но-северными
способностями,   к  которым  относилась  определенная  степень  ясновидения.
Повсюду в ветре он  видел вершениеОдина,  видел его, как он формирует речь в
его дыхании. Человексевера видел это как единство. Как то, что живет в нас и
организует  речь  (т.  е. речь,  которая была  присуща северному организму),
проникает вЯ и способствует пульсации крови, - так  этому, врабатыванию речи
соответствует  вовне,  в  макрокосмосе,  молния  и  гром.  Речь возникла  до
рождения  Я.  Поэтому  повсюду  Я ощущаетсякак  дитя того  существа, которое
дарует речь.  В этом запечатлении в единичное Я особенное участие  принимает
Тор,  и то,  что  соответствует  свершению  в  макрокосмосе,  в микрокосмосе
является   пульсацией   крови.  Итак,   то,   что  вовне,  в   макрокосмосе,
соответствует пульсации крови в человеке, это есть то, что как молнияи  гром
прорезает  веянье ветра и клубящиеся  облака. Это опять в  своем ясновидении
северо-германец видит как единство; веянье ветра, сверкание  молнии вовне он
видит  в тесной  связи  с деятельностью принятого  им в  себя через  дыхание
воздуха.  Он  видит,  как  последний переходит  на кровь и  переносит  в нее
пульсацию Я.  В наши дни это рассматривается нам материальный  процесс, но у
северо-германца  это еще  был процесс астральный. Он  видел  близкое родство
огня, молнии, с тем, что проходит через кровь. Он чувствовал биение пульса в
своей крови и осознавал в этом повторяющемся биении биение Я;  на внешний же
материальный процесс  он  не  обращал  внимания.  Все  это  было  облачено в
ясновидческое ощущение.  То, что  вызывает биение  пульса  и  его  все вновь
возвращающееся повторение, он ощущал  как деятельность  Тора.  Как все вновь
возвращающийся в руку Тора его молот чувствовал он в своем Я силу Тора, силу
одного из наиболее почитаемых когда-либо ангелов, потому что он  был  мощным
существом, отставшим на ступени ангельства.
     Духовную силу, которая несет и держит физическое тело, германо-северная
мифология  относит  к  Я,  которое  сдерживает  духовно-физическое  существо
человека. Внутренним  переживает  северо-германец движение телесно-душевного
начала  человека, и  даже в более  поздние  времена в  нем  еще  встречается
понимание  того,  каким  образом  его  внутреннее   существо  выделяется  из
астрального,  каким  образом,  так сказать, внутреннее дает ответ  внешнему.
Когда  посвященные говорили ему,  что  человек есть  результат,  метаморфоза
вселенной, он еще понимал это.  Он понимал  прежние стадии, понимал  то, что
ему  рассказывалось  о свершениях  и  деятельности ангелов  и архангелов,  -
прежние  стадии,   когда  человек  физически-духовным   образом  родился  из
макрокосмоса. Он видел, как единичный человек строится из  сил макрокосмоса,
как он покоится  вмакрокосмосе. В  этом макрокосмосе он  выискивал  явления,
которые микрокосмически разыгрываются  таким  образом, что из "человеческого
севера", из холодной духовной области, прядутся мысличеловека и  что  оттуда
его телесность снабжается  двенадцатьюмозговыми нервами головы. Это явление,
которое микрокосмическистало двенадцатью  мозговыми  нервами, он  видит.  Он
видит тканьедуха  в том, что  он называет  "царствомтумана и  холода"*; онвидит двенадцать течений, которые стягиваются и
материализуются  в  двенадцати  мозговых  нервах  человека;  он  видит,  как
навстречутому,  что идет  сверху вниз, действует  то, что идет из сердца, из
"человеческого  юга"; он  видит это  вовне,  в макрокосмосе, и понимает это,
когда     это    ему    называют    "царством    огня    и     света"**.  Так  еще  в  христианских векахнам  встречается
понимание микрокосмоса,  исходя  из  макрокосмоса, и в  нем  можно  идти еще
дальше, объясняя ему постепенное возникновение из макрокосмоса человека, как
экстракта всей вселенной. Он  в состоянии  оглянуться на  то время  и  может
понять, что эти свершения обладают прошлым, которое он сам еще наблюдает как
работу ангелов и архангелов в его душе. Ему не трудно согласиться с тем, что
эти свершения обладали прошлым, и представления, которые он создает себе при
этом,  выступают нам  навстречу  как генезис древне-германского Севера,  как
описание  возникновения   человечества   из  всего  макрокосмоса.  Там,  где
начинается германо-северный хаос  - "гиннунгагап", - там  приблизительно  мы
застаем период  времени, когда вновь  образуется Земля после  пройденных  ею
трех  прежних состоянии -  Сатурна,  Солнца и  Луны,  - когда Земля, значит,
вновь  подымаетсяиз  пралайи,  когда царства природы еще не  были разделены,
когда люди  являются  еще совершенно  духовными  существами. Человек  Севера
понимал здесь, как образуются  позднейшие состояния.  Интересно  проследить,
как  в северо-германской мифологии в образах имагинативной  формы изливаются
разыгравшиеся  в  те  времена   свершения,   для  которых  в  духовнонаучном
миросозерцании  мыприменяем  вместо  прежних  образов   лишь  более   зрелые
выражения ипонятия. Описываются  свершения,  происходящие  во времена, когда
Солнце и Луна еще не  были разделены. Нам  описывается выделение  Луны и как
затем развитие переходит в то, что позже становится "страной великанов". Нам
описывается все  то, что было в атлантический  период временикак продолжение
совершившегося   раньше  и  что  представляло   собой  собственный   интерес
германо-северного народа. Сегодня я  хотел  лишь  создать  понятие того, как
пробудилось северное Я,  когда оно еще находилось на низкой ступени развития
как человек Севера проникал взором в народную душу, в душу Тора и имеющегося
непосредственного интереса также и для  самой  работывысших существ, которые
подошли  совершенно  с иной  стороны,  чемсущества,  которых  мы встречаем у
восточных народностей. Завтрамы попытаемся найти  подход  к более отдаленным
областям   германской  мифологии.   Мы  увидим,  что  эти  более  отдаленные
областиявляются  предвестниками того, что  живет в народных  душах,  иувидим
саму природу как раз этих наших западных народных душ.



















     ЛЕКЦИЯ ДЕВЯТАЯ

     Если  среди  вас  находятся слушатели,  которые  пожелали  быфилософски
анализировать вчерашнюю лекцию, то  они могли бы натолкнуться  на трудности,
на  кажущиеся трудности, и  именно  по той  причине,  что  из  других  наших
рассмотрений, которые уже затрагивали подобные темы, вы знаете, что весь наш
послеатлантическийпериод  времени  и   даже  уже  последние  времена  самого
атлантического  периода  были посвящены тому, чтобы  мало-помалу развивать и
все больше  и больше приводить к сознанию человеческое Я кактаковое. В связи
с этим указывалось на то, что люди древней индийской культуры, выведенные из
их  старого  ясновидения,  в  котором  они пребывали в  древней Атлантиде  и
благодаря которому им был открыт доступ в духовный мир, были первыми которые
непосредственно   соприкоснулись  с   физическим   миром.  Восприятие  этого
физического  мира было таково, что весь первый  послеатлантическийкультурный
период был проникнут следующим настроением: "Истинная действительность - это
то, что находитсяпозади нас в духовном  мире; миражвнешний -  это  майа  или
иллюзия". - Вчера  мы говорили; и это соответствует фактам, -  что люди этой
древнейиндийской культуры прошли через богатое душевное развитие; мыуказали,
что они достигли  его при более  или  менее сонном  состоянии Я, т. е. что Я
пробудилось лишь после достижения ими этой зрелости их душевного развития.
     Вы можете  задать себе  вопрос:  в  чем же,  собственно,  выразился для
индийского народа этот промежуточный  период времени? Все  душевное развитие
этот индийский народ прошел в нем совершенно иным образом,  чем европейское,
и  именно - германское  народонаселение, которое присутствовало своим Я  при
собственном постепенном развитии и наблюдало работу божественно-духовных сил
над своей  душой.  Размышляя  философски над  вчерашней лекцией,  вам, может
быть,  будет  трудно  сочетать  с   этим  сказанное.   Длятех,  которые   не
простонепосредственно,  а  исходя  более  из  философского  мышления  желают
анализировать  лекцию, для  них, дляпояснения,  я  должен сделать  некоторое
отступление.
     Это  кажущееся  противоречие  сразу же исчезнет,  если  вы  примете  во
внимание следующее: по отношению к Я и его  познаваемостичеловек находится в
совершенно ином  положении, чем  по  отношениюклюбому иному объекту.  В акте
познавания какого-нибудь другогообъекта - предмета или существа, а не самого
себякак Я, - вы, собственно, имеете дело с двояким: с познающим, с познающей
силой и  с тем,  что познается. Является  ли  объектом  познавания  человек,
животное, дерево  или  камень  -  для чисто  формального актапознания это не
имеет  значения.  Иначе  обстоит  дело  по отношениюк  Я.  В  данном  случае
познающий и  познаваемое  является  одним  итем же. В  эволюции,  в развитии
человечества  эти два положениярасходятся, и это имеет большое значение. Те,
на  чью  долю  выпалоразвитие в  послеатлантическом периоде времени  древней
индийскойкультуры,  они  субъективно  развивали Я, как самопознающее начало.
Это  субъективное  возведение  Я   на  определенную  высоту   в  пределахсил
человеческой  души может существовать  задолго  до того,  какчеловек  достиг
способности  объективного  созерцания самого существа Я как такового. Народы
же  Европы, напротив, развили сравнительно очень рано,  еще  живя  в  старом
ясновидении,  созерцание  объективного  Я, т.  е. значит, в  пределах всего,
воспринимаемогоими  ясновидчески, они созерцали  как существо  среди  других
существ  и  само это  Я  человека.  Если  вы  никак  не смешиваете  оба  эти
положения, если вы правильно подходите  к этому, то вы  и философски - как и
вообще со всеми духовно-научными  показаниями  - вполне справитесь с этим. И
уж  если имеешь склонность к  философским  формулам, то это положение  можно
было бы  выразить  следующим образом: индийская  культура представляет собой
такую  душу,  которая  задолго   до   созерцания  объективного  Я  достигает
высокогорасцвета         Я         субъективного,        германо-европейские
народыразвиваютсозерцание  Я  задолго  до   осознания   ими  их  собственной
внутренней связи с  Я.  Они  воспринимали ясновидчески  зарю собственного Я,
имагинативный  образ  Я.  В  окружающем  их  астральном  мире  они  ужедавно
объективно видели  Я  среди воспринимаемых ими ясновидчески, других существ.
Чисто  формально мы так и должны представлять  себе противоположность: тогда
мы  поймем, что как  раз  европейская, почва была призвана к тому, чтобы так
восстановить  связь  человеческого  Я  с  другимисуществам  -  с ангелами  и
архангелами, - как я это отметил вчера в отношении мифологии.
     Приняв  это  во  внимание,  вы  поймете  и  то,  что  почве  Европы6ыло
предназначено вызвать самые различные возможности отношенийэтого Я также и к
тому     миру,    который     выступал     навстречу     человекукак     мир
чувственно-воспринимаемый; вы  поймете,  что  это  Я,  т. е.  сама  сущность
человека, способно  вступать в  самые различные сношения  с  внешним  миром.
Прежде,  до  созерцания, до  восприятия человеком  своего Я,  характер  этих
отношений  определялся высшими  существами, и сам он ничего не мог сделать в
этом направлении. Он был подчинен инстинктивной связи с внешним  миром.  Это
существенно  в  развитии   Я,  что  оно  все  больше  и  больше  приходит  к
самостоятельности в своих отношениях  к внешнему миру. Различное  оформление
этого  отношения Я ко всему миру являлось существенным  заданием европейских
наций,  и у ведущей  народной  души было и осталось  задание  способствовать
людям  Европы  в восстановлении контакта их  Я с внешним миром  и с  другими
людьми, и с миром божественно-духовныхсуществ;  таким образом,  лишь в  лоне
европейской  культуры  возникает,  в  сущности  говоря,  речь  об  отношении
человека, как носителя Яко всей вселенной. Поэтому так различна вся душевная
настроенность в подходе к космологии в древнеиндийский культуре и в культуре
европейско-мифологической. На Востоке все безлично, и там  требуется  прежде
всего стать безличным и в своем познавании,  подавить, так сказать, свое  Я,
что6ы раствориться в Браме и чтобы  обрести в самом себе атму. Это наивысшее
требование  там:  безличность. Здесь  же,  в Европе,  повсюду осуществляется
заложенная с самого  начала предрасположенность  к  Я;  выкристаллизовываясь
мало-помалув  эволюции,  это  Я человека становится  средоточием  его жизни.
Поэтому как раз здесь, в Европе, особый интерес уделяется рассмотрению всего
того, что связано с  Я,  ясновидческому уразумению всего того, что в  земном
бытии принимало участие в развитии этого Я.
     Вы все знаете,  что  в  развитие земного  человека, призвание  которого
состояло  в  том, чтобы  мало-помалу  утвердиться  в своем Я,  вступили  две
различные силы. В лемурийские времена во внутреннее существо человека, в его
астральное  тело,  вступили   те  силы,  которые   мы  обозначаем  как  силы
люциферические.  Вы  знаете, что  путь  в  существо  человека  они  избирают
преимущественно,  через  его  вожделения,  влечения  и страсти.  Этим  самым
человек   достигает  двоякого:  во-первых,  он  получает  способность  стать
самостоятельным,  свободным существом, загораться энтузиазмом по отношении к
тому,  что  он  мыслит, чувствует и волит, тогда как в ином случае еголичные
стремления  остаются под руководством божественно-духовныхсуществ. С  другой
стороны, как раз благодаря люциферическим силамво  влечениях,  вожделениях и
страстях человека  он принял  в себя и возможность подпадения  силам  зла. В
наше земное бытие  Люцифервключен,  значит,  таким образом,  что он  атакует
внутреннее  существо  человека  там,  где  разыгрывается  астральное  начало
последнего. Отсюда и  Я человека, связанное с этим астральным, пронизывается
этой  люциферической силой.  Итак,  говоря  о Люцифере,  мы  говорим,  в том
влиянии, которое погрузило человека в материальное, физическое бытие глубже,
чем это произошло бы без этого влияния. Таким  образом, лучшему в человеке -
свободе - и опасности в человеческой природе -  возможности зла - мы обязаны
люциферическим силам.
     Далее, вы знаете, что тем, что эти люциферические силы вмешались во все
строение этой человеческой  природы, позже в неесмогли вступить другие силы,
которые  не появились  бы  в ней,   еслибы Люцифер не утвердился в комплексе
человека.  Человек  иначе  воспринимал бы мир, если  бы  он  не был подчинен
влиянию  Люцифера  и связанных  с ним  других  существ, если  бы  он  не был
вынужден - послетого,  как он  дал возможность доступа люциферической силы -
допустить  к себе  еще и другую силу.  Ариман подступил  извне, облекшись  в
окружающий человека физически-чувственный  мир; таким образом, ариманическое
влияние есть  следствие  влияния люциферического.  Человек  как бы атакуется
изнутри Люцифером, а как следствиеэтого в том, что действует на него извне,
 - Ариманом.
     Духовная наука всех времен, действительно охватывающая факты, говорит о
люциферических  и  об  ариманических  силах.  Вас  удивит, что в  воззрениях
различных народов,  когда  эти  воззрениясказываются в мифологии,  не всегда
налично  одинаковое  отчетливое  осознавание  Люцифера с  одной  стороны,  и
Аримана - с  другой.  Например,  такого ясного  осознавания не существует  в
религиозном  воззрении  Ветхого  Завета, образовавшегося  из всей  семитском
традиции. Здесь налично лишь определенное осознавание люциферическогосияния.
Это вы уже  можете вывести из повествования  Ветхого Завета  о змее, которая
являетсяничем  иным,  как образом Люцифера. отсюда вы можете  заключить, что
здесь существует ясное сознаниетого, что Люцифер  принял участие в развитии.
Это сознание сохранялось отчетливо во всех родственных с библией  традициях.
Аналогичного же сознания об  ариманическом  влиянии здесь не существует. Оно
существует лишь там,  где  к  этим  фактам  подходили духовно-научно. С этим
считались  те,  которые писали  евангелия. И т. к. во времена евангелистов с
греческого  было перенято слово  "дьявол",  то  поэтому в евангелии от Марка
там, где речь идет не об искушении
     Иисуса Ариманом, говорится о "дьяволе". Когда же имеется в виду Ариман,
тоупотребляется  слово  "сатана".  Но  кто  считается с важным различиемэтих
обозначений в евангелиях от Марка и от Матфея? В экзотерической жизни на эти
тонкости совсем не обращают внимания; вовнешних традициях этого различия  не
существует.
     Это  различие  заметно  проступает  в  противоположности   индийства  и
персианства,  достигая к определенному периоду  времени  особойотчетливости.
Персидской культуре  менее свойственно люциферическое  влияние, в ней больше
обращалось  внимания на ариманическое начало. В ней особенно  налична борьба
против тех сил, которые подводят нас  к внешнему,  мнимому мировому  облику,
вводя  нас  в мрак, в  тьму.  В  ней,  таким  образом,  выражается отношение
человека к внешнему миру. Ариман отмечается,  преимущественно, как противник
доброго   и  светлого  начала.  Почему  это  так?   Потому  что   во  втором
послеатлантическом   культурном   периоде   времени   способности   человека
развивались  в сторону  восприятия внешнего мира. Подумайте лишь  о том, что
все стремление Зороастра направлено к познанию солнечного духа, духа  Света.
Поэтому он должен указать  сначала,  что  в деятельность духа Света вмешался
дух Тьмы,  затемняющийпознание  этого внешнего  мира.  Главная цель  перса -
победить Аримана и обрести  связь с теми духами, которые мощны и полносветны
в этой области. Он предрасположен  к внешней деятельности;  оттуда его агуры
или азуры. И,  напротив, проникание  в  тот  мир, который достижим  человеку
погружением в собственное внутреннее  существо, для последователя персидской
религии является  опасным предприятием; где скрываются люциферические  силы,
там он остерегается и добрых  сил. Он тамвидел опасность. Он обращает
взор ко внешнему миру н противопоставляет темным азурам азуров света.
     Как раз обратное совершают в это время индийцы. Они находятся в периоде
развития, когда  погружением в собственное внутреннее существо  они пытаются
подняться к высшим  областям. Найти связь с силами, которые вершат в области
внутреннего  видения, - в  этом  они  видят  спасение. Поэтому  они  считают
опасным  обращаться  к  внешнему  миру,  в  котором  их  встречает борьба  с
Ариманом. Они боятся внешнего мира,  они считают его  опасным. И в то время,
как дэвы - это некто, кого избегает перс, для индийцев они те, кого он ищет,
те, в  области  которых он  стремится быть деятельным.  Перс  уходит отсюда,
избегает области, в которой прежде всегоразыгрывается борьба с Люцифером.
     Вы можете рассмотреть  самые различные мифологии и  мировоззрения и  вы
нигде не  встретите такого глубокого  и ясного ощущения этой  двойственности
влияния  на   человека,   как   в   германо-северной   мифологии,  потомучто
северянин-германец,  владея  еще  ясновидческим  созерцанием,  действительно
видел  эти  две  силы  ивключалсебя  в  них.  Оносознавал в  своем  развитии
вступление  в   его  внутреннее  существо,  в   его   астральное  тело  этих
определенных сил. Они действовалииз мира, но действовали на астральное тело,
и,     будучи     призванным      выработать      свое     Я,     выработать
самостоятельностьчеловека, он чувствовал в нихне просто возможность  зла, но
вэтихподступивших  к  астральному  телу  силах,  приводящих  его ксвободе  и
самостоятельности, он прежде всего чувствовал свободноеначало; он чувствовал
в этих силах своего рода откровение бунтующего человека. В той силе, которая
еще и  в германских северныхобластях принимала  участие в возникновении рас,
поскольку   онаопределяла  внешний   облик  и  цветчеловека  и   делала  его
самостоятельным,      деятельным     в      ми