ее всех слов. Этот человек, до сих пор смеявшийся над ветром и морем, был необыкновенно серьезен и озабочен.
     Прошло еще какое-то время. Воздух сгустился еще больше. Люди обливались потом, а паруса висели, как тряпки. Анна решила спуститься в каюту, чтобы вздремнуть.
     Филип вновь нашел Джефриса на баке. Здесь стояла деревянная позолоченная статуя Богоматери, а подле нее на коленях горячо молился капитан Пес. Филип остановился неподалеку, не желая мешать ему. Ждать пришлось долго. Джефрис, казалось, находился в трансе. Глаза его были закрыты, и лишь бескровные губы беззвучно шевелились.
     Наконец Майсгрейв решился потревожить его:
     - Капитан! Королевские парусники заметно приблизились. Не течение ли сносит нас к ним?
     - Теперь это не имеет никакого значения, - глухо сказал Пес, поднимаясь с колен. - Если их капитаны не набитые дураки, то им сейчас не до нас.
     - Что вы хотите этим сказать?
     Пес повернул свое длинное лицо на север.
     - Взгляните туда, сэр рыцарь. Видите это темное пятнышко чуть выше горизонта?
     - Я не моряк. Это опасно?
     Пес кивнул.
     - Нет ничего страшнее бурь в период равноденствия. И худшие из них те, что приходят с севера. Его голос звучал печально и торжественно. Филипу стало не по себе. Джефрис же продолжал:
     - Дважды на своем веку я пережил такие бури я знаю - это сущий ад, нет, хуже ада. Кто сказал, что преисподняя - это жгучее пламя? Нет, благородный рыцарь, ад - это когда воздух становится водой, а вода - камнем, и если у вас на душе есть какие-то прегрешения, спешите замолить их, ибо не поручусь, что еще сегодня вы не предстанете перед Творцом.
     - Но ведь вы-то уцелели? - возразил Филип. Капитан кивнул.
     - Да. Нас спасла близость земли. Мы успели укрыться в бухте и видели, как море один за другим поглотило несколько судов. А в другой раз из всей команды спасся один я. Меня долго носило по морю на обломке мачты, пока наконец не подобрало торговое судно.
     Филип почувствовал, как по спине у него пробежал холодок. Не отрываясь, он глядел на темное пятнышко на горизонте, которое постепенно увеличивалось в размерах.
     Через два часа пятно превратилось в огромную черную стену, верхний край которой достигал зенита. Она напоминала чудовище, которое, широко раскинув лапы, пыталось объять весь мир. Налетела волна пронизывающего холода, море вспенилось, ветер зашумел в снастях.
     Перепуганные матросы с суеверным ужасом поглядывали на небо. Их беспокоило и поведение капитана, который остановившимся взглядом вперился в громаду туч. Шквал растрепал его волосы, а улыбка вновь превратилась в жуткий звериный оскал. Казалось, он приветствует надвигающуюся бурю.
     Филип мысленно возблагодарил Бога, что Анна спит в каюте, не ведая ни о чем. Расталкивая матросов, он бросился к капитану:
     - Слушай, ты, Пес! Если сию же минуту ты не придешь в себя, я вышвырну тебя за борт, клянусь честью Майсгрейвов! Пора что-то делать. Разве ты не видишь, что королевские каравеллы подняли паруса и быстро удаляются?
     Джефрис вздрогнул, взглянул на уходящие корабли и свирепо выругался, адресуясь к матросам:
     - Что встали, как соляные столбы?! Живо за дело! Поднять фок и бизань! Спустить драйперы у нижних парусов!
     Сам же стремглав метну лея к рулю. Паруса захлопали, принимая порывы ветра.
     Филип принялся помогать. За несколько дней он кое-чему научился и теперь мог работать наравне с любым палубным матросом
     Краем глаза он видел, как в дверях каюты появилась Анна и, взглянув на настигавшую их тучу, застыла растерянно ухватившись за поручень.
     Капитан Джефрис отдавал все новые приказания. Корабль несся по ветру, подгоняемый могучими воздушными потоками.
     Куда они стремились? Разве можно уйти от настигавшей их стихии? Об этом никто не размышлял. Ветер налетал с севера, на юге была земля, и люди рвались к ней, невидимой, не ощущаемой, но находившейся где-то за призрачным горизонтом.
     Между тем тьма сгущалась. Туча росла, затягивая весь небосвод. Матросы с ужасом смотрели на это иссиня-черное, с лиловыми отсветами чудовище. О маячивших где-то впереди королевских каравеллах можно было позабыть. Трудившийся рядом с Майсгрейвом матрос вдруг принялся громко читать молитву, и Филип невольно вторил ему, пока не увидел, как капитан подозвал к себе одного из матросов и что-то сказал ему, указывая на Анну. Матрос немедленно направился к девушке, и Филип услышал слова, которые он прокричал сквозь шум ветра:
     - Капитан приказал, чтобы вы спустились под палубу к основанию грот-мачты. Там меньше качает.
     Анна стала послушно пробираться к середине корабля, цепляясь за снасти. Налетевшая волна окатила ее, и девушка покачнулась. Филип успел поддержать Анну, совсем рядом он увидел ее лицо с бледными, крепко сжатыми губами. В глазах ее плескался отчаянный страх. Чтобы подбодрить девушку, Филип улыбнулся:
     - Проследите за Кумиром, миледи. Слышите, как он ржет, бедняга? Ему явно не по душе все это светопреставление.
     Анна слегка кивнула и, обдаваемая фонтанами соленых брызг, исчезла в открытом люке.
     Почти в тот же миг померк последний проблеск солнца. Корабль летел вперед, и верхушки мачт описывали в небе неистовые зигзаги. Море катило длинные пенистые валы, и Летучий? прыгал с гребня на гребень словно взбесившийся скакун.
     Неожиданно ветер стих. Паруса обвисли, воздух замер, и
     лишь откуда-то из поднебесья доносился низкий глухой гул. За бортом плескалось море, казавшееся сплошь черным, лишь разводы пены белели на его поверхности. Матросы застыли, жадно хватая ртом разреженный воздух.
     Сильный голос капитана Джефриса прорезал наступившую тишину:
     - Что встали? Буря дала нам передышку, так живее убирайте паруса! Живее, а не то, клянусь раем и адом, нас перевернет первый же шквал!
     Матросы вновь засуетились. В непроницаемой тьме слабо мерцал масляный фонарь на носу корабля, и в его свете люди казались бестелесными призраками.
     Капитан Пес подозвал Майсгрейва и велел привязать себя к рулю.
     - Не все потеряно, пока ?Летучий? слушается руля, - проговорил он. - А там - как Господь рассудит.
     Он огляделся. Паруса убрали и успели закрепить, наложили на мачты шкало , задраили все люки. Корабль словно бы стал меньше и в удушливой тьме казался облитым смолой.
     Внезапно от неба до гребней волн протянулась кривая, ветвящаяся, ослепительная молния. Все вокруг озарилось мертвенным светом, и, едва он погас, грохнул такой гром, что, казалось, его одного достаточно, чтобы расколоть корабль. - Люди притихли, крепясь, мороз пробежал у них по коже. Море вздохнуло - и тут же страшный шквал с невиданной силой обрушился на корабль. Вновь загрохотал гром, и потоки дождя, гонимые ветром, смешались с волнами, хлеставшими через борта.
     Майсгрейв был сухопутным человеком, и то, что он видел сейчас, вселяло в него такой ужас, какого ему не приходилось ранее изведать. Огромные волны, превосходящие высотою мачты корабля, катились навстречу, били в борта с силой тарана, швыряли судно из стороны в сторону. В ушах стоял неистовый вой ветра. Воздух поистине стал плотнее воды, и они задыхались. Вокруг были лишь вода и ветер, обрушивавшиеся с невероятной силой, вздымавшие корабль на дыбы и безжалостно швырявшие его в черные пропасти. На глазах ? Майсгрейва несколько человек были смыты за борт исполинской волной. Он сам удержался лишь чудом, наглотавшись соленой воды.
     И всему этому, казалось, не будет конца. Море бурлило как кипящий котел, и Филип понял, что стояло за словами капитана, когда он сказал, что преисподняя - это вовсе не пламя.
     Порой мысли его возвращались к Анне. Он должен спуститься к ней.
     Он пытался сделать это, но потоки воды не позволили ему добраться до люка. Рухнула одна из мачт, перекрыв вход в трюм. Из-под палубы долетело исступленное ржание Кумира.
     Уже много часов корабль несся по ветру. Капитан Пес стоял у руля, не ведая, куда ведет корабль, но стараясь удерживать ?Летучий? носом к волне. При вспышках молний он видел, что осталось от его некогда великолепной каравеллы. Был начисто снесен фальшборт, море смыло статую Богоматери, ванты были изодраны в клочья. Все три мачты были сломаны и последовали туда же, куда и спасательная шлюпка. От каюты в кормовой надстройке, в которой помещалась Анна, не осталось и следа. Она была разрушена при падении мачты, и гигантские валы слизнули ее вместе со всем убранством, любовно подобранным королем для Элизабет. Несмотря на это, капитан Пес продолжал вести корабль.
     - Господи, спаси нас и помилуй! - бормотал капитан между громовыми раскатами. - Даю обет пожертвовать алмаз королевы на богоугодные дела, если...
     Неожиданно он закричал, и глаза его расширились от ужаса. Прямо перед кораблем, упираясь в самое поднебесье, поднялся пенный гребень исполинской волны, несшейся с ужасающей скоростью.
     - Всем лечь на палубу и держаться!.. - успел прокричать Пес.
     И тут же бешеные потоки с невероятной силой обрушились на корабль. Казалось, что его окончательно поглотила пучина. Все погрузилось в холодный, непроницаемый мрак.
     Когда же наконец жалкая скорлупка каким-то чудом выпрыгнула на поверхность, она была почти пуста. Лишь три человека вцепившись в обрывки снастей, смогли удержаться на палубе, и одним из них был Майсгрейв.
     Он огляделся. Руль, к которому был привязан капитан, был вырван с корнем и унесен. Были смыты почти все палубные надстройки, а мачта, которая завалила трюмный люк, рухнула за борт. Майсгрейв стал пробираться к люку и на ходу с изумлением заметил, что корабль качает уже не столь сильно. И хотя его продолжало бросать с волны на волну, все это не шло ни в какое сравнение с тем, что было часом раньше.
     Отодвинув засов, Филип спустился под палубу. В полумраке он не сразу обнаружил Анну. Она стояла на коленях, держась за обвитый вокруг основания мачты канат, и, видимо, пыталась молиться. Ее глаза, казалось, светились во мраке.
     - Теперь мы все умрем?..
     Филип вдруг улыбнулся. Он был несказанно рад, что остался жив и снова видит Анну. Ему хотелось обнять ее, как-то утешить. ?Представляю, каково у нее на душе?, - подумал он, вслух же сказал:
     - Все в руках Божьих. Но, думаю, Господь смилостивился над нами и буря пошла на убыль.
     Он прошел за переборку, откуда слышалось жалобное ржание Кумира. Анна взглянула ему вслед и стала взбираться на тюки с шерстью, пока наконец не достигла люка и не выползла на палубу.
     Море продолжало шуметь, но ливень прекратился. Девушку повергла в ужас представшая ее взору картина разрушения. Когда же она поняла, что из всей команды остались Двое матросов и Филип, она безудержно разрыдалась.
     ?Иисусе Христе, ведь он тоже мог погибнуть, а я сидела в трюме и ничего не ведала!?
     Она вспомнила о том, что ей пришлось пережить, когда се в под палубной темноте швыряло из стороны в сторону и она ушибалась о какие-то перегородки и балки, когда она слушала, как ураган, словно подземное чудовище, воет и сносит все на своем пути. Порой ей казалось, что наверху никого не осталось и она единственная, кто выжил. Тогда она принималась кричать и стучать в люк, пока очередная волна не швыряла ее обратно на тюки с шерстью.
     Теперь все позади. Филип сказал, что буря близится к концу, и они живы. Они оба уцелели... Какое счастье!.. Захлебываясь слезами, Анна опустилась на колени и возблагодарила Бога.
     Однако радоваться было рано. Лишенный мачт, парусов и руля, корабль превратился в игрушку ветров и волн. Его несло неведомо куда, и неведомо сколько это могло продолжаться. Едва успевшие вздохнуть с облегчением после бури, люди на ?Летучем? уже приходили в отчаяние от своей беспомощности перед бескрайним океаном и однообразным, вечно пустынным горизонтом.
     На четвертый день дрейфа без руля и парусов у них иссякли запасы воды. Дожевывая остатки солонины, они сидели на палубе, до боли в глазах вглядываясь в горизонт в надежде заметить парус или полоску земли. Но вокруг была только водная равнина, корабль качало, и его разболтанный корпус жалобно скрипел.
     Анна обхватила руками колени. Она видела Филипа, стоявшего на носу корабля, широко расставив ноги. Ветер развевал его длинные, слипшиеся от соленой воды кудри. За эти несколько дней блуждания по морю были позабыты многие условности. Какая теперь разница, кто ты - графиня, рыцарь или матрос? Они ели одну и ту же солонину, вместе заделывали течи, спали рядом на палубе, и Анна, озябнув во сне, прижималась к Филипу. Он осторожно обнимал девушку, стараясь не разбудить ее, и долго вглядывался в ее усталое, ставшее таким дорогим ему лицо. Порой он ловил себя на мысли, что, пожалуй, именно сейчас он счастлив.
     К Филипу приблизился один из матросов, вечно брюзжащий парень с подбитым глазом.
     - Ветер гонит нас неведомо куда, и, как на грех, нету звезд, чтобы определиться, - плаксиво протянул он. - Так и до края света доплыть можно, чтобы свалиться прямо к чертям.
     Филип, усмехнувшись, взглянул на него через плечо.
     - Не торопись в ад. Том. Или ты уже забыл, чем это кончается?
     Он указал на заплывший глаз парня. Тот со злостью плюнул при этом напоминании. Не далее как вчера он вдруг поднял страшный шум: указывая рукой на море, он стал вопить, что к ним плывет морское чудовище. Анна, поддавшись панике, вцепилась в руку Майсгрейва так, что у него остались следы на коже. Другой матрос, более пожилой и рассудительный, подошел к борту, какое-то время вглядывался в волны, а затем с размаху влепил Тому такую затрещину, что тот кубарем покатился по палубе.
     - Прекрати голосить, щенок! Это всего лишь жалкие обломки каравеллы.
     Это и в самом деле был киль носимого по воле волн перевернутого корабля. ?Летучий? проплыл совсем рядом, всех охватила безмерная грусть, и лишь суетливый Том был удовлетворен. Ведь если в этих водах погибли еще какие-то бедолаги, значит, их вынесло не к краю земли и надежда еще остается.
     Вечерело. Убаюканная шумом волн и легкой качкой, Анна заснула на палубе, и пожилой матрос накрыл ее своей курткой. Филип лег неподалеку и долго вглядывался в темное, без единой звезды небо, пока и сам не задремал.
     Проснулся он от неистового шума. Том бился и вопил как безумный в руках старшего матроса:
     - Край света! Я же говорил... Море горит! Господи Иисусе, святые угодники, примите в руки свои грешную душу!
     Казалось, он лишился рассудка и готов броситься в океан. Филип вскочил и кинулся к пожилому моряку, чтобы помочь ему удержать бесноватого. Однако при взгляде на воду его самого обуял панический страх. Море светилось, словно охваченное холодным пожаром. Это было голубовато-зеленое, мертвенное свечение, шедшее откуда-то из глубин. Гребни волн искрились так, что глазам было больно глядеть. Даже рыбы в глубине испускали таинственный свет и были видны через толстый слой воды.
     - Господь всемогущий, что же это?
     Пожилой матрос какое-то время глядел на воду, йотом мрачно усмехнулся:
     - Я видел такое однажды. Моряки говорят, что море требует жертв... Оно расстилает свой саван.
     И, взглянув прямо в глаза рыцарю, он добавил:
     - Молитесь, сэр. Снова будет буря. Том лишь жалобно всхлипывал в его объятиях. Филип.невольно сотворил крестное знамение. - Раны Господни, но ведь ?Летучий? больше не выдержит!
     - Потому я и сказал - молитесь.
     Филип перевел дух и оглянулся. Анна Невиль стояла в двух шагах от них, руки ее безжизненно висели вдоль тела. В фосфорическом свете моря ее фигура казалась объятой пламенем. Когда же рыцарь приблизился к ней, она обреченно спросила:
     - И все-таки мы умрем?
     Она подняла к нему осунувшееся лицо, глаза на нем при необычном свете были особенно огромными и печальными. Филип попытался улыбнуться.
     - Однажды вы уже задавали этот вопрос, миледи. Как видите, провидение было милостиво к нам. Кто знает, может, и на этот раз нам повезет. Где же ваш кураж, мой храбрый мастер Алан, ведь нам приходилось бывать в переделках и похлеще, разве не так?
     Улыбка Анны получилась жалобной. Филип взял ее руку.
     - Я буду более спокоен, если вы вновь спуститесь под палубу к основанию мачты. Анна замотала головой:
     - Нет, нет. Я останусь с вами. Филип положил руки на ее плечи.
     - Пожалуйста, будьте покладистой. И ради всего святого, не связывайте мне руки своим присутствием, иначе я буду вынужден заботиться только о вас, а не о себе.
     Какое-то мгновение Анна глядела на него, а затем покорно спустилась в трюм, захлопнув за собой крышку люка, Филип же отправился посовещаться с матросами о том, что они могут сделать, чтобы хоть как-то укрепить судно перед предстоящей бурей.
     Море погасло так же внезапно, как и вспыхнуло. Занялся рассвет, а с ним явился и ветер, пригнавший тяжелые тучи. Начался шторм. И вновь обезображенный корпус судна швыряло и крутило среди волн, пены и вихрей брызг. ?Летучий? стонал и, казалось, готов был развалиться при каждом новом порыве ветра. Море ревело, молнии одна за другой секли небо, и при их свете беснующееся водное пространство казалось еще более грозным.
     Три человеческих существа на палубе не в силах были что-либо предпринять. Они лишь горячо молились, вверив свою судьбу небесам, да из последних сил цеплялись за обрывки снастей и обломки ограждения.
     Филип втиснулся в небольшое углубление у кормы и лишь набирал в легкие побольше воздуха, когда замечал, что очередная волна готовится накрыть корабль. Он пытался успокоить себя тем, что предыдущая буря была куда сильнее, но временами ему казалось, что этому безумию не будет конца, и безмерное отчаяние охватывало его. Вдруг он замер в испуге. У обломанного основания грот-мачты откинулась крышка люка, и оттуда показалась голова Анны.
     - Назад! Назад! - изо всех сил закричал Майсгрейв. В этот момент новый вал обрушился на палубу, и у Филипа все оборвалось внутри. Забыв обо всем на свете, он кинулся по скользкой наклонной палубе туда, где только что была Анна, и прыгнул в люк. Хвала небесам! Она была здесь. Ее оглушило и отбросило назад потоками воды. Филип схватил ее за руки.
     - Я же просил вас!..
     - Сэр, трюм наполняется водой, - проговорила девушка. - Я не могла больше оставаться здесь, не сообщив вам.
     Филип похолодел. Они с Анной стояли на груде тюков Шерсти, а внизу плескалась вода. Он медленно спустился и тут же, не устояв, рухнул в воду. Поначалу он погрузился с головой, а когда поднялся, вода достигала его груди. Снаружи В борта с силой пушечных ядер ударяли волны. За переборкой бился Кумир. Когда он на миг притих, рыцарь услышал слабое журчание воды. Он вздрогнул, поняв, что расшатанные качкой доски внутренней обшивки сдали, и вода через множество щелей устремляется в трюм. Значит, он не обманулся заметив наверху, что корабль как бы осел и накренился в сторону кормы. Так оно и было - они погружались, и любая большая волна могла ускорить их гибель, опрокинув отяжелевшее судно.
     Вода прибывала неумолимо. Филип стоял не двигаясь пока очередной удар в борт не повалил его в воду. За перегородкой снова заметался Кумир. Тогда рыцарь вскарабкался на тюки и, стараясь не глядеть на девушку, заговорил:
     - Попробуем что-нибудь сделать. Залатаем пробоины... Надо откачивать воду... Завалим щели тюками с шерстью...
     - Но ведь их слишком много, - возразила Анна. - Кругом течь. Я все осмотрела, прежде чем подняться наверх.
     Она говорила совершенно спокойно, но голос ее как бы слегка охрип. Филип повернулся к ней - Анна улыбалась.
     - Разве теперь не все равно?.. - негромко проговорила она. - Разве я не была счастлива в этой жизни? И разве ты сейчас не со мной?..
     Она шагнула к нему и обняла. Они погибали, и все, что имело значение в их земной жизни, не стоило сейчас ровным счетом ничего. Анна прильнула к Филипу всем телом, ее руки ласкали его шею и плечи, блуждали в жестких от соленой воды кудрях.
     Филип также обнял ее одной рукой, держась другой за кусок каната, прикрепленный к основанию мачты. Их качало, и он с тру