о на Джеймса Тирелла, в то время как Майлс, дожевывая, почтительно приподнялся.
     - Сядь, Майлс! - рявкнул Дайтон. - Ты сделал все, что велел тебе господин ближний прихвостень, и теперь имеешь право попировать со старым приятелем.
     - Вы пьяны, Джон Дайтон, - спокойно сказал Тирелл. - А следовало бы заняться своим прямым делом и обойти посты.
     - Не вам рядить об этом! - злобно огрызнулся Дайтон. Он явно не испытывал почтения к бывшему патрону. - Это дело вашего приятеля Брэкенбери, а мои обязанности завершаются, едва только я поворачиваю ключ в двери спальни герцогини. Теперь убирайтесь и дайте нам с приятелем отвести душу.
     - Не выйдет. - Грубость Дайтона разбивалась о невозмутимое хладнокровие Черного Человека. - Если Майлс добился признания от Грэя, то нам наверняка не имеет смысла задерживаться. Герцогу Глостеру нужны эти сведения так же, как и присутствие в Лондоне в намеченный срок епископа Стиллингтона. Мы выезжаем через пару часов. Ступайте, Дайтон, сообщите его преосвященству, чтобы он готовился в дорогу.
     - Сами и ступайте, Джеймс! - рявкнул Дайтон, не поднимаясь с кресла. - Вам не терпится выслужиться перед его светлостью, так какого черта!..
     - Оставьте черта в покое, Джон! У меня есть приказ. И если вы не желаете действовать, я обойдусь без вас и пошлю к Стиллингтону кого-нибудь из своих людей. Однако не ожидайте, что я позабуду упомянуть о вашей любезности, отчитываясь перед герцогом.
     Он повернулся к Майлсу.
     - Форест, где Ричард Грэй? Его камера пуста.
     - Где же ему быть? - тупо усмехнулся Майлс Форест. - Остался висеть на крюке, где его и допрашивали. Как только он сознался, я отослал клерка с протоколом допроса к вашей милости, а сам пошел передохнуть с Джоном. На дворе ночь, а вы сказали, что мы отправляемся лишь завтра.
     - Я изменил решение. Если этот юноша сознался, нам следует поторопиться. А вам не следовало оставлять его в пыточной камере, больше того - надо было прислать к нему лекаря. Вы же знаете, что герцог Ричард не любит, когда его пленники умирают до приговора суда. Немедленно отправляйтесь к нему и проследите, чтобы с ним обращались по-христиански.
     Он повернулся и торопливо вышел.
     - Ничего не случится с этим Грэем, - проворчал Форест. - Он оказался крепким парнем, и нам с подручным пришлось с ним изрядно повозиться. Однако у меня, клянусь Страшным Судом, могут заговорить и каменные кресты. Ха-ха! Впрочем, не стоило тебе дерзить этому ублюдку Тиреллу. Этого парня, Джонни, лучше слушать, потому как никто не знает, что у него на уме. По крайней мере, он так ловко повел дело, когда пришла пора убрать Кларенса, будто все решили, что это дело рук Вудвилей.
     Анна почувствовала, что ее начинает бить дрожь. Она больше не могла здесь находиться. Стараясь держаться в тени, она кинулась вниз и почти уже достигла решетки в проходе, когда Уильям настиг ее и остановил.
     - Стойте! Мы ведь опустили решетку, когда прошли в башню, теперь она поднята! Не иначе, как Джеймс Тирелл вернулся обратно этим путем. А если так - он непременно натолкнулся бы на связанного охранника. Мы не должны идти здесь. Попробуем пробраться через дворы.
     Он не утратил хладнокровия, а Анна была слишком возбуждена, чтобы противиться, но, когда они уже почти спустились вниз, оказалось, что у нижней двери торчит здоровенный детина в доспехах. Он услышал шаги на лестнице и оглянулся. Беглецы едва успели отпрянуть за каменный выступ.
     - Эй, кто там? Подай голос!
     Анна стала отступать, увлекаемая Уильямом, но он вдруг прыгнул в высокую оконную нишу и, рывком подняв ее, поставил рядом с собой. Сверху были слышны приближающиеся неторопливые шаги.
     - Эй, кто здесь? - снова крикнул охранник, сжимая в руках алебарду.
     Майлс Форест прошагал рядом с нишей, где стояли Уильям и герцогиня. Будь у него факел, он fail непременно заметил их.
     - Чего орешь, Джонатан?
     - А-а, это ты, Форест? Что ж ты сразу не отозвался? Выглянув из-за края ниши, Анна увидела, как Форест опустил голову в бочку с водой, в которой обычно гасили догоревшие факелы. Солдат, небрежно опершись на алебарду, засмеялся.
     - Ну и набрался же ты нынче с Дайтоном, старина!
     Форест по-собачьи потряс головой.
     - Ух, хорошо! Все бы ладно, да только чертову Черному Человеку и ночью неймется. Вот что, Джонатан, мы скоро отъезжаем, так что ты сходи да разбуди слуг его преосвященства и отправь их наверх к Дайтону. А я пойду нянчиться с этим упрямцем Грэем.
     Когда они разошлись в разные стороны, Анна и Уильям опрометью выскочили во двор. Анна вдоль стены последовала было за Майлсом, но Уильям ее удержал, сказав, что им надобно идти совершенно в другую сторону.
     - Нет, Уил. Ты, если хочешь, иди, но мне необходимо увидеться с Робертом Грэем.
     - Это безумие! Зачем вам так рисковать из-за какого-то Вудвиля?
     - Уил, я не могу иначе! Я не могу тебе объяснить, что значит для меня этот мальчик...
     Видя, что Форест пересек двор и, прихватив факел, наклонил голову, входя в ведущую в подземелье дверь, она со всех ног кинулась следом.
     Уильям догнал ее у самой двери. Он молча ответил улыбкой на ее вопрошающий взгляд и, сутулясь в низком проходе, стал спускаться.
     Видимо, охранники Понтефрактской башни давно привыкли, что служба здесь спокойная. Они о чем-то перемолвились с идущим впереди Форестом и продолжали метать кости, не обращая внимания на две тени, скользнувшие мимо открытой двери.
     В подземелье воздух был спертым, стояла такая вонь, что Анна даже пошатнулась: нечистоты, блевотина, пот, кровь, плесень и сырость. От одного этого охватывал страх. Где-то впереди маячил свет факела Фореста, по каменной стене сочилась слизь. Мрак становился все гуще и осязаемее: кто-то вздохнул, лязгнуло железо, донеслось бормотанье, словно кто-то молился под толщей земли.
     - Тут прямо под ногами могут оказаться ублиэты , - тихо сказал Уильям. - Если не хотите окончательно увязнуть во мраке или угодить ногой в прорезь решетки, догоняйте Майлса Фореста.
     Анна ускорила шаги, однако от страха не решалась выпустить руку Уильяма. Они шли так быстро, что, повернув, буквально налетели на Фореста, который возился с замком одной из камер.
     - Клянусь раем и адом! - только и смог вымолвить он, когда перед ним неожиданно возникла женщина с разметавшимися волосами.
     Анна также растерялась. Но тотчас из-за ее спины возник Уильям и с размаху хватил Фореста булавой по голове. Тот охнул, но устоял. Уильяму пришлось ударить еще раз, затем еще, пока двигавшийся на него с выпученными глазами палач не рухнул на землю. Но и тогда юноша не мог остановиться, пока Анна не повисла на нем.
     - Довольно! Слышишь, довольно!
     Уильям тяжело дышал. Анна наклонилась над телом.
     - Слава Богу, у него башка, что боевой шлем. Давай, помоги открыть дверь, и мы втащим его вовнутрь.
     Однако втаскивать Фореста Уильяму пришлось самому, ибо едва они оказались в круглом, освещенном догоравшими в очаге поленьями помещении, как Анна метнулась к висевшему на ремне с кованым крюком Ричарду Грэю. Юноша был наполовину раздет, лицо его являло собой запекшуюся кровавую маску, волосы слиплись от пота и крови, а на животе длинными полосами была содрана кожа. Сын королевы Элизабет был без сознания.
     - Уильям, помоги мне! Я не могу его снять. Херберт в молчании перерезал ремень, на котором висел Грэй.
     - Господи, да не умер ли он? - испугалась Анна, когда после нескольких безуспешных попыток им не удалось привести несчастного в чувство.
     Ее вновь охватила дрожь. Сын ли он Филипа или нет, ее безраздельно захлестнула волна нестерпимой жалости. Еще утром, когда этого юношу в цепях доставили в замок, он был красив и держался с достоинством. Сейчас же он стал похож на кусок кровавого мяса, лицо было изуродовано до неузнаваемости, и что было говорить о сходстве с...
     Смочив в стоявшей у двери кадке полосу, оторванную от рубахи, Анна стала осторожно омывать его лицо. Уильям тем временем возился с Форестом.
     Анна лишь мельком видела, что он прикрутил палача ремнем к деревянному топчану, а затем, поскольку мрак сгустился, подбросил несколько поленьев в очаг.
     - И что теперь вы намерены делать? - спросил он, подходя к Анне. - Тирелл приказал отдать его лекарю. Что нам тут делать, Анна? Мы ничем ему не поможем. К тому же пора уходить.
     Анна сердито взглянула на него.
     - Порой ваше здравомыслие меня раздражает. Поймите, я должна была ему помочь, должна была с ним поговорить.
     Уильям пожал плечами.
     - Поговорить? Сомневаюсь, что нам удастся привести его в чувство. Безумием было идти сюда. Надо возвращаться, пока Тирелл не поднял тревогу.
     В этот момент Грай слабо застонал, приходя в себя, и Анна больше не стала слушать доводов Уильяма. Отяжелевшие, слипшиеся от пота и крови веки приоткрылись, и на Анну взглянули глаза Филипа Майсгрейва. Она заплакала.
     - Бедный мой! Что они с вами сделали!
     Юноша в первое мгновение подался к стене, глядя на Анну со страхом и ненавистью.
     - Что вам еще нужно? Я все сказал.
     Говорил он с трудом, тяжело дыша. Потом, видимо, разглядел заплаканное лицо женщины.
     - Кто вы... - прошелестел разбитыми губами Грэй.
     - Вы не помните меня?
     - Если бы это происходило не здесь, я принял бы вас за супругу этого демона Глостера.
     - Увы, сэр Ричард, это я и есть.
     Он закрыл глаза.
     - Оставьте меня, миледи.
     Анна продолжала плакать.
     - Бедный мой мальчик. Уильям, не сможем ли мы унести его отсюда?
     Херберт пожал плечами.
     - Неплохо было бы также дать ему коня, охранную грамоту и приказать Тиреллу опустить мосты Понтефракта.
     - Ты недобр, Уил... Мы должны ему помочь. Грэй снова приоткрыл глаза.
     - Если хотите помочь, убейте меня. Убейте, не дайте им вылечить меня, чтобы затем возвести на эшафот и отрубить голову.
     - Что вы говорите, Ричард Грэй! Я буду просить за вас своего супруга!
     Он впервые взглянул на нее с интересом.
     - Не стоит. Просить вы должны не за меня, а за маленького короля Эдуарда. Говорят, Глостер считается с вами.
     - Настолько, что сделал узницей Понтефракта. Я даже не знаю, что нынче происходит в Англии. Тирелл сказал лишь, что ваша матушка повелела везти короля из Ладлоу в столицу, дабы воспрепятствовать Глостеру стать лордом-протектором. И еще - что вы хотели поднять против Ричарда мятеж и вас с графом Риверсом схватили.
     Она осторожно отерла влажной тканью сочащуюся из уголка его рта кровь. Юноша закрыл глаза и заговорил глухо, однотонно:
     - Ваш муж вознамерился погубить мою семью, мою мать и моих братьев. Он чудовище. Это по его приказу меня пытали, чтобы я открыл, где Вудвили спрятали оружие на случай выступления против Глостера. И я - да простит Господь мне мою слабость - я сказал им это. Теперь ваш супруг, миледи, вполне может обвинить мою мать, Дорсета, всех Вудвилей в намерении посеять смуту в стране.
     ?Они и в самом деле готовы были это сделать, - думала Анна, утешая Грэя. - Не знаю, на что решилась бы я на месте королевы, если бы мой сын оказался в руках такого человека, как Ричард Глостер?.
     Уильям тронул ее за плечо.
     - Миледи, нам пора уходить. Тирелл наверняка обнаружил стража и, возможно, уже поднял тревогу.
     Анна понимала, что он прав. Они ничем не помогут Грэю, а на себя могут навлечь гнев герцога. Она вздохнула и стала поудобнее устраивать на ложе несчастного лорда.
     - Я сделаю все, что в моих силах, Ричард. И да поможет мне Бог.
     По лицу Грэя заструились слезы, и сейчас же он застонал от боли. Анна склонилась над ним, баюкая, как ребенка.
     - Ну зачем, зачем, мой мальчик, вам надо было вмешиваться в эту историю? Разве последняя воля покойного короля не гласила, что Ричард Глостер должен стать лордом-протектором?
     - Глостер похитил епископа Стиллингтона, - сквозь судорожные всхлипывания проронил Грэй. - Мы искали его по всей Англии, но епископ Батский исчез, а охраняющие его люди утверждают, что это дело рук слуги Глостера - Роберта Рэтклифа.
     - Стиллингтон? - Анна и Уильям невольно переглянулись. - Епископ Батский уже около месяца содержится в Понтефракте.
     Грэй затаил дыхание.
     - Его следует убить, - вдруг проговорил он и попытался было встать, но сейчас же откинулся назад от боли. Теперь Уильям уже не спешил уходить. Опустившись на корточки у ног Грэя, он сказал:
     - Нас давно интересует этот таинственный епископ из Бата. Но его охраняют, будто королевское казнохранилище. Сегодня Джеймс Тирелл увозит его в сопровождении большого эскорта в Лондон, так что убить его невозможно. И все же - чем согрешил на этом свете достойный прелат, что вы так жаждете его смерти?
     Какое-то время Грэй молчал, задумчиво глядя перед собой. У Анны сжалось сердце. Даже обезображенный, он сейчас очень походил на Филипа Майсгрейва.
     - Теперь это уже ничего не изменит, - задумчиво произнес юноша. - Ричард не упустит своего шанса добиться трона.
     Он поглядел на Уильяма и Анну.
     - Два десятка лет назад епископ Стиллингтон, еще будучи простым приходским священником, участвовал в обручении дочери графа Шрусбери Элеонор Батлер и будущего короля Эдуарда. Это произошло задолго до его женитьбы на моей матери. Королева поведала нам об этом сразу, как только стало известно, что Стиллингтон, ставший по воле короля епископом Бата, таинственно исчез. Она тотчас поняла, что это дело рук моего горбатого тезки. И теперь с помощью старика Стиллингтона ваш супруг, миледи, может поставить под сомнение законность брака короля с моей матерью, а ее детей объявить бастардами, рожденными во втором, не имеющем силы, браке.
     - Чушь! - сказала Анна. - Была помолвка, но ведь король не венчался с леди Элеонор. С тем же успехом можно припомнить и помолвку короля со мной, о которой многие знали, однако никто за все эти годы не счел Элизабет Грэй незаконной супругой.
     Ричард Грэй судорожно сглотнул. Ему было трудно говорить.
     - Миледи Анна Невиль, помолвку с вами король Эдуард официально расторг, в то время как Элеонор Батлер попросту отправил в монастырь, где она и умерла вскоре, однако - увы! чуть позднее, чем король надел корону на голову моей матери. Все эти годы у Стиллингтона хранился брачный контракт, где письменно подтверждалось, что Эдуард Йорк - он тогда еще не был королем и носил титул графа Марча, - дает обет жениться на дочери графа Шрусбери, вдове лорда Батлера леди Элеонор. Контракт у него впоследствии был похищен Джорджем Кларенсом, но Кларенс умер, а епископ Батский жив, и если Ричард заставит его всенародно присягнуть, что он присутствовал при помолвке Эдуарда Йорка и Элеонор Батлер, - то помоги Господь моему брату, королю Эдуарду V!
     Он закашлялся, и на его губах выступила кровавая пена. Анна снова опустилась подле него.
     - Не волнуйтесь так, Ричард. Ведь в конце концов самого венчания не было, а ваша мать уже много лет является королевой Англии. Не думаю, чтобы кто-то воспринял всерьез тайную помолвку вашего отчима, которая так и не завершилась церковным обрядом.
     - И тем не менее такие обеты считаются действенными, - задумчиво произнес Уильям.
     Неожиданно дверь в комнату пыток с шумом растворилась.
     Анна едва не вскрикнула, когда в дверном проеме возник темный силуэт Джеймса Тирелла. Его янтарные глаза светились из-под черного бархатного капюшона.
     - Никак не ожидал застать вас здесь, сиятельная герцогиня, - спокойно проговорил он, отвешивая сдержанный поклон.
     Анна выпрямилась, стараясь казаться невозмутимой, но все же не сдержалась и бросила в лицо Черному Человеку:
     - Палач!
     Тирелл молча смотрел на нее. Затем перевел взгляд на Уильяма, поднял факел, чтобы получше разглядеть его лицо.
     - Так-так, милорд. Вот кто, оказывается, связал охранника в переходе. А я уж был готов поднять тревогу, решив, что кто-то посягнул на жизнь преподобного Стиллингтона.
     Теперь он заметил и прикрученного к топчану Майлса Фореста. Когда он шагнул к нему, Уильям бросился вперед, занеся булаву. С удивительной ловкостью Тирелл перехватил его руку, вырвал оружие и с размаху ударил юношу кулаком в переносье. Уильям, как подкошенный, рухнул на пол. Анна вскрикнула. Тирелл же склонился над Майлсом Форестом.
     - Вы еще и добряка Фореста едва не прикончили! Клянусь святым Яковом, Джон Дайтон будет крайне недоволен.
     Он достал нож и легко перерезал веревки, стягивавшие тело палача. Потом повернулся к Ричарду Грэю.
     - Думаю, у вас достанет благородства молчать об этом визите герцогини к вам.
     Тирелл держался так естественно, словно в том, что он встретил здесь герцогиню, Не было ничего удивительного. Он помог подняться Херберту, подтолкнул его к двери, затем, взглянув на Анну, и ей указал на выход.
     Уходите отсюда. Пока в замке не подняли тревогу, поторопитесь и будьте благоразумны. Если вы проникли сюда, то сможете и выбраться. Ну же! Не медлите!
     Анна и не заметила, как, поддавшись безотчетному страху, выбежала вслед за Уильямом. Опомнилась она, лишь когда они были уже во дворе. Вокруг горели огни, толпились люди. Солдаты выводили оседланных коней.
     - Постой, Уильям!
     Они оба еще тяжело дышали, укрывшись в тени какого-то сарая. Уильям нетерпеливо отнял у нее свою руку.
     - Идемте! Пока во дворе суматоха, мы сможем пробраться на соседний двор и вернуться в замок.
     Анна не слушала его.
     - Что это только что сказал Тирелл? Что в замке еще не поднялась тревога? Неужели он скрыл ото всех, что обнаружил связанного охранника?
     Уильям явно нервничал.
     - Господи Иисусе! Вы поразмыслите об этом на досуге, когда будете у себя в опочивальне.
     - Уил, если то, что сказал Тирелл, правда - я не вернусь обратно.
     В темноте она не могла различить его лица. Уильям молчал. И тогда Анна заговорила снова:
     - Второго такого случая у меня не будет. Ты видишь, как они спешат. Вскоре поднимут решетки, опустят мост и - да помогут мне святые угодники! - я попытаюсь выбраться под покровом ночи из Понтефракта.
     Уильям негромко выругался.
     - Это невозможно! Вы что же, хотите ехать на крупе коня позади Тирелла? Или велите Дайтону подать вам паланкин?
     - Нет, Уил. Я попрошу вас одолжить мне ваш шлем и тунику. Я лишь немного ниже вас, а свет факелов не столь ярок, чтобы кто-то разглядел мое лицо под налобником. В седле я держусь не хуже иных ратников с гербом Белого Вепря.
     - Это невозможно, - прошептал Герберт. - Это неслыханно!
     - В моей жизни было слишком много неслыханного, чтобы я еще раз не попыталась дернуть судьбу за хвост. Ну же, мой славный Уил! В конце концов, если меня поймают, я рискую лишь оказаться в более суровом заточении.
     Латники, позевывая и переговариваясь, тянулись друг за другом в сторону конюшен. Ночь была черна как сажа, лишь пляшущие языки факелов сумеречно освещали двор.
     - Хорошо, - сказал наконец Уильям. - Я помогу вам, но только если вы мне откроете, зачем вам бежать.
     - Зачем птице улетать из клетки?
     - Неправда! Вы хотите попытаться помочь этому Грэю.
     - И маленькому королю. Вы слышали, что сказал лорд Грэй?
     Уильям внезапно схватил Анну за руку. В его голосе звучала подлинная страсть:
     - Кто для вас этот сын королевы? Почему ради него вы готовы совершать любые безумства?
     Анна вспыхнула. Уильям ревновал, а сейчас нельзя было терять ни минуты на объяснения.
     Она резко одернула руку.
     - Этот юноша - не настоящий Грэй. Он рожден Элизабет не от ее первого супруга, а от ее возлюбленного - рыцаря Майсгрейва. И я никогда себе не прощу, если не смогу помочь сыну Филипа. И разрази вас гром, Уильям Херберт, если вы не поможете мне. Клянусь Пречистой Девой, я стану считать вас одним из своих врагов!
     В темноте она не видела его лица. Наконец Уильям сказал:
     - Будь по-вашему. Но не ждите, что я отпущу вас одну.
     Он исчез в темноте, прежде чем она успела возразить. Из своего укрытия она видела, как Уильям пересек двор, направляясь к кон