потом  выступить.
Однако  обучение  может быть  прямо верным  средством,  чтобы  довести ее  к
проявлению.  Замыкает себя такой человек против обучения, то может быть так,
что его  способность  в  данном течении  жизни остается  скрытой и  выступит
только в одном из следующих течений жизни.

     В  отношении  подразумеваемого  здесь  обучения для  сверх-чувственного
познания, важно не позволить взойти определенным близлежащим недоразумениям.
Одно из них может возникнуть через то, что  полагают, будто обучение  желало
бы человека  в  отношении  его всего ведения жизни, сделать его неким другим
существом.  Единственно,  дело  идет  не  о  том,  чтобы дать человеку общие
жизненные  предписания,  но  чтобы  говорить  ему  о  Душевных  отправлениях
(Seelenverrichtungen), которые, если он их исполняет,  дают  ему возможность
наблюдать сверх-чувственное. На  ту часть его жизненных отправлений, которая
лежит вне наблюдения сверх-чувственного,  эти  отправления не имеет никакого
непосредственного  влияния.  Человек  приобретает  себе   вдобавок  к   этим
жизненным отправлениям дар сверх-чувственного наблюдения. Деятельность этого
наблюдения  отделена  от  обыкновенных жизненных  отправлений  так  же,  как
состояние бодрствования от состояния сна. Одно ни в малейшем не может мешать
другому. Кто, например,  обычное  течение  жизни желал  бы  пронизать  через
впечатления сверх-чувственного  созерцания, походил бы  на больного, чей сон
постоянно  прерывался  бы  вредным  пробуждением.  Свободной воле обученного
должно  быть   возможно  достигать  состояния  наблюдения  сверх-чувственной
деятельности.  Опосредственно связано обучение  с  жизненными отправлениями,
все-таки,   постольку   совместно,   поскольку   без   известного   этически
согласованного   ведения  жизни,   взгляд   в   сверх-чувственное   является
невозможным  или  вредным.  И  поэтому  некоторое,  что  ведет  к созерцанию
сверх-чувственного,  является   одновременно  средством   к  облагораживанию
ведения жизни. С  другой стороны,  через  взгляд  в  сверх-чувственный  Мир,
распознают   высшие  моральные   импульсы,  которые  действенны  также   для
физически-чувственного  мира.   Известные   моральные  необходимости   будут
распознаны  только из этого  Мира.  -  Второе  недоразумение  было бы, когда
верят,  что какая-нибудь  ведущая  к  сверх-чувственному  познанию  Душевная
деятельность, имела бы некое  дело с изменениями физической организации. Эти
отправления  скорее  не  имеют  даже  ни малейшего дела с чему-либо, во  что
убеждена  физиология  или  другая ветвь  естествознания (Naturkenntnis). Они
есть так всецело от всего физического далеко  лежащие чисто Духовно-Душевные
процессы,  как  само  здоровое  мышление  и  восприятие.  По  такому  образу
происходит  в Душе  через  такое  отправление ничто  другое, как  происходит
нечто, когда здорово она представляет или судит. Настолько много и настолько
мало имеет дело с телом здоровое  мышление, насколько много и насколько мало
имеют дело  с  таковым  процессы  истинного  обучения  к  сверх-чувственному
познанию.  Все,  что по-другому  соотносит себя к человеку, не есть истинное
Духовное  обучение,  но  искаженный  образ  (Zerrbild)  такового.  В  смысле
сказанного  здесь должно  принять  следующие  изложения. Только  потому, что
сверх-чувственное познание  есть нечто, что исходит из  всей Души  человека,
будет  это  так  выглядеть,  как  если  для обучения потребовались  бы вещи,
которые  делают из человека нечто другое. В истинности дело идет об указании
отправлений, которые устанаваливают  Душу в возможность  внутри своей  жизни
достичь такие мгновения, в которые она может наблюдать сверх-чувственное.

     *

     Восхождение  к  некому   сверх-чувственному  состоянию  сознания  может
исходить  только из обыкновенного  бодрствующего  дневного  сознания. В этом
сознании Душа  живет до своего  восхождения. Через  обучение  ей будут  даны
средства,   которые   выводят  ее  из  этого   сознания.  Входящее  здесь  в
рассмотрение обучение дает среди первых средств такие, которые позволяют еще
обозначить себя  как отправления обычного дневного сознания. Непосредственно
самые   значимые   средства  есть   такие,  которые   состоят  в  молчаливых
отправлениях  Души.  Дело  идет   о  том,  что   Душа  предается   полностью
определенным  представлениям. Эти представления есть  такие,  которые  через
свою  сущность  задействуют  некую  пробуждающую силу  на известные  скрытые
способности   человеческой   Души.  Они  отличаются  от   тех  представлений
бодрствующей дневной жизни, которые  имеют  задачу отобразить  некую внешнюю
вещь. Чем истиннее они это  делают, тем истиннее они есть. И это принадлежит
их  сущности,  в  этом  смысле   быть  истинными.  Такую  задачу   не  имеют
представления, которым Душа должна предаться в целях Духовного обучения. Они
так образованы, что они не отображают ничего внешнего, но имеют в самих себе
особенность, пробуждающе воздействовать на Душу. Наилучшие представления для
этого есть чувство-образные (sinnbildliche) или символические. Однако  могут
быть использованы также  другие представления. Ибо дело идет вовсе не о том,
что содержат представления, но  исключительно о том, чтобы  Душа  направляла
все  свои силы  на  то, чтобы не иметь в  сознании ничто  другое,  кроме как
данные  представления.  В  то время как  в  обычной Душевной жизни  ее  силы
распределены  на  многое  и  представления  быстро  меняются,  при  Духовном
обучении   дело   идет   о  концентрации   всей   Душевной  жизни  на  одном
представлении.   И  это  представление  через  свободную  волю  должно  быть
передвинуто в срединную  точку сознания. Чувство-образные представления есть
поэтому лучше чем такие, которые  отображают  внешние предметы или процессы,
потому что  последние имеют отправной пункт во внешнем мире и через это Душа
должна опираться единственно на самое себя меньше, чем  при чувство-образных
представлениях, которые были образованы из собственной Душевной  энергии. Не
то,  что представляют себе является существенным,  но  дело идет  о том, что
представленное  через  образ представления  освобождает  Душевное  от всякой
опоры на физическое.

     Достигают  к пониманию  такого погружения в  некое представление,  если
вызвают   только   однажды   перед  Душой  понятие  воспоминания.  Например,
направляют глаз на дерево и затем отворачиваются от него так, что его больше
не  могут видеть,  то возможно  пробудить  в Душе представление дерева.  Это
представление  дерева,  когда  таковое  не  стоит перед глазом,  есть  некое
воспоминание о дереве. Теперь  мыслят себе, что сохраняют это воспоминание в
Душе;   позволяют  Душе  как  бы  покоиться  на  воспоминании-представлении;
стараются при этом исключить все другие представления. Тогда Душа  погружена
в воспоминание-представление дерева. Имеют дело с неким  погружением  Души в
представление; однако это  представление есть отображение некой, воспринятой
через чувства,  вещи. Когда,  однако,  то  же самое  предпринимают с  неким,
установленным в сознании через свободную волю, представлением, то постепенно
можно достигнуть действия, на которое приходится главное.

     Должен  быть только  сделан наглядным  пример  внутреннего погружения с
чувство-образным представлением. Сначала в Душе должно быть построено  такое
представление.  Это может происходить  следующим  образом: представляют себе
растение,  как оно укореняется в почве, как оно выгоняет лист за листом, как
оно развертывает себя к цветению. И теперь мыслят себе поставленного рядом с
этим  растением  человека. Делают  в  Душе  мысль  живой, как  человек имеет
качества и способности, которые напротив таковым растения могут быть названы
более совершенными.  Обдумывают, как  он соразмерно своим  чувствам  и своей
воле, может  отправиться туда или сюда,  в то время как растение приковано к
Земле.  Теперь, однако, говорят себе: да, конечно,  человек совершеннее  чем
растение; но мне зато встречаются в нем качества, которые я не воспринимаю у
растения  и  чье  не-наличие  (Nichtvorhandensein)  может  мне  в  известном
отношении  явиться  более  совершенным,   чем  человек.   Человек   исполнен
вожделений и страстей; таковым он  следует  в своем поведении. Я могу у него
говорить  о заблуждениях через его побуждения и страсти. У растения  я вижу,
как оно чистым законам роста следует от  листа к листу, как  оно бесстрастно
раскрывает  цветение  целомудренному Солнечному  лучу. Я могу  сказать себе:
человек  имеет   некое  известное  совершенство  перед   растением;  но  это
совершенство  он приобрел через то,  что он к являющимися мне  чистыми силам
растения  в своем  существе  позволил вступить  побуждениям,  вожделениям  и
страстям.  Я  представляю себе  теперь,  что  через  растение течет  зеленый
цвето-сок  и что  таковой  есть выражение  для чистых  бесстрастных  законов
роста. И  затем я представляю себе, как через  вены  человека течет  красная
кровь и как таковая есть  выражение  для побуждений, вожделений и  страстей.
Все это  я  позволяю возникнуть  как некая живая мысль в моей Душе.  Затем я
представляю себе далее,  как человек является  способным к развитию;  как он
свои  побуждения и  страсти  может просветлить и очистить через свои  высшие
Душевные  способности. Я мыслю себе, как через это будет уничтожено низшее в
этих побуждениях  и страстях и таковые будут опять-рождены  на более высокой
ступени. Тогда кровь  позволено будет  представить как выражение очищенных и
просветленных побуждений  и страстей. Я  смотрю, например, в Духе на  розу и
говорю себе:  в красном  соке  розы вижу я цвет зеленого растительного сока,
превращенного в красный; и красная  роза следует, как и зеленый лист, чистым
бесстрастным  законам роста.  Красное  розы  пусть  будет  мне чувство-образ
(Sinnbild) такой крови, которая является выражением просветленных побуждений
и  страстей, которые отбросили все низшее и в своей чистоте равняются силам,
которые действуют в красной розе. Я пытаюсь теперь, такие мысли переработать
не только в моем рассудке, но позволить им в моем восприятии стать живыми. Я
могу  иметь  блаженное  восприятие,  когда  я  представляю  себе  чистоту  и
бесстрастность  растущего  растения.  Я  могу  породить  в себе чувство, как
определенные  высшие совершенства должны  быть  куплены  через  приобретение
побуждений и вожделений. Это может блаженство, которое я воспринимал прежде,
превратить в  строгое  чувство;  и  затем  во  мне может  зашевелиться некое
чувство освобождающего счастья,  когда я предаю  себя мысли о красной крови,
которая может стать  носителем внутренне чистых переживаний, как красный сок
розы.  Главное приходится на то, что человек не безчувственно  поставил себя
напротив   мыслей,   которые   служат    к   построению    чувство-образного
представления.  После  того,  как  проходятся  в  таких  мыслях и  чувствах,
превращают их в следующее  чувство-образное представление. Представляют себе
черный  крест. Таковой пусть будет  чувство-образ для  уничтоженного низшего
побуждений и страстей;  и там, где  пересекаются брусья  креста, мыслят себе
семь красных  лучащихся  роз,  упорядоченных в круге.  Эти  розы пусть будут
чувство-образом для крови,  выражением для просветленных, очищенных страстей
и побуждений. (* Главное приходится не на то, насколько находит то или  иное
естественно-научное представление выше-приведенные  мысли  правомерными  или
нет. Ибо дело  идет о развитии  таких мыслей о  растении и человеке, которые
могут быть  завоеваны без  всякой  теории,  через  простое  непосредственное
созерцание.  Такие  мысли имеют ведь все-же также  свое значение наряду с, в
другом отношении  не менее значимыми теоретическими, представлениями о вещах
внешнего мира.  И тут есть эти мысли  не для того здесь, чтобы состояние дел
научно представить,  но  чтобы построить чувство-образ, который  оказывается
Душевно действенным, все равно какие возражения приходят тому или иному лицу
при  построении такого чувство-образа.)  Это чувство-образное  представление
должно теперь быть таким, которое вызывают перед  Душой  так,  как  это выше
было  наглядным  на  воспоминании-представлении. Такое  представление  имеет
Душевно-пробуждающую  силу,  если  предаются ему  во внутреннем  погружении.
Любое другое представление должно попытаться исключить во  время погружения.
Только  один  описанный чувство-образ  должен  парить  в Духе  перед  Душой,
настолько живо насколько это возможно. - Это есть не без значения, что такой
чувство-образ был  приведен здесь не просто  как пробуждающее представление,
но что он сначала  был  построен через известные представления о  растении и
человеке.  Ибо  действие такого  чувство-образа  зависит  от  того, что  его
совместно-составляют  описанным   образом,   прежде  чем  его  применяют  ко
внутреннему  погружению.  Представляют его себе, без  того,  чтобы проделать
сперва в собственной Душе такого построения, то остается он холодным и более
не-действенным,   чем   когда   он   через   подготовление   приобрел   свою
Душе-просветляющую  силу.   Во   время   погружения  должно,   все-же,   все
подготовительные мысли не вызывать в Душе, но  только иметь образ живо перед
собой парящим в Духе и при этом позволить воспарить тому восприятию, которое
установило себя  как  результат подготовительных мыслей.  Так  чувство-образ
становится  знаком  (Zeichen)  наряду   с   восприятием-переживанием.   И  в
пребывании Души в этом переживании лежит действенность. Чем дольше  возможно
пребывать без того, что вмешивается некое другое мешающее представление, тем
действеннее  есть весь процесс. Все-же  есть  это хорошо, когда вне времени,
которое  посвящают  собственно  погружению,  часто  через  мысли  и  чувства
повторяют вышеописанным  способом  построение  образа, чтобы  восприятие  не
поблекло.  Чем больше  терпения имеют  для  такого  обновления, тем значимее
будет  образ  для  Души. (В  изложениях  моей  книги  „Как  достигнуть
познания  высших миров?" указаны еще другие примеры  средств для внутреннего
погружения. Особенно  действенны  там  же  охарактеризованные медитации  над
становлением и прехождением растения, над дремлющими в растении-семени-зерне
силами становления, над формой кристаллов и так далее. Здесь,  в этой книге,
на неком примере должна была быть показана сущность медитации.)

     Некий такой чувство-образ, как  он здесь описан, не отображает внешнего
предмета или существа,  который  будет вынесен  через природу. Однако именно
прямо через это имеет он свою побуждающую силу  для известных чисто Душевных
способностей. Все-таки некто мог бы выдвинуть возражение. Он мог бы сказать:
Конечно, „целое", как чувство-образ наличиствует  не через природу, но
все отдельные  подробности  заимствованы, однако,  из  этой природы,  черный
цвет, розы и так далее.  Все это будет однако воспринимается  через чувства.
Кто будет потревожен  через такое  возражение, тот должен  обдумать,  что не
отображения  чувственных восприятий есть то, что ведет к пробуждению  высших
Душевных  способностей, но что это действие будет вызвано единственно только
через  способ  сочетания этих отдельных  подробностей.  А  это сочетание  не
отображает ничего, что наличиствует в чувственном мире.

     На чувство-образе  -  как пример -  должен  был быть сделать  наглядным
процесс  действенного  погружения  Души.  В  Духовном  обучении  могут  быть
применены многообразнейшие образы такого рода и таковые могут быть построены
самыми  различными способами. Могут  быть  даны  также известные  изречения,
формулы, отдельные слова, в которые должно погружаться.  В каждом случае эти
средства  внутреннего   погружения   будут  иметь  цель  оторвать   Душу  от
чувственного восприятия  и  побудить ее  к такой  деятельности,  при которой
впечатление  на  физические  чувства  является  незначимым  и  развертывание
внутренне дремлющих Душевных  способностей  будет  существенным.  Дело может
идти  также  о  погружениях  только в чувства, ощущения  и  так далее. Такое
оказывается   особенно  действенным.  Возьмем  разок  чувство  радости.  При
нормальном ходе жизни Душа может переживать радость,  когда  имеется внешнее
побуждение   к   радости.   Когда  воспринимающая   здоровым   образом  Душа
воспринимает, как человек совершает некое деяние, которое  внушает  таковому
свою сердечную доброту, то Душа чувствует удовлетворение, радость  при таком
деянии. Но эта Душа  может теперь подумать  о неком деянии такого рода.  Она
может сказать себе:  деяние,  которое было  совершено из сердечной  доброты,
есть такое, при котором совершающий следует не своему собственному интересу,
но интересу своего ближнего. И такое  деяние может быть названо  нравственно
добрым.  Теперь, однако,  может рассматривающая Душа сделать себя  полностью
свободной  от  представления  отдельного  случая  во  внешнем  Мире, который
доставил  ей  радость  или  удовлетворение  и   она  может  образовать  себе
охватывающую  идею  сердечной доброты.  Она может примерно мыслить себе, как
сердечная доброта возникает через то, что одна Душа как бы  всасывает в себя
интерес  другой  Души и делает своим  собственным.  И Душа  может воспринять
радость об этой нравственной идее сердечной  доброты.  Это есть радость не о
том или ином  процессе  чувственного мира, но радость об идее,  как таковой.
Пытаются такой радости позволить более долгое  время  быть живой  в Душе, то
есть это погружение в чувство, в  ощущение. Не идея суть тогда действенное к
пробуждению внутренних Душевных  способностей,  но через более долгое  время
длящееся господство чувства  внутри в  Душе, побужденного  не  только  через
отдельное внешнее впечатление. - Так как сверх-чувственному познанию удается
более глубоко проникнуть в сущность вещей, чем  обыкновенному представлению,
то из  его опытов могут быть указаны восприятия, которые  еще во много более
высокой степени действуют на развертывание Душевных  способностей, когда они
будут  применены  ко внутреннему погружению.  Насколько необходимым является
это последнее для  более высокой  степени  обучения, настолько должно однако
быть вспомнено, что энергичное погружение  в такие чувства и восприятия, как
например, охарактеризованное при  рассмотрении сердечной Доброты,  может уже
вести очень  далеко. - Так как существа людей  различны,  то  для  отдельных
людей  являются  действенными  также  различные  средства  обучения.  -  Что
касается  временной  продолжительности погружения, то должно  обдумать,  что
действие настолько  сильнее,  насколько спокойнее и разумнее это  погружение
может быть. Но любое преувеличение в этом направлении должно быть избегаемо.
Известный внутренний  такт, который сам получается  через  упражнения, может
учить ученика, чему он должен придерживаться в этом отношении.

     Такие  упражнения во внутреннем  погружении  как  правило должно  будет
выполнять  долго,  прежде  чем их  результат  можно  воспринять  самому. Что
безусловно принадлежит к Духовному  обучению есть: терпение  и выдержка. Кто
эти оба не пробудит в себе и  так  в полном спокойствии и продолжительно  не
делает своих упражнений  так, что  терпение и  выдержка при  этом  постоянно
составляют основное настроение его Души, тот не может достичь много.

     Из предшествующего  изложения хорошо видно, что  внутреннее  погружение
(медитация) есть средство к достижению  познания высших Миров, но также, что
не  каждое  любое содержание представления ведет к этому, но  только  такое,
которое устроено описанным образом.

     Путь, на который здесь указано, ведет сначала к тому, что можно назвать
имагинативное  (imaginative)  познание.  Оно  есть  первая  высшая   ступень
познания. Познавание, которое основывается  на  чувственном восприятии  и на
обработке чувственных восприятий чере