ле,  эхо  отдавалось  от
стен, и казалось, что едет не трое всадников, а по меньшей мере сотня.
   В боковом переулке сверкнул яркий свет фонаря,  словно  маячок  среди
безбрежного моря ночи. Путники повернули коней.
   На стук никто не отозвался,  затем  послышалось  шарканье  подошв,  и
дверь распахнулась. На пороге стоял очень худой,  похожий  на  кузнечика
человек. Руки, длинные и тонкие, торчали из рукавов халата,  а  на  лице
застыло скорбно-хищное выражение.
   - Заходите, - проговорил он сиплым голосом,  глядя  на  путников  без
особенной приязни. - Будьте гостями моего дома, да сохранит  вас  Вечный
Государь.
   Он указал, где находится  коновязь,  дождался,  пока  гости  привяжут
животных, и повел их к столу. Пахло в небольшом помещении уксусом и  еще
чем-то кислым, пол даже в полумраке, который  рассеивала  лишь  масляная
лампа в руке хозяина, выглядел грязным.
   - Что желаете? - спросил хозяин, когда гости уселись.
   - Неси то, что не  нужно  греть,  -  приказал  Харальд.  Такой  ответ
избавил его от необходимости называть блюда.
   Хозяин поклонился и ушел, оставив лампу на столе, после  чего  Йофрид
сказала:
   - Не нравится он мне. Не знаю почему...
   - Что делать, - пожал плечами Харальд. - Не уходить же теперь.
   Похожий на кузнечика человек двигался, в отличие от своего маленького
собрата, бесшумно. Когда он возник из полумрака рядом со столом, держа в
руках два блюда, таких огромных, что  их  можно  было  использовать  как
щиты, Харальд невольно вздрогнул.
   - Тушеное мясо, - просипел хозяин, - и рубленые  кабюшоны  в  медовом
соусе...
   Мясо  оказалось  неплохим,  по  вкусу  напоминало  зайчатину,  но   с
рублеными   кабюшонами   вышла   промашка.    Блюдо    было    наполнено
светло-розовыми кубиками, плавающими в янтарном медовом  сиропе.  Первым
туда влез Младший и тут же скривился,  точно  в  рот  ему  попало  нечто
донельзя противное, вроде кошачьего помета.
   Харальд из любопытства взял липкий и скользкий кубик (ложки тут  были
не в ходу, любое блюдо принято было есть руками). Поначалу  ощущал  лишь
сладкий вкус меда, но потом рот наполнился чем-то  мерзким,  похожим  на
смолу. С трудом удержался от  того,  чтобы  не  выплюнуть.  Краем  глаза
отметил удивление на лице хозяина.
   К концу ужина блюдо с кабюшонами осталось почти нетронутым.
   Комнату им отвели самую дальнюю по коридору.
   - Кровать! - проговорила с  восхищением  Йофрид,  когда  за  хозяином
закрылась дверь. - Как здорово!
   Она сдернула с головы надоевшую за день повязку, и волосы рассыпались
по плечам.
   Из-за  двери  послышался  сдавленный  всхлип,  затем  она  скрипнула,
закрываясь окончательно, и зашелестели удаляющиеся шаги.
   - Этот ублюдок подглядывал, - спокойно сказал Младший.  -  Теперь  он
наверняка догадывается, кто мы такие...
   -  Каким  образом?  -  спросил  Харальд.  -   Вряд   ли   вести   тут
распространяются так быстро! Разве что они используют почтовых птиц!
   - Ага, куриц, - фыркнула Йофрид. - Тех самых, которых вы нашли  тогда
в обозе... Давайте лучше спать!
   - Ты ложись, - сказал Младший. - А мы будем дежурить по очереди. Мало
ли что.
   Первым стоять на часах выпало Харальду. Он погасил лампу и  уселся  в
темноте, прислушиваясь к тому, что творится вокруг.  На  двери  не  было
никаких запоров, и даже  заставить  ее  было  нечем.  Кровати  -  просто
глинобитные возвышения.  Их  с  места  не  сдвинешь.  Стулья  -  слишком
легковесны, а  больше  никакой  мебели  в  комнате  не  было.  Если  кто
попробует ворваться, то останавливать его придется  исключительно  силой
оружия.
   Было тихо, стрекотала в ближайшем саду какая-то букашка, да слышалось
ровное дыхание  спящих.  Под  эти  звуки  Харальд  сам  едва  не  уснул,
спохватился лишь в тот момент, когда готов был свалиться со стула.
   Поспешно выпрямился и уставился в темноту,  исключительно  для  того,
чтобы глаза не закрывались. Время потихоньку шло,  в  окно  проник  свет
одной из местных лун, светло-розовый, точно кабюшоны.
   При воспоминании о них Харальда передернуло, и в  тот  же  момент  он
насторожился  -  показалось,  что  легонько   стукнула   входная   дверь
постоялого двора. Но все было тихо, и он успокоился.
   Когда пришел  момент  передавать  пост  Младшему,  вся  комната  была
затоплена лунным  светом,  словно  сильно  разбавленным  красным  вином.
Розовые отблески стлались по полу, карабкались  по  стенам,  прыгали  по
волосам Йофрид.
   Едва Харальд дотронулся до плеча сына, как тот открыл глаза, словно и
не спал.
   - Случилось что-нибудь? - спросил он шепотом.
   - Нет, - так же тихо ответил Харальд. - Время сменяться.
   И тут же вновь долетел звук открывшейся двери, а за ним голоса.
   - А мне сдается,  что  все  же  случилось,  -  Младший  ловко,  одним
движением, вскочил, и  стало  видно,  что  спал  он  в  одежде.  -  Буди
Йофрид...
   Лучом лунного света, только не здешнего, а своего, родного,  сверкнул
обнаженный меч.
   Девушка  заворочалась,  что-то  пробормотала   во   сне,   не   желая
просыпаться. Харальд потряс ее сильнее, ощущая возрастающую  тревогу.  К
их комнате, судя по звукам, приближалось несколько  человек.  Под  дверь
проник оранжевый отсвет факелов.
   - Что? - спросила она  недовольно,  открывая  наконец  глаза.  -  Уже
утро?
   - Нет, нападение, - ответил Харальд коротко. - Вставай быстро!
   Он повернулся, вскинул меч. Дверь  тут  же  с  треском  распахнулась,
ударилась о стену, и в комнату ворвались воины в  цветастых  халатах,  с
легкими изогнутыми клинками. Точнее, попытались ворваться -  им  помешал
Младший.
   Он встал у них на пути живой стеной, и душа его запела в предвкушении
схватки, впервые за многие годы.  Он  вновь  ощутил  себя  самим  собой,
прирожденным воином, молодым, сильным  и  непобедимым.  Меч  сверкал,  с
лязгом отшибая клинки противников, разрывая халаты и плоть с  одинаковой
легкостью.
   Он пришел из того мира, где война была  ежедневным  делом,  здесь  же
люди не сражались по-настоящему очень давно. У них не было  против  него
никаких шансов.
   Все закончилось очень быстро. Те, кто явились  с  мечами,  лежали  на
полу. Одни - неподвижно, другие - дергаясь и оглашая воздух стонами;  но
все остались живы. Те, кто держал  факелы,  разбежались.  Только  хозяин
остался в коридоре, прижавшись к стене. Лицо его  даже  в  лунном  свете
казалось белым, точно первый снег.
   - Тварь, - сказал ему Младший, - ты предал нас!
   -  Мой  долг  -  служить  Вечному  Государю,  да  не  закончится  его
правление! - гордо просипел человек-кузнечик. - И  не  помочь  в  поимке
бунтовщиков - измена!
   - Ух, прирезать бы тебя! - Младший замахнулся мечом.
   - Брось его! - крикнул отец. - Быстрее к лошадям!
   - Ладно - живи. - Харальд плюнул под ноги хозяину и побежал к выходу,
догоняя спутников.
   Входная дверь была распахнута. Должно быть, доблестные воины, убегая,
забыли прикрыть ее за собой. Ночной воздух оказался прохладным и приятно
охлаждал разгоряченное лицо.
   - Откуда только узнали? - крикнул Младший, отвязывая жеребца.
   - Об этом потом будем думать... - ответил отец. Он уже сидел в  седле
с мрачным видом, полосы его халата, зеленые на желтом, казались черными.
- А сейчас нужно поскорее убираться отсюда! Ты разогнал десяток, но  кто
поручится, что они вскоре не явятся сотней?
   Копыта ударили в землю, и по сторонам понеслись одинаково  слепые  по
ночному времени фасады домов. Огромный красный месяц заливал светом мир,
и впереди беглецов мчались их тени,  угольно-черные,  словно  провалы  в
неведомую бездну.
 
Глава 16 
 
   Средоточие и символ власти есть Пирамида
   почитайте ее и поклоняйтесь ей
   Вечные законы
 
   Солнце яростно палило, должно быть задавшись целью поджарить землю  и
всех ее обитателей. Редко-редко робкие облачка  затмевали  яростный  лик
светила, принося кратковременную прохладу.
   Утерев с лица пот, Харальд Младший в очередной раз огляделся. Они  не
останавливали коней всю  ночь  и  половину  дня,  пробираясь  пустынными
обходными дорогами. Путь выбирала Йофрид.
   Та тропа, по которой путешественники  ехали  сейчас,  -  узкая  серая
лента, была небрежно брошена на холмы,  склоны  которых  покрывали  рощи
невысоких деревьев,  сплошь  увешанных  зелеными  плодами,  похожими  на
небольшие сливы.
   Харальд  попробовал  один,  но  выплюнул,  едва  разжевав,  -  мякоть
оказалась горькой.
   Людей почти не встречали,  только  пастухи,  наблюдающие  за  стадами
косматых коз, провожали всадников изумленными взглядами. Нечасто в  этих
диких местах видели путников на породистых лошадях и  в  дорогих,  пусть
даже запыленных, халатах.
   Время от времени встречались источники с удивительно вкусной и чистой
водой. Около одного такого путешественники остановились, чтобы переждать
самое жаркое время.
   Но затем вновь  пришлось  садиться  в  седло,  выезжать  из  тени  на
безжалостный солнцепек, где чувствуешь себя как рыба на сковородке.
   Взобравшись на склон очередного холма, Харальд в первый момент решил,
что от жары  начал  грезить.  Впереди,  над  зелеными  округлыми  телами
холмов, на фоне бледно-голубого  неба  возносился  светло-желтый  конус.
Расстояние до него было трудно определить,  но  он  был  слишком  велик,
чтобы быть рукотворным, и слишком  правилен,  чтобы  его  могли  создать
стихии.
   - Ой! - Этот возглас вырвался у  Йофрид,  чей  конь  также  преодолел
подъем. - Что это?
   - Сдается мне, та самая Пирамида, - ответил Харальд,  прикладывая  ко
лбу ладонь.
   - Тогда до столицы не так далеко, - проговорил  подъехавший  отец.  -
Осталось решить, как проникнуть в ее пределы.
   - А ты все еще хочешь туда? - спросил Харальд. - Может, еще не поздно
повернуть на восток, в степи?
   - Туда нас точно не пропустят, - ответила Йофрид,  грустно  улыбаясь.
За прошедшие дни она освоилась с магией  этого  мира  и,  покидая  тело,
могла видеть происходящее на очень далеком расстоянии. - Там все  дороги
перекрыты, как и на западе, на границе леса.  Мы  на  юг-то  так  далеко
заехали только потому, что нас тут никто не ждал.
   - Как же они передают сообщения? - покачал головой Харальд. - Ведь не
прошло и десяти дней, как мы столкнулись с воинами Вечного  Государя,  а
уже каждый содержатель постоялого двора знает наши приметы!
   - Вопрос хороший, - сказал отец. - Но даже если мы  найдем  ответ  на
него, нам это ничего не даст, не поможет проникнуть в  столицу.  Йофрид,
что там впереди?
   Девушка замерла, вцепившись в поводья.  Мышцы  ее  закаменели,  черты
лица застыли. Младший не первый раз видел, как она покидала тело, но все
равно не мог к этому привыкнуть.
   Но уже через несколько мгновений она открыла глаза и заговорила:
   - Тропа верст через десять выводит на большую торную дорогу,  ведущую
на юг, прямо к городским воротам. Около  дороги  большая  роща  -  можно
будет укрыться на ночь.
   - Хорошо, - кивнул Харальд и двинул скакуна с места. - Тогда  вперед,
нечего тут париться... Спутники последовали за ним.
 
*** 
 
   Из кустов,  в  которых  лежал  Харальд,  хорошо  была  видна  дорога.
Широкая, в полтора десятка саженей, она шла прямо, будто лезвие меча,  и
вела точно на юг - тут Йофрид не ошиблась. Днем, когда он  только  занял
наблюдательный пост, движение было оживленным. Катились повозки,  шагали
серые  ушастые  существа,  так  удивившие  выходцев  из  другого   мира,
проносились конные,  неторопливо  брели  пешие  странники.  Над  дорогой
стояла кисея пыли, слышались брань и выкрики, скрип колес, рев и  ржание
животных.
   Теперь же, когда солнце наполовину утонуло за западным 'горизонтом, а
с востока неудержимой  волной  накатывался  мрак,  дорога  опустела.  Но
Харальд продолжал ждать.
   Невольно  вспомнил  разговор,  состоявшийся  перед   тем,   как   они
отправились в засаду, удивление спутников, когда он изложил свой план.
   - Что, бросить лошадей? - спросил отец,  и  на  лице  его  отразилось
недоумение. - Нет, невозможно!
   - С ними мы не попадем в город, - ответил Харальд спокойно. -  Стража
будет обращать внимание на любых ВСАДНИКОВ.  Ведь  никому  не  придет  в
голову, что мы избавимся от столь великолепных животных!
   Довод возымел действие. Они согласились. Да и куда им было  деваться?
Кто  лучше  разбирается   в   способах   проникновения   на   охраняемое
пространство, чем бывший наемный убийца?
   Харальд горько усмехнулся и тут же насторожился. До ушей долетел звук
шаркающих о землю подошв.  Когда  он  стал  громче,  к  нему  добавилось
гнусавое бормотание. Харальд замер, напряженный, как охотящийся зверь.
   На дороге показались трое пешеходов. Халаты их были такими  грязными,
словно они специально валялись в них на земле, лица лоснились от загара,
а  в  руках  были  крепкие  посохи.  На  боку  каждого  болталась  сума,
указывающая на почтенную профессию нищего.
   Еще днем подобные путники привлекли внимание  Харальда.  Поначалу  он
думал, что их придется убить, но Йофрид предложила просто оглушить их на
время при помощи магии.  Он  согласился,  даже  не  скрывая  облегчения.
Лишать кого-либо жизни не хотелось.
   Какая удача, что в нужный момент нищих оказалось как раз трое.
   Он ожидал увидеть что-то особенное, когда начнет  действовать  магия,
но просчитался. Просто один из нищих  зашатался,  вскинул  руки,  словно
защищая  голову,  а  затем   рухнул   набок.   Двое   других   удивленно
остановились, а спустя мгновение их постигла та же судьба.
   Три неподвижных тела лежали на дороге.
   Как клялась Йофрид, придут в себя они по меньшей мере через сутки.
   Харальд прислушался - не едет ли кто, а  затем  выскочил  на  дорогу.
Одновременно чуть в стороне, с хрустом ломая ветви, из  кустов  выбрался
отец. Вдвоем они ухватили тела и  потащили  прочь  с  дороги.  Непрочная
ткань халатов трещала под руками, но сквозь этот  звук  Харальд  все  же
расслышал нарастающий топот копыт, доносящийся с юга, со стороны города.
   - Быстрее! - прошипел он.
   Топот  копыт  усиливался,  а  зеленая  стена   приближалась   слишком
медленно. В последнем  усилии,  чувствуя,  как  трещат  от  непосильного
напряжения суставы, они втащили оказавшихся толстыми,  как  откормленные
кабаны, нищих в кустарник и рухнули наземь.
   На дорогу, безжалостно топча ее подковами, вырвался отряд  воинов,  В
отличие от тех, что охраняли обоз, они носили панцири, и грозно блестели
в вечернем сумраке наконечники копий.
   Воины промчались мимо, и ни один не  повернул  головы.  Все  смотрели
вперед и только вперед, словно там  находился  враг,  которого  надлежит
колоть копьем, топтать конем и рубить мечом.
   - Пронесло, - вздохнул Харальд, и они потащили тела дальше.
   В путь двинулись с первыми лучами солнца.
   Халат, который Йофрид всю ночь чистила, пытаясь избавиться хотя бы от
насекомых, вонял нестерпимо,  и  девушка  почти  задыхалась.  Стоптанные
сапоги оказались ей не по размеру, и ее обычно легкий шаг стал похож  на
неуклюжее ковыляние.
   Младший же, увидев ее в таком виде, остался очень доволен. "Никто  не
догадается, что ты девушка! - сказал он, ухмыляясь. - Что нам  и  нужно!
Будешь колченогим и глухонемым юношей, моим поводырем! Да, и добавь  еще
грязи на лицо, а то уж больно оно у тебя чистое!"
   Тогда она была готова его убить - за "колченогого юношу", и за  грязь
на лице, и за то, что под халат пришлось напихать тряпок,  сделанных  из
старой одежды, чтобы изменить фигуру. Но,  увидев,  что  он  сотворил  с
собой, она замолчала.
   Сейчас Младший шел позади, вцепившись ей в плечо  сильными  пальцами.
Глаза его скрывала черная повязка, а спину "украшал"  выпирающий  из-под
халата горб. Из висящей на боку сумки  высовывалась  обглоданная  кость,
которой побрезговал бы любой  пес.  Одна  нога  его  не  гнулась,  пряча
привязанный меч, а к посоху был тесно примотан лишенный тетивы лук.
   Впереди Йофрид шел Харальд. Ему досталось меньше всех - лишь  нацепил
драный халат, более похожий на старую половую тряпку. Разве что пришлось
остаться без меча.
   Передвигались путники в  таком  обличье  крайне  медленно.  Дорога  с
наступлением дня вновь ожила, по ней тащились обозы, мчались всадники, и
никто не обращал внимания на нищих, глотающих пыль на обочине.
   Город был близко, и Пирамида  выглядела  круглой  исполинской  горой.
Высотой она была в несколько
   Сотен  саженей,  и  казалось  невероятным,  как  такая  махина  может
держаться и не падать.
   К полудню добрели до придорожной харчевни. У длинной коновязи скучали
в ожидании  хозяев  лошади,  а  также  серые  ушастые  твари,  именуемые
ишаками. Дверь была распахнута, и из  нее  текли  запахи  горячей  пищи,
вызывая в желудке - ворчание, а во рту - потоки слюны.
   - Сворачиваем туда, - проговорил Харальд. - Настоящие  нищие  никогда
не упустят случай набить брюхо...
   Навстречу им из  харчевни  выбрался  толстенный  мужик  с  роскошными
черными усами, кончики которых торчали в стороны, словно  острия  копий.
Глаза его без особой приязни остановились на оборванцах.
   Судя по засаленному переднику и  внимательному,  уверенному  взгляду,
это был сам хозяин заведения.
   - Не дайте умереть с голоду, - загундосил жалостно,  придя  к  такому
выводу, Харальд. - Третий день ничего не ели...
   - Не обделите нас своей добротой, - поддержал его Младший.
   Йофрид, как и положено глухонемому, молчала.
   - Не нойте, - скривился усатый и смачно рыгнул.  -  Не  прогоню.  Как
войдете, сразу налево стол для таких, как вы. Садитесь и ждите, пока  не
принесут Вздумаете воровать или  приставать  к  кому  -  пришибу.  -  Он
показал здоровенный, поросший черным волосом кулак. -  И  ваше  счастье,
что вы сегодня первые. Больше четырех попрошаек в день не кормлю...
   Внутри оказалось чадно и жарко, даже жарче, чем на улице.
   Стол, отведенный  для  нищих,  оказался  узок  и  грязен,  на  досках
виднелись застывшие пятна.
   - Вас хозяин пустил? - спросила, пробегая мимо, пухлая служанка.
   - Да, - ответил Харальд и попытался  ущипнуть  ее.  Та  взвизгнула  и
отскочила, сверкнув белозубой улыбкой:
   - Но-но, не балуй! А то с  кулаками  его  познакомишься!  Садитесь  и
ждите!
   Столы в основном были заняты. За ближайшим работали челюстями четверо
хорошо одетых мужиков - судя по всему, купцов средней руки. Ели так, что
трещало за ушами, но успевали и разговаривать.
   Харальд прислушался к их беседе.
   - Слышали, в Залесной провинции бунт случился, - сказал  один,  самый
высокий, с голым, маслянисто блестящим  черепом.  Он  сидел  спиной,  и,
кроме затылка да плеч, обтянутых халатом, ничего видно не было.
   - Бунт? - недоверчиво усмехнулся другой. - Не может  быть!  Последний
раз такое было, да избавит нас Вечный Государь, лет двести назад!
   - Точно говорю вам, - продолжил первый. -  Напали  на  обоз,  везущий
подати и людей  в  Пирамиду!  Мне  знакомый  наместник  в  Семи  Тополях
рассказывал! Им всем отдан приказ бунтовщиков ловить!
   - Семь Тополей - это где? - встрял третий, кряжистый,  точно  древний
дуб.
   - На севере, в трех днях пути, - ответил лысый. - Говорят,  что  этим
бунтовщикам Неприобщенные помогают!
   - Невероятно!  -  опять  усмехнулся  второй,  судя  по  всему,  самый
недоверчивый. - Степных три века никто не видел, а болотные да лесные не
смеют носа из своих берлог высунуть, при одном виде наших  воинов  бегут
без оглядки!
   - Что слышал, то и говорю! - обиделся первый. - А  если  ты  думаешь,
что я вру, то ты после этого...
   Явившаяся с подносом служанка  помешала  проследить  за  начинающейся
ссорой. Она выставила на стол три щербатые миски с жидкой  похлебкой,  в
которой плавали куски жил и свернувшиеся капельки  жира,  бухнула  рядом
тарелку с ломтями хлеба.
   - Ешьте, страннички, сказала она, блеснула озорной улыбкой и исчезла.
   Пахла похлебка чуть лучше, чем помои. Харальд видел,  как  колеблется
Йофрид.  Младший,  должно  быть,   улов