о. Скотник Дайтон - камердинер сиятельного Глостера! Кому могло это прийти в голову? Она вспомнила и то, что Дайтон незадолго до нападения шотландцев на Нейуорт куда-то уезжал. Снова совпадение? Перед ее глазами стоял зал в Миддлхеме и Оливер, с безумным лицом бросающийся с мечом на Джона Дайтона. Оливер, всегда такой спокойный и рассудительный... Он так и не сказал ей, почему поднял меч на человека, который прежде служил ее мужу. ?Если с вами случится беда...? Почему он это сказал? Не потому ли, что знал куда больше, чем она сама?
     Она сидела с закрытыми глазами, от мыслей, кружащихся в голове, ей становилось дурно. Королева Англии! Какое ликование испытывала она сегодня утром, и какой страх обуял ее сейчас... Она вдруг поняла, что боится одного - что все, о чем она сейчас думала, окажется правдой. Что угодно, но только иначе. Это не может быть так чудовищно!
     Наверху скрипнула дверь. Донеслось женское хихиканье, и Анна, выйдя из своего полузабытья, увидела весельчака Перси, влекущего за собой жеманно упирающуюся фрейлину. Раздался звук поцелуя, дверь захлопнулась, и тотчас последовал испуганный возглас:
     - Королева!
     Девушка сейчас же вырвалась и убежала.
     Анна встала.
     - Земляника... Ваше величество, вы? Одна и в такой час?
     Но, кажется, собственные дела занимали его куда больше. Он подал Анне руку, вывел в освещенную галерею.
     - Видите ли, Земляника... Я здесь один. Леди Мод осталась в Нортумберленде, она беременна, и я не стал мучить ее долгой дорогой через всю Англию. К тому же у меня было одно неприятное поручение в Понтефракте, и я думал... Я люблю ее и всегда волнуюсь, когда...
     - Сэр Генри, какое поручение вы должны были исполнить в Понтефракте?
     - Словом... Впрочем, рано или поздно вы все равно узнаете.
     Он обречено кивнул, встряхнув короткой челкой.
     - Прискорбное поручение. Земляника. Ваш супруг всегда ухитряется подбросить самую грязную работенку старине Перси. Мне пришлось присутствовать при казни. Граф Риверс и Ричард Грэй 25 июня были обезглавлены в Понтефракте, и я должен был как представитель короля присутствовать при этом. Потому-то я и не взял с собою Мод Перси. А здесь столько милых мордашек, что... Эй, Земляника... Ваше величество, вам дурно?
     Анна стояла, до хруста сжав зубы и закрыв глаза. Холод, что она пыталась развеять сегодня, заполнил ее всю до краев. Сердце налилось тяжелой ртутью, ледяной металл растекался по жилам, трезвил мозг.
     - Нет, милорд Нортумберленд. Все хорошо. Сейчас даже лучше, чем когда-либо. Я наконец окончательно поняла, за каким человеком я замужем.
     Перси вдруг взял ее за плечи и слегка встряхнул.
     - Ваше величество! Государыня! Опомнитесь! Когда-то в Шериф-Хаттоне я сказал вам, чтобы вы и не думали в чем-либо перечить горбатому Дику. Вы оказались разумны и последовали моему совету. Умоляю вас, оставайтесь и впредь такой же. Вы его супруга, вы королева Англии! Помните о своем долге!
     Анна смотрела ему прямо в глаза.
     - Сэр Генри, в Шериф-Хаттоне вы говорили мне и еще кое-что. ?Не спрашивай ни о чем, - сказали вы, - и я не стану лгать?. Что вы имели в виду?
     Перси отступил на шаг от нее и зачем-то стал поправлять ногой завернувшийся угол ковра. Потом внезапно сделал попытку уйти, но королева успела схватить его за широкий рукав.
     - Почему вы все избегаете меня? Вы, Стенли, даже Оливер Симмел. Что такое вы знаете? Она отпустила его.
     - Сэр Генри Перси, вы только что напомнили мне о моем долге. Скажите, разве не вашим долгом было отправить войска в Нейуорт, когда вы узнали о нападении?
     Перси опустил взгляд. сказать вам. Я был далеко, на побережье, в Варкворте. Когда весть дошла до меня, мне уже было известно, что в сторону границы движется отряд наместника.
     - Вы сейчас говорите правду или лжете - как и обещали?
     Отворилась дверь, под звуки морриса из нее хлынула толпа придворных. Они окружили королеву и графа Нортумберленда, смеясь и пританцовывая, но Анне все они казались гримасничающими масками. Она оглянулась. Перси уже не было рядом. Прыгали шуты, задыхающиеся музыканты дули в рожки, флейты, били в бубны. Ричард прежде никогда не поощрял такого разгульного веселья, но сегодня было позволено все.
     Повернувшись и расталкивая придворных, Анна пошла через освещенные покои. Подбежал испуганный паж, подхватил ее шлейф.
     - Вас долго не было, государыня, все стали уже волноваться.
     Леди Стенли, герцогиня Суффолкская, Ла Поль, крошка Энн - любимая племянница Ричарда, изящный испанский посол граф де Сасьола, угодливо склоняющийся Кэтсби с мордой лисицы, Джон Глостер, Кент, Брэкенбери, Тирелл, епископ Рассел, епископ Стиллингтон, примас Англии Буршье...
     Ричарда она нашла в зале, где затеяли игру в кегли. Он был необыкновенно весел и оживлен. Пожалуй, Анна никогда еще не видела его таким. Удачно метнув мяч и повалив все кегли, он выслушивал поздравления придворных. Анна остановилась в дверном проеме, не сводя с него глаз. Ей вдруг страстно захотелось, чтобы все ее подозрения оказались пустым наваждением. Она была женой этого человека, она принадлежала ему, она научилась ладить с ним... Они вместе снаряжали войска, она встречала его, когда он победил шотландцев, вела хозяйство в его замках. И у них был ребенок - их наследник. Теперь они стали властителями всей Англии. Слишком многое связывало их. И в числе прочего - страх. Страх перед этим человеком и тем зверем, что жил в нем.
     В это мгновение Анна вспомнила, как Ричард утешал ее над телом Филипа. ?Я ошибаюсь. Этого не может быть!?
     Король принял у виконта Ловелла шар и посмотрел в ее сторону. Долгий, внимательный взгляд. Улыбка медленно сползла с его лица.
     ?Нет, может, - решила про себя Анна. - Все может быть?.
     Она и не представляла, какое сейчас у нее лицо. Их взгляды скрестились, как клинки. Придворные невольно притихли, не понимая, что происходит.
     Король наклонился, чуть отведя здоровую ногу в сторону, и метнул шар. Мимо! Лишь одна кегля упала. Ричард поморщился, выпрямился и, прихрамывая, направился к королеве.
     - Нам надо поговорить, милорд Ричард.
     Она сказала это спокойно, глядя ему прямо в глаза.
     Ричард засмеялся сухим негромким смехом.
     - Не сейчас.
     - Нет, именно сейчас. Немедленно! Он вдруг заметил, что у Анны глаза - как у кошки перед прыжком.
     - Если вы немедленно не ответите на мои вопросы... Я... Я даже не знаю, что может случиться.
     Это было единственное, чего боялся Ричард. Скандал. Он знал, что Анна не побоится на глазах у всех призвать его к ответу, и ему не успеть удалить ее до того, как она начнет его уличать. А за ним стоит слишком много такого, что он хотел бы скрыть под позолотой роскошных празднеств.
     - Хорошо. Вашу руку, моя королева!
     Они шли через залы дворца рука об руку. Лишь на мгновение Ричард оставил ее, отдав какое-то распоряжение Роберту Рэтклифу.
     Праздник был еще в разгаре, когда запели трубы, возвещая, что их величества удаляются. Пэры, лорды, леди, рыцари, прелаты торжественно раскланивались с королевской четой, сожалея, что столь великолепный пир так скоро и внезапно закончился.
     Анна не знала, зачем Ричард столь резко прервал праздник. Однако, если он сделал это, у него были свои основания. Она вдруг поняла, что это было сделано из-за нее. Она была напряжена, бледна, но, к своему удивлению, обнаружила, что ее страх испарился. Сегодня наконец все выяснится. И если она ошибалась...
     Они долго молчали, оказавшись в своих покоях. Горели высокие канделябры, повсюду благоухали цветы, тяжелые, темных тонов занавеси закрывали высокие окна.
     - Ричард, зачем вы обманули меня, пообещав пощадить Грэя?
     - Это все, что вы хотели знать?
     - Нет. Мне также необходимо выяснить, зачем вы скрывали то, что вам было известно, кто скрывается под именем Анны Майсгрейв? Для чего вы присылали в Гнездо Орла своего шпиона Джона Дайтона? Зачем вы сообщили графу Нортумберленду, что идете на помощь Нейуорту, а сами не двинулись с места, а точнее, медлили и выжидали? Я благословляла вас за то, что вы пришли на помощь Гнезду Орла, но сейчас я спрашиваю - почему вы пришли так поздно?
     То, что она не ошибается, Анна поняла, едва начав говорить. Ричард не был ни удивлен, ни возмущен. Лишь улыбался одними уголками губ. Потом налил вина в бокал - высокий, красноватого венецианского стекла с золоченым ободком по краю. Пригубил, но пить не стал. Внимательно наблюдал, как горят ее глаза, как она пытается сдержать рвущееся наружу волнение.
     - Вы словно яд, Анна, - медленно и глуховато произнес он, когда она умолкла, с вызовом глядя на него. - Вы словно ядовитый осадок на дне бокала, который не дает мне насладиться добрым вином. Я все время вынужден быть настороже, чтобы не взбаламутить ядовитые кристаллы и не смешать напиток с отравой.
     Он вдруг шагнул к ней. Пламя свечей отразилось в его застывших глазах. Анна осязаемо ощутила присутствие зверя и отступила на шаг, не столько из страха, сколько в предчувствии, что сейчас произойдет нечто ужасное. Однако тотчас усилием воли заставила себя успокоиться. ?Если он мой враг - он должен знать, что я тоже об этом знаю. И я скорее умру, чем позволю вновь подчинить себя ему?. Она заставила себя глядеть в глаза приближающемуся к ней чудовищу - и Ричард остановился. С треском лопнул сжимаемый им в руке бокал.
     - Змея! Да поразит тебя чума! Ты испортила лучший день моей жизни!
     Он взглянул на струящуюся по пальцам кровь и замахнулся.
     Анна успела увернуться, обежала стол.
     - Вы и пальцем меня не тронете, Дик! Вы ведь не хотите, чтобы я вопила, била стекла, звала на помощь. Я ваша жена - да, но с сегодняшнего дня я еще и королева Англии! И если я подниму шум, сюда сбегутся вовсе не лакеи. Мы в Вестминстере - на коронацию прибыли все пэры Англии, и многие из них все еще здесь. Что скажут они, если станет известно, что король Ричард III в первую же ночь после коронации угощает побоями свою жену? Вы полагаете, они не догадаются, на какое чудовище променяли законного наследника престола?
     Ричард, тяжело дыша, вынул из-за обшлага рукава носовой платок? и принялся вытирать кровь.
     - Чего вы хотите от меня?
     - Во имя Бога! Я хочу, чтобы вы мне все рассказали!
     - Зачем? Вы ведь и без меня достаточно знаете. Немного больше, немного меньше - вы не будете от этого спать спокойнее.
     Анна смотрела на него, не говоря о том, что Ричард сам убивает последнюю надежду, что у нее оставалась. Она и сейчас пыталась верить, что не все так ужасно, что виной всему скорее адское стечение обстоятельств, нежели злой дух в облике человека, которого она привыкла считать своим супругом.
     Ричард зубами затянул узел на платке. Взглянул на королеву, увидел невыразимое страдание на ее лице - и внезапно рассмеялся. Она вздрогнула от этого деревянного смеха, хотя, казалось, должна была давно привыкнуть к вспышкам его неожиданного веселья. Ричард же придвинул большое кресло и сел, скрестив ноги в узком черном трико.
     - Что ж, раз вы уподобились Пандоре и сами отперли ларчик со своими несчастиями - вы получите их сполна.
     И он заговорил - не щадя ее, открывая одну тайну за другой. Он напомнил ей их давнюю встречу в Киркхеймском аббатстве, когда Анна взяла над ним верх, смертельно оскорбив этим. Тогда же он дал клятву, что следующая победа будет за ним. Он долго ждал своего часа, семь долгих лет. Даже когда он думал, что она мертва, он не забывал ее, ибо считал, что заслуженное ею возмездие так и не коснулось ее. А потом король Шотландии стал требовать голову барона Филипа Майсгрейва. Нелепость, но как же она пришлась ему на руку. Его венценосный братец ни за что не хотел отдавать Майсгрейва, основываясь на неких былых заслугах Бурого Орла, а он, наместник Севера, должен был ломать голову, как выполнить это чертово условие. Что значил для него какой-то мелкий сторонник неугомонного Перси, когда вопрос шел о мирном договоре меж двумя державами? И он решил пожертвовать Бурым Орлом.
     Теперь Ричард говорил спокойно, не глядя на королеву. Каждое его слово было аргументировано, каждый факт подтверждался доказательствами. Майсгрейв был обречен - и разве его, Ричарда, вина, что небеса избрали именно его исполнителем своей воли.
     - Неправда! - пылко вскричала Анна. По щекам ее текли слезы. - Это неправда! Вы, как наместник Севера, лучше других знаете, что судьба одного человека не решает вопросы мира в Пограничье.
     Ричард полюбовался игрой света в каменьях перстней.
     - Но у меня была еще одна причина пожертвовать Майсгрейвом.
     Он посмотрел на нее.
     - Эта причина - вы, Анна Невиль! Он улыбнулся, блеснув зубами.
     - Вы должны быть польщены, моя королева. Редко бывает, чтобы мужчина так добивался женщины. Но я это сделал. Мне нужно было выполнить клятву - не так ли? Я никогда не приношу пустых обетов. К тому же мне нужна была ваша слава, а вернее, слава легендарного Делателя Королей. Толпа всегда глупа. Они забыли, что при нем случался голод и не прекращались войны, помнили лишь, что он был щедр и ел из одного котла со своими солдатами... Взять в жены дочь великого Уорвика означало вмиг завоевать сердца англичан. И еще получить огромное наследство Медведя. Вы мне были нужны, Анна Невнль, Филип Майсгрейв, увы - нет!
     Анна все еще продолжала стоять перед ним. Она не могла сесть, ей казалось, что вся комната, каждый предмет в ней пропитаны ядом, который источает Ричард. Она слушала, как он шаг за шагом осуществлял свой план, как готовил западню для нее. Сердце, казалось, заполнило всю грудь и билось страшными толчками, сотрясая все тело.
     Ричард видел, что с ней происходит, но изощренно растягивал пытку. Воистину правы те, кто говорит, что словом можно ранить куда сильнее, чем каленым железом. Поэтому он старался не упустить ни одной подробности. Он поведал, как разыскал своего давнего поверенного Дантона, у которого был свой зуб против Майсгрейва за то, что когда-то давно тот обвел его вокруг пальца, сбежав из Англии, как подослал Джона в Нейуорт, как тот вошел в доверие, как потом связался с Ричардом и сообщил, каким образом можно сделать так, чтобы все решили, что Майсгрейва убили шотландцы. Перед Анной развернулась ужасающая картина измен и предательства. Дайтон споил людей в Нейуорте сонным зельем и, перебив стражу на стене, сбросил веревочную лестницу и впустил во внутренний двор Майлса Фореста и нескольких шотландцев. Затем они раздобыли порох и учинили взрыв, разрушив стену и открыв дорогу основным силам шотландцев. С особым наслаждением Ричард описывал, как Дайтон расправился с Филипом, как сбросил его тело к основанию башни, обставив дело так, что ни одна живая душа не заподозрила правды.
     Анна продолжала стоять, лишь немного пошатываясь. Она была на пределе сил, ей казалось невероятным, что она все еще жива. Откуда-то из глубины ее существа рвался крик, но она не издала ни звука. Чудовищнее того, что случилось, она не могла и представить. Она смотрела на человека, который превратил в руины ее жизнь, погубил мужа и сына, который лгал ей всю жизнь, и от мысли, что все эти годы она была его женой, родила ему дитя, принадлежала ему, когда он того хотел, - ее охватывал ужас. Когда-то, вечность назад, их короновали в Вестминстерском соборе, и она смотрела на Ричарда и улыбалась ему. А за ним, в темноте их прошлого, вставало окровавленное лицо человека, которого она любит и по сей день, и растерзанное тельце ее сына, которое она уже столько лет подряд безуспешно пытается отыскать в своих кошмарах.
     Она не заметила, как поднесла ко рту руку и прокусила ее до крови. Боль немного привела ее в чувство. Она встретилась взглядом с глазами короля Ричарда и вдруг ощутила в себе нечто огромное, чего в ней не было прежде. Это было страшное напряжение сверхчеловеческой ярости и ненависти.
     - Я отомщу вам! - уронила она сквозь сцепленные эубы.
     Анна закрыла глаза, чтобы не видеть оскала Ричарда, и сжала кулаки. Нельзя было уронить свое достоинство, нельзя было броситься на него сейчас же и вцепиться в его горло.
     - Оставьте, моя королева. Зачем говорить глупости? Когда-то вы унизили меня, теперь я отомстил вам. Разве вам не известно, что существует jus talionis .
     Анна смотрела на Ричарда с невыразимой брезгливостью.
     - Истинно так. И если в Писании сказано - око за око, то теперь пришел мой черед.
     Ричард вдруг понял, что сейчас она очень похожа на графа Уорвика. Пренебрежительно опущенные углы губ, жесткий взгляд, одна бровь слегка приподнята. Это его разозлило, и он засмеялся - жестко и пренебрежительно.
     - Что вы можете сделать? Вы моя жена, моя собственность. Я могу поступить с вами, как захочу, и вы обязаны подчиниться мне. Или вы позабыли свою клятву перед алтарем?
     - Дик Глостер, с этой минуты я не считаю вас более своим супругом и не имею никаких обязательств по отношению к вам.
     - Скажите на милость! И кто же способен воспринять всерьез ваше решение? Вас в очередной раз сочтут безумной. Все это пустое. Вы не более чем лисенок, рычащий на волкодава, Анна. Королева вдруг улыбнулась. Она и не заметила, как научилась у Ричарда улыбаться его улыбкой - холодным, сверкающим оскалом.
     - Я не только лисенок, не только женщина, которую вы считаете своей женой. Я еще и королева Англии. И если я выступлю против вас именно сейчас, когда вы путем преступлений и обмана захватили трон, то неужели у меня не найдется сторонников?
     - Даже и не помышляйте об этом. Прежде всего вы моя супруга и jure divino  не имеете права идти против своего супруга. Кто, кто поддержит вас?
     Королю не нравилась эта ее улыбка. Анна никогда не улыбалась так, как сейчас. Всегда в ней была слабинка, которой он, хорошо изучив эту женщину, научился пользоваться. Ричард был готов к тому, что она кинется на него с кулаками, станет кричать, биться в истерике. Но все шло иначе.
     - По христианскому закону - да. А как быть, если попран jure hymano ? Вспомните, ваше величество, разве Изабелла Французская не свергла с престола своего супруга короля Эдуарда ?
     - Чушь! Что за нелепый пример! Известно, что эта француженка была не только дурой, но и одержимой бесом. Вы же англичанка до мозга костей и не настолько безумны, чтобы не понять, что цепи, сковывающие нас, нерушимы. С этим вам придется смириться, ибо у вас нет иного пути.
     - Да, я англичанка. И в этом мое огромное преимущество. Во мне течет кровь самого благородного рода этой страны. Вы это понимали, когда женились на мне. Что вы скажете, Дик, если я наконец-то воспользуюсь своим именем и выступлю против вас? Ваш трон слишком шаток, чтобы с первых же дней повести войну против собственной королевы.
     Ричард напрягся:
     - Если вы выступите против меня, если вы открыто назовете себя моим врагом, то, клянусь раем и адом, я сделаю так, что сам Господь отвернется от вас.
     - Небо не оставит меня, если я сама не изменю себе! Король Ричард, вам удалось однажды взять меня обманом, но силой вам меня не одолеть. Да, я женщина и по природе своей слаба, но мне довольно одной ненависти. И вы знаете, что ничего не сможете со мною сделать - ни заточить, ни объявить безумной, ни повернуть дело так, чтобы у меня закружилась голова и я выпала бы из окна замка. Король Ричард, слишком много сейчас на вас пятен, чтобы вы не опасались возмутить англичан еще одним преступлением, где жертвой стала бы не только женщина, но и миропомазанная особа. Уже завтра, когда прояснятся отуманенные вином головы, многие задумаются, что вы за государь. И новая кровь отнюдь не придаст блеска вашему венцу. Вам придется, Ричард, терпеть меня рядом, я же объявляю вам войну. Вы знаете, сколько у меня преданных друзей среди ваших пэров, при дворе и на Севере. Даже и не надейтесь, что Пограничье - ваш оплот - останется верным вам, когда узнает, что их горбатый Дик ради жалкой корысти сдает шотландцам крепости на границе. Вам не удастся сохранить тайну падения Нейуорта. Весело же тогда станет в Йорке, где само слово ?шотландец? с