мире.
Это бывает скорее так, что мыслящее существо, например человек,
при   правильном   видении   элементарного   мира  воспринимает
одновременно также и значение его  существ  и  сил,  тогда  как
немыслящее   существо  восприняло  бы  только  образы,  без  их
значения и сущности.
     При своем вступлении  в  духовный  мир  душа  приняла  бы,
например,  ариманических  существ за нечто совсем иное, а не за
то, что они есть на самом деле, если бы они были увидены ею  не
как   мыслящим   существом.   Точно  также  обстоит  дело  и  с
люциферическими и другими существами  духовного  мира.  Человек
видит ариманических и люциферических существ такими, каковы они
суть, когда он рассматривает их из духовного мира ясновидческим
взором, окрепшим благодаря мышлению.
     Если бы душа не вооружилась достаточной силой мышления, то
люциферические  существа,  при созерцании их из духовного мира,
овладели  бы  миром  ясновидческих  образов  и  вызвали  бы   в
созерцающей  душе  иллюзию,  будто  она  все  глубже  и  глубже
проникает в искомый ею духовный мир, между  тем  как  на  самом
деле   она  все  глубже  погружалась  бы  в  тот  мир,  который
люциферические силы пытаются создать  как  тождественный  с  их
существом.   Правда,   душа   чувствовала  бы  себя  все  более
самостоятельной,  но  она  вживалась  бы  в  духовный  мир,  не
соответствующий  ее  существу и ее первоисточнику. Она вступала
бы в чуждое ей духовное  окружение.  Чувственный  мир  скрывает
таких   существ,   как   люциферические.   Поэтому  в  пределах
чувственного мира они не могут вводить сознание  в  обман.  Они
для него просто не существуют. И сознание имеет возможность, не
вводясь  ими  в обман, достаточно укрепиться мыслительно. И это
принадлежит к инстинктивным  особенностям  здорового  сознания,
оно лишь постольку хочет вступить в духовный мир, поскольку оно
достаточно   укрепило   себя   для  прозрения  в  него  в  мире
чувственном. Сознание привязано к тому роду переживания,  какое
присуще  ему  в  чувственном  мире.  Оно чувствует себя в своей
стихии, когда оно может переживать себя в самом  себе,  с  теми
мыслями,  чувствами,  аффектами  и  т.д.,  которыми оно обязано
чувственному миру. В какой степени сознание привязано  к  этому
переживанию  --  это  особенно сильно сказывается в тот момент,
когда совершается действительное вступление в  сверхчувственные
миры.  Подобно  тому,  как в особые моменты своей жизни человек
цепляется  за  дорогие  воспоминания,  так  при  вступлении   в
сверхчувственные  миры необходимо поднимаются, словно из глубин
души, вес наклонности, к каким человек вообще только  способен.
Тогда  он  замечает,  в  какой степени он в сущности привязан к
жизни, связывающей его с чувственным миром.  Эта  привязанность
является  тогда  во  всей  своей  истине,  без  всяких иллюзий,
которые человек создает себе обычно в жизни относительно  этого
факта.   При   вступлении   в   сверхчувственный   мир  человек
приобретает  в  качестве  как  бы   первого   сверхчувственного
достижения  некоторую  долю  самопознания,  о котором он прежде
едва мог даже догадываться. При этом  становится  ясным,  сколь
многое   должен   он   оставить  позади  себя,  если  он  хочет
действительно сознательно вступить в тот мир,  внутри  которого
он  ведь  на самом деле непрерывно находится. То, что он сделал
из себя  в  чувственном  мире,  как  человек,  сознательно  или
бессознательно  --  это  с  высочайшей  отчетливостью выступает
перед душевным взором.  Последствием  этого  переживания  часто
бывает   то,  что  человек  оставляет  все  дальнейшие  попытки
проникнуть  в  сверхчувственные  миры.  Ибо  в  связи  с   ними
становится  ясным, что для успешного пребывания в духовном мире
необходимо  сначала  научиться  иначе  чувствовать  и  ощущать.
Необходима   решимость   развить   совершенно  иное  внутреннее
душевное  настроение,  чем  какое  было  раньше,  или,  другими
словами,  к  достигнутому  раньше  необходимо  присоединить еще
иное, добиться иного.
     Но тем не менее, что же собственно происходит  в  подобный
момент  вступления  в  сверхчувственный  мир?  Человек видит то
существо, которым он был всегда, но теперь он видит его  не  из
чувственного  мира,  из  которого  он  прежде всегда смотрел на
него; он видит его из духовного мира, без  всяких  иллюзий,  во
всей  его  истине. Видит его таким образом, что чувствует всего
себя пронизанным силами познания, которые в состоянии  измерить
духовную  ценность  этого существа. При таком рассмотрении себя
выявляется также, почему  человек  не  без  боязни  соглашается
сознательно  вступить  в  сверхчувственный  мир;  выявляется та
степень крепости, которой он обладает для этого вступления.  Он
видит,  почему  он,  уже  как существо сознательное, удерживает
себя вдали от этого мира. И чем точнее наблюдает он себя  таким
образом,  тем  сильнее  выступают  и все наклонности, благодаря
которым он стремится оставаться сознанием своим  в  чувственном
мире.  Повышенным  сознанием,  словно из потаенных глубин души,
вызывает на свет эти наклонности. Необходимо  познать  их,  ибо
лишь  таким  образом они преодолеваются. Но при познании их они
еще раз, совсем  особым  образом,  доказывают  свою  силу.  Они
пытаются одолеть душу; она чувствует, как они увлекают ее вниз,
как бы в какие-то смутные глубины. Момент самопознания суров. В
мире    слишком   много   философствуют   и   теоретизируют   о
самопознании. Душевный взор  скорее  отвлекается  этим  от  той
серьезности,  которая связана с самопознанием, чем привлекается
к ней. Но, несмотря на всю эту суровость, какое  удовлетворение
можно  почерпнуть  в мысли о таком устройстве природы человека,
при котором сами  ее  инстинкты  побуждают  ее  не  вступать  в
духовный  мир прежде, чем она сможет развить в себе достаточную
степень зрелости, выражающуюся в переживании самой себя!  Какое
удовлетворение  в  том,  что  первоначально  самая значительная
встреча с существом  сверхчувственного  мира  есть  встреча  со
своим  собственным  существом  в  его  истине,  которое человек
должен вести затем далее в развитии человечества!
     Можно  сказать,  в  человеке  таится   существо,   стоящее
заботливо  на  страже  у  пограничной  черты, которую он должен
перешагнуть при вступлении в сверхчувственный мир. Это таящееся
в человеке духовное существо, которое есть он сам, но  которого
он  не  может познать обыкновенным сознанием, подобно тому, как
глаз не  может  видеть  самого  себя,  есть  "Страж  у  порога"
духовного мира. Человек познает его в такой момент, когда он не
только  фактически  бывает им самим, но и противопоставляет ему
себя, как другого, находясь как бы вне его.
     "Стража порога", как и другие переживания сверхчувственных
миров, делают зримым усиленные, окрепшие в самих себя  душевные
способности. Ибо, если оставить в стороне, что для ясновидящего
духовного  взора  встреча  со  "Стражем  порога" поднимается на
степень знания, эта встреча вовсе не является  таким  событием,
которое  наступает  только  для человека, ставшего ясновидящим.
Совершенно такое же положение вещей, как и  при  этой  встрече,
наступает  каждый раз для всякого человека при засыпании, и это
предстоящие перед самим собой, которое совершенно  тождественно
с  предстоянием перед "Стражем порога", продолжается все время,
пока   длится   сон.   Во   сне   душа   восходит   к    своему
сверхчувственному  существу.  Не  только  ее внутренние силы не
бывают тогда достаточно крепки, чтобы пробудить в ней созидание
себя самой.
     Для понимания ясновидческого переживания, в особенности  в
его  тонких,  начальных  стадиях, очень важно обратить душевное
внимание   на   то,   что   душа   мелют   начать    переживать
сверхчувственное,  не  будучи  еще в состоянии составить себе о
нем   какое-либо   отчетливое   знание.   Сначала   ясновидение
появляется  в  очень  тонкой  форме.  Так что часто, в ожидании
увидеть что-то почти осязаемое, человек не обращает внимания на
проскальзывающие ясновидческие впечатления. Он вовсе не  желает
признать их за таковые. Тогда они появляются в такой форме, что
уже  при  самом  появлении  своем  подготовляют эту возможность
забыть их; они так слабо вступают в поле сознания, что остаются
совершенно незаметными, подобно легким  душевным  облачкам.  По
этой  причине,  а  также  и  потому, что от ясновидения ожидают
обычно не того, чем оно сначала бывает, а чего-то совсем иного,
многие серьезные искатели духовного мира не находят его. В этом
отношении также очень важна встреча со "Стражем  порога".  Если
человек   укрепил   свою   душу   именно   в  этом  направлении
самопознания, то хотя бы эта  встреча  и  была  подобна  только
первому, нежному и мимолетному проблеску духовного видения, она
все-таки   не   так   легко   поддается  забвению,  как  другие
сверхчувственные впечатления, ибо в собственном существе  своем
человек бывает сильнее заинтересован, нежели в чем-либо другом.
Но  нет  никакой  необходимости,  чтобы  встреча  со  "Стражем"
принадлежала к первым переживаниям ясновидения. Укрепление души
может  происходить   в   различных   направлениях.   И   первые
направления,  которые  усваивает  себе  душа,  могут  и до этой
встречи ввести скоро в ее духовный кругозор  иных  существ  или
иные  события.  Однако,  сравнительно вскоре после вступления в
сверхчувственный мир наступит и эта встреча.

     О ЧУВСТВЕ "Я" И О СПОСОБНОСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДУШИ К ЛЮБВИ, И

     ОБ ИХ ОТНОШЕНИЯХ К ЭЛЕМЕНТАРНОМУ МИРУ

     Когда душа человека сознательно  вступает  в  элементарный
мир,  она видит себя вынужденной изменить многие представления,
усвоенные ею в  чувственном  мире.  Если  душа  соответствующим
образом  укрепит  свои  силы,  она  станет  способной  и к этой
перемене. Но сын ее отпугнет эта работа над своим  укреплением,
то  ею может овладеть при вступлении в элементарный мир чувство
потери всякой твердой почвы, на которой она должна строить свою
внутреннюю    жизнь.    Представления,     вырабатываемые     в
физически-чувственном мире, лишь до тех пор служат препятствием
к вступлению в элементарный мир, пока человек хочет удержать их
точно  такими, какими он приобрел их в чувственном мире. Но для
этого нет никакого основания, кроме  привычки  души.  И  вполне
естественно, что сознание, живущее сначала только с чувственным
миром,  привыкает считать единственно возможным тот образ своих
представлений,  который  слагается  в  работе  над  чувственным
миром.  И  это  даже  более, чем естественно -- это необходимо.
Душевная  жизнь  никогда  не  достигла  бы   своей   внутренней
замкнутости, своей необходимой твердости, если бы в чувственном
мире  она  не  развила  такого  сознания,  которое  в известном
отношении живет в  застывших,  строго  принудительных  для  нее
представлениях. Благодаря всему, что может дать душе совместная
жизнь  с  чувственным  миром,  душа  бывает  потом  в состоянии
вступить  в  элементарный   мир,   не   теряя   в   нем   своей
самостоятельности,  своего  замкнутого  в  себе существа. Этого
укрепления, усиления душевной жизни необходимо достигнуть, дабы
при вступлении в элементарный мир душа не только обладала  этой
самостоятельностью,  как  бессознательным качеством, но и могла
ясно удерживать ее в сознании.  Если  душа  слишком  слаба  для
переживания  элементарного мира, то при вступлении в него у нее
ускользает эта самостоятельность, подобно тому, как  ускользает
мысль,  слишком  слабо  запечатленная  в душе, чтобы продолжать
жить как отчетливое воспоминание. В сущности, душа тогда вообще
не может вступить в сверхчувственный мир  со  своим  сознанном.
При  попытке  ее  вступить  в  сверхчувственный  мир, существо,
которое живет в ней  и  которое  может  быть  названо  "Стражем
порога",  снова  отбрасывает ее назад в чувственный мир. И если
при этом ей удается как бы отведать этого мира, то после своего
обратного  погружения  в  чувственный  мир  у  нее  остается  в
сознании  кое-что из сверхчувственного мира; то подобная добыча
из  другой  области  нередко  вызывает  у  нее  спутанность   в
представлениях.   Опасность  впадения  в  подобную  спутанность
совершенно  устраняется,  если  обратить  особое  внимание   на
соответствующее  развитие здоровой силы суждения, как она может
быть выработана в чувственном мире. Благодаря такому укреплению
способности суждения, развивается правильное отношение  души  к
событиям  и существам сверхчувственных миров. Чтобы сознательно
жить в этих мирах, душе необходимо иметь одно влечение, которое
в чувственном мире не может раскрыться с той силой, с какой оно
выступает в сверхчувственных мирах. Это  --  влечение  отдаться
тому,  что  переживаешь.  Нужно  уметь  совершенно  окунуться в
переживание, нужно уметь слиться с ним  воедино.  И  необходимо
довести  это  до  такой  степени,  чтобы узреть себя вне своего
собственного  существа  и  почувствовать  себя  внутри  другого
существа.   Совершается  превращение  собственного  существа  в
другое, участвующее в переживании. Не обладая этой способностью
к   превращению,   нельзя   пережить   ничего    истинного    в
сверхчувственных мирах. Ибо всякое переживание основано на том,
что  человек приходит к сознанию, теперь ты изменился "таким-то
определенным  образом",  т.е.  ты  полножизненно  пребываешь  с
существом,  которое  своей  природой  "таким-то именно образом"
превращает   твою   природу.   Это   превращение   себя,    это
вчувствование  в других существ и есть жизнь в сверхчувственных
мирах. Через это вживание человек познает  события  и  существо
этих  миров.  Таким  образом,  он  замечает  свою  ту  или иную
родственность с одним существом и большую, по собственной своей
природе,  отдаленность  от  другого.  Выступают   подразделения
душевных  переживаний,  которые  --  особенно для элементарного
мира -- следует обозначить, как симпатии и антипатии. Благодаря
встрече,  например,  с  каким-либо   существом   иди   событием
элементарного  мира, человек чувствует себя так, что в его душе
всплывает переживание, которое можно обозначить как симпатию. В
подобном переживании симпатии познается  природа  элементарного
существа  или  события.  Не нужно только представлять себе, что
при этом переживании симпатии и антипатии речь  идет  об  одно"
только   их  силе  или  степени.  При  переживании  симпатий  и
антипатий   в   физически-чувственном   мире    дело    обстоит
действительно так, что говорят только о более сильной или более
слабой  симпатии и антипатии. В элементарном же мире симпатии и
антипатии различаются не только по своей силе, но  еще  и  так,
как  в  чувственном  мире  различаются, например, друг от друга
краски. И как мы переживаем многоцветный мир чувств, так  можно
пережить    и   многообразно   симпатичный   или   антипатичный
элементарный мир. При этом важно еще то, что для  элементарного
царства  "антипатичное"  не  имеет  этого  привкуса внутреннего
отвращения от  него;  антипатичным  следует  просто  обозначить
такое  качество  элементарного  существа или события, которое к
симпатичному качеству другого события  или  существа  относится
приблизительно  так,  как,  например,  в чувственном мире синий
цвет -- к красному.
     Можно  говорить  о  неком  "чувстве"  элементарного  мира,
которое  человек  может  пробудить  в  своем  эфирном  теле.  В
элементарном мире это чувство способно воспринимать симпатии  и
антипатии, как в чувственном мире глаз воспринимает краски, ухо
-- звуки. И как в чувственном мире один предмет бывает красным,
а  другой синим, так и существа элементарного мира излучают для
духовного зрения, одни --  такой-то  род  симпатий,  другие  --
такой-то род антипатий.
     Это   переживание   элементарного   мира   в  симпатиях  и
антипатиях опять-таки не есть нечто, возникающее впервые только
для ясновидчески пробужденной души; оно всегда  существует  для
каждой   человеческой   души;   оно   принадлежит   к  существу
человеческой души. Только в обыкновенной духовной жизни  знание
об   этом   существе  человека  остается  нераскрытым.  Человек
заключает в себе свое  эфирное  тело,  и  посредством  него  он
бывает   на   сто   ладов   связан  с  существами  и  событиями
элементарного мира. В один момент своей жизни он бывает  так-то
вплетен  в  элементарный мир симпатиями и антипатиями, в другой
момент -- иначе.
     Но, как эфирное существо, душа не  может  непрерывно  жить
таким  образом,  чтобы  в  ней  отчетливо  выражалось  действие
симпатий и антипатий. Подобно тому,  как  в  чувственном  бытии
состояние   бодрствования   должно  сменяться  сном,  так  и  в
элементарном  мире  переживанию  симпатий  и  антипатий  должно
противополагаться иное состояние. Душа может отрешаться от всех
симпатий  и  антипатий  и  переживать в самой себе только себя,
быть обращенной только к своему собственному бытию, чувствовать
только его. Более того, это чувствование может достигнуть такой
силы,  что  можно  говорить  о  "велении"  своего  собственного
существа.  Дело  идет  здесь  о таком состоянии душевной жизни,
которое нелегко описать, потому что в своей  чистой,  подлинной
природе оно похоже в чувственном мире только на сильное, чистое
душевное  чувство  "Я"  или самого себя. Для элементарного мира
это состояние можно описать таким образом, что по  отношению  к
необходимой  отдаче себя переживаниям симпатий и антипатий душа
чувствует влечение сказать себе: я хочу быть всецело только для
себя, только в себе. И некоторым развитием воли душа отрывается
от состояния отдачи себя элементарным переживаниям  симпатий  и
антипатий.  Для элементарного мира эта жизнь в себе есть как бы
состояние сна, между тем как отдача себя событиям  и  существам
есть   состояние   бодрствования.   Когда   человеческая   душа
бодрствует в элементарном мире и развивает волю  к  переживанию
себя,  т.е.  ощущает  потребность  в "элементарном сне", то она
может обрести его, возвращаясь с вполне развитым  самочувствием
в  бодрственное  состояние  чувственного  переживания.  Ибо это
проникнутое самочувствием переживание в чувственном мире и есть
элементарный сон. Он заключается в отрыве души от  элементарных
переживаний.  Это  буквально верно: для ясновидческого сознания
жизнь души в чувственном мире есть духовный сон.
     Когда  при  правильном  развитом  ясновидении  у  человека
наступает  пробуждение  в  сверхчувственном  мире,  то  у  него
остается воспоминание о переживаниях души в  чувственном  мире.
Это   воспоминание   должно  присутствовать  у  него,  иначе  в
ясновидческом  сознании  были  бы  всякие  другие  существа   и
события,  кроме  только  собственного существа. Тогда у него не
было бы знания о себе, он не жил бы сам духовно; в душе жили бы
другие существа  и  события.  Приняв  это  во  внимание,  легко
понять,  что  правильно  развитое  ясновидение должно придавать
большое значение выработке сильного  "чувства  Я".  Вырабатывая
это  "чувство  Я"  при ясновидении, человек не развивает ничего
такого, что  приходит  в  душу  только  через  ясновидение;  он
познает  только  то,  что всегда существует в глубинах души, но
что остается  неосознанным  для  обыкновенной  душевной  жизни,
протекающей в чувственном мире.
     Сильное "чувство Я" существует не благодаря эфирному телу,
как таковому,   но   благодаря   душе,   переживающей   себя  в
физически-чувственном  теле.  Если  из  своего  переживания   в
чувственном   мире   душа  не  привнесет  его  в  ясновидческое
состояние,  то  она  скоро  убедится  в   своей   недостаточной
вооруженности для переживания в элементарном мире.
     Для человеческого сознания в чувственном мире существенно,
чтобы самочувствие души (ее переживание "Я"), хотя оно и должно
присутствовать,  было  все-таки  несколько заглушено. Благодаря
этому душа имеет  возможность,  в  пределах  чувственного  мира
пройти