школу  благороднейшей  нравственной  силы  сочувствия.
Нравственные влечения и представления не могли  бы  развиваться
правильно,   если   бы   в   сознательные  переживания  души  в
чувственном мире вторгалось сильное "чувство Я". Они  не  могли
бы   взрастить  плода  любви.  Отдачу  себя,  это  естественное
влечение элементарного мира, не следует  отождествлять  с  тем,
что   в   человеческом  переживании  обозначается  как  любовь.
Элементарная отдача себя покоится на переживании себя в  другом
существе  или  событии;  любовь  же  есть переживание другого в
собственной душе. Чтобы развить это переживание, нужно  как  бы
набросить  в  душе покров на живущее в ее глубинах самочувствие
("переживание  Я");  когда  в   душе   заглушено   чувство   ее
собственных сил, в ней возникает, благодаря этому, чувствование
в  себе  страданий  и  радостей  другого  существа; зарождается
любовь, из которой вырастает истинная  нравственность  в  жизни
человека.  Любовь  есть  для  человека  самый значительный плод
переживания в чувственном  мире.  Если  проникнуть  в  сущность
любви и сочувствия, то из них можно постигнуть, каким образом в
своей истине изживается в чувственном мире духовное. Здесь было
сказано,   что   к   сущности   сверхчувственного   принадлежит
превращение   в   другого.   Когда    в    человеке,    живущем
чувственно-физической жизнью, духовное изменяется в том смысле,
что  оно  заглушает  "чувство  Я"  и оживает как любовь, то это
духовное  остается  верным   своим   собственным   элементарным
законам.  Можно  сказать,  что  с  ясновидческим сознанием душа
человека пробуждается в духовном мире; но нужно также  сказать,
что  в  любви мы имеем пробуждение духовного чувственного мира.
Где в жизни рождается  любовь  и  сочувствие,  там  чувствуется
волшебное влияние духа, проникающего в чувственный мир. Поэтому
правильно  развитое  ясновидение  никогда  не  может  притупить
сочувствия и любви. Чем правильнее вживается  душа  в  духовные
миры,  тем более ощущает она отсутствие любви и сочувствия, как
отречение от самого духа.
     Опыты  сознания,  начинающего   приобретать   ясновидение,
являют  нам  относительно  выше  сказанного  совершенно особые,
своеобразные  черты.  Между  тем,  как  "чувство  Я",   однако,
необходимое  для  переживания  в  сверхчувственных  мирах легко
заглушается, оставаясь часто лишь слабым,  угасающим  мысленным
воспоминанием,  чувства ненависти, бессердечия, безнравственные
влечения становятся именно после вступления в  сверхчувственный
мир  могучими  переживаниями  души; они встают перед душой, как
ожившие упреки, становятся отвратительно действующими образами.
Чтобы не мучиться тогда этими образами, ясновидческое  сознание
часто  прибегает  к  крайнему  средству:  оно  начинает  искать
духовных сил, ослабляющих впечатления от этих образов.  Но  при
этом  душа  сама проникается этими силами, пагубно действующими
на приобретенное ясновидение. Они гонят  его  прочь  от  благих
областей духовного мира и направляют его к дурным.
     С  другой  стороны,  истинная  любовь,  подлинное душевное
благоволение, суть таких переживаний  души,  которые  укрепляют
силы  сознания  в  необходимом  для  вступления  в  ясновидение
смысла. Когда говорится, что прежде чем для души возможны будут
опыты в сверхчувственном мире, ей необходимо  пройти  известную
подготовку,  то  к этому следует прибавить, что к многообразным
средствам подготовки принадлежит также истинная  способность  к
любви,  наклонность  к  подлинному человеческому благоволению и
сочувствию.
     В  чувственном  мире  чрезмерно   развитое   "чувство   Я"
противодействует  нравственности.  В  результате  слишком слабо
развитого "чувства  Я",  душа,  фактически  одолеваемая  бурями
элементарных  симпатий  и  антипатий,  бывает лишена внутренней
уверенности и замкнутости. Эти последние могут быть присуши  ей
лишь   в   том   случае,  если  на  остающееся  неосознанным  в
обыкновенной жизни  эфирное  тело  воздействует  из  чувственно
физического  переживания достаточно сильное "чувство Я". Но для
развития подлинно нравственного настроения  души  нужно,  чтобы
это "чувство Я", хотя оно и необходимо, было все-таки заглушено
наклонностями к сочувствию и любви.

     О ГРАНИЦЕ МЕЖДУ МИРОМ ЧУВСТВ И СВЕРХЧУВСТВЕННЫМИ МИРАМИ

     Для  познания  соотношения  между  различными  мирами надо
принять во внимание, что  сила,  долженствующая  в  одном  мире
развивать  действие  в  согласии  со  смыслом мирового порядка,
может затем, проявляясь в другом мире, направиться против этого
мирового порядка. Так, для существа человека необходимо,  чтобы
в  его  эфирном  теле  находились обе эти противоположные силы:
способность к превращению в другие существа и сильное  "чувство
Я"  или  самочувствие.  Обе эти силы человеческая душа не может
проявлять в чувственном  бытии  без  некоторого  заглушения.  В
элементарном  мире они присутствуют таким образом, что, взаимно
уравновешивая друг друга,  они  делают  возможным  человеческое
существо,  подобно  тому, как сон и бодрствование в чувственном
мире делают возможной человеческую жизнь. Соотношение этих двух
противоположных сил никогда не может  быть  таким,  чтобы  одна
погашала   другую,  но  необходимо,  чтобы  обе  развивались  и
действовали друг на друга уравновешивающим образом. Но "чувство
Я" и способность к превращению могут действовать друг на  друга
указанным  образом  только  в  элементарном мире; посылать свое
воздействие в чувственный мир в  согласии  с  мировым  порядком
может  лишь  то,  что  является  результатом  взаимоотношения и
совместного действия обеих сил. Если бы та степень  способности
к  превращению,  которую  человек  должен иметь в своем эфирном
теле, действовала в чувственном бытии, то человек чувствовал бы
себя душевно не тем, что он есть по  своему  физическому  телу.
Физическое  тело  дает  человеку  в чувственном мире устойчивую
форму,  благодаря  которой  он  поставлен  в   этот   мир   как
определенное   личное  существо.  Но  не  так  поставлен  он  в
элементарный мир своим эфирным телом. Чтобы быть в этом мире  в
полном  смысле  человеком,  он  должен  уметь  принимать  в нем
многообразнейшие формы. Если бы он этого  не  мог,  он  был  бы
осужден  в элементарном мире на полное одиночество; он ни о чем
не мог  бы  ничего  знать,  кроме  как  о  самом  себе;  он  не
чувствовал  бы  родства  ни  с  одним  существом,  ни  с  одним
событием. Но для элементарного мира это означало  бы,  что  для
этого  человека  не  существовало  бы соответствующих существ и
событий. А если бы душа человека  развила  в  чувственном  мире
необходимую   ей   для   элементарного   мира   способность   к
превращению, она утратила бы  свое  личное  существо.  Подобная
душа жила бы в противоречии с самой собой. Для физического мира
способность  к  превращению  должна  быть  силой,  покоюшейся в
душевных  глубинах,  --  такою  силой,  которая  дает  душе  ее
основное  настроение,  но  которая развивается не в чувственном
мире. Ясновидящее сознание должно уметь вживаться в способность
к превращению; без этого оно не могло бы производить наблюдений
в  элементарном  мире.  Таким  образом,  ясновидящее   сознание
усваивает способность, которую оно должно применять лишь до тех
пор,  пока оно сознает себя в элементарном мире, но которую оно
должно  подавить,  как  только   оно   снова   возвращается   в
чувственный   мир.   Ясновидящее   сознание   должно  постоянно
соблюдать границу между обоими мирами; в чувственном  мире  оно
не    должно    проявляться    деятельно    со   способностями,
соответствующими сверхчувственному миру. Если бы, сознавая себя
в чувственном мире, душа позволила  действовать  способности  к
превращению,   присущей   ее  эфирному  телу,  то  обыкновенное
сознание  наполнилось  бы   представлениями,   не   отвечающими
никакому   существу  в  чувственном  мире.  Душа  пришла  бы  к
спутанности в жизни  представлений.  Соблюдение  границы  между
мирами  есть  необходимая  предпосылка для правильного действия
ясновидящего сознания. Кто хочет ясновидящего сознания,  должен
позаботиться  о  том, чтобы благодаря знанию о сверхчувственных
мирах не вкралось никаких помех в  его  обыкновенное  сознание.
Когда  человек  познал  "Стража  порога", он знает, как обстоит
дело с его душой в чувственном мире, достаточно ли она  сильна,
чтобы  изгнать  из  чувственно  физического  сознания те силы и
способности сверхчувственных миров, которые  в  нем  не  должны
быть  действенны.  Если  он  вступит в сверхчувственный мир без
самопознания, даруемого "Стражем порога", то переживания  этого
мира могут взять верх над ним. Эти переживания могут проникнуть
в  физически-чувственное сознание в виде образов иллюзии. Тогда
они принимают характер чувственных восприятий; как  необходимое
последствие этого, душа принимает их за действительность, между
тем  как  они  не  суть  действительность.  Правильно  развитое
ясновидение никогда не  примет  образы  элементарного  мира  за
действительность    переживания   чувственного   мира.   Образы
элементарного   мира   приводятся   в   правильную   связь    с
действительностью,    которой    они    соответствуют,   только
посредством способности души к превращению.
     Но и вторая необходимая для эфирного тела сила --  сильное
"чувство   Я"   --  не  должна  в  пределах  чувственного  мира
вторгаться в  жизнь  души  такой,  какой  ей  подобает  быть  в
элементарном   мире.  В  противном  случае,  она  становится  в
чувственном  мире  источником   безнравственных   наклонностей,
поскольку  последние связаны с эгоизмом. В этом пункте духовная
наука в своем исследовании мира находит происхождение  "зла"  в
человеческих   поступках.  Это  было  бы  непонимание  мирового
порядка, если бы мы отдались вере,  что  этот  мировой  порядок
может  существовать и без силы, образующих источник зла. Побудь
этих сил, эфирное существо человека не могло бы  развиваться  в
элементарном  мире. Эти силы суть вполне добрые силы, когда они
действуют только в элементарном мире; они создают зло тьмы, что
не остаются  в  покое  в  глубинах  души,  регулируя  отношение
человека  к  элементарному  миру,  но  переносятся  в  душевное
переживание в чувственном мире и этим превращаются в побуждения
эгоизма. Тогда они действуют противоположно способности  любви,
и тем самым становятся источниками безнравственных поступков.
     Когда  сильное  "чувство  Я"  переходит из эфирного тела в
физическое, то это производит не только усиление эгоизма, но  и
ослабление  эфирного тела. Ясновидческому сознанию открывается,
что необходимое при вступлении в сверхчувственный мир  "чувство
Я" тем слабее, чем сильнее эгоизм при переживании в чувственном
мире.  Эгоизм  делает  человека  в  его  душевных  глубинах  не
сильным, а  слабым.  И  когда  человек  проходи,  сквозь  врата
смерти, то действие эгоизма развитого в жизни между рождением и
смертью,  сказывается  в  том,  что  он  делает душу слабой для
переживаний сверхчувственного мира.

     О СУЩЕСТВАХ МИРОВ ДУХА

     Когда  душа   с   ясновидческим   сознанием   вступает   в
сверхчувственный  мир,  она  познает  себя  в  нем  так,  что в
чувственном  мире  о  способе  этого  познания  она  не   может
составить  себе  никакого  представления.  Она  находит,  что с
помощью своей способности к превращению, она  познает  существ,
имеющих  с  ней  большую  или  меньшую степень сродства; но она
замечает также,  что  в  сверхчувственном  мире  она  встречает
существ,  которые  ей  не  только  родственны,  но  с  которыми
необходимо еще себя сравнить для того, чтобы  себя  познать.  И
далее,  она  делает  наблюдение,  что  эти существа сделались в
сверхчувственных  мирах  тем  же  самым,  чем  стала  и  она  в
чувственном  мире  благодаря своим переживаниям и опытам. Перед
душой  человека  выступают  в   элементарном   мире   существа,
развившие  в  пределах  этого  мира  такие  силы и способности,
которые сам человек может  развить  лишь  благодаря  тому,  что
кроме  эфирного  тела  и  других сверхчувственных членов своего
существа он имеет еще  и  физическое  тело.  Упоминаемые  здесь
существа  не  имеют  подобного физически-чувственного тела. Они
развились таким образом,  что  ту  душевную  сущность,  которую
человек  имеет  благодаря физическому телу, они имеют благодаря
своему эфирному телу. Хотя они -- существа до известной степени
однородные с человеком, однако они отличаются от него тем,  что
не  подчинены  условием  чувственного  мира. Они не имеют таких
чувств, какие есть у человека. Их знание подобно  человеческому
знанию;  но они приобрели его не путем чувства, а путем особого
возникновения из глубин их существа  всех  их  представлении  и
других душевных переживаний. Их внутрення жизнь как бы заложена
в  них;  и  они  извлекают ее из своих душевных глубин, подобно
тому,  как  человек  извлекает   из   своих   душевных   глубин
представления своих воспоминаний.
     Так  познает  человек  чушеств, которые в сверхчувственном
мире стали тем, чем он может стать в чувственном мире.  В  этом
отношении  эти существа стоят в мировом порядке на одну ступень
выше человека, хотя они и могут быть названы в указанном смысле
однородными с ним. Они образуют царство  существ,  стоящее  над
человеком,   следующую  за  ним  в  последовательности  существ
иерархию. Их  эфирное  тело  --  несмотря  на  однородность  --
отлично  от  эфирного  тела  человека.  Между  тем, как человек
симпатиями  и  антипатиями  своего  эфирного  тела  включен   в
сверхчувственное тело Земли, эти существа своей душевной жизнью
не привязаны к Земле.
     Наблюдая,  что  переживают  эти существа при помощи своего
эфирного тела, человек находит их  переживания  подобными  тем,
какие  он  имеет и сам в своей душе. У них есть мышление; у них
есть чувства  и  воля.  Но  они  достигают  посредством  своего
эфирного   тела   того,   чего  человек  может  достичь  только
посредством физического тела. Посредством своего эфирного  тела
они  приходят  к сознанию своего собственного существа. Человек
ничего "не мог бы знать ни о каком  сверхчувственном  существе,
если  бы  он  не  возносил  в  сверхчувственные миры своих сил,
приобретаемых  в  физически-чувственном   теле.   Ясновидческое
сознание   познает   этих   существ,   становясь   в   человеке
способностью  наблюдения  при   помощи   эфирного   тела.   Это
ясновидческое  сознание  поднимает душу человека в тот мир, где
обитают и действуют эти существа. В сознании души только  тогда
выступают  образы  (представления), доставляющие ей познание об
этих существах, когда она переживает самое себя  в  этом  мире.
Ибо  эти существа не воздействуют непосредственно на физический
мир, а вместе с тем и на физически-чувственное  тело  человека.
Для всех переживаний, которые могут быть доступны нам благодаря
этому    телу,    их    не    существует.   Они   --   духовные
(сверхчувственные) существа,  которые  как  бы  не  вступают  в
чувственный  мир.  Если  человек  не  соблюдает  границы  между
чувственным и сверхчувственным мирами, оно легко может  в  свое
физическое   сознание   внести   сверхчувственные   образы,  не
являющиеся истинным выражением для  этих  существ.  Эти  образы
возникают вследствие переживания ариманических и люциферических
существ,  которые,  хотя  и  однородны  с только что описанными
сверхчувственными  существами,  однако,   в   противность   им,
перенесли  место  своего  обитания  и своей деятельности в мир,
воспринимаемый человеком как мир чувств.
     Когда  человек,  благодаря  Переживанию  "Стража  порога",
научился  правильно  соблюдать  границу  между сверхчувственным
миром и чувственным, то, наблюдая  ясновидческим  сознанием  из
сверхчувственного  мира люциферических и ариманических существ,
он познает этих существ в их истине. Он научается  отличать  их
от  других  духовных  существ,  оставшихся в пределах той арены
деятельности, которая отвечает их природе. С этой точки  зрения
духовная  наука должна описывать люциферических и ариманических
существ. Тогда относительно люциферических существ оказывается,
что соответствующей  им  ареной  их  деятельности  является  не
физически-чувственный   мир,   а   в  некотором  отношении  мир
элементарный.  Когда  в  человеческую  душу  проникает  в  виде
образов  то,  что  встает в этом мире, как бы из потоков его, и
эти образы действуют оживляюще  в  эфирном  теле  человека,  не
принимая  в  душе  обманчивого  бытия,  то в этих образах может
присутствовать люциферическое  существование,  погрешая  своими
действиями  против  мирового  порядка. Тогда это люциферическое
существо действует освобождающе на душу человека; оно возвышает
ее над погруженностью в чувственный мир. Но если душа  человека
вовлекает  в  физически-чувственный  мир  ту жизнь, которую она
должна развивать в одном только  элементарном  мире,  если  она
дозволяет   чувствованию   в  физическом  теле  находиться  под
влиянием   антипатий   и   симпатий,   которым   надлежало   бы
господствовать  только  в эфирном теле, то благодаря такой душе
люциферическое  существо  приобретает   влияние,   возрастающее
против  всеобщего  мирового  порядка.  Это влияние присутствует
везде, где в симпатиях и антипатиях чувственного мира действует
что-нибудь иное,  кроме  любви,  основанной  на  сочувствовании
жизни  другого, пребывающего в чувственном мире существа. Такое
существо может быть любимо, предстоя перед любящим с  теми  или
иными  качествами:  тогда к любви не может примешаться никакого
люциферического элемента.  Любовь,  имеющая  свое  основание  в
проявляющихся  в  чувственном  бытии  качествах самого любимого
существа, остается чужда люциферическому воздействию. Между тем
как любовь, имеющая свое основание не в самом любимом существе,
а в том, которое любит, склонна к люциферическому влиянию. Если
человек любит какое-нибудь существо за  то,  что  оно  обладает
качествами,  к  которым  он,  как  любящий,  склонен  по  своей
природе, то он любит его  тою  частью  души,  которая  доступна
люциферическому  элементу.  Поэтому  никогда  не  следовало  бы
говорить,  что  люциферический  элемент  есть  нечто  при  всех
обстоятельствах злое. Ибо, в душе люциферического элемента душа
человека  должна  любить  событие  и  существ  сверхчувственных
миров. Против  мирового  порядка  грешат  только  тогда,  когда
направляют  на чувственное тот род любви, который должен был бы
влечь к сверхчувственному. Любовь  к  сверхчувственному  вполне
правильно  вызывает  в  любящем повышенное самочувствие: любовь
же, которую ищут в  чувственном  мире  ради  этого  повышенного
самочувствия,  отвечает  люциферическому  искушению.  Любовь  к
духовному, когда ее  ищут  ради  "Я",  действует  освобождающе;
любовь  же  к  чувственному, когда к ней стремятся ради "Я", не
действует освобождающе; но достигаемым ею  удовлетворением  она
создает оковы для "Я".
     Значение  ариманических  существ  сказывается  на мыслящей
душе,  подобно  тому,  как  значение   люциферических   --   на
чувствующей.  Они приковывают мышление к чувственному миру. Они
отвращают его от того факта, что все мысли только  тогда  имеют
значение,  когда  они сказываются как часть великого мысленного
мирового порядка, которого нельзя найти в чувственном бытии.  В
мире,  в  который  погружена  душевная  жизнь  человека, должен
присутствовать   ариманический   элемент,    как    необходимый
противовес  люциферическому.  Без люциферического элемента душа
прогрезила бы всю жизнь в наблюдении чувственного  бытия  и  не
ощутила  бы  побуждения  подняться над ним. Без противодействия
ариманического элемента душа подпала бы люциферическому; она бы
очень низко ставила значение чувственного мира, несмотря на то,
что в нем находится часть необходимых условий ее существования.
Она бы ни