на снег, заливая его кровью.
   Теневой облегченно вздохнул.
   Паника оставила толпу разом. Она замерла, точно единое живое существо,  и
перестала орать. Сотни пар глаз обратились туда, где только что человек убил
человека.
   И  Торгрим  бросил  на  Харальда  взгляд,  полный  чего  угодно,  но   не
благодарности.
   Но тут завизжала какая-то баба, смятение воцарилось  с  новой  силой.  Со
всех сторон к хозяину бежали стражники, нещадно расталкивая людей, колотя их
рукоятками мечей.
   И только Харальд был спокоен среди воцарившегося хаоса.
   Он стоял и смотрел, не переставая удивляться: я стрелял? Это  я  стрелял?
Зачем?
   Торгрим на коне появился рядом неожиданно. Слух и чутье подвели Харальда,
и он  не  услышал  приближения  родовитого.  Просто  знакомый  голос  сказал
откуда-то сверху:
   - Отличный выстрел, парень.
   Харальд поднял глаза и столкнулся взглядом с фон Жаххом. Тот не  выглядел
благодарным,  но  не  было  на  его  лице  и   испуга.   Только   сдержанное
удовольствие, точно у охотника, наткнувшегося на свежий след зверя.
   - Зайди ко мне вечером, после заката, -  приказал  родовитый  и  легонько
толкнул лошадь пятками.
   Развернувшись, всадник удалился. Происходило это в полной тишине,  словно
у Харальда заложило уши. Пробку безмолвия выбил только дикий рев Берга.
   - Молодец! - Наставник хлопнул  Харальда  по  плечу,  но  юноша  даже  не
покачнулся. - Что он тебе сказал?
   - К себе позвал. Только не знаю зачем.
   - Ну, награду дать. - Голубые глаза Теневого красноречиво говорили о том,
что он сам не верит своим словам. - Ну, или... Не знаю!
   - И я не знаю, - покачал головой Харальд.
 
*** 
 
   - Есть у меня для тебя  поручение.  -  Лицо  родовитого  фон  Жахха  было
спокойным, но большие и сильные ладони воина нервно сжимали рукоять висящего
на поясе кинжала. - Но оно такое, что не каждый за него возьмется...
   Харальд промолчал. Наградой тут и не пахло.
   - Ты видел, как  меня  сегодня  попытались  убить.  -  На  лице  Торгрима
появилась и тут же  пропала  легкая  тень  неуверенности.  -  И  даже  помог
спастись.
   "Ничего себе помог! - подумал Харальд. - Если бы не я, ты бы со стрелой в
голове лежал! Вот уж точно - благодарность родовитых не знает границ!"
   - Убийца был не один. Кто-то напугал лошадей и вызвал  панику,  а  другой
должен был стрелять. - Фон Жахх говорил со все большей  горячностью,  ноздри
его раздувались, глаза сверкали. - Опытные, умелые убийцы! Ты сразил одного,
и нам не удалось допросить его! Я не виню тебя, но живой он был бы нам более
полезен!
   Харальд с трудом удержался от того, чтобы не выругаться.
   - Но это уже все не важно, ведь я знаю, кто подослал убийцу! -  родовитый
вознес руку в красивом жесте. - Это один из моих вассалов. Давно  он  лелеял
черные замыслы, надеясь переметнуться на сторону Владетелей, и вот полностью
раскрыл себя!
   - А я здесь при чем? - поинтересовался Харальд, перебив  собеседника.  Но
очень уж не хотелось выслушивать длинную и нудную речь.
   -  Как  при  чем?  -  Фон  Жахх  едва  не  задохнулся  от  возмущения.  -
Единственный способ остановить его - убить, и  я  хотел  попросить  об  этом
тебя.
   - Меня? - Харальд почувствовал, как отвисает челюсть, и  гулко  сглотнул,
возвращая ее на место.
   - Да, - уверенно кивнул Торгрим. - Ты отлично стреляешь из лука.
   - Ну и что? Как я проникну в его замок?
   - А зачем? - На лице родовитого  появилась  хитренькая  ухмылочка.  -  Ты
здорово бегаешь на этих... на лыжах. Для тебя не составит  труда  подстеречь
его на дороге в лесу, поразить стрелой и легко уйти от погони. Ни конный, ни
пеший не настигнут тебя по сугробам!
   - Все верно, - кивнул Харальд. Чувствовал он  себя  странно.  Словно  ему
сделали предложение побыть некоторое время червем в навозной куче. - Но я не
могу так! Я убивал людей, но лицом к лицу, и  они  могли  защититься,  могли
убить меня! А так, из засады - подло!
   - Никакой подлости тут  нет,  -  покачал  головой  фон  Жахх.  -  Обычная
воинская хитрость. Они могут обнаружить тебя. И помни о том,  что  он  может
переметнуться к Владетелям, к моим врагам,  к  настоящим  подлецам,  которые
сражаются при помощи магии!
   - Ну что же, раз такое дело, то я согласен. - Харальд замер, ощущая,  как
пробуждается в сердце ненависть. С болью, словно раздирая корку старой раны,
она выбралась наружу и оскалилась, оглушив внутренний слух  яростным  рыком.
Только... только твоя благодарность должна быть выражена совсем не в словах,
почтенный Торгрим!
   - Конечно! - ответил тот  с  облегченным  вздохом.  -  Мы  обговорим  все
условия!
 
*** 
 
   - Ну, Харальд, счастливо! - Берг выглядел обеспокоенным, даже  его  рыжая
бородка, казалось, потеряла цвет, сделавшись какой-то пегой.
   - Счастливо! - поднял руку Харальд и неторопливо двинулся к лесу.
   До границы земель Торгрима его отвезли в сопровождении охраны.
   Дальнейший путь был размечен на небольшом куске пергамента,  что  спрятан
за пазухой. Плечи оттянул мешок с припасами. За спиной приторочен меч,  хотя
вряд ли придется пускать его в ход.
   Оказавшись  под  пышными  еловыми  кронами,  Харальд  оглянулся.  Десяток
всадников сгрудились около саней, словно пчелы вокруг матки.  Юноша  помахал
им, дождался ответа и лишь затем двинулся в глубь леса.
   Деревья стояли по пояс в снегу, а  сверху,  на  ветвях,  лежали  сугробы,
похожие на белые пушистые облака. Заденешь ствол, и рухнет облако на голову,
оказавшись сырым и холодным.
   Лиственные деревья выглядели мертвыми, их ветви напоминали скрюченные  от
холода руки. Зато ели и сосны распушились в полной красе.  Было  тихо,  лишь
где-то в верхушках деревьев скрипуче переговаривались клесты.
   Лесу не было дела до спешащего куда-то человека.
 
*** 
 
   Этот замок был несколько меньше замка Жахха,  зато  имел  две  стены.  За
первой грозно возвышалась вторая. Ее  башни,  сложенные  из  темного  камня,
напоминали обгоревшие деревья. Ворота  блестели  металлом,  а  над  донжоном
вилось на ветру знамя с изображением  желтого  зверя,  похожего  на  большую
кошку.
   Харальд разглядывал строение из зарослей боярышника. Ближе сотни  саженей
подобраться не удалось: вырубка  вокруг  замка  оказалась  сделана  по  всем
правилам, и по голому снежному полю могла бы проползти разве что мышь.
   Оранжевое замерзшее солнце неторопливо перемещалось по  небу,  проплывали
облака, похожие на странные надутые бочонки, а в замке ничего  не  менялось.
Так же блестели в бойницах доспехи стражи, иногда, когда  ветер  дул  с  той
стороны, доносились обрывки разговоров и смех. Уходящая на  юг  дорога  была
пустынна.
   Когда Харальда окончательно одолела скука, ветер принес конский топот.
   Вскоре показался скачущий во всю прыть всадник.  Гнедая  лошадь  под  ним
выглядела заморенной, а наездник  яростно  нахлестывал  ее,  хотя  до  ворот
оставалось меньше версты.
   "Гонец с важными вестями!" - подумал Харальд, когда  всадник  остановился
перед воротами и протрубил в рог.
   Створки приоткрылись, конный проскользнул внутрь, и вновь повисла тишина.
   Солнце почти коснулось боком зубчатой стены леса,  когда  Харальд  ощутил
голод. Жизнь среди нид приучила его долго обходиться без  пищи,  но  тут  он
просидел целый день на морозе. Холод стал нестерпимым, а в  животе  ворчало,
напоминая о необходимости поесть.
   Именно в этот момент ворота с лязгом распахнулись во всю ширь.
   Пропели трубы. Харальд тут же забыл о  еде,  когда  на  дорогу  из  замка
начали выезжать  всадники.  Впереди  десяток  воинов,  затем  знаменосец  со
стягом, изображающим того же желтого зверя. За ним следовал человек в  плаще
из горностая, судя по всему тот, кого Харальду предстояло  убить.  Лицо  его
было надменным, а осанка гордой.
   За родовитым скакали несколько человек без оружия, с набитыми  седельными
сумками - слуги, а замыкали процессию еще десять конных, все с оружием  и  в
доспехах.
   Словно стайка  стремительных  рыб,  всадники  умчались  по  белому  руслу
дороги, и вскоре топот копыт стих в отдалении. Принесенные  вести  оказались
не только важными, но и срочными, раз они заставили хозяина  покинуть  замок
на ночь глядя.
   Харальд усмехнулся. Теперь осталось выбрать место у  дороги,  с  которого
удобно будет стрелять  (сегодняшняя  ночь  подойдет  наилучшим  образом),  и
дождаться возвращения родовитого (на это может уйти несколько дней).
   Отойдя в глубь леса, он с наслаждением  потянулся,  ощущая,  как  хрустят
застывшие от долгой неподвижности суставы и позвоночник, как  кровь  веселее
течет по телу. В предвкушении ужина усилилось бурчание в животе.
 
*** 
 
   На лес обрушилась оттепель. Она пришла ночью, вместе с серой пеленой туч,
которая  тихо  завоевала  небосклон,  подавив   жалкие   попытки   звезд   к
сопротивлению. Даже луна,  что  некоторое  время  пыталась  светить,  вскоре
сдалась и угасла.
   К утру лес наполнился туманом, холодным  и  противным,  словно  прокисший
суп. Харальд, бормоча ругательства, снял тетиву с лука, понимая, что в такой
сырости она придет в негодность очень быстро.
   Место для засады он выбрал позади  огромной  березы,  ствол  которой  был
толщиной в аршин, а нижние ветви торчали во все стороны,  словно  ступицы  в
колесе. Сугроб почти доходил до них, а выше был разрыв примерно в полсажени,
и именно отсюда Харальд собирался стрелять.
   Дорога просматривалась отчетливо  в  обе  стороны,  а  сидящий  в  засаде
оказывался прикрыт березовым стволом с одной  стороны  и  порослью  пушистых
невысоких елочек - с другой.
   К полудню туман рассеялся, видимость улучшилась. Харальд вновь привел лук
в боевую готовность и изо всех сил боролся  со  скукой,  изредка  подкрепляя
силы вяленым мясом.
   Когда с юга донесся стук копыт, он ощутил, как сердце словно сорвалось  в
пропасть, а мутный страх сковал руки  и  ноги.  Да,  он  убивал,  но  всегда
защищаясь, даже в том случае, на поле для состязаний, он  лишь  предотвращал
смерть.
   Теперь предстояло лишить жизни человека по собственному почину. Из  воина
превратиться в убийцу. До сих пор мысли об этом прятались где-то  в  глубине
разума, а теперь явились во всей неприглядности...
   Наложенная на тетиву стрела поднималась так медленно, словно весу  в  ней
было по меньшей мере пуд. Харальд почувствовал, как течет по лицу  непонятно
откуда взявшийся пот, а по спине вольно разгуливает озноб.
   Но появившийся на дороге всадник  был  один  и  менее  всего  походил  на
родовитого. Скорее всего это был еще один гонец, вроде того,  который  вчера
трубил у ворот замка.
   С судорожным всхлипом Харальд опустил лук и сорвал с головы шапку.
   Когда он провел ладонью по лбу, то обнаружил,  что  волосы  намокли  так,
словно их хозяин искупался. Сердце судорожно билось в груди,  а  затекший  в
глаза пот немилосердно жег их, заставляя тереть кулаками и плакать.
   Но к тому моменту, когда безмолвие на дороге  вновь  нарушилось,  Харальд
полностью успокоился. Вытер лицо и застыл, недвижный  и  безгласный,  словно
фигура, вырезанная из дерева. Внутри как будто что-то выгорело, стало  легко
ждать жертву, ни о чем не думая. Мысли исчезли, чувства и желания - тоже.
 
*** 
 
   На этот раз всадников было много. Первыми появились воины охраны, за ними
- знаменосец. Лицо родовитого удалось рассмотреть  лучше:  крупные,  тяжелые
черты, выдающийся нос, близко посаженные глаза - все  дышало  властностью  и
надменностью.
   Стрелять в такое лицо оказалось просто.
   Харальд слегка приподнял лук и спустил тетиву. Руки сами наложили  вторую
стрелу, и та отправилась вслед за сестрой.
   Раздался свист, и родовитый беззвучно рухнул с коня. Древко смертоносного
снаряда торчало у него из виска, второе - из шеи.
   - Господин! - заверещал в испуге слуга.
   Дико заржала, вставая на дыбы, лошадь убитого.
   Заметались, останавливая  коней,  охранники,  а  Харальд  легко  вскочил,
нацепил лыжи и спешно побежал в лес. Крики постепенно стихали за спиной.
   На душе было гнусно, маячило перед глазами лицо только что убитого.
   Харальд сжал  зубы  и  пошел  быстрее,  надеясь,  что  усталость  поможет
справиться с глупыми мыслями и переживаниями.  Он  шел,  почти  не  чувствуя
груза.
 
*** 
 
   Лицо Торгрима дышало нетерпением.  Он  не  сдержался  и  вышел  встречать
Харальда во двор.
   Грозно нависала громада донжона, тянуло дымом от замковой  кузни,  оттуда
доносился звон молотов, а родовитый фон Жахх впился в лицо Харальда светлыми
глазами, в которых плескалась смесь страха с надеждой.
   - Ну что, все получилось?
   - Да, - кивнул Харальд. Он сумел справиться с собой и загнал сожаление  о
свершенном  куда-то  в  угол  разума  и  сейчас  ощущал  только  бесконечную
усталость. Одно желание наполняло  тело  -  забиться  куда-нибудь  в  темный
уголок и спать, спать, спать...
   - Ты точно уверен?
   - Родовитый Торгрим сомневается в моих словах? - Харальд взглянул в  лицо
фон Жахху, и тот дернулся точно от удара.
   - Нет, ни в коем случае, - забормотал он. - Нет...
   Не дослушав, Харальд развернулся и побрел к башне,  в  которой  последнее
время жил. Ему было все равно, как отреагирует на такой поступок наниматель,
даже обещанная награда не грела душу.
 
*** 
 
   - Ты чего такой кислый? - Берг присел на табурет, стоящий  у  стола.  Под
весом наемника тот недовольно пискнул.
   В караулке было пусто, пахло пивом и еще чем-то кислым.
   Харальд, лежащий на кровати у стены, повернулся.
   - Тошно мне здесь, - сказал он, и настоящая тоска слашалась в его голосе.
Даже зеленые глаза потеряли блеск, превратившись  в  два  вытершихся  кружка
меди. - Надоело все...
   - Случилось что-то в том походе, в  который  ты  один  ходил?  -  Теневой
посерьезнел. - Тебя после него словно подменили. Уже месяц прошел, а ты  все
это время только на караулы отсюда и выбираешься! Разговаривать не хочешь!
   - Да ничего не случилось. - Харальд приподнялся и почесал  грудь.  -  Все
нормально.
   - Тогда бери меч! - рявкнул Берг командным голосом. - И за мной!
   Харальд лениво поднялся, медленно,  точно  больной,  принялся  натягивать
сапоги. Рубаха на обычно опрятном  юноше  была  грязная,  а  светлые  волосы
спутались, как трава после паводка.
   Теневой аж засопел от ярости, увидев такое. Сам он был чистоплотен  и  от
учеников требовал аккуратности.
   - Сегодня же сменишь одежду и вымоешься! - проговорил он строго.
   - Да, - равнодушно ответил Харальд, снимая со стены меч.
   Они вышли во двор замка. Снег блестел под ярким солнцем,  чистым,  словно
ограненный сапфир, было небо, и плыл над миром тонкий, едва ощутимый  аромат
близкой уже весны, которым она дает знать о себе.  "Терпите,  я  обязательно
приду!"  -  словно  говорила  она,  и  сердце  невольно  трепетало,   ощущая
приближение теплых дней.
   Но Харальд остался мрачен.  Он  поморщился,  прикрывая  глаза  от  яркого
света, и скорчил недовольную гримасу.
   Пока они шли к воротам,  навстречу  попалась  служанка.  Берг  широко  ей
улыбнулся, но девушка потупилась и прошла мимо, словно не  заметив  мечника.
Огорченный, он даже крякнул с досады, а обернувшись, увидел, что  проказница
стрельнула глазками в Харальда.
   Теневой усмехнулся, а юноша  ничего  не  заметил.  Он  шел,  по-старчески
шаркая, и смотрел под ноги.
   "Ничего себе! - подумал Берг. - Укатали сивку крутые горки!"
   За воротами замка было еще лучше, чем внутри. Птахи в лесу орали так, что
слышно было через вырубку. Даже строгие старые ели, казалось,  вырядились  в
новые темно-зеленые одежды. Мир услышал сегодня голос весны и  внимал  ей  в
восхищении.
   Когда они достигли утоптанного места, Теневой  развернулся  к  ученику  и
извлек меч из ножен:
   - Защищайся!
   Клинки несколько раз скрестились,  причем  Бергу  приходилось  сдерживать
удары, чтобы не поразить Харальда. Тот двигался медленно, как весенняя муха.
С трудом ворочал руками, а ногами  вообще  не  переступал,  будто  прирос  к
снегу.
   Разъярившись, Берг одним движением вышиб меч из руки ученика, а другим  -
поднес острие своего оружия к горлу Харальда.
   - Да что с тобой такое! - гаркнул он так, что с замковой стены с истошным
карканьем взвилась ворона. - Будь ты в настоящем бою, тебя бы давно насадили
на меч, как мясо на вертел! Я же  знаю,  что  ты  можешь  двигаться  гораздо
быстрее! Так в чем дело?
   Харальд молчал. В глазах его, похожих на затянутые ряской омуты,  застыла
скука. Словно не на него орал  суровый  наставник,  точно  не  у  его  горла
находилось отточенное лезвие.
   - Мне что, прирезать тебя?  -  прорычал  Берг.  Ему  казалось,  будто  он
кухонным ножиком пытается свалить дуб.
   - Режь, - пожал плечами Харальд. - Мне все равно...
   Теневой усмехнулся, и руки его пришли  в  движение.  Меч  замелькал,  как
молния, а  когда  замер,  то  щеки  ученика  горели.  Наставник  только  что
отхлестал их лезвием, как ладонью, не оставив даже царапины.
   - Если  ты  не  хочешь  быть  мужчиной,  -  сказал  Берг  с  максимальным
презрением, на которое только был способен, - то ты достоин лишь того, чтобы
тебя били по лицу.
   Сквозь краску на  щеках  Харальда  проступил  багрянец  гнева,  в  глазах
мелькнуло какое-то живое выражение.
   Заметив, что юноша намеревается нагнуться за  мечом,  Теневой  проговорил
издевательски:
   - Зачем тебе оружие? Разве оно нужно тому, кому все равно?
   И тут же ему пришлось защищаться. Харальд атаковал, точно железный вихрь,
стремительно и беспощадно. Первый раз в  жизни  Берг  парировал,  уклонялся,
уворачивался, отступал и не мог найти возможности для контратаки.
   Легче стало, когда Харальд устал.
   Он сам опустил меч и отступил на шаг. Глаза юноши горели, а губы корежила
судорога.
   - Не стоило тебе меня злить! - бросил Харальд, укладывая меч в ножны.
   - Стоило, - с усмешкой кивнул Берг. - Вон ты на человека стал похож.
   - Надо мне отсюда уезжать!  -  выпалил  юноша  в  сердцах  и  повернулся,
собираясь уйти.
   - Почему? - Теневой догнал ученика, пошел с ним плечом к плечу.
   - Тошно мне тут! Словно в погребе сидишь. Да еще служба эта  -  чтобы  ее
демоны забрали!
   - А, понимаю, - Берг покивал сочувственно. -  Я  тоже  к  обычной  службе
стражника так никогда и не привык.
   - Надо мне на юг! - выпалил  Харальд,  словно  не  слыша  собеседника.  -
Только там я смогу... - Он осекся, и лицо его сделалось мрачным.
   - Что сможешь?
   - Сделать то, что задумал. - Юноша взглянул прямо на Берга, и тот понял -
не проговорится, хоть каленым железом пытай.
   - Я тоже подумываю отсюда уехать, - проговорил Теневой  задумчиво.  -  Но
только ближе к весне...
   - Что же, поедем вместе, - кивнул  Харальд,  но  в  голосе  его  не  было
радости.
 
*** 
 
   К удивлению Берга,  фон  Жахх  отпустил  их  со  службы  легко.  Разговор
состоялся в середине марта,  когда  солнце  сияло,  как  начищенная  золотая
монета, и повсюду звенела капель.
   - Хорошо, - кивнул Торгрим, выслушав просьбу. - Уезжайте. Я же вижу,  что
не лежит у вас обоих душа  к  службе.  Понятно,  что  два  таких  воина  мне
пригодились бы, очередная война на носу. Но попробуем обойтись и без вас.
   Берг довольно хмыкнул и покосился на Харальда. Тот выглядел невозмутимым.
***
 
   В одной из седельных сумок при каждом шаге гремело и позвякивало. Деньги,
полученные за убийство, не желали лежать спокойно.
   Впереди ехал Берг и фальшиво  насвистывал  какую-то  песенку.  Замок  они
покинули два дня назад и направились на юг, той же дорогой, которой приехали
осенью.
   Путешествовать весной оказалось не так-то просто. Днем  тепло  заставляло
разомлеть, зато ночью почти зимний мороз ухватывал за бока острыми  когтями.
Было сыро, и лошади постоянно проваливались  либо  в  жидкую  снежную  кашу,
либо-в грязь. Каждый шаг сопровождался хлюпаньем  и  чавканьем,  словно  под
брюхом у коня притаилось неведомое существо,  без  устали  сосущее  огромную