нного-духовного восприятия -- описывать события,  о
которых  повествует  история  гораздо более достоверным образом
нежели как  это  доступно  последней.  Во  избежание  возможной
ошибки  необходимо заметить здесь же, что и духовное созерцание
не всегда бывает непогрешимо. Оно также может ошибаться,  может
видеть  неточно,  вкривь  и искаженно. И в этой области ни один
человек не бывает свободен от заблуждения, как бы высоко он  ни
стоял.  Поэтому  не  надо  смущаться, если сообщения, идущие из
таких духовных источников, не всегда вполне  совпадают  друг  с
другом.  Однако, достоверность наблюдений здесь гораздо больше,
нежели во  внешнем  чувственном  мире,  и  сообщения  различных
посвященных   об   исторических   и   доисторических  эпохах  в
существенном всегда будут совпадать. Действительно,  знания  об
этих  эпохах  существуют  во  всех  зкзотерических  школах, и в
течение  целых  тысячелетий  среди  них  царит   такое   полное
согласие,  какого не бывает между историками даже одного и того
же столетия. Всегда и всюду  посвященные  дают  в  существенном
одно и то же описание.
     После этих предварительных замечаний мы можем приступить к
изложению  некоторых  глав  из  "Хроники Акаши". Они начнутся с
описания  событий,  происходивших  в  то  время,  когда   между
Америкой  и  Европой  еще  лежал  так  называемый Атлантический
материк. Эта часть нашей земной поверхности была некогда сушею.
Ныне: она образует дно нашего Атлантического океана. Платон еще
рассказываем  о  последнем  остатке  этой  страны,  об  острове
Посейдонии,  лежавшем  к  западу от Европы и Африки. О том, что
дно Атлантического океана было некогда  материком,  что  оно  в
течение  около  миллиона  лет  было  ареною  культуры,  правда,
совершенно отличной от нашей, -- обо всем этом, равно как и том
факте, что последние остатки  этой  страны  погибли  за  десять
тысяч  лет  до  Р.Х.,  можно  прочесть  в  книжке Скотт-Эллиота
"Атлантида по оккультным источникам". В дальнейшем  будут  даны
сообщения  об  этой древней культуре, составляющие дополнения к
сказанному в этой книге.  В  то  время,  как  там  изображается
больше  внешняя  сторона этой культуры и внешние события времен
наших атлантических предков,  здесь  будут  отмечены  некоторые
черты  их душевного характера и внутренней природы тех условий,
среди  которых  они  жили.  Итак,  читатель   должен   мысленно
перенестись  в  эпоху,  которая  отстоит от нас на 10 000 лет и
продолжалась в течение многих тысячелетий. То, что здесь  будет
описано,  происходило  не  только  на материке, покрытом теперь
водами Атлантического океана, но также и  в  соседних  областях
нынешней   Азии,   Африки,   Европы   и  Америки.  И  все,  что
впоследствии произошло в этих странах, развилось в той  прежней
культуре.
     Ныне  я,  еще  обязан сохранить молчание об источниках, из
которых черпались эти сообщения. Кто вообще что-нибудь знает об
этих  источниках,  поймет,  почему  это  необходимо.  Но  могут
наступить события, которые в скором времени позволят говорить и
об  этом.  В  какой  мере  знания, скрытые в недрах теософского
течения, могут быть постепенно сообщены, это вполне зависит  от
отношения к ним наших современников.

     НАШИ АТЛАНТИЧЕСКИЕ ПРЕДКИ

     Наши   атлантические  предки  отличались  от  современного
человека гораздо более, чем может себе представить тот,  кто  в
своем  познании  всецело  ограничивается чувственным миром. Это
различие касается  не  только  внешнего  вида,  но  и  духовных
способностей. Их познания и их технические искусства,
     вся  их культура была не похожа на то, что можно наблюдать
в  наше  время.   Если   мы   обратимся   к   первым   временам
атлантического   человечества,   то   мы  найдем  там  духовное
способности, совершенно отличные от наших. Логический рассудок,
счислительное соображение, на  которых  зиждется  все,  что  мы
теперь
     производим,  совершенно  отсутствовали  у первых атлантов.
Зато они обладали очень развитой памятью. Эта память была одной
из этих самых отличительных духовных способностей. Они считали,
например, не так, как мы, усваивая себе определенные правила  и
затем  применяя  их.  Таблица умножения была чем-то, совершенно
неизвестным в первые атлантические времена. Никто  не  усваивал
своему   рассудку,  что  трижды  четыре  --  двенадцать.  А  то
обстоятельство, что атлант умел справиться с таким вычислением,
когда он нуждался в нем, объясняется тем, что он припоминал при
этом такие же сходные случаи. Он вспоминал, как бывало прежде в
таких обстоятельствах. Необходимо помнить, что всякий раз,  как
в  каком-нибудь существе развивается новая способность, прежняя
начинает терять в силе и остроте, современный человек имеет  то
преимущество   перед   атлантом,  что  он  обладает  логическим
рассудком и  способностью  соображения.  Зато  у  него  отстала
память. Теперь люди мыслят в понятиях; атлант мыслил в образах.
И  когда  в его душе возникал какой-нибудь образ, он припоминал
многие другие
     подобные    образы,    пережитые    им    раньше.     Этим
руководствовался  он  в  своем суждении. Поэтому и преподавание
было тогда иным, чем в позднейшие времена. Оно не стремилось  к
тому,  чтобы  вооружить  ребенка  правилами  или  изощрить  его
рассудок. Ребенка учили жизни при помощи наглядных образов, так
что, когда ему впоследствии приходилось действовать при тех или
иных  условиях,  он  мог  уже  пользоваться   большим   запасом
воспоминаний.  Когда  ребенок  вырастал  и  вступал в жизнь, то
перед  тем,  как  совершить  какой-нибудь  поступок,   он   мог
вспомнить,  что  ему  было уже показано нечто подобное во время
его учения. Легче всего он мог разобраться, когда новый  случай
был  похож  на  какой-нибудь другой, им уже виденный. Попадая в
совершенно иные условия, атлант был всегда вынужден действовать
наугад, между тем как  современный  человек  в  этом  отношении
находился  в  гораздо  более  благоприятных  условиях,  ибо  он
вооружен правилами и может легко применять их  в  тех  случаям,
которые  ему  еще  не  встречались.  Такая  система  воспитания
придавала всей  жизни  отпечаток  однородности.  На  протяжений
очень  долгого  времени  все  совершалось в том же однообразном
порядке. Верная память не допускала ничего, хотя  бы  отдаленно
напоминавшего  быстроту  нашего современного прогресса. Атланты
делали  то,  что  они  уже  "видели"  прежде.  Они  ничего   не
выдумывали, они только вспоминали. Авторитетом считался не тот,
кто  много  учился,  но  кто много пережил и мог поэтому многое
помнить. В атлантическую эпоху было невозможно,  чтобы  решение
какого-нибудь  важного вопроса было предоставлено человеку, еще
не достигшему определенного возраста. Доверяли только тому, кто
мог оглянуться на долголетний опыт.
     Сказанное здесь не относится к посвященным  и  их  школам.
Ибо  они всегда опережают уровень развития своей эпохи. И прием
в такие школы зависит не от возраста, а от  того,  приобрел  ли
данный  человек  в  своих  предыдущих воплощениях способность к
восприятию   высшей   мудрости.    Доверие,    оказываемое    в
атлантическую    эпоху   посвященным   и   их   представителям,
основывалось не на богатстве их личного опыта, а  на  древности
их  мудрости. У посвященного личность перестает иметь значение.
Он всецело отдается служению вечной  мудрости.  Поэтому  нельзя
подвести его и под характеристику какой-нибудь срочной эпохи.
     Итак,   в   то   время   как   логическая   сала  мышления
отсутствовала у  атлантов  (особенно  более  раннего  периода),
очень  развитая память придавала всей деятельности их особенный
характер. Но с  сущностью  одной  из  человеческих  сил  всегда
связаны  и  другие.  Память  стоит  ближе  к глубокой природной
основе человека, нежели сила рассудками  в  связи  с  ней  были
развитый  некоторые  другие  силы,  имевшие  большее сходство с
силами ниже стоящих природных существ, нежели действующие  ныне
человеческие  силы.  Так  атланты  имели  власть  над  тем, что
называется  жизненной  силой.  Как  теперь  из  каменного  угля
извлекают  силу  тепла,  превращаемую  в  движущую  силу  наших
средств сообщения, так и атланты умели пользоваться  для  своих
технических   целей  сменною  силою  живых  существ.  Мы  можем
следующим образом составить себе представление о том,  как  это
происходило. Представим себе хлебное зерно. В нем дремлет сила,
та  самая,  благодаря  которой  из  зерна  прорастает  стебель.
Природа  может  пробудить  эту   покоящуюся   в   зерне   силу.
Современный  человек  не  может этого сделать по своей воле. Он
должен погрузить зерно в землю и предоставить  его  пробуждение
силам  природы. Но атланту было доступно и нечто иное. Он знал,
как совершить превращение силы, заключенной  в  куче  зерен,  в
техническую  силу,  подобно тому, как современный человек умеет
превращать тепловую силу, заключенную в груде каменного угля, в
двигательную. В атлантическую эпоху  растения  выращивались  не
только  для  употребления в пищу, но также и чтобы пользоваться
дремлющими в них силами  для  целей  промышленности  и  средств
сообщения.  Как  у  нас  имеются приспособления для превращения
дремлющей в каменном угле силы в движущую силу наших паровозов,
так и у атлантов были приспособления, которые они, так сказать,
отапливали  семенами  растений,  и  в  которых  жизненная  сила
превращалась  в применимую технически силу. Так приводил атлант
в движение свои повозки, носившиеся  на  незначительной  высоте
над  землею.  Высота,  на  которой  двигались эти повозки, была
меньше высоты гор атлантической эпохи, и  у  них  были  рулевые
приспособления.  При  помощи  которых  они могли переправляться
через эти горы.
     Надо представить себе, что в течение времени  все  условия
на  нашей  земле сильно изменились. Означенные снаряды атлантов
оказались  бы  совершенно  непригодными  в   наше   время.   Их
употребление  основывалось  на  том,  что  в  ту пору воздушная
оболочка, окутывавшая землю, была  значительно  плотнее  нежели
теперь.  Нас  здесь  не  должен  занимать  вопрос,  возможно ли
согласно современным научным понятиям  представить  себе  такую
большую  плотность воздуха. Наука и логическое мышление, уже по
самой сущности своей, никогда не могут ничего решать о том, что
возможно и что невозможно. Им подлежит лишь объяснять  то,  что
установлено  опытом  и  наблюдением.  А  для  оккультного опыта
упомянутая плотность воздуха установлена столь же  твердо,  как
только  может  быть  установлен  любой факт нашего чувственного
опыта. Столь же  непоколебим  и  тот,  быть  может,  еще  более
непонятный для современной физики и химии факт, что в эту эпоху
вода  на  всей  земле была гораздо более жидкой, нежели теперь.
Благодаря этому свойству воды атланты пользовались ею с помощью
применяемой или  сменной  силы  для  таких  технических  целей,
которые  в  наше  время недостижимы. Вследствие уплотнения воды
теперь стало "возможным управлять и двигать ею  столь  искусно,
как   в   прежние   времена.   Отсюда   ясно,  что  цивилизация
атлантической эпохи коренным образом  отличалась  от  нашей,  и
будет  также  вполне понятным, что и физическая природа атланта
была совершенно иной,  нежели  природа  современного  человека.
Атлант употреблял воду, которая могла перерабатываться присущей
его  телу  жизненной  силой  совершенно  иначе,  чем  это может
происходить в современном  физическом  теле.  Вследствие  этого
атлант  мог  пользоваться  и своими физическими силами по своей
воле  совершенно  иначе,  чем  современный  человек.  Когда  он
нуждался  в  своих  физических  силах, он обладал, так сказать,
средствами для увеличения их в  самом  себе.  Мы  только  тогда
составим  себе  верное представление об атлантах, если примем в
соображение, что у них были также и совершенно иные понятия  об
усталости и трате сил, чем у нынешних людей.
     Атлантическое   селение,   как   это   вытекает  из  всего
вышесказанного,  носило   характер,   ничем   не   напоминавший
современный город. В таком селении все находилось еще в союзе с
природой.  Мы  получим лишь весьма слабо похожий образ, сказав,
что  в  первые  атлантические  времена  --  приблизительно   до
середины  третьей подрасы -- селение походило на сад, в котором
дома построены из деревьев с искусно переплетенными между собою
ветвями.  То,  что  создавала  тогда  рука  человека,  как   бы
вырастало  из  природы. И сам человек чувствовал себя всецело в
родстве с ней. Поэтому и его чувство  общественности  было  еще
совершенно  иным,  чем  теперь.  Природа  принадлежит ведь всем
людям, а все, что атлант создавал, было основано на природе,  и
он  считал  это  общим достоянием точно так же, как современный
человек вполне естественно считает своей частной собственностью
то, что он вырабатывает при помощи своего рассудка и остроумия.
     Кто  освоился  с  мыслью,  что  атланты  обладали   такими
физическими  и  духовными  силами,  как  они  описаны  выше, то
поймет, что в еще более отдаленные времена человечество  являло
образ,  лишь  очень  мало напоминающий тот, который мы привыкли
видеть теперь. Не только  люди,  но  и  окружающая  их  природа
сильно
     изменилась  с  течением  времени.  Растительные и животные
формы  стали  иными.  Вся  земная  природа  провала  через  ряд
изменений.   Некогда   населенные  области  земли  подвергались
разрушению, новые возникли.
     Предшественники  атлантов  обитали  на  исчезнувшем   ныне
материке,  главная  часть  которого  лежала к югу от теперешней
Азии. В теософских сочинениях их называют  лемурийцами.  Пройдя
через  различные  ступени  развития,  большая часть их пришла в
упадок. Они выродились, и потомки их продолжают  еще  и  теперь
населять   некоторые   области   нашей  земли  в  качестве  так
называемых диких народов. Только небольшая  часть  лемурийского
человечества  была  способна  к  дальнейшему  развитию.  Из нее
произошли атланты. Впоследствии опять случилось нечто подобное.
Большинство атлантического населения  пришло  в  упадок,  а  из
незначительной   оставшейся   части  произошли  так  называемые
арийцы,  к  которым  принадлежит  наше  современное  культурное
человечество.   Лемурийцы,  атланты  и  арийцы  составляют  так
называемые в тайноведении коренные  расы  человечества.  Белимы
представим   себе   еще  две  такие  же  корене  расы,  которые
предшествовали лемурийцам, и две, которые последуют  в  будущем
за арийцами, то в общем получится семь рас. Одна раса постоянно
возникает  из  другой  таким  образом,  как это было только что
указано относительно лемурийцев, атлантов и арийцев.  И  каждая
коренная  раса  обладает  физическими  и  духовными свойствами,
совершенно отличными от свойств предыдущей расы. Между тем как,
например, атланты преимущественно развили память и все,  что  с
ней связано, арийцам принадлежит в настоящее время развить силу
мышления и все, что к ней относится.
     Но  и в пределах каждой коренной расы должны быть пройдены
различные ступени. И этих ступеней опять-таки  семь.  В  начале
промежутка  времени,  занимаемого такой коренной расой, главные
свойства  этой  расы  находятся  как  бы  в  состоянии  юности;
постепенно  они  достигают  зрелости  и,  наконец,  приходят  в
упадок. Таким путем население коренной расы подразделяется  еще
на  семь подрас. Но не следует представлять себе это так, будто
развитие новой подрасы сопровождается немедленным исчезновением
старой. Каждая подраса еще долго продолжает существовать  после
того, как наряду с ней развились и другие. Таким образом, земля
всегда   бывает   населена   совместно  обитателями,  являющими
различные ступени развития.
     Первая подраса атлантов  произошла  из  очень  опередившей
своих  современников  и  способной к дальнейшему развитию части
лемурийцев. У  последних  дар  памяти  был  лишь  в  зачаточном
состоянии  и появился лишь в последний период их развития. Надо
представить себе, что  лемуриец  хотя  и  мог  составлять  себе
представления о своих переживаниях, но не умел их сохранять. Он
тотчас  же  забывал  то, что себе представил. А что он все-таки
жил среди некоторой культуры, имел, например, орудия,  возводил
постройки  и  т.д.,  этим  он  был  обязан не своей собственной
способности представления, а некоторой  обитавшей  в  нем,  так
сказать,  инстинктивной  духовной  силе. Только под этим словом
надо понимать не теперешний инстинкт животных, а инстинкт иного
рода.
     Первая подраса атлантов в  теософских  сочинениях  зовется
рмоагалами. Память этой расы была главным образом направлена на
яркие  впечатления  органов  чувств. Цвета, которые видел глаз,
звуки, которые слышало ухо, долго продолжали жить в  душе.  Это
выразилось  в  том,  что  рмоагалы  развили чувства, которых не
знали  их  лемурийские  предки.  К  таким  чувствам  относится,
например, привязанность к тому, что было пережито в прошлом.
     С  развитием  памяти  было  связано  и развитие речи. Пока
человек не хранил в своей памяти прошлого, он не мог с  помощью
речи  сообщать  пережитого.  И  так  как  в  конце лемурийского
периода появились первые зачатки  памяти,  то  тогда  же  могла
начать  развиваться  способность называть виденное и слышанное.
Наименования вещей нужны только тому, у кого  есть  способность
воспоминания.    Поэтому    и   развитие   речи   относится   к
атлантическому периоду. А вместе с  речью  была  установлена  и
связь  между  человеческой душой и внешними предметами. Человек
породил внутри  себя  звуковое  слово;  и  это  звуковое  слово
принадлежало  к предметам внешнего мира. Общение же посредством
речи создает также и новую связь между людьми. Все это  было  у
рмоагалов,  правда,  еще  в  юной  форме;  но  это уже коренным
образом отличало их от их лемурийских предков.
     Силы, жившие в душах этих первых атлантов, имели еще нечто
общее с природною мощью. Эти люди были еще до некоторой степени
в большем  родстве  с  окружающими  их  природными  существами,
нежели  их потомки. Душевные силы их были еще в большей степени
природными силами,  нежели  душевные  силы  современных  людей.
Поэтому  и  порождаемое  ими  звуковое слово обладало природною
мощью. Они не только давали наименования вещам, но в их  словах
была  заключена  власть над вещами, а также и над их собратьями
-- людьми. Слово у рмоагалов имело не  только  значение,  но  и
силу. Когда говорят о магической власти слова, то означают этим
нечто  гораздо  более реальное для этих людей, нежели для нашей
современности. Когда рмоагал произносил какое-нибудь слово,  то
оно  развивало  такую  же силу, как и сам предмет, обозначенный
этим словом. Этим объясняется, что в ту  эпоху  слова  обладали
целебной  силой,  что  они могли способствовать ростy растений,
укрощать ярость зверей и производить всякие иные,  подобные  же
действия.  Все  эти  способности  все  более  и более убывали у
позднейших атлантических подрас.  Можно  сказать,  что  полнота
природного могущества постепенно утрачивалась. Рмоагалы ощущали
ее всецело, как дар могущественной природы; и такое отношение к
природе  носило  у них религиозный характер. В особенности речь
была для них чем-то священным. И злоупотребление  произнесением
некоторых  звуков,  обладавших  значительной силой, было чем-то
невозможным.   Каждый    человек    чувствовал,    что    такое
злоупотребление причинило бы ему огромный вред. Магическая сила
подобных   слов   получила   бы  обратное  действие;  правильно
примененные, они могли принести благо, но они же обратились  бы
на  погибель  того,  кто  их  применял  беззаконно. В известной
невинности чувства рмоагалы приписывали свою класть не  столько
себе, сколько действующей в них божественной природе.
     Все  это изменилось в эпоху второй подрасы (так называемых
тлаватлей). Люди этой расы падали ощущать личную свою ценность.
У них возникает