заранее подсмотрел, куда направится
нищий дед, и теперь ехал наверняка. Так и есть -  белоголовый  путник  с
посохом в руке еще не добрался до опушки недалекого леса.
   Шагает уверенно, совсем не  так,  как  обычные  слепые.  Словно  чует
дорогу.
   Настиг он его у  поворота,  где  над  дорогой  скрещивались,  образуя
гигантские ворота, два упавших дерева. Громадные серые стволы  сплелись,
словно борцы, застыли в неимоверном усилии, будучи не в силах ни упасть,
ни разомкнуться.
   - Стой, странник! - крикнул Свенельд.
   Старик не отреагировал. Продолжал так же неспешно  двигаться  вперед.
Посох его равномерно стучал о землю.
   "Он еще и глухой!" - озлился про себя маг. Обогнал слепца и  поставил
коня поперек дороги.
   Стук стих, странник остановился. Лишь  на  мгновение,  чтобы  тут  же
двинуться в сторону, обходя возникшую преграду.
   Свенельд выругался и соскочил с седла. Ухватил нищего за плечо и едва
не вскрикнул от изумления. Пальцы словно сомкнулись на округлом  валуне.
Мышцы точно у сильного воина, а не хрупкие косточки, как должно  быть  у
немощного старика.
   Нищий послушно остановился и повернулся.  Под  взглядом  синих  глаз,
которые бессмысленно  смотрели  сквозь  него,  магу  стало  страшно.  Он
поспешно поднял заранее вынутый из сумки амулет и  прочитал  заклинание.
Короткое, всего из нескольких слов.
   Подсвечник из белого металла, который он держал в руке, нагрелся,  на
конце его сверкнула искра, а затем занялось  бездымное  пламя  странного
зеленого цвета.
   Слепец застыл, точно скованный морозом. Пока огонь  горит,  он  будет
неподвижен, не в силах пошевелить рукой или ногой.
   Свенельд поставил подсвечник  на  землю,  подхватил  нетяжелое  тело.
Счастье, что нищие не бывают толсты. Но все равно маг кряхтел и  стонал,
взваливая странника поперек седла.
   Когда закончил, то руки дрожали, ноги подкашивались, а голова  начала
кружиться.  "Проклятая  старость!"  -  в   сердцах   подумал   Свенельд,
прислоняясь к теплому конскому боку.
   Подходящую для ритуала небольшую сухую поляну он нашел  быстро.  Коня
привязал к дереву, а неподвижное, словно мертвое, тело уложил  на  землю
рядом. Бросил обеспокоенный взгляд на подсвечник. Зеленый огонь все  так
же  пылал  на  его  конце,  но  светлый  металл  плавился  быстро,   как
обыкновенный воск.
   Начертить  правильный  восьмиугольник  для  мага,  чья  рука   набита
многолетним составлением самых сложных фигур, не  составило  труда.  Тем
более  что  в  данном  случае  точность  не  имеет   особого   значения.
Восьмиугольник,  в  свою  очередь,   обвел   кругом.   Внутрь   поместил
пятиугольную звезду, направленную вершиной на север, в ту  сторону,  где
высятся, просвечивая снежными вершинами сквозь кроны,  горы.  Меж  лучей
расположил буквы заклинательной надписи, а в  центре  рисунка  изобразил
два причудливо сплетенных знака Истинного  Алфавита  -  Кси,  означающий
прозрение разума, и Куэрт, отвечающий за возвращение к истокам.
   Рисовать пришлось острым сучком на сырой земле.
   Когда солнце довольно высоко поднялось над лесом,  а  от  магического
подсвечника осталась лужица серебристого металла, над  которой  все  еще
тлел упрямый изумрудный огонек, все было готово. Для окропления  рисунка
нужна  была  человеческая  кровь.  Свенельд,   не   колеблясь,   взрезал
собственную руку.
   Когда он начал ритуал,  лес  вокруг  мгновенно  затих.  Солнце  точно
исчезло, тьма сгустилась  меж  деревьев,  и  лишь  серебристое  свечение
магического чертежа разгоняло  ее.  Буквы  сияли  каждая  своим  цветом,
особенно сильно - центральные; зеленым, оттенком сочной листвы, Куэрт, и
синим, как морские волны, Кси.
   Слова заклинания звучали глухо и торжественно,  и  Свенельд  уверенно
вел ритуал, не обращая внимания на становящуюся все  сильнее  усталость,
на то, что сердце постоянно сбивается с ритма, а мысли путаются.
   Последние слова едва выдавил из  себя.  Магический  рисунок  вспыхнул
ослепительным светом, уши резанул пронзительный свист.
   Когда сияние исчезло и глаза смогли видеть, выяснилось, что уже почти
полдень. Небо, с утра чистое, затянули низкие  серые  тучи.  Конь  стоял
смирно, лишь пугливо косил  темным  глазом  да  всхрапывал,  а  рядом  с
животным неуверенно шевелился нищий старик.
   Движения его были осмысленны, а взгляд - живым и зрячим. В нем  стоял
чудовищный, невозможный ужас.
   Затем все вдруг завертелось, словно  Свенельда  усадили  на  верхушку
огромной юлы. Откуда-то докатился
   Мощный гул, точно где-то рядом  объявился  водопад,  по  телу  прошла
волна слабости.
   Что-то ударило его по затылку, и наступила темнота.
 
*** 
 
   Харальд очнулся, словно после долгого сна. Вокруг  был  лес,  густой,
дремучий. Рядами  белых  колонн  стояли  голые  стволы  берез,  зелеными
пятнами темнели сосны и ели.
   - Где я? - спросил он, поднимая руки к лицу. Правая ладонь наткнулась
на что-то шелковистое и лохматое.
   Когда перед глазами появилась зажатая в кулаке  прядь  длинных  белых
волос, он понял - странное ощущение на подбородке всего  лишь  означает,
что у него есть борода.
   Борода? Откуда?
   От внезапной головной боли он едва не потерял  сознание.  И  тут  же,
словно спрыгнувшая  с  ветвей  рысь,  обрушились  воспоминания.  Харальд
застонал, вновь переживая последние мгновения.
 
*** 
 
   "Что ты делаешь? - зашептал в голове настойчивый голос. - Разве ты не
знаешь, что  лишившийся  возможности  творить  заклинания  маг  умирает?
Остановись! Прерви ритуал! Глупый, глупый маг!"
   "Да, я - маг!" - подумал Харальд  и  решительно  двинулся  к  пышущей
жаром зеркальной поверхности...
 
*** 
 
   "Неужели я смог? Неужто я вырвался из-под власти Книги? Но  где  я  и
откуда борода?" - подумал Харальд и огляделся.
   Он находился на небольшой, округлой  формы  поляне.  Во  все  стороны
тянулся лес.  В  двух  шагах,  привязанный  к  дереву,  фыркал  красивый
породистый жеребец вороной масти.
   В центре поляны на спине лежал высокий человек. Лицо его,  красное  и
одутловатое, показалось Харальду знакомым.
   Чтобы лучше рассмотреть лежащего, он поднялся на ноги. Тело слушалось
на удивление плохо - болели колени, ныла спина, а руки были слабыми, как
у новорожденного.
   Опираясь на ствол, Харальд поднялся. Только тут  увидел,  что  поляна
исчерчена странными линиями, словно что-то горело аккуратными полосами.
   Некоторое время он вглядывался, пока не понял, что перед ним все, что
осталось от магического чертежа. Сам рисунок исчез, знаменуя  успешность
колдовства, но кое-какие следы остались. Правда, слишком незначительные,
чтобы определить, что за чародейство тут творилось.
   Ступая тяжело и неловко, словно только что научился  ходить,  Харальд
подошел к лежащему. Вгляделся  в  его  лицо  и  не  поверил  собственным
глазам...
   Свенельд! Но почему его волосы совсем седые,  а  на  лице  так  много
морщин? Ведь когда они виделись последний раз, Алый  Владетель  выглядел
гораздо моложе.
   Страшная догадка ударила подобно молнии. Харальд ощутил  на  лице  ее
опаляющий жар. Неужели с того дня, когда он провел ритуал избавления  от
Книги, прошло много лет?
   Харальд закрыл лицо руками, сжал зубы и повторял про себя: "Нет!  Это
невозможно, невозможно..." Рассудок отказывался верить  в  происходящее,
чувства восставали против него, но упрямые факты не желали исчезать.
   Признаки дряхлости на  лице  Свенельда,  совершенно  седая  борода  и
изношенное тело самого Харальда - все это объяснялось большим сроком, на
который растянулся обрыв памяти. Осталось только  выяснить  -  насколько
большим.
   Он отнял руки от лица, некоторое время просто стоял, впитывая в  себя
звуки и запахи окружающего мира. Шелестели ветви, от  земли  шел  мощный
запах, о чем-то пели в кронах птицы, в верхушках деревьев свистел  ветер
- все это растворяло боль, помогало смириться с тем, что случилось.
   Застонал и зашевелился лежащий на земле Свенельд.
   Харальд опустился на корточки.
   Глаза старого мага открылись, выцветшие, в багровых прожилках. Вскоре
в них появилось выражение довольства.
   - Ха, у меня все получилось! - проговорил Свенельд тяжело, с хрипами.
- Я все же вернул тебе рассудок! Надеюсь, что ты не убьешь меня за это!
   Харальд едва не застонал от злости на себя - как не догадался сам? Он
же когда-то пытался сам провести подобный ритуал, чтобы помочь Дине.
   При воспоминании о давней любви в  сердце  точно  воткнулась  ледяная
игла.
   - Не убью, - сказал Харальд мрачно, помогая  старому  магу  сесть.  -
Если скажешь, сколько лет прошло.
   Свенельд боязливо покосился на него, затем  прокашлялся.  Голос  его,
некогда мощный и гулкий, сейчас звучал робко.
   - Сейчас весна тысяча пятьсот девяносто первого года.
   Харальд ощутил,  будто  ему  на  голову  свалилась  сосна.  В  черепе
загудело, тело превратилось в кисель,  а  перед  глазами  алым  пламенем
вспыхнули цифры.
   - Двадцать четыре года! - прорычал он, слепо шаря руками по сторонам.
- Двадцать четыре года! Это что, мне сейчас больше пятидесяти лет?
   - Да, - донесся сквозь шум крови в ушах  спокойный  голос.  -  Именно
так.
   Харальд несколько раз глубоко вздохнул. Сердце перестало  колотиться,
и он вновь смог здраво рассуждать.
   - И что я делал все это время?
   - Вот уж не знаю, -  с  кряхтеньем  ответил  Свенельд,  поднимаясь  с
земли.  Видно,  сидеть  на  ней  было  сыро  и  холодно.  -  Могу   лишь
предполагать. Бродил нищим безумным странником по северным землям.  Вряд
ли, учитывая твою слепоту, мог свершить какие-то достойные деяния.
   Харальд неверяще поднял руки, ощупал глаза.
   - Я был слеп? - В голосе его звучал страх. Свенельд кивнул.
   - Скорее всего, это случилось из-за заклятия, которое  убило  в  тебе
всю магию. Побочное действие, так сказать.
   Старый маг клокочуще засмеялся, но без  особого  веселья.  Глянул  на
Харальда, тот стоял неподвижно, бледный и осунувшийся. Глаза были злые и
холодные, как два куска льда.
   - Судя по тому, что заклинание удалось, - проговорил он, и голос  его
был напряжен, словно тетива перед выстрелом, - можно предположить, что я
больше магом не являюсь?
   Свенельд нахмурился, подвигал седыми бровями.
   - Скорее всего, - бросил угрюмо. - Я вернул тебе всего лишь  рассудок
и память, возвратить магические способности - не в моих силах...
   - Не двигаться! - спокойный, исполненный  торжества  голос  прозвучал
из-за кустов.
   Харальд в изумлении повернул голову, а Свенельд выругался  про  себя.
Как же так - совсем забыл про погоню!
   Отодвинув в сторону гибкие ветви, на поляне появились четверо мужчин.
Одинаково широкоплечие и  поджарые,  в  куртках  из  толстой  кожи,  они
двигались легко и слаженно, как волки из одной стаи. У переднего в руках
был заряженный арбалет, трое других держали наготове мечи.
   - Ну что, маг? - оскалив крепкие  белые  зубы,  спросил  тот,  что  с
арбалетом. - Не ушел ты от нас? Нечего было в деревне ночевать! Тебя там
запомнили и даже сказали, куда ты поехал! Кстати, кто это с тобой?
   Свенельд промолчал, вместо него неожиданно  ответил  другой  воин,  с
широким лицом и огромными, как лопаты, ладонями.
   - Это нищий, - пророкотал он. - Я его знаю.
   - Ясно, - удовлетворенно кивнул воин с арбалетом. - Злобный маг хотел
использовать бродягу в своих мерзких ритуалах, но  мы  вовремя  поспели!
Это нам зачтется перед лицом богов!
   "Богов? - подумал Харальд, пятясь. - Похоже, что в этом  мире  многое
изменилось".
   Он отступал и отступал, пока не уперся спиной  во  что-то  большое  и
теплое. Судя по недовольному фырканью - в коня Свенельда. В бок ткнулось
длинное и плоское, очень похожее на меч... да, на меч!
   Четверо воинов не смотрели на нищего. Их взгляды,  полные  ненависти,
скрестились на старом маге, который, гордо  выпрямившись,  застыл  среди
поляны.
   - Пришло время умереть! - прохрипел воин с арбалетом.
   Харальд слегка повернул голову. Так  и  есть  -  короткий,  ничем  не
примечательный клинок. С таким идти против  четырех  сильных  воинов?  И
кому идти - пятидесятилетнему мужчине, который очень долго не  держал  в
руках оружия!
   Верная гибель.
   - Что, так и убьете безоружного старика? -  спросил  Свенельд.  Голос
его звучал спокойно, словно он интересовался ценами на свинину.
   - Убьем, - ответил тот, что с арбалетом. - Ты не старик,  ты  гнусный
маг, и смерть твоя станет радостью для всего мира!
   "Эх, была не была! - решился Харальд. - В конце  концов,  он  излечил
меня от безумия. Долг платежом красен!"
   Пальцы сомкнулись на холодной рифленой  рукояти.  На  миг  он  замер,
набираясь  решимости,  а  затем  выхватил  меч  из  ножен  и  прыгнул  к
ближайшему из врагов.
   Помогло ему то, что враги не ожидали нападения.
   Успел увидеть вытаращенные глаза широколицего, и тут же лезвие мягко,
точно в масло, вошло ему в бок.
   Кто-то изумленно крикнул, хлопнула тетива арбалета.
   Краем глаза Харальд заметил, что старый  маг  начал  оседать,  словно
подрубленное дерево.
   Он ударил еще одного, тот с воем покатился по земле, вытаращившись на
отрубленную у локтя руку.
   Преодолевая сопротивление тела, которое двигалось тяжело, со скрипом,
словно старая телега, Харальд развернулся и  оказался  лицом  к  лицу  с
двумя противниками.
   Один стоял спокойно, второй - арбалетчик - скалил зубы, вытаскивая из
ножен клинок.
   - А ты не прост, нищий странник, - процедил он  сквозь  зубы.  -  Тем
приятнее будет тебя убить!
   Они атаковали быстро и слаженно. Харальд едва успевал отражать удары.
Он вертелся, как волчок, с ужасом ощущая, что силы у него совсем не  те,
что двадцать с лишним лет назад.
   Помогло почти что чудо. Один из нападавших вдруг вскрикнул,  раскинул
в стороны руки и упал  навзничь.  В  спине,  обтянутой  черной  курткой,
торчал короткий метательный нож.
   Бросивший его Свенельд со стоном повалился обратно на землю.
   Последний противник на мгновение отвлекся на сраженного  товарища,  и
тут же меч Харальда полоснул его по горлу. Там открылась багровая  щель,
хлынула кровь, черная, точно вода в торфяном болоте. Враг упал, хрипя  и
булькая.
   Харальд некоторое время стоял, слушая, как в груди что-то  свистит  и
клокочет. Руки дрожали, меч, казалось, весил целый пуд. Едва хватало сил
на то, чтобы его удержать. Сердце трепетало, как пойманный заяц.
   - Я смог! - сказал он сам себе. -  Победил,  одолел!  Вновь  застонал
Свенельд, и Харальд поспешил к нему.
   Стрела, толстая, точно палец чревоугодника, вошла чуть ниже  ключицы.
Снаружи остался только самый кончик.
   Увидев такое, Харальд выругался зло и отчаянно. Ясно было, что старый
маг не выживет.
   Тот некоторое время лежал  молча,  лишь  дышал  шумно.  Затем  открыл
глаза, неожиданно ясные и спокойные.
   - Вот и смерть пришла,  -  сказал,  закашлявшись.  -  Ничего,  хорошо
пожил, славно...
   - Ты еще выживешь! - сказал Харальд, приподнимая голову старого мага.
Чувствовал, что врет, но не мог иначе. - Еще сходим с тобой в  кабак,  к
девицам!
   На лице Свенельда появилась хитрая усмешка.
   - Нечего меня утешать, - сказал он, дыша тяжело,  как  вытащенный  на
берег лещ. - Лучше послушай. У тебя есть сын...
   Харальд напрягся. Сердце на мгновение остановилось,  а  затем  словно
рухнуло в пропасть. Да, сын есть.  Но  он  должен  быть  на  севере,  за
горами. Откуда старик знает о нем?
   - Он приходил ко мне за помощью, -  продолжал  Свенельд,  не  замечая
терзаний собеседника. - Несколько лет назад. Я не смог ему помочь...
   Он замолчал, отдыхая.
   - Что с ним случилось? - вскричал Харальд, ощущая, что  каждое  новое
слово для него - как глоток воды для измученного жаждой.
   - Он стал безумцем,  -  пришел  тихий  ответ,  -  одержимым  страстью
убивать... к этому причастен кто-то из богов.
   - Богов?
   - Многое изменилось в мире за те годы,  пока  ты...  отсутствовал.  -
Свенельд говорил все тише, паузы становились больше. Чувствовалось,  что
каждое слово дается старому магу с трудом. - Поезжай туда, где  был  мой
дом... Позади него, в дубраве... Купель Видений, она поможет тебе  найти
сына.
   - Как? Я же лишен возможности колдовать? - воскликнул Харальд, ощущая
бессильную злость.
   - Ты сможешь. - Свенельд улыбнулся, вновь закашлялся.  Изо  рта  его,
похожего на старую рану, выплеснулась кровь, свежая, яркая. -  Еще...  в
подполе моего дома тайник... Там разные магические  вещи...  Многими  из
них может пользоваться не только маг... Вдруг пригодятся...
   Он захрипел, тело его выгнулось  дугой,  дернулось  несколько  раз  и
застыло.  Глаза  остекленели,  их  взгляд,  спокойный  и  строгий,   был
направлен прямо вверх, в зрачках отражались облака.
   Харальд  медленно  встал,  постоял  некоторое  время  в  почтительном
молчании. Сказал громко:
   - Прощай! Ты не был мне другом, но сделал для меня больше, чем друг!
 
*** 
 
   Похоронив старого мага, Харальд  первым  делом  добил  двоих  воинов,
которые были только ранены. Оставшийся без руки сомлел от боли и даже не
пошевелился,  когда  холодное  лезвие  вошло  ему  в  горло.  Второй,  с
рассеченным  боком,  все  еще  жил.  Глаза  его  смотрели  со  злобой  и
презрением. Он шевелился и пытался отползти от убийцы.
   - Уж извини, - сказал Харальд, вытирая окровавленное лезвие об одежду
одного из убитых. - Не хочу я оставлять следов, чтобы за  мной  гонялась
сотня таких молодых и ретивых, как ты...
   Он деловито обшарил  трупы.  Одежда  одного  из  сраженных  оказалась
впору, а в сумке нашлась бритва. Харальд провел рукой по лицу, наткнулся
на колючие заросли возле рта. С отвращением ощупал бороду и, не  мешкая,
направился к небольшому ручейку, чье журчание расслышал,  когда  хоронил
Свенельда.
   Из водной глади на него глянул изможденный старик.  Неопрятные  космы
свешиваются до плеч, неряшливая борода торчит веником.
   Бритва оказалась тупой, шла по лицу с таким хрустом, словно он  косил
ей тростник. Щеки и подбородок дергало  от  боли.  Харальд  ругался  про
себя, но терпел. Время от времени ополаскивал лицо холодной водой.  Кожа
немела, давая возможность продолжать.
   Когда  закончил,  то  отражение  значительно  переменилось.  Мужчина,
глядящий из ручья, был по-прежнему худ, но  стариком  уже  не  выглядел.
Слегка подрезанные волосы смотрелись прилично, и Харальд дал себе  зарок
в ближайшем селении приобрести для них ремешок.
   Когда вернулся на поляну, едва не оглох  от  многоголосого  карканья.
При появлении человека вороны взлетели, огромные, как гуси. Расселись на
ветвях в ожидании, точно уродливые черные почки.
   Харальд бросил взгляд в сторону трупов - глаза  уже  выклеваны,  лица
обезображены. Еще сутки, и лесные падалыцики  так  обглодают  тела,  что
опознать их будет невозможно.
   Конь Свенельда на чужака фыркнул,  а  когда  тот  оказался  в  седле,
дернул  задом,  норовя  сбросить.   Но,   почувствовав   твердую   руку,
успокоился. Конская память коротка. К вечеру  забудет,  что  принадлежал
кому-то другому.
   Четырех лошадей поплоше, на которых приехали воины,  Харальд  не  без
сожаления отпустил - не к лицу путешествовать с целым  табуном.  Отвязал
поводья и несильно хлестнул одного из  коней  по  толстой  заднице.  Тот
обиженно заржал и помчался, не разбирая дороги. Вслед  за  ним  ринулись
остальные.
   Перед тем как ехать, решил  осмотреть  свой  нищенский  мешок.  Когда
пальцы  наткнулись  на   нечто   объемное,   прямоугольное,   то   вдоль
позвоночника пробежал неприятный холодок.
   Харальд сглотнул и вытащил на свет... книгу! Большую,  в  обложке  из
непонятного материала, не дерева  и  не  металла.  Ее  поверхность  была
покрыта разноцветными пятнами самой разной формы.
   Руки затряслись, и книга шлепнулась на землю.
   "Неужели это она? - в смятении подумал Харальд. - Не может быть!"
   Он не без труда наклонился и поднял книгу. Она была тяжелой, но пятна
по обложке не двигались, а листы,