жило нечто, напоминавшее ей Филипа.
     Анна опустилась в кресло, поставив ноги на резную скамеечку. Старалась успокоиться, но пальцы подрагивали на подлокотниках. Она не думала, на какой безумный шаг решается. Сейчас она сознавала лишь одно - время ее освобождения пришло. И она засмеялась от радости, что теперь у нее нет иного выхода.
     - Ваше величество, прибыл сэр Джеймс Тирелл, - возвестил Несфильд.
     - Хорошо. Оставьте нас, сэр Джон. А теперь говорите, Тирелл. В чем причина вашего визита?
     Но едва дверь за Несфильдом закрылась, как Джеймс кинулся к ее ногам, схватил тонкие руки, стал осыпать их бесчисленными поцелуями. Анну словно окутала исходившая от него радость. Она смеялась, позволяя ему обнимать и целовать себя, сжимая так, что ей стало трудно дышать.
     - Я сделал все, как ты велела. Я связался с Генри Тюдором, я указал Ричарду ложное место и время высадки его десанта. Я рассказал Тюдору, что король грозит тебе гибелью, и граф Ричмонд готов принять тебя на континенте. Я прибыл за тобой. Я спасу тебя!
     - Подожди, Джеймс. Мне надо тебе что-то сказать...
     Она все еще не могла отдышаться, и неожиданно, охваченная страстью, стала отвечать на его поцелуи, забыв на миг обо всем на свете, кроме этих сильных мужских объятий И жара в собственной груди.
     Когда открылась дверь, они не успели оторваться друг от друга. На пороге стоял Оливер. Застыв с округлившимися глазами, он смотрел на них, и на его лице сменялась целая гамма чувств: беспокойство, изумление, растерянность, гнев, И наконец - безграничное отвращение.
     Анна медленно убрала руки с плеч Джеймса.
     - Оливер, послушай меня...
     Она не знала, что сказать. Он всегда был ее другом, но она привыкла к его немому обожанию настолько, что перестала замечать его. Он был как брат, и она знала, что между ними ничего не может быть. Он был свидетелем ее любви и жизни с Филипом, но даже он не имел права так смотреть на нее.
     - Послушай, Нол...
     Она шагнула к нему, но он резко отпрянул. Лицо его исказилось.
     - Шлюха!..
     - Как вы смеете! - загородил королеву Тирелл, но Оливер вдруг бросился на него, схватил за ворот и, резко рванув, отбросил от Анны.
     - Ты пес, убийца! Ты не смеешь прикасаться к этой женщине! На тебе кровь ее мужа.
     Теперь и лицо Тирелла исказила ярость. И, прежде чем Анна опомнилась, они уже выхватили мечи.
     - Остановитесь! - вскричала Анна. - Эй, кто-нибудь, сюда! На помощь!
     Ворвались охранники и растащили их. Суровый Джон Несфильд сам отобрал у противников мечи. Оливера увели, Тирелл остался стоять бледный как мел.
     - Этот человек оскорбил королеву, - только и сказал он.
     На лице Анны была написана совершенная беспомощность. Она странно взглянула на Тирелла.
     - Что хотел сказать Оливер? Тирелл пожал плечами, отвел взгляд.
     - Для него я просто верный пес короля.
     Анна вдруг ощутила ужас.
     Когда-то давно Оливер так же, как сейчас на Джеймса, бросился и на Джона Дайтона. Анне показалось, что острые ледяные когти сжимают ее сердце. Тирелл, не глядя на нее, стоял, отвернувшись к окну. Черный Человек Ричарда Глостера. В услужении у которого когда-то был Дайтон. Нет, ато слишком чудовищно. Это невозможно!
     Он почувствовал ее взгляд.
     - Ваше величество, я все объясню.
     Но королева уже направлялась к коменданту.
     - Сэр Джон Несфильд, могу ли я поговорить с Оливером Симмелом без свидетелей?
     Все еще ничего не понимая, Несфильд согласно кивнул.
     - Ума не приложу, что вдруг нашло на такого мирного и рассудительного парня, как Симмел?
     Оливер понуро сидел у камина в башенке у ворот. Когда зашелестело платье королевы, он даже не повернулся в се сторону.
     Королева приказала стражникам удалиться.
     - Я никогда не прощу вам этого, - тихо сказал Оливер, когда дверь за комендантом закрылась.
     - Нол! - побледневшими губами прошептала Анна. - Тирелл давно уже не человек короля. Он не раз спасал меня от него, он мне предан. И один Бог, видящий мою душу, может судить меня, когда я поступаю так, а не иначе.
     Рыцарь нехорошо усмехнулся.
     - Бог!.. Нет, моя прекрасная королева. Есть еще и честь, и память, и верность. Вы же... Здесь не только грех телесной похоти, но и худшее из предательств, какое я встречал. И подумать только - это совершили вы... Вы!
     Он глядел на нее потемневшими от гнева и горечи глазами.
     - Вы были самым удивительным существом в моей жизни. Ни одна другая женщина не могла что-то значить для меня после вас. Я так любил вас, что готов был отдать ради вас всю свою кровь каплю за каплей...
     Несмотря на острую жалость к Оливеру, Анна испытала некоторое облегчение. Ревность! Так, значит, все это только ревность?
     Оливер же продолжал, глядя на нее все тем же уничтожающим взглядом:
     - Давным-давно я заставил замолчать свою любовь. Ибо я слишком чтил сэра Филипа, слишком гордился тем, что его полюбила такая женщина, как вы. В этом ужасном мире я был свидетелем столь редкостного чуда, как прекрасная любовь. Она была настолько глубокой и прекрасной, что я принес себя и свою жизнь в жертву вашей любви. А потом вы стали супругой Ричарда Глостера, супругой демона, погубившего это чудо. Но он был исчадием ада, и вы были слишком беззащитной перед ним. Если он обманул вас, то в этом я винил лишь себя. Меня не было рядом, я, и никто другой, не уберег вас от этого чудовища. Вы были жертвой и вы... вы все еще любили Филипа Майсгрейва. А сейчас... Зачем вам понадобилось так унижать память сэра Филипа? Почему из всех мужчин вы выбираете лишь тех, у кого на руках его кровь?
     У Анны вдруг ослабели колени, и она медленно опустилась на каменный выступ.
     - О небо! Что ты говоришь, Нол?
     - Я говорю, что вы только что обнимали человека, который был правой рукой герцога Глостера, когда тот сделал все, чтобы погубить Филипа Майсгрейва. Это он был связным между Джоном Дайтоном и герцогом, когда готовилось покушение на Нейуорт. Я узнал об этом много позже, когда шаг за шагом исследовал преступления Джона Дайтона. Это с ним встречался Джон в Дурхеме и это с ним они обсуждали план сдачи Гнезда Орла шотландцам. Хозяин кабачка, где они встречались, поведал мне за кружкой эля, что они часами шептались в углу его заведения, что-то чертя на купленном в соседней лавчонке пергаменте. Слушая его, сразу можно было догадаться, кто был собеседником Джона Дайтона - Черный Человек, Джеймс Тирелл.
     У Анны все плыло в глазах. Сердце так колотилось, что казалось, вот-вот разорвется.
     - Мне он ничего не говорил об этом... Она произнесла это едва слышно, словно поражаясь этой мысли.
     - А что еще не говорил этот убийца? Его руки по локоть в крови, и есть там кровь Филипа и Дэвида Майсгрейвов.
     Анна закрыла глаза и застонала. Но Оливер впервые в жизни был беспощаден.
     - И это еще не все. Когда-то давно, в той страшной битве под Барнетом, на сэра Филипа напал неизвестный рыцарь. На его доспехах не было никаких отличительных знаков. Но я видел его лошадь - вороную с широкой белой полосой через всю морду. Позже я узнал этого коня. Подле него стоял юноша с секирой, удивительно напоминающей ту, какой пытались свалить с коня барона Майсгрейва. Я спросил его имя, и мне сказали - Джеймс Тирелл, оруженосец герцога Ричарда. Тогда я решил, что ошибаюсь. Позже я понял, что сэра Филипа пытался убить именно этот наемник горбатого Дика. И когда сегодня мне сообщили, что Тирелл прибыл в Вудсток... О, я ожидал самого худшего! Я как безумный бросился на выручку, вы же в это время ластились к этому убийце! О, королева Англии!
     Он умолк, задыхаясь от ярости, обиды и отчаяния. Постепенно его дыхание стало более ровным и в глазах мелькнуло нечто похожее на сострадание. Анна сидела, слегка раскачиваясь, взгляд ее странно блуждал. Оливер ощутил страх за нее.
     - Анна!..
     Она подняла на него огромные глаза, и его поразило выражение затравленности в них. Оливер растерялся. Он хотел унизить, оскорбить ее, но не мог вымолвить больше ни слова. Анна отвела взгляд, судорожно сглотнула. Потом лицо ее стало необъяснимо меняться. Он не мог понять, как это произошло, но, когда она вновь посмотрела на него, этот взгляд походил на сверкающее лезвие клинка.
     - Ступай за мной, - каменным голосом сказала она. Она шла так прямо и твердо, словно ее вела сама судьба. Пересекла двор, поднялась в зал, где когда-то пыталась убить короля. Подняла взор под свод, где уже не было люстры. В этом месте родились ростки доверия к Джеймсу. Они поднялись по винтовой лестнице и вошли в покой, где возле камина беседовали Дебора и Джеймс.
     - Леди Шенли, отойдите от этого человека, - спокойно проговорила Анна.
     Дебора растерянно взглянула на королеву, потом на Тирелла, но повиновалась. Сэр Джеймс стоял не шевелясь, лишь его прозрачные глаза светились особым, напряженным светом. Потом в них мелькнуло еще что-то - страх, отчаяние.
     - Ваше величество, ради всего святого, выслушайте меня...
     Он шагнул было к ней, но остановился, словно натолкнувшись на ее взгляд.
     - Сэр Джеймс, давал ли вам Ричард Глостер приказ убить Филипа Майсгрейва под Барнетом?
     Теперь он отшатнулся. На лице Оливера играло жестокое торжество.
     - Сэр Джеймс, вы встречались с Джоном Дайтоном, когда он вез горбуну известия о том, как сдать Нейуортский замок?
     У Тирелла задрожали губы. - Джеймс Тирелл, это вы помешали графу Нортумберленду послать помощь в Нейуортскую долину?
     Она скорей почувствовала, чем увидела, как Тирелл дрожит.
     - Я выполнял приказ, - глухо проговорил он. - Я был человеком с проклятой душой. И я еще не знал вас, Анна!
     В его голосе слышалась мольба, но это еще больше разожгло ярость королевы.
     - Будьте же вы прокляты!
     Он вдруг рухнул на колени, простер к ней руки.
     - Нет! Я люблю вас... Я не смогу жить без вас!.. На ее лице появилась гримаса отвращения.
     - Убирайтесь!
     - Нет! О, умоляю, выслушайте меня!.. Он пополз к ней, из его глаз текли слезы, но Анна отшатнулась, и Оливер заслонил ее.
     - Разве ты не слышал, мерзавец, что тебе велела королева?
     Тирелл закрыл глаза, с тяжким стоном втянул воздух.
     - Ради Спасителя, позвольте мне увезти вас из Англии. Потом я исчезну.
     - Убирайся, - снова сказала Анна. - Я скорее вверю свою судьбу воле провидения, чем такому презренному лжецу!
     Он тяжело дышал, горбился, руки его бессильно свисали вдоль тела.
     - Моя королева... О моя королева, я готов умереть за вас! Что мне совершить, чтобы вы поверили