ся герцогу, но, увидев, что с ним, так и застыл, разинув рот.
     Джордж опустил голову, проходя мимо, но потом остановился и глухо проговорил: - Брэд, пусть Стэси пришлет сюда свою жену, пока не найдет для принцессы когонибудь ненадежнее. И вот что еще... молчи обо всем, если дорожишь жизнью. Он стал медленно подниматься по ступеням, цедя сквозь зубы проклятия. Будь его воля, он бы сгноил эту тварь в подземелье, но сделать этого он не мог. Пока Делатель Королей не побежден, Анна Невиль - крупный козырь в его игре.

16.

     Анна пришла в себя не сразу. Сквозь плотно сомкнутые веки зарозовели отблески пламени. Рядом слышались всхлипывания. Лба касалось чтото холодное и влажное, и это давало облегчение. Анна попыталась заговорить, но смогла лишь провести языком по губам и вздохнуть. Горло мучительно саднило, во рту ощущался солоноватый привкус крови.
     Она с трудом приоткрыла глаза. Веки казались набрякшими и неподъемно тяжелыми.
     - Господи, миледи, вам очень больно? - раздался рядом прерываемый рыданиями голос.
     Дебора Шенли... Она склонилась над Анной, и та едва различила в сумраке ее распухшее от слез лицо.
     - Вы меня слышите, миледи?
     - Нет... - едва удалось прохрипеть Анне. У нее невыносимо болело горло.
     - Боже мой, Анна, я нашла вас на полу... Без чувств, всю в крови...
     Анну внезапно охватил испуг, и она попыталась приподняться. ?Господи, дитя!?
     - Я была в крови?
     - Дада! Лицо... У вас разбиты губы и подбородок. Ссадины на скулах...
     Анна провела ладонью по животу. Ничего не болело. Если не считать головы и горла. Неужели случилось чудо, и она выдержала эту битву? Какой же ты храбрец, малыш! Если ты все еще со мной, то все остальное не так уж и важно.
     Она попыталась улыбнуться и тут же почувствовала свежую кровь на губах. Она позволила Деборе уложить себя, и та, вновь смочив полотенце, принялась осторожно удалять корку запекшейся крови на ее лбу и щеках.
     - Какой ужас, - дрожащим голосом повторяла Дебора. - Герцог Кларенс... Кто мог подумать, что все так повернется! О, леди Анна, один глаз у вас совсем не смотрит!
     Анна провела рукой по глазам. Действительно, дела неважные.
     - Когда я была совсем мала и дралась с крестьянскими мальчишками, со мною порой бывало такое. Правда, оба глаза зараз мне никогда не подбивали. Ерунда, это скоро пройдет...
     Она говорила сиплым шепотом. Скорее всего, она сорвала голос неистовым криком.
     Где герцог? И как чувствует себя моя сестра? У нее начались схватки, я ведь знаю. Дебора вдруг закрыла лицо руками и затряслась в рыданиях. Всегда тщательно уложенные волосы баронессы теперь были растрепаны и длинными прядями ниспадали на лицо и плечи.
     - Простите меня, ваше высочество! Простите!.. Видит небо, разве я думала?.. Если бы я могла догадываться...
     Анна ничего не ответила. То, что Дебора ни о чем не ведает, она поняла из слов герцога Кларенса. Что ж, хорошо, что, по крайней мере, она не оказалась предательницей, а лишь слепым орудием, приманкой. Правда, от этого нисколько не легче. И вряд ли Дебора осмелится попытаться помочь ей.
     - Как Изабелла? - снова спросила она. Дебора отняла руки от лица.
     - У нее все еще продолжается. К утру схватки усилились. Но герцог уехал, даже не заглянув к ней. Сказал лишь, что должен отбыть, пока никто не проведал о его приезде в Лондон.
     - Нашкодил и в кусты, - усмехнулась Анна. - Ты имела счастье видеть его перед отъездом?
     - Только из окна, когда Кристофер вышел проводить его. Кларенс распорядился, чтобы он оставался при Изабелле. Герцог был закутан в плащ до самых глаз.
     - Еще бы! Он еще долго будет прятать лицо в тени.
     - О, миледи!
     Дебора, всхлипывая, припала к Анне, и та невольно охнула. Нет, что ни говори, а ей здорово досталось. Она ощутила, как мучительно ноют бока и плечи, нестерпимо зудят ободранные колени и локти.
     Она приподнялась, чтобы Деборе легче было смазать ссадины и ушибы бальзамом. Баронесса без устали лила слезы и чтото бормотала о том, что она провела ужасную брачную ночь, ибо оттолкнула от себя Кристофера, хотя он и имеет на нее теперь все права. Тем не менее Анна почувствовала, что она уже и сейчас готова и защищать, и оправдывать супруга.
     - Дебора...
     - Миледи, вы не должны от меня ничего требовать! - испуганно встрепенулась баронесса. - По закону жена не может свидетельствовать против мужа. О, ради всего святого, Анна, не гневайтесь! Я уверена, что Изабелла вскоре сама придет вам на помощь. Видели бы вы, что с ней происходило, когда вас выволокли из часовни. Изза этого и схватки у нее начались раньше времени.
     - Ну уж нет! Изабель прекрасно знала, куда и зачем заманивала меня. Она боится Джорджа, ибо знает, что произойдет, если история выйдет на свет. Как бы ни был слабохарактерен мой дядюшка епископ, если все откроется - не сносить Кларенсу головы. - Как и всем нам... - беззвучно прошелестела Дебора, беспомощно опустив руки и не в силах поднять на Анну глаза.
     Какоето время они молчали, пока наконец принцесса не спросила, какое теперь время суток. Дебора овладела собой.
     - Когда я шла сюда, отзвонили к утрене.
     - Три обморока кряду, - вздохнула Анна. Дебора подошла к столу.
     - Я принесла вам немного подкрепиться, леди Анна. Здесь рыба, фрукты, вино.
     Анна неожиданно почувствовала, что голодна, и это обрадовало ее. Она набросилась на еду с волчьей жадностью.
     Дебора вскоре ушла. Она попрежнему боялась взглянуть Анне в глаза. Когда она уже поднималась по ступеням к окованной железом двери, принцесса сказала ей вслед:
     - Не говори только Изабелле, в каком состоянии ты меня нашла. Ей не станет лучше, если она узнает о проделках Джорджа.
     Дебора, не оборачиваясь, замерла у двери.
     - Храни вас Господь, леди Анна, - только и сказала она.
     Больше она не появлялась. А через какоето время в подземелье, тяжело переваливаясь, спустилась грязная, хромая толстуха. Она принесла принцессе одежду, ибо платье Анны было изорвано в клочья. Когда Анна попыталась заговорить с толстухой, та ответила нечленораздельным мычанием, тыча пальцем себе в рот. Она оказалась немой. Тот, кто заправлял всем этим там, наверху, очевидно, не был уверен в лояльности Деборы и предпочел изолировать ее от принцессы.
     Вскоре Анна потеряла всякое представление о времени. Здесь, под землей, не имело значения, день или ночь наверху. Немая толстуха регулярно приносила ей пищу и воду, но не задерживалась и лишней минуты. Она выглядела забитой и напуганной, так что всякий раз, когда Анна обращалась к ней, испуганно вздрагивала.
     Почти все время принцесса лежала, уставившись в сводчатый потолок и размышляя о том, сколько ошибок она наделала за свое недолгое пребывание у власти, и порой ей хотелось кусать пальцы от отчаяния и злости.
     Теперь деяния многих из ее окружения представлялись совсем в ином свете, и Анна дивилась тому, что не могла их сразу распознать. Теперь она понимала, что, несмотря на то напряжение, в котором она жила в последнее время, она слепо полагалась на то, что высокое положение оградит ее от многих неприятностей. Немалую роль в этом играло сознание того, что отец не допустит, чтобы его Анне осмелились причинить вред.
     И вот теперь выходило, что несокрушимый Делатель Королей оказался в ловушке, из которой нет выхода, причем сам он об этом даже не помышляет, в то время как кольцо вокруг него стягивается все туже и туже. Она начинала плакать и плакала так громко и отчаянно, что однажды стороживший ее лучник открыл дверь и осведомился, не случилось ли чего. Анна запустила в него кружкой, но грубый вояка лишь расхохотался.
     Как ни странно, за Анной неплохо присматривали. У нее всегда был запас факелов, чтобы она не оставалась в темноте, ее регулярно снабжали теплой водой. Пища была вкусна, хорошо приготовлена и будила аппетит. Прислужница подчас с удивлением взирала на пленницу, с готовностью усаживающуюся за стол и отведывающую то или иное блюдо. Анна обычно съедала все без остатка. Маленькая жизнь, что теплилась в ней, требовала своего, несмотря ни на что.
     Потеряв счет дням, Анна полагала, что находится в подземелье чрезвычайно давно. Порой ее охватывал страх, и она начинала метаться по камере, громко крича или барабаня в дверь, пока стражник не отпирал. Правда, это происходило всего лишь дважды, и в ответ на ее яростные крики стражник едва не столкнул ее с лестницы.
     Рисковать Анна более не решилась: несмотря на свое отчаянное положение и полную безысходность, она ни за что не желала потерять своего ребенка, вместе с тем сознавая, что теперьто ей наверняка не удастся убедить коголибо, что это дитя Эдуарда Ланкастера. Впрочем, это ее не беспокоило. Здесь все казалось иным, чем наверху, когда она была блистательной принцессой Уэльской, той, за которой пристально следили сотни глаз. По крайней мере, если возникнет необходимость, она объявит, что подверглась насилию, а Деборе придется подтвердить, что так оно и было.
     Ее раны затянулись, ушибы перестали ныть, голос вновь стал звонким. И все же ею овладела глубокая апатия. Она даже перестала бояться крыс, которые порой шныряли в этом каменном мешке и поначалу безумно пугали ее. Поэтому, когда в некий день вместо прислужницы к ней явилась баронесса Шенли, она лишь вяло взглянула на нее и осталась сидеть на постели, обхватив колени руками.
     Дебора стояла перед нею все с тем же удрученным видом. Она была одета в облегающее голубое платье и превосходный плащ из белого бархата, обшитый богатым галуном. Широкий капюшон был накинут на голову, прикрывая небольшую раздвоенную шапочку баронессы.
     - Отменно выглядите, леди Дебора, - вяло проговорила Анна. - Беременность только красит вас. Дебора изумленно взглянула на принцессу.
     - Почему вы решили, что я в положении, ваше высочество?
     - Так утверждала Изабелла, когда всеми правдами и неправдами стремилась заманить меня на вашу свадьбу. А разве это не так?
     - Помоему, еще рано судить об этом. Прошла всего лишь неделя со дня моего прискорбного венчания. Анна искренне удивилась:
     - Неделя? Мне показалось, никак не меньше месяца.
     Дебора наконец подняла глаза, и Анне показалось, что на ее ресницах блестят слезы. Она поморщилась.
     - Ради Бога, только не надо слез. К чему они, если ты не в силах мне помочь.
     - Да, это действительно так... Но, я надеюсь, теперь мы можем видеться чаще и я постараюсь хоть немного скрасить ваше заточение.
     - Премного благодарна. Но что случилось? Изабелла снизошла к несчастной сестре? Кстати, роды прошли благополучно?
     - Герцогиня родила мальчика. Его уже окрестили Эдуардом, в честь брата герцога.
     - Что ж, Эдуард будет доволен, когда вступит в Лондон.
     - Он уже здесь, миледи. Король Эдуард ныне пребывает в Вестминстере. И, я надеюсь, он велит предоставить вам наконец подобающее помещение.
     Анна ошеломленно смотрела на баронессу. Постепенно смысл сказанного дошел до нее.
     - Эдуард в столице? А отец? Что с моим отцом?
     - Его величество достиг Лондона раньше Делателя Королей.
     Анна молчала, и Дебора заговорила вновь:
     - Его величество, Эдуард IV, прибыл вчера на рассвете. Его кортеж остановился перед запертыми воротами, и толпы горожан высыпали, на стены, приветствуя его. Некоторые сторонники Йорков двинулись в Лондон по Темзе, и их никто не задерживал. Наоборот, их встретили цветами и девушки дарили им поцелуи. Однако основные королевские силы оставались за городом, поскольку в любой миг епископ Невиль мог отдать приказ отрядам Ланкастеров в столице выступить против них. Но этого не произошло. Ваш дядюшка сам выехал навстречу королю и распорядился открыть все ворота, чтобы впустить армию йоркистов. Анна хранила мрачное безмолвие.
     - Вы бы видели, какое ликование царило в столице! Короля засыпали цветами. Он ехал на горячем белом коне, посадив в седло перед собою какогото уличного мальчишку. А рядом с ним - его брат Ричард Глостер, и толпа приветствовала его так же, как короля. Епископ сначала приотстал было от них, но король Эдуард велел ему держаться рядом, улыбался и был изысканно любезен с ним, хотя Джордж Невиль едва отвечал ему.
     Так они проследовали через весь Сити и по Стрэнду направились к Вестминстеру. Позади ехали лорд Гастингс, граф Риверс, брат барона Стэнли сэр Уильям, лорд Монтгомери и многие другие приближенные, а следом шли их войска, постепенно рассеиваясь, ибо горожане зазывали воинов к себе, раскидывали столы и поднимали чаши за возвращение короля Эдуарда IV. Когда король достиг Вестминстера, там собралась огромная толпа, чтобы быть свидетелями встречи короля с королевой. И когда Элизабет Вудвиль с наследником на руках вышла на ступени собора...
     - Зачем ты мне все это рассказываешь? - резко спросила Анна.
     Дебора растерялась.
     - Но ведь все равно вы обо всем вскоре узнаете. И лучше от меня, чем от других. К тому же теперь все изменится. Вас наверняка переведут в лучшее помещение. В пользу этого говорит то, что короля Генриха, со всеми должными почестями, препроводили в Тауэр. Говорят, он очень плох. Когда Эдуард Йорк вошел в его покои, несчастный Генрих даже не заметил этого. Он все время молился, а когда Эдуард повысил голос, не повернулся к нему.
     Король вскоре созвал совет, и там было решено отправить безумца в Тауэр, где он и будет оставаться пожизненно. Это было поистине мягкое решение. Ибо говорят, что Эдуард Йорк весьма зол на сторонников Алой Розы и даже велел казнить нескольких приближенных прежнего короля. Впрочем, может быть, лишь затем, чтобы угодить толпе, которая собралась вокруг Вестминстера и требовала крови изменников.
     - Кого предали смерти? - устало спросила Анна, и Дебора назвала имена четырех приближенных Генриха. Анну поразило лишь одно.
     - Несчастный Лэтимер, упокой. Господи, его чистую душу. Теперь Генрих Ланкастер лишился своего ангелахранителя.
     Дебора какоето время смотрела на Анну.
     - Сегодня в полдень ваша сестра отправилась в Вестминстер. Думаю, она скажет королю, что вы в Тауэре.
     Анна саркастически усмехнулась и спросила:
     - Если это было в полдень, то который же теперь час?
     Дебора пожала плечами.
     - Сегодня четверг Страстной недели, и с полуночи колокола умолкли. Я не знаю, который сейчас час, но уже наступили сумерки.
     - Больше ничего и не требуется. Изабель ничего не скажет обо мне королю, ибо доколе Уорвик жив - я нужна Джорджу как заложница.
     Неожиданно она кинулась к баронессе и схватила ее руки в свои:
     - Деб, я умоляю тебя... Я всегда была добра к тебе и звала подругой. Помоги мне! У Деборы дрогнули губы.
     - Я не могу, - выдохнула она.
     - Но почему ради всего святого?
     - Кристофер... Он мой господин, и он заставил меня поклясться на Распятии, что я никому не скажу о том, что ты здесь. Только после этого он дал мне позволение спуститься в подземелье.
     Анна выпустила руки баронессы.
     - Что ж, будь тверда, держи свою клятву.
     - Я целовала Крест! Анна опустилась на скамью.
     - Ты будешь молчать, даже если меня заживо похоронят в этом подземелье?
     - Силы небесные! Что вы говорите, миледи!
     - А почему бы и нет? Ведь если еще вчера меня не взяли отсюда, значит, Изабелла держит все в тайне от короля и епископа Йоркского. Так ей велел супруг, ибо если предательство откроется до срока - я стану порукой его жизни и свободы. Если же Уорвик падет...
     Она проглотила подступивший ком.
     - ...тогда мы с Изабеллой остаемся единственными наследницами огромного состояния Делателя Королей. Исчезни я - все получат Изабелла и Джордж. Тогда Кларенсы станут самыми могущественными вельможами в Англии, равными королю. Неужели ты думаешь, что Джордж упустит такую возможность?
     - Миледи, Господь слышит ваши слова! Вы говорите так, будто вашего отца уже нет в живых.
     Анна горько усмехнулась. Глаза ее глядели без всякого выражения, и Дебора невольно подумала, что юная принцесса Уэльская за это время словно постарела на несколько лет.
     - Бывает, что изпод земли видно лучше. И если отец не знает об измене Джорджа и до конца будет верить ему - боюсь, так и случится.
     Баронесса поднялась, словно собиралась уходить.
     - Говорят, Делатель Королей тяжко болен и не в силах вести войска. И хотя сегодня в городе праздник, поговаривают, что предстоит большая битва, когда Уорвик встанет на ноги. Все убеждены, что Джордж не оставит тестя.
     Спина Анны как будто надломилась, плечи затряслись, и она заплакала горестно, как обиженный ребенок. Дебора Шенли в порыве сострадания шагнула к ней, обняла, пытаясь утешить. Но Анна неудержимо рыдала.
     - Дебора... - только и могла вымолвить она, давясь спазмами. - Дебора, заклинаю тебя твоей христианской верой, заклинаю памятью предков, помоги! Мне не на кого больше положиться, ты моя единственная надежда. И если я не смогу предупредить отца, они его погубят. А вместе с ним погибну и я...
     Баронесса едва держалась, чтобы не упасть в обморок.
     - Уповайте на Бога, Анна. Лишь он может помочь вам. Я... Матерь Пречистая!.. Я поклялась, я не смогу...
     Анна вдруг с силой вырвалась из ее объятий. Лицо ее было искажено.
     - Какого черта, миледи! Вы такая же, как и все, такая же, как и все...
     - Ах, Анна! Ваша сестра никогда не позволит погубить вас! Верьте мне!
     - Ты полагаешь, что отец для нее значит меньше, чем сестра? Однако она не побоялась примкнуть к заговору мужа, хотя и понимает, чем это грозит Уорвику!
     Лицо Анны стало злым.
     - Уповать на Бога!.. Да, разумеется. Мой друг лорд Стэнли любил говорить, что полагаться на Всевышнего вовсе не означает, что надо сидеть сложа руки. И он прав. Выто сами, когда погибали от истощения в замке Фарнем, не только молились, но и изо всех сил звали на помощь, когда узнали, что в замке появились приезжие. И кричали, пока не потеряли сознание.
     - Не богохульствуйте, сударыня! Ведь только Божий промысл привел в Фарнем Филипа Майсгрейва и... Внезапно Дебора замерла.
     - Откуда вы знаете обо всем этом? Я никому не рассказывала... Откуда же...
     - Да я сама была там! - не владея собой, выкрикнула Анна. И, видя, что Дебора молчит, запальчиво продолжала: - Вы что же, никогда не слышали о моем побеге год назад от Йорков? Так вот, переодевшись мальчишкой, я ехала с отрядом Филипа Майсгрейва. Я - тот самый мальчикпаж, о котором вы мне рассказывали и которого изволите поминать в молитвах! Анна повернулась спиной к баронессе и, вновь обхватив колени, уставилась в стену.
     - Дьявол бы взял всех этих влюбленных и покорных жен! - зло выругалась она. - Год назад я умолила Филипа Майсгрейва идти к вам на помощь, и мы рисковали головой, спасая вас, рисковали куда больше, чем вы сейчас. Только благодаря этому вы, баронесса, и остались жить, А теперь ступайте, Дебора, я не желаю вас более знать!
     Повисло тягостное молчание. Баронесса не могла вымолвить ни слова. Наконец, едва справляясь с голосом, Дебора произнесла:
     - Да, это несомненно были вы... Как странно, что я позднее так и не узнала вас. А ведь когда вы только прибыли в Лондон, меня не раз донимала мысль, что ваше лицо мне знакомо. Мальчик - паж... Как все это странно...
     Анна даже не взглянула на нее, ибо была слишком зла на себя. Не следовало позволять себе так привязываться к Деборе, даже полюбить ее. Она оказалась всего лишь жалкой самкой, смотрящей на вещи глазами своего повелителя.
     Какойто шорох заставил ее оглянуться - и глаза Анны округлились от удивления. Дебора, отбросив плащ и головной убор, торопливо стаскивала через голову платье.
     - Скорее, леди Анна, дайте мне вашу одежду и наденьте мою!
     Увидев, что пораженная принцесса не может сдвинуться с места, баронесса с улыбкой воскликнула:
     - Я поклялась, что никому не скажу о том, что вас прячут в Тауэре! Но я никогда не обещала, что не помогу своей спасительнице выйти из темницы. Скорее одевайтесь, и я расскажу вам, как выбраться отсюда.
     Плать