м зале, сопротивлялся огню, начал дымить. У Анны стучали зубы. В какой-то миг ей показалось, что в самом конце зала, где был еще один выход, появилась какая-то фигура. Она замерла. Там мрак, но оттуда она видна как на ладони. Но нет, все тихо.
     Канат наконец загорелся. Анна вернула факел на место. Прячась за колонной, взглянула в зал. Трое на месте. Ее трясло, как в лихорадке, однако мысли были предельно ясными. Она видела, что канат уже пылает, огонь скользит вверх по нему... Они могут и не заметить. Если же заметят...
     ?Скорее, скорее!? - умоляла Анна огонь. Лопнула и свалилась спиралью одна прядь каната. Боже, сколько же еще надо, чтобы он оборвался под тяжестью массивного сооружения?
     - Где это носит Тирелла? - услышала она голос короля. - Джон, ступай распорядись насчет ужина. Я зверски голоден.
     ?Сейчас Дайтон уйдет...?
     Она выскочила из-за колонны, пронеслась, словно призрак, к противоположному концу зала. Необходимо, чтобы Дайтон не заметил огня в боковом нефе.
     - Джон Дайтон! Вы убийца! Я проклинаю вас! Вы убили моего мужа, из-за вас погиб мой сын...
     Она кричала что-то еще, не сознавая, что говорит. Дайтон недоуменно посмотрел на нее, пожал плечами и с невозмутимым видом вышел.
     - Так, значит, вы вернулись, - услышала она голос короля. - Вам, вероятно, недостает нашего общества, Анна. Боже, отсюда видно пламя! Если он обернется...
     - Вы негодяй, Дик! - бушевала Анна, желая только одного - отвлечь его внимание. - Вы творите преступления без числа. Но знайте, что близка кара небесная, и она не минет вас!
     Какой жалкой, вероятно, она казалась сейчас ему. Но только бы он не оглянулся! Ричард подпер ладонью щеку и покачивал ногой, спокойно разглядывая ее. Майлс Форест опустился на корточки, продолжая возиться с тесемками сумки.
     - Что это за запах? - вдруг спросил Ричард в пространство.
     Анна задрожала. В зале пахло паленой пенькой.
     - Король Ричард! - взвизгнула Анна. - Вы не верите в возмездие, но даже то, что ваш сын так слаб и болезнен - наказание за ваши злодеяния.
     Прежде чем она опомнилась, он кинулся к ней.
     - Мой сын, говоришь? Ты, ведьма, готова проклясть собственное дитя, лишь бы досадить мне?!
     В это мгновение раздался оглушительный грохот. Ричард отшатнулся, а Анна закричала от неожиданности и страха.
     Огромная люстра лежала там, где только что сидел король и где оставался сидеть Форест со своей сумкой.
     Из мрака возник силуэт Тирелла. Он приблизился, постоял над грудой металла. Множество изломанных восковых свечей раскатилось по всему залу.
     Ричард, крадучись, приблизился к искореженному сооружению.
     - Майлс!.. - негромко позвал он.
     - Он мертв, ваше величество, - спокойно произнес Тирелл. - Раздавлен, как лягушка. Несчастный случай. Видимо, канат оборвался или перегорел от близко расположенного факела.
     ?Как хорошо, что он так решил?, - пронеслось в голове королевы, и ее вдруг обуял панический страх при одной мысли, что грозило бы ее Кэтрин, если бы Ричард дознался, что здесь не обошлось без участия Анны. Она взглянула на Тирелла едва ли не с благодарностью. Его лицо скрывалось в тени капюшона.
     В зал стали вбегать привлеченные шумом слуги. Ричард стоял не шевелясь над тем местом, где только что сидел. Анна глядела в его спину, испытывая одно лишь сожаление. Ни это чудовище, ни Дайтон не пострадали. Только Фореет...
     - Первый, - негромко процедила она сквозь сцепленные зубы.
     Теперь она увидела и Дайтона. Он расхаживал вокруг люстры и требовал, чтобы ее приподняли.
     - Может быть, он еще жив, - твердил Дайтон. - Майлс был необычайно крепок.
     Ричард стоял не шевелясь.
     Анна приблизилась к центру зала, но тут же отступила. В сыром холодном воздухе зала висел тошнотворный запах крови и резкая вонь экскрементов. Ей стало дурно. Не помня себя, она метнулась прочь.
     Очнулась она, лишь оказавшись на стене замка. Несколько минут ее мучительно рвало, потом она брела куда-то вдоль зубьев, спотыкаясь о камни. Села в амбразуре, опустив руки в полном изнеможении. Наверное, ей следовало помолиться, но откуда-то изнутри накатывало торжество.
     - Первый, - вновь повторила она. Она не заметила, сколько прошло времени, и радовалась только тому, что ее пока не хватились. Внезапно внимание Анны привлек свет внизу.
     Выглянув из бойницы, она заметила шедшего в часовню капеллана и Ричарда, прихрамывающего следом за ним. Во дворе толпились еще какие-то люди, но Анна смотрела лишь на короля. Возможно, он намеревался присутствовать на отпевании верного слуги. Впрочем, ему следовало бы исповедоваться и возблагодарить Бога за то, что он избежал подобной участи.
     - Я все равно отомщу тебе, - процедила она сквозь зубы. - И Дайтон не уйдет от меня.
     Она вздрогнула, когда увидела сквозь мглистую дымку движущегося по стене Джона Дайтона, и вжалась в каменную щель амбразуры. Дайтон прошел совсем рядом, не заметив ее. Анна даже слышала, как он бормочет заупокойную молитву. Он остановился недалеко от нее, у бойницы с осыпавшейся кладкой, и стал смотреть вниз, вздыхая.
     Королева тоже взглянула во двор. Слуги пронесли на носилках бренные останки Майлса Фореста. Анна злорадно улыбнулась - но сейчас же вся напряглась.
     Дайтон стоял на самом краю разрушенного, размытого дождями зубчатого парапета. Он был настолько подавлен, что не замечал окружающего. Воистину сама судьба ворожила Анне.
     Не дыша, она встала и сделала первый шаг. Все в ней было напряжено как струна. ?Филип, помоги мне!? Дайтон был слишком огромен по сравнению с нею. Она сознавала, чем рискует. Еще несколько шагов... И неожиданно Анна задела брошенный каменщиками инструмент.
     Дайтон не успел повернуться на звук, потому что получил сильнейший толчок в спину. Так и не поняв, что произошло, он стал падать, но успел зацепиться за край зубца и повис над бездной.
     Какой-то миг он лихорадочно пытался выкарабкаться, но потом поднял голову и прямо перед собой увидел темный силуэт. Широко открытыми глазами смотрел на возвышающуюся над ним тень женщины.
     - Анна Невиль!.. - хрипло простонал он.
     - Анна Майсгрейв, - холодно уточнила она. - И сейчас, пес, ты вслед за твоим собутыльником отправишься в преисподнюю.
     Дайтон глухо зарычал и попытался подтянуться, но королева наступила на пальцы его руки.
     - Сдохни, сдохни, сдохни!.. - проскрежетала она в исступлении.
     Однако он все же сумел подтянуться и даже забросил локоть на стену. Анна испугалась. Она и не ожидала, что он окажется так силен. Она кинулась к груде камней, схватила один и ударила Дайтона по голове. Тот охнул и откинулся назад. Теперь он висел на одной руке.
     Анна вновь занесла камень.
     - Смилуйтесь, королева! - вдруг простонал он. - Пощадите, и тогда я открою вам тайну.
     - К дьяволу!
     Она ударила, раздался омерзительный хруст костей.
     - Пощадите, и я открою вам, что ваш сын...
     - Ты помнишь моего сына, животное? Умри, умри!
     Она стала остервенело бить его по пальцам, пока Дантон не закричал. Пальцы его скользнули по камню.
     Анна устало опустилась на плиты, дыша тяжело, со всхлипами. Затем подползла к краю стены, заглянула вниз. Там суетились люди, что-то крича.
     Она села. И вдруг ее обуял смех - долгий, изнуряющий. Потом инстинкт подсказал ей, что пора уходить. Ее не должны застать здесь. Ричард!..
     Она подняла лицо к темному небу.
     - Не знаю, кто был сегодня со мною - Бог или дьявол, - но благодарю!

11.

     К Рождеству было велено доставить королеву в Лондон. Сопровождал ее сэр Джеймс Тирелл, который теперь, вместо Роберта Рэтклифа, был Приставлен к ее величеству.
     За это время у Анны с ее новым тюремщиком сложились довольно странные отношения. Поначалу она видела его лишь во время трапез, когда он ей прислуживал. Но после того, как королева презрительно бросила, что, видимо, король приказал своему наемнику отравить и ее, Тирелл оставил обязанности стольника, сказав лишь:
     - Его величеству достаточно того, что вся Англия шепчется о смерти принцев. Вряд ли он решится запятнать себя еще и убийством жены.
     Позднее Анна подумала, что этой фразой Джеймс Тирелл как бы пытался ее успокоить, дать понять, что ей пока ничего не грозит. Однако значения этому она не придала. Она все еще горевала после гибели Бэкингема. Из головы не шли слова Ричарда: ?У вас особый дар губить мужчин, которых вы любите?.
     Даже гибель двух палачей Филипа Майсгрейва не принесла ей облегчения - ведь оставался в живых тот демон, который задумал и сыграл всю эту трагедию. И она была в его руках. Тоскливым видением вставал перед Анной скорбный удел королевы-пленницы, путь, ведущий в никуда.
     Она| вновь обратилась к вину. О, как она теперь понимала своего отца! Как и он, она заглушала вином нестерпимое отчаяние. И когда разум ее начинал мутиться, она впадала в лихорадочное веселье или начинала говорить без умолку, рассказывая Деборе свою прошлую жизнь. Знакомство с Филипом, полные звона цикад вечера в Бордо, ветры с гор Чевиота... Сколько жизней она прожила в этом мире! Невеста Эдуарда Йорка, Алан Деббич, принцесса Уэльская, леди Майсгрейв, королева Англии... Она то улыбалась, погружаясь в мир грез и воспоминаний, то начинала злиться, хулить небеса, проливать бессильные слезы. Деборе порой приходилось звать слуг, чтобы они помогли ей отвести ослабевшую королеву в башню Розамунды.
     И тогда Тирелл строжайше запретил виночерпиям давать ей вино. Анна пришла в ярость.
     - Кто дал вам право распоряжаться здесь! Я пленница в Вудстоке, но я все еще королева! И не вам решать, что мне можно, а чего нельзя.
     Тирелл спокойно смотрел на нее своими золотистыми глазами. Он молчал, оставаясь непреклонным. И от этого Анна приходила в еще большую ярость.
     - Убийца, палач, черный пес самого дьявола! Я ненавижу тебя. Да будет тебе известно, что это я убила твоих закадычных друзей - Фореста и Дайтона!
     - Я знаю, - спокойно отвечал он.
     Анна осеклась, взглянула на него с недоумением.
     - Неужели?
     - Да. Когда король той же ночью покинул Вудсток, я осмотрел обгоревший конец каната, на котором держалась люстра, и обратил внимание, что факел располагался достаточно далеко, чтобы поджечь его. Вы же, насколько я помню, до несчастного случая не выходили из зала.
     ?Зачем он лжет?? - вдруг подумала Анна. Внезапно она вспомнила, как ей показалось, что кто-то стоял в темном проходе. Черный Человек! Хотя вряд ли. Он бы наверняка ее выдал.
     - Что касается Дайтона, то здесь вы торопите события. Он, разумеется, сильно изувечен, пролежал несколько дней в беспамятстве, но остался жив. Сейчас он находится недалеко отсюда, в аббатстве святого Иоанна. Он рассказал мне о вашей встрече на стене замка. Правда, довольно невнятно. У него что-то случилось с речью, да и ноги не слушаются его. Святые отцы опасаются, что он больше никогда не сможет ходить. Поскольку дело обстоит так, он уже не сможет нести службу, и, как только дороги станут лучше, я отправлю его в родовое имение.
     В первый миг Анна испытала лишь досаду оттого, что не довела задуманное до конца. Но потом ее охватил страх. Она взглянула в бесстрастное лицо Черного Человека.
     - И вы... - Она с трудом проглотила ком в горле. - И вы, конечно же, сразу оповестили об этом короля?
     Казалось, Тирелл пропустил ее слова мимо ушей. Добавил лишь, что если она скучает в Вудстоке, то он может предложить ей прогулки в парке. Королева так давно не покидала стен замка, что с радостью приняла это предложение.
     После этого Анна видела Тирелла исключительно редко. Стояли светлые зимние дни. Землю сковал легкий мороз, древние дубы парка тянули к эмалево-голубому небу свои кривые голые ветви. После долгого затворничества Анне особенно легко дышалось чистым холодным воздухом. Ей нравилось бродить по усыпанным гравием аллеям, добираться до самой стены парка, откуда она слышала звон колоколов в городке Вудсток. По пятам за нею следовали ручные парковые лани, она брала с собой корзину и кормила их хлебом. Журчали воды искусственных ручьев, сбегая в маленький пруд. Вода при белесом зимнем солнце отливала серебром. Анна щурилась, сбивала перчаткой иней с толстых голых веток. Удивительно, как много может вынести человеческое сердце и продолжать спокойно биться.
     Порой она видела, как Тирелл с соколом на руке и большим лохматым псом проходил через парк в сторону ворот, ведущих в лес. Он всегда был один. Казалось, он не любит или сторонится людей. Одна из фрейлин Анны, Джудит, рассказала, что сэр Джеймс поймал нескольких соколов в лесу и сам занялся их выучкой. Анна заметила, что слишком часто думает об этом человеке. Тирелл казался ей загадкой. Она помнила, что он скрыл от всех встречу с нею в темнице Понтефракта; она подозревала, что он видел, как она поджигала канат, пытаясь уничтожить короля и двух палачей. А если так... Кто он таков? Анна терялась в догадках. Мог ли Тирелл желать смерти Ричарда, ведь он не остановил ее тогда? И неужели он скрыл от короля, что она убила одного из его вернейших слуг и искалечила другого? Нет, скорее всего она ошибается. Он не видел ее в большом зале замка. ?Это несчастный случай?, - сказал он, входя в зал и как бы отметая все подозрения. Ричард был слишком поражен случившимся, чтобы попытаться проверить его слова. Да и Дебора подтвердила, что Анна провела остаток вечера вместе с ней. А Дайтон не видел короля после того, как очнулся. ?Я отправлю Джона в его имение?, - сказал Тирелл, словно хотел предотвратить его встречу с Ричардом. А может, он просто хитрит и себе на уме. Чего можно ожидать от человека, погубившего двух юных принцев! Он все сделает ради своего господина. Но почему, почему он не заявил, что была предпринята попытка убить короля?
     - Как ты думаешь, что из себя представляет этот Тирелл? - спросила Анна Дебору, когда они, прогуливаясь по парку, увидели его возвращающимся с охоты. Впереди него бежала собака, на руке сидел ястреб, а за поясом висела тушка фазана. Он шел не спеша, с какой-то медлительной грацией. У Анны сжалось сердце. И все-таки что-то неуловимое в движениях, в походке, даже в пропорциях его фигуры напоминало ей Филипа. И этого она не могла ему простить.
     Когда Анна задала свой вопрос, Дебора брезгливо поморщилась:
     - Черный Человек? Во мне все переворачивается, когда я вижу его. Говорят, он продал душу дьяволу.
     Анна перекрестилась. Дебора же с ненавистью глядела вслед удаляющейся фигуре в черном. Когда-то молодая вдова - леди Шенли - была самым кротким существом из всех, кого знала Анна. Теперь же ее черты слишком часто искажались гневом, а в глазах тлела боль.
     - Да, он поистине продал душу дьяволу, - вновь повторила Дебора. - Он подручный Ричарда, его палач с рыцарской цепью. Именно он ведет все самые подлые и тайные дела. Он состоит в должности смотрителя королевских конюшен, однако ему весьма успешно удается совмещать ее с обязанностями мучителя и убийцы. Разве не он повинен в гибели несчастных принцев? Да преследуют его во веки веков их замученные тени, как кара Господня! С тех пор как он здесь, я места себе не нахожу. Ведь это он пытал моего мужа, а потом привез мне его мертвое тело, в то время как я ждала его живого.
     В речах Деборы звучала такая убежденность, что Анна невольно соглашалась с ней. Действительно, человек, убивший двоих детей - двенадцати и девяти лет, - не имеет за душой ничего святого. И тем не менее она явно ощутила перемены к лучшему в отношении охраны замка к ней. Благодаря охоте Тирелла, к ее столу всегда подавалась свежая дичь, ее никогда не приглашали в трапезный зал, прежде чем там не протопят, даже оргии под спальней королевы прекратились, а солдаты, хоть и по-прежнему сторожили сводчатый переход к башне Розамунды, всякий раз почтительно вставали, едва завидев королеву.
     Когда пришло известие, что на Рождество Анну призывает в Лондон король, Тирелл впервые за долгое время явился в ее покои, чтобы сообщить ей об этом.
     - Несмотря на ваш недуг, его величество настаивает, дабы вы посетили двор. Но вы непременно должны выглядеть слабой и болезненной, чтобы ни у кого не возникло сомнений в правдивости слов короля, - холодно выговаривал он.
     Анна, однако, глядела на него со странным выражением, а когда Тирелл вышел, заметила Деборе:
     - Не кажется ли тебе, что сэр Джеймс как бы с намеком предупредил меня о желании короля, чтобы я сделала все наоборот и тем самым расстроила его замыслы насчет моей болезни?
     Дебора так не считала. Однако, когда Анна послала Тирелла в вудстокские лавки за тканями, он привез ей на выбор несколько самых ярких и дорогих материй, не забыв также прихватить и двух лучших в городе портных. Теперь даже баронесса Шенли удивилась:
     - Он или слишком глубоко разбирается в вопросах, которые его не касаются, или просто туп и не понимает, что таким образом может помешать своему господину представить тебя в глазах знати в качестве измученной хворями и едва держащейся на ногах особы.
     Так или иначе, но, когда Анна появилась в Виндзоре перед праздничным богослужением, она выглядела так, что слухи о ее болезни и в самом деле могли показаться ложными. Долгая дорога из Вудстока, казалось, пошла ей только на пользу. Исчезла ее болезненная бледность. Платье из миндально-зеленой переливающейся парчи с длинным, в несколько локтей, шлейфом и ниспадающими от локтей навесными рукавами было роскошно опушено горностаем и имело достаточно глубокий вырез, чтобы выглядеть вызывающим. Анна надела изумрудное колье Бэкингема, чтобы досадить Ричарду, к тому же она знала, как оно ее красит. Нет, она и в самом деле хотела бросить вызов Ричарду своей красотой, была оживлена, улыбчива, а ее высокий эннан был окутай накрахмаленными волнами батиста, как у самых отъявленных модниц.
     То, что ей удалось опровергнуть ложь короля, она поняла, едва появившись при дворе и увидев изумленные и восхищенные взгляды придворных. Мрачное лицо Ричарда также сказало ей об этом. И хотя при встрече супруги обменялись самыми любезными улыбками, а Ричард преподнес королеве камею из темных рубинов, когда он взял ее пальцы в свои и повел к праздничной мессе, она ощутила, как стальные тиски сжали ее руку.
     Это было невеселое Рождество. Единственным светлым моментом для Анны на празднестве была встреча с дочерью. Правда, происходило все это на людях, и королева не смогла даже толком поговорить с девочкой. Казалось, Кэтрин чувствует, что что-то не ладится между королем и ее матерью. Взгляд ее был испуган, она смотрела на Анну с волнением, словно порываясь что-то сказать, но сама королева сделала предостерегающий жест, боясь, как бы Ричард не выместил свое дурное расположение духа на ее девочке. Все, на что решилась Кэтрин, - это поцеловать королеве руку.
     - Вы так прекрасны, матушка. Ваша болезнь... она не повредила вам.
     - Но мне далеко до вас, моя принцесса, не так ли? Кэтрин невольно улыбнулась. Она очень повзрослела за последние полгода, фигурка ее потеряла детскую угловатость. Тревожные размышления и отнюдь не детская наблюдательность придавали ее глазам глубокую серьезность. Беспечность прежней Кэтрин растворилась в мрачной, полной тайн атмосфере двора короля. Она отлично понимала, что слухи о болезни матери лишь повод, чтобы держать ее в изоляции.
     Когда Анна во время скучного рождественского пира негромко осведомилась у супруга об их сыне, он бросил на нее свирепый взгляд.
     - Разве вас интересует мой сын? Взгляд королевы говорил, что подобный вопрос просто нелеп. Ричард повел плечами.
     - Вы же знаете, что с наступлением холодов он всегда чувствует себя неплохо. Сейчас он в Шеффилде, далее везти его я не решился. Он все еще слаб.
     Пожалуй, это были единственные слова, которыми обменялись супруги. Анна, правда, надеялась узнать, сообщил ли Джеймс Тирелл королю о ее причастности к ?несчастному случаю? в главном зале Вудстока и злополучному падению Дайтона. Однако реакция короля, неприязненная, но спокойная, утвердила ее в мысли, что Черный Ч