незамысловатая мелодия. Гарри даже подхватил напев:
     - ...которая булькает - буль, буль, буль... Сар Филип, да ведь это знак от леди Анны!
     Майсгрейв подошел к окну. Звуки долетали со стороны жилых помещений крепости. Играли на лютне - нежном струнном инструменте, которому отдавали предпочтение дамы.
     ?Это может быть только Анна. Никому более здесь неизвестна эта песенка. Но что это может означать? Что она не забыла о нас или это сигнал, чтобы мы были наготове??
     При мысли о побеге у Филипа радостно забилось сердце. - Оливер, ступай сюда! А ну-ка, сыграй в ответ. Юноша повиновался. Звуки свирели были привычны для охранников, поэтому никто из них не обратил на это внимания. Зато звуки лютни, затихшие было на миг, зазвучали с новой силой. Какое-то время свирель и лютня словно перекликались, а затем лютня смолкла.
     Воины переглянулись. Явились слуги убрать со стола, и, чтобы не вызвать подозрений, узники как ни в чем не бывало разбрелись по помещению, а Оливер продолжал негромко наигрывать на свирели.
     Время шло. Стемнело, и в башне воцарился мрак, ибо хотя пленников и сытно кормили, но жалели свечи, а в последнее время, едва на улице потеплело, перестали топить камин.
     За окном хлынул дождь. Частый, шумливый, проливной. Было слышно, как клянет непогоду стороживший на башне лучник. Затем он сменился, и тяжелая поступь зазвучала вновь, перемежаясь с шумом дождя да перекличкой стражей да стенах замка
     Минул час. Возбуждение улеглось, и узников стало клонить в сон. Неожиданно Оливер тронул Майсгрейва за рукав:
     - . Сэр, слышите? Часовой спит. Действительно, шаги на крыше стихли и явственно доносился зычный храп.
     - Он не мог заснуть под проливным дождем... - пробормотал рыцарь. - Его явно чем-то опоили.
     Воины снова воспрянули духом, каждый взволнованно вслушивался в тишину. Неожиданный звук заставил всех вздрогнуть.
     - Что это?
     Оливер подался к окну и схватил лежавшую на полу стрелу.
     - Взгляните, сэр!
     К стреле была привязана легкая, скрученная из прочного шелка веревка со множеством узлов. Она была несколько раз обмотана вокруг оперения, и, когда они ее отвязали, на пол упали два крошечных напильника.
     Воины возбужденно переглянулись. Гарри приблизился к окну.
     - Стреляли, сэр, с той стены, что сбоку. Мастерский выстрел. И, клянусь Господом, я знаю лишь одного стрелка, который может в темноте, под дождем и из неудобной позиции сделать это. Алан Деббич.
     Филип кивнул и. молча протянул ему один из напильников. Другим он воспользовался сам. Звук поначалу показался оглушительным, но выхода не было, и они, возблагодарив небо за то, что стражники галдят за дверьми и не прислушиваются, принялись за работу.
     - Хорошо еще, что идет дождь, - бормотал Гарри, орудуя инструментом.
     Почти час трудились они, лишь порой замирая, когда смолкали голоса за дверью или совсем вблизи перекликались на стенах часовые. Сверху долетал невозмутимый храп дозорного. Шепелявый Джек горячо молился о ниспослании им Удачи, бросившись на колени перед распятием. Наконец, когда два толстых прута решетки были подпилены, в дело вступил Фрэнк. Поднатужившись, он сломал сначала один, а потом и другой. Образовалось отверстие, достаточное, чтобы в него протиснулся человек.
     - Бог ведет нас, - перекрестился Филип. - Однако нам придется оставить здесь доспехи и кольчуги, захватив лишь мечи и каски. Иначе при спуске мы будем звенеть, как минстерские колокола.
     - Сэр, позвольте мне спуститься первому, - сказал Фрэнк. - Я самый тяжелый, и если эта бечевочка выдержит меня...
     - Выдержит, - с улыбкой произнес Филип, с силой рванув веревку. - Она из хорошего шелка и очень прочна. Но если ты желаешь - вперед!
     Фрэнк молча напялил каску и опоясался мечом, оставшись лишь в кожаной подкольчужнице, затем пропихнул свое плотное тело в отверстие и, стараясь не глядеть вниз, начал спускаться. Было слышно, как при движении он задевает о стену, затем все звуки растворились в шуме дождя, который лил и лил, погасив все факелы, зажженные на стенах стражей.
     Наконец веревка ослабла.
     - Хвала Создателю! - перекрестился Гарри, который все это время стоял у окна, пытаясь проникнуть взглядом в темноту. - Следующий я.
     Юркий, как ящерица, он мгновенно исчез в оконном проеме. За ним последовал Оливер, потом - Джек. Пока все шло благополучно. Стражник наверху заливисто храпел.
     Перед тем как спуститься, Филип разложил на постелях оставшиеся доспехи, накрыв их меховыми покрывалами. Затем, опустившись на колени, снял с шеи драгоценный ковчежец и горячо помолился над ним. Потом вновь надел бесценную реликвию и, заметив, что веревка уже свободна, начал спуск.
     Тонкая шелковая бечева с узлами резала ладони, колени и локти то и дело ударялись о стену, но на ссадины Филип старался не обращать внимания. Неожиданно совсем рядом с Филипом, громыхая железом, прошла стража. Рыцарь замер и возблагодарил Бога за то, что он ниспослал этот дождь. Ибо, если бы он не был так обилен и будь у лучников хоть один факел, они непременно заметили бы висящего всего в нескольких футах от них беглеца.
     Когда казавшийся бесконечным спуск был окончен, рыцарь почувствовал поддерживающие его руки. Тихий голос рядом сказал:
     - Вот и вы, хвала Деве Марии!
     Он оглянулся. Среди его воинов стояла Анна, все в том же мужском костюме, с арбалетом и колчаном. Филипа вдруг захлестнуло острое желание обнять ее, прижать к себе, утешить, защитить... Но сдержался. Заговорил спокойно:
     - Благослови вас Бог, миледи, за вашу помощь... Но что означает ваш наряд?
     - То, что я еду с вами и дальше. И ни на миг не останусь более в этом замке, где всем бесчестно властвует и распоряжается Фокенберг! Ни слова более, сэр! Сейчас не время для споров. Молчите и следуйте за мной.
     Она говорила негромко, но властно. Филип с невольной усмешкой подумал, что мальчик Алан никогда не позволил бы себе таких речей. Тем временем они обошли вокруг башни, и здесь из темноты к ним бесшумно приблизился человек в плаще. Анна шагнула навстречу.
     - Это Хьюго Деббич, - сказала она. - Если бы не он, я ничего не смогла бы для вас сделать. Это он раздобыл веревку, усыпил стражей, вместе со мной составил план побега.
     Сэр Хьюго поклонился.
     - Следуйте за мной, господа. И да помогут нам святые угодники!
     Он открыл боковую калитку в стене и повел их за собой по темным, едва различимым переходам. Вокруг было темно, лишь в двух-трех бойницах на сторожевых башнях слабо мерцал огонь. Беглецы двигались крадучись, прислушиваясь к окружавшему их безмолвию, вглядываясь в каждый предмет, каждый выступ камня. Неожиданно сноп света упал на них, заставив резко отпрянуть и прижаться к стене. Через открытую дверь они увидели стол, за которым весело пировали лучники. Один из них, тяжело опираясь о косяк двери, непослушными ногами переступил порог и, упершись в стену, стал блевать.
     Беглецы застыли, прижавшись к стене. Наконец воин выпрямился и, утирая лицо, двинулся прямо на них. Филип невольно крепче сжал меч. Но в этот момент Хьюго Деббич шагнул вперед.
     - Свинья ты, Эндрю! - грубо рявкнул он. - Сущая свинья! Завтра же я заставлю тебя вылизать эту стену.
     - Ради Бога, сэр... - залопотал лучник. - Простите...
     - Пошел вон, пес! - толкнул его в плечо Деббич. - И чтоб я тебя больше не видел!
     Дверь захлопнулась. Деббич какое-то время прислушивался, затем оглянулся на своих спутников и махнул им рукой. И снова они бесшумно крались, миновали еще одну тяжелую калитку, пройдя через которую Майсгрейв понял, что они находятся во втором дворе замка в окружении хозяйственных построек.
     Сэр Хьюго подвел их к одному из строений и отпер слабо скрипнувшую дверь. В нос ударил запах конюшни.
     - Конюхи спят, и довольно крепко, - сказала Анна. - А слева в стойлах уже оседланные кони, лучшие, каких я смогла подобрать. Копыта у них обмотаны тряпьем, чтобы не было слышно рыси по плитам двора.
     Затем она повернулась к Майсгрейву:
     - Самый крайний - ваш Кумир.
     В углу на соломе храпели конюхи, в стойлах, шумно вздыхая, переминались с ноги на ногу лошади, хрустели овсом. Кумир, признав хозяина, негромко заржал.
     - Тихо, тихо, - успокаивал его Филип, но конь терся мордой о его плечо, бил обернутым тряпкой копытом, приседал на задние ноги и всячески выражал свою радость, пока струи холодного дождя не охладили его пыл.
     Беглецы, ведя в поводу лошадей, бесшумно пересекли двор. Хьюго Деббич снова шел первым. ?Пока все спокойно, но главная трудность впереди. Бесшумно опустить мост не удастся. Дальше все будет зависеть от нашей ловкости. Святые угодники, помогите нам! Ведь если все кончится благополучно, я получу остальные.деньги и стану бароном!? - думал он.
     Деббич невольно улыбался в темноте, потому что когда он получил приказ Глостера, то поначалу счел его невыполнимым. Но затем, когда убедился, что между Анной и Фокенбергом идет настоящая война и что девушка стремится покинуть замок вместе с людьми Майсгрейва, решил попытать счастья. Он предложил Анне свои услуги, и она немедленно ухватилась за эту возможность.
     Правда, после того как Деббичу стало известно, что письмо у Анны, он предложил ей бежать без Майсгрейва, но девушка ответила резким отказом. Позднее, когда они с Анной обдумывали план побега, Деббич решил, что не будет грехом вернуть Глостеру заодно и этого рыцаря, на которого герцог, по-видимому, зол. Дело было за малым - добыть через людей герцога сонного зелья, а там уже во тьме стоит засада Глостера.
     Между тем они достигли башни у первых ворот. Дождь загнал лучников в сторожку. Деббич повернулся к беглецам:
     - Будьте наготове. Необходимо быстро и без лишнего шума справиться со стражей. Мост мы не сможем опустить бесшумно, однако, если прорвемся, станет немного легче, так как мне удалось усыпить Часовых у следующих ворот. Ну, с именем Божьим!..
     Распахнув дверь, беглецы стремительно ворвались в небольшое, озаренное отблесками факелов помещение. Несколько сидевших за столом воинов не успели оказать сопротивление и были зарублены на месте. Деббич тут же кинулся вверх по каменной лестнице и, оказавшись у большого деревянного ворота, стал торопливо его вращать. Тотчас раздался лязг пришедшей в движение мощной кованой цепи, которая удерживала мост. Заскрежетали блоки, поднимающие решетки. Филип Майсгрейв принялся помогать.
     Анна в первый миг оторопела, а затем кинулась отпирать ворота. Она слышала, как загомонили лучники на башнях, как грозно запели тревогу трубы. Девушка изо всех сил толкала могучий засов. Подбежал Фрэнк Гонд, одним рывком выдернул здоровенный брус и, поднатужившись, толкнул дубовые створки. Анна видела в темном проеме арки, как ползли вверх тяжелые кованые решетки. Просвет под ними был уже достаточным, чтобы прорваться, однако конец моста еще высоко висел в воздухе.
     В замке поднялся страшный шум. Гремели трубы, визжали засовы, хлопали двери, со всех сторон бежали вооруженные люди. Замелькали огни. Анна с трудом сдерживала рвущихся коней. Рядом зазвенели мечи. Беглецы сражались отчаянно. В этот миг раздался глухой гул моста, достигшего другого края рва.
     - Скорей! - закричала Анна. - Вперед! Но сама не тронулась с места, пока не увидела рядом Майсгрейва. При свете шипящих и гаснущих под дождем факелов он отбивался от нападающих. Потом вдруг склонился, и только теперь Анна увидела лежавшего лицом вниз Шепелявого Джека.
     - Что с ним? - взволнованно спросила она. Филип выпрямился.
     - Едем! Мы уже ничем не сможем ему помочь. Они прыгнули в седла и галопом понеслись вдоль стены к последним воротам. В воздухе засвистели стрелы, пускаемые наугад со стен в темноту. Анна услышала, как откуда-то прозвучал голос Фокенберга:
     - Не стреляйте! С ними Анна! Хватайте их. В караульном помещении возле вторых ворот стражи спали мертвецким сном, не слыша поднявшегося вокруг шума, не видя вбежавших беглецов. Однако Деббич во избежание их возможного пробуждения добил лучников одного за другим. Фрэнк и Майсгрейв раскрутили ворот, опуская мост. Деббич выскочил во двор, где уже зазвенели мечи и слышались проклятья. Анна оставалась в седле. Рядом с ней отчаянно рубились с набегавшими лучниками Гарри и Оливер. Деббич тоже выхватил меч.
     - Эй, псы, ну-ка, кто на меня!
     Шел дождь, гася факелы. Рубились во мраке.
     - Держите Анну! - ревел где-то Фокенберг. - Я велю всех казнить, если упустите девчонку!
     Анна с тревогой оглянулась на мост. Казалось, он не
     опустится никогда. Девушка вдруг почувствовала, как кто-то с силой тащит ее с лошади. Чьи-то жесткие руки принялись скручивать ее.
     - Филип! - в отчаянье закричала девушка. Она вырывалась, кусалась, царапалась. Ей заломили локти, и сразу вслед за тем кто-то рухнул на нее, свалив на землю, но руки ее освободились. Воспользовавшись этим, она откатилась В сторону, выхватила кинжал и, когда рядом оказался чей-то темный силуэт, с силой погрузила его в живую плоть.
     - Миледи!..
     Человек рухнул перед ней на колени и стал заваливаться на бок.
     Девушка похолодела.
     - Сэр Хьюго!
     Она склонилась над ним. Деббич тяжко хрипел. Анна подхватила его, попыталась поднять. Сквайр слабо застонал. Поблизости раздался сильный голос Майсгрейва:
     - Леди Анна!
     - Сюда! - крикнула девушка. Одним прыжком он оказался рядом, на ходу зарубив подбежавшего лучника.
     - Скорей, миледи!
     - Помогите сэру Хьюго.
     Филип поднял Деббича, как ребенка. Гарри подвел Кумира, и Майсгрейв, перекинув раненого через холку, вскочил в седло.
     В это время целый отряд вооруженных лучников показался у ворот. Где-то совсем рядом звучали команды Фокенберга:
     - Они еще не успели опустить мост! Вперед! Анна вскочила в седло и вдруг с яростью пустила лошадь на подбегавших лучников.
     - Назад, твари! Назад, если не хотите, чтобы великий граф Уорвик гирляндами развешал вас по стенам замка! Как смеете вы нападать на меня - вашу хозяйку и госпожу?
     Анна сама удивилась, какой у нее сильный и звонкий голос, как грозно и властно он прозвучал. Лучники невольно замерли в нерешительности.
     Однако сзади их подгонял Фокенберг:
     - Если хоть один из вас ослушается, тот не увидит восхода солнца. Хватайте же ее! Помните, что она несовершеннолетняя, и власть принадлежит мне!
     Впрочем, когда оторопевшие ратники кинулись вперед, было уже поздно. И хотя мост еще не коснулся противоположного берега рва, беглецы, пришпорив коней, пронеслись по нему и принудили их совершить головокружительный скачок во тьме.

21.

     Они не заметили, когда кончился дождь. Нахлестывая коней, они скакали через покрытое мраком пространство, стремясь оказаться как можно дальше от замка. И хотя перед побегом Анна с Деббичем основательно изрезали всю конскую упряжь, это не означало, что в замке не найти ни уздечек, ни седел. А Фокенберг сейчас в таком состоянии, что готов хоть пеший броситься в погоню. Анна оглянулась через плечо и подъехала к Майсгрейву.
     - Как сэр Хьюго?
     - Без сознания. Потерял много крови. Надо перевязать.
     Анна вздохнула.
     - Дотянем до леса. Нам бы только добраться до леса!
     За все время они сделали лишь одну остановку, чтобы поудобней устроить Деббича, и теперь он сидел позади Маисгрейва, прикрученный к нему ремнями. Голова сэра Хьюго безжизненно свешивалась на плечо рыцаря.
     Анна скакала впереди, указывая дорогу. Порой она оглядывалась на свой маленький отряд. Воины были без доспехов, и от отсыревшей одежды валил пар, кожаные подкольчужницы издавали резкий запах. Они миновали небольшое селение, откуда им вслед понесся собачий лай. Переправившись через Эйвон, отряд двигался в сторону древнего Арденского леса и замедлил ход, лишь, когда оказался под его густыми кронами.
     В лесу было тихо. Между деревьев стелился густой молочно-белесый туман. Проехав немного по едва заметной тропе, Анна остановилась на небольшой поляне. Из пелены тумана выступил огромный древний дуб с могучим, расщепленным вверху стволом. Остановившись у его подножия, Анна соскочила с седла и достала из дупла дуба кожаную сумку.
     - Здесь кое-что в дорогу, - торопливо объяснила дна. - Уложите сэра Хьюго, я перевяжу его.
     Она опустилась на колени перед раненым. Филип расшнуровал его куртку, а Гарри посветил им зажженной валежиной, сырой и сильно дымившей.
     При первом же взгляде на открывшуюся рану Майсгрейв понял, что она смертельна. Небольшое трехгранное отверстие располагалось близ сердца, к тому же явно было задето легкое, и при каждом свистящем вздохе выступавшая кровь стекала темной струйкой. Вся одежда на груди Деббича уже была пропитана ею.
     Анна торопливо рвала полотно на бинты. Майсгрейв коснулся ее плеча.
     - Не стоит, миледи. Ничто уже не поможет. Рука Анны замерла, глаза расширились. Закрыв ладонями лицо, она разрыдалась.
     - Это я его убила! О Пречистая Дева, я убила единственного человека, который, не убоявшись гнева Фокенберга, оказал нам помощь! Где были мои глаза! Ведь если бы не он... Я бы ничего, ничего не смогла сделать для вас в одиночку. За мной все время следили... О, какая рана, какая страшная, глубокая рана! Откуда в моих руках взялось столько силы, чтобы так вонзить кинжал?..
     Она зарыдала еще сильнее. Неожиданно раздался слабый голос раненого:
     - Видно, такова воля Божья!
     Все невольно замерли. Хьюго Деббич открыл глаза.
     - Это не вы, миледи, это сам Господь направлял в тот миг вашу руку, чтобы покарать предателя.
     Анна перестала плакать, лишь слабо всхлипнула:
     - Что вы говорите, сэр? Хьюго Деббич не мигая, смотрел на нее.
     - Вы лучшая из дома Невилей, миледи. Вам присущи доброта, великодушие и благородство. Вы смелы и прекрасны. Для меня великая честь, миледи, что в путь вы взяли имя Деббича. Может, это и к лучшему, что мне довелось пасть от вашей руки, так и не совершив того, что я замыслил.
     - Вы бредите, сэр... - прошептала Анна и, словно ища поддержки, взглянула на Майсгрейва.
     Лицо рыцаря было сурово. Он склонился над раненым.. - Ваши слова не совсем ясны, сэр. Деббич, прикрыв глаза, заговорил:
     - Я издавна верно служил графу Уорвику, почитая за честь состоять в его свите. Он называл меня своим верным псом, однако и пес может укусить, если причинить ему боль. Так вышло и со мной... Во Франции, куда я последовал за своим господином, я встретил женщину, которую полюбил. Я старый солдат и всю жизнь посвятил великому графу. После смерти супруги женщины стали мне безразличны. Но эта дама... Ее звали Аманда ла Тарм, вдова виноторговца из Анже , красивая и добродетельная. Я полюбил ее и сообщил графу, что намерен вступить с нею в брак.
     Уорвик как будто был изумлен, зная мою холодность к дамам, потом заинтересовался и пожелал взглянуть на предмет моего обожания. И я, глупец, согласился на это. Я счел это величайшей честью и поспешил представить графу невесту. Разве мог я подумать, что граф будет так очарован красотой госпожи Аманды! Я был глух и слеп, я ничего не подозревал, когда на нее вдруг посыпались потоком почести и подарки, когда она внезапно была представлена обеим королевам - Маргарите Анжуйской и Изабелле Лотарингской.
     Я слишком поздно очнулся. Аманда ла Тарм все еще считалась моей невестой, а в кабаках и тавернах уже распевали песенки о храбром английском графе, покорившем сердце прекрасной анжуйской торговки, и о женихе-рогоносце, который готов повести под венец красавицу даже из чужой постели.
     Когда все открылось, я едва с ума не сошел. Я был в ярости и желая отомстить, при всех оскорбил графа. А он улыбнулся! О, как хорошо я запомнил эту уничижительную улыбку
     Он смеялся мне в лицо, а затем заявил, что я должен быть благодарен ему, что он открыл мне глаза на то, с какой легкомысленной распутницей я собирался связать свою жизнь.
     Но я-то любил ее! И тогда я обвинил в распутстве его самого, на что он сказал следующее: ?Сделайте милость, Деббич убирайтесь!? Я полагал унизить его,