-  самое
крупное, светилось во мраке. Тусклый свет падал из окошек, выхватывая из
тьмы летящие сверху капли.
   Доносящиеся изнутри нестройные вопли  заинтересовали  Йофрид,  и  она
пожелала перенестись туда. Поначалу состорожничала  -  повисла  у  окна,
словно любопытная пчела. Но видно было плохо, и, собрав  всю  решимость,
она проникла внутрь. Расположилась под потолком, надеясь,  что  в  таком
состоянии она невидима.
   Тут, за широкими низкими столами  собрались  мужчины  племени.  Перед
ними  стояли  деревянные  и   глиняные   блюда,   кувшины,   расписанные
причудливыми узорами.  Что  в  них,  Йофрид  унюхать  не  могла,  но  по
блестящим глазам, путаной речи и  неверным  движениям  поняла,  что  там
самогон или что-то подобное.
   Возглавлял собрание старый хрыч, такой дряхлый, что оставалось только
диву даваться, как он еще не рассыпался. Череп его был почти голый, а на
морщинистой коже выделялись пигментные пятна.
   Он  единственный,   похоже,   остался   трезв.   Остальные,   включая
предводителя воинов, того, что с мечом, успели набраться. Одни  пытались
петь, подражая, по всей вероятности, охотящимся волкам, другие оживленно
беседовали. Несколько человек спали прямо на полу.
   Отмечали, судя по всему, захват пленников.
   Женщин, как отметила Йофрид, на гулянке не было. Зрелище перепившейся
толпы было ей неприятно, и  она  поспешила  выбраться  наружу.  Возникло
желание увидеть спутников.
   Не успела девушка как следует его осознать,  как  оказалась  в  новом
месте.  Деревня  осталась  в  стороне.  Внизу  простиралось  болото,  из
которого торчали бревна разной высоты, похожие на великанские пальцы.  К
двум из них были привязаны Харальды, отец и сын.
   - Слушай, мне показалось или я на  самом  деле  понимаю  их  язык?  -
спросил Младший в тот момент, когда Йофрид появилась рядом с ними.
   - Правда, - кивнул старший. -  Я  тоже  его  понимаю...  Похоже,  это
свойственно тем, кто умеет проходить через Двери.  А  как,  кстати,  они
сумели тебя схватить?
   - С помощью сети. - Младший зло сплюнул. - Как обыкновенного  карася.
Я-то думал - отобьюсь, куда этим жаборылым до меня! А тут раз  -  сверху
сеть, да крепкая! Пока выпутывался, они навалились толпой.  А  тебя  как
взяли?
   - Просто, - пожал плечами отец. - Двое спереди наседали, а один сзади
под ноги подкатился. Я равновесия не удержал...
   Наступила пауза. Йофрид изо всех  сил  пыталась  сказать  что-то  или
дотронуться до спутников, любым способом дать знать о том, что она  тут,
слышит их и видит. Но у нее не было рук, не было языка. Она  могла  лишь
передвигаться, смотреть и слушать.
   - Да, неудачно получилось, - сокрушенно покачал  головой  Младший.  -
Кто же мог подумать, что можно засаду в болоте устроить? Теперь, если до
утра от холода не помрем, пойдем на корм этим...
   Он дернул подбородком в сторону стоящих полукругом столбиков примерно
одинаковой высоты. Только тут  Йофрид  обратила  на  них  внимание  и  с
удивлением поняла, что они светятся. Чуть  заметно,  и  каждый  -  своим
светом.
   Видны были вырезанные на  дереве  лики.  Алые  отблески  ложились  на
суровое  лицо  воина,  женское  изображение  источало  мягкое   опаловое
свечение. Было еще желтое, синее, темно-зеленое, но  досмотреть  девушке
не удалось.
   - Кем я только  в  жизни  не  был,  -  проговорил  Харальд,  невольно
привлекая ее внимание, - но жертвой еще не приходилось! Хорошо хоть, они
Йофрид пощадят. Правда, я ей тоже не завидую.  Просидеть  всю  жизнь  на
этом болоте, рожая детей одному из лохматых вонючих ребят...
   Волна ярости накатила с такой силой, что Йофрид мгновенно вернулась в
тело. Понятно теперь, зачем  приходил  тот  кареглазый!  Присматривался,
будущую супружницу оценивал!  Понятно,  что  ему,  как  самому  сильному
воину, ценную добычу и отдадут!
   Единственное, что ей осталось,  -  бежать.  Не  одной,  а  вместе  со
спутниками. Момент удобный - трезвых мужчин в деревне  не  осталось.  Но
как это сделать, когда она  сидит  взаперти,  а  оба  Харальда  накрепко
привязаны там, перед статуями богов?
   Выход один - использовать магию.
   Смирив яростно колотящееся сердце, Йофрид закрыла глаза. На этот  раз
все получилось совсем легко. Выдернула себя из  тела,  точно  клинок  из
ножен, и вскоре изучала запирающий дверь снаружи засов.
   Он оказался деревянным, исключительно прочным и массивным. Даже  если
удариться о дверь всем телом, скорее отшибешь плечи, чем  сломаешь  его.
Ножа в комнате нет, да и вообще ничего, что  можно  всунуть  в  дверь  в
надежде зацепить засов и сдвинуть с места.
   Вновь зашевелилось в глубине души отчаяние,  а  обессиливающий  голос
зашептал на ухо: смирись, ты бессильна сделать что-либо, у  тебя  ничего
не получится, даже не пытайся.
   Разозлившись на себя, Йофрид яростно уставилась на  засов,  изо  всех
сил желая, чтобы он сдвинулся.  Не  может  же  вся  магия  в  этом  мире
ограничиваться только возможностью подглядывать и  подслушивать!  Должны
же быть способы сделать что-нибудь еще!
   Напряглась так, что, будь у нее зубы - искрошились бы  до  основания.
Окружающий  мир  исчез,  сжался  до  массивного,   плохо   обструганного
деревянного бруса.
   Она уже готова была сдаться, когда он сдвинулся с места...
   Усталость швырнула ее в  собственное  тело,  и  некоторое  время  она
лежала на кровати, отдыхая  и  гадая  о  том,  действительно  ли  у  нее
получилось или все ей только померещилось?
   Вторая попытка оказалась удачнее первой. Засов сдвинулся  сначала  на
вершок, потом еще на один. Он шел медленно, со скрипом, цепляясь за  все
неровности. Когда же край его  вышел  наконец  из-под  последней  скобы,
Йофрид едва  не  закричала  от  радости  и  тут  же  потеряла  сознание.
По-настоящему.
   Когда  очнулась,  то  во  всем  теле  чувствовалась   слабость,   ныл
позвоночник, а голова разрывалась от боли. Едва хватило  сил  подойти  к
двери и толкнуть ее.  Та  с  тихим  скрипом  отворилась,  пустив  в  дом
прохладу и шелест дождя.
 
*** 
 
   Ночь, несмотря на летнюю пору, выдалась холодной.  Вода  под  ногами,
накопившая тепло за день, вскоре стала теплее воздуха, но зато  та,  что
беспрерывно падала сверху, холодила не хуже снега.
   Чтобы не замерзнуть, приходилось постоянно шевелить  конечностями,  а
сделать это со связанными руками и ногами было не так-то  просто.  Холод
забрался внутрь, и вскоре в  горле  обнаружились  раздражающие  приступы
кашля.
   "Не  хватало  еще  простудиться  перед  смертью,  -  подумал  Харальд
Младший. - Умирать, пуская сопли и жалостно чихая.  Вдруг  такая  жертва
придется не по вкусу богам?"
   Он усмехнулся и тут же напрягся. Тонкий слух уловил  с  той  стороны,
где должна быть деревня, какой-то звук. Доносившиеся оттуда пьяные вопли
не так  давно  стихли,  и  кругом  воцарилась  тишина,  нарушаемая  лишь
сопением отца да всхлипами ветра в вышине. Тьма была - хоть глаз выколи.
   Звук повторился, и вскоре стало  понятно,  что  кто-то  идет,  чавкая
ногами по мокрой мерзости, которая заменяет в этих  местах  землю.  Шаги
были легкие и осторожные, и что самое странное - идущий был один.
   - Ты слышишь? - вскинул голову отец. Шаги донеслись и до его слуха.
   - Да, - отозвался Харальд. - Кто бы это мог быть?
   Оба замерли в напряженном молчании.
   Чавканье  несколько  раз  затихало,  словно  человек  останавливался,
высматривая дорогу, но потом возобновлялось, становясь все громче.
   Харальд вывернул шею, вглядываясь во мрак за спиной. С немалым трудом
различил темную невысокую фигуру. Она показалась знакомой, и тут же  все
сомнения развеял голос.
   - Где вы тут? - спросила Йофрид. - Темно, как в погребе!
   - Здесь, - несколько недоуменно отозвался Харальд; отец  же,  похоже,
от ошеломления лишился дара речи.
   Холодные пальцы скользнули по запястьям Харальда, по  связывающей  их
веревке. Потом он ощутил прикосновение острого металла.  Скрипели  путы,
не желая поддаваться, а девушка дышала так тяжело, словно  орудовала  не
ножом, а двуручным мечом.
   - Ты откуда тут взялась? - спросил Харальд, с наслаждением расправляя
затекшие плечи и сбрасывая с кистей остатки веревок.
   - Освободилась, - лаконично ответила Йофрид. -  Владетельница  я  или
нет? Держи нож. Дальше развязывайтесь сами, а то я утомилась...
   В   ладонь   Харальда   ткнулась   рукоятка,   обтянутая,   судя   по
шероховатости, рыбьей чешуей. Он поспешно перепилил веревку на  ногах  и
бросился помогать отцу.
   - Невероятно! - потрясение проговорил тот. - Ведь магия  нашего  мира
не должна действовать здесь!
   -  Но  магические  способности  сохраняются,  -  ответила  Йофрид  из
темноты, и голос у нее был очень усталый. - А значит, всегда можно найти
способ ими воспользоваться.
   - А нож тоже магией сотворила? - поинтересовался Харальд. Опустившись
на корточки и сунув руки по локоть в воду, он освобождал ноги отца.
   - Они там перепились все, - сказала девушка. - Один на улице валялся,
в грязи. Против того, что я  взяла  у  него  взаймы  нож,  возражать  не
стал...
   - Ай молодец! - завершив труд, Харальд распрямился. - Может,  ты  еще
знаешь, где лежат наши вещи?
   - В большом  доме,  там,  где  пьянка  была,  -  совершенно  серьезно
отозвалась Йофрид. - На столе,  в  дальнем  углу.  Похоже,  они  еще  не
решили, как добычу делить...
   - Хорошо. - Он позволил себе улыбнуться,  хотя  знал,  что  улыбки  в
ночном мраке все равно никто не увидит. -  Ждите  меня  здесь.  Я  скоро
вернусь.
   - А ты справишься один? - В голосе отца звучало беспокойство.
   - Там толпа пьяных болванов, - ответил Харальд. - Я недолго.
   Он  двинулся  вперед,  зажав  в  руке  нож.  Быстро  приноровился   к
особенностям почвы и шагал бесшумно,  словно  водомерка,  скользящая  по
поверхности воды. Миновал несколько домов, поморщился от резкого  запаха
нечистот. Ветер принес струю кислого аромата, вызвавшего воспоминание  о
пиве. Харальд повернул в ту сторону.
   Двери большого дома были  распахнуты,  и  через  порог  падал  слабый
дрожащий свет догоравших факелов. Изнутри доносился многоголосый храп, а
у самого входа, на земле, валялся болотный  житель.  Должно  быть,  тот,
который лишился ножа по милости Йофрид.
   Усмехнувшись, Харальд перешагнул  через  него  и  двинулся  вверх  по
лестнице. Ни одна ступенька не скрипнула под его ногами.
   То, что обнаружилось внутри,  походило  на  поле  боя.  Мужские  тела
возлежали в самых разных положениях:  на  столах,  лавках,  на  полу,  и
только отсутствие крови мешало поверить в то, что тут было сражение.
   Даже глава племени, которому,  по  мнению  Харальда,  надлежало  быть
дома,  на  теплой  печке,  был  тут.  Заснул  прямо  в   своем   кресле,
нахохлившись, точно старый орел.
   Когда Харальд сделал шаг внутрь, едва  не  задохнувшись  от  спертого
воздуха,  дед  неожиданно  распахнул  глаза.  Мгновение  в  них   стояло
удивление, а потом впалый старческий рот начал открываться для крика.
   Нож порхнул, точно стремительная птица.
   Раздался глухой стук, вождь осел  в  кресле,  на  лбу  его  появилась
свежая ссадина.
   Вещи путешественников  нашлись  там,  куда  указала  Йофрид.  Харальд
навесил все на себя и захватил несколько готовых факелов.
   Когда шагал к выходу, обходя  лежащих  и  стараясь  не  наступить  на
раскинутые в стороны руки и ноги, один из болотных  жителей,  дрыхнувший
прямо у двери, вдруг вскинул голову. Мутные серые глаза глядели прямо на
Харальда. Тот замер, готовясь к тому,  что  пьяница  заорет  и  начнется
переполох.
   - А, это ты, - сказал очнувшийся, затем глаза его закрылись, а голова
запрокинулась и со стуком упала на пол.
   Пожав плечами, Харальд двинулся дальше. Беспрепятственно  выбрался  в
ночь. Не скрываясь, добрался до спутников. Те стояли, обнявшись, и  отец
что-то шептал на ухо Йофрид.
   - Я прихватил факелы, - проговорил Младший, щелкая огнивом о кремень.
- Разбирайте вещи...
   - Не надо огня, - неожиданно сказала Йофрид. -
   Я поведу вас.
   - Ты? - Младший едва не уронил кремень от удивления. - По  болоту?  В
темноте?
   - Я вижу дорогу.
   В голосе ее было  столько  твердости,  столько  уверенности  в  своих
силах, что Харальду оставалось только смириться. Пожав плечами, он отдал
отцу его оружие и часть груза. Беглецы ступили в ночь.
   Видеть можно было не дальше чем на  сажень,  затем  все  сливалось  в
черно-серую мглу, за которой могло  скрываться  все,  что  угодно  -  от
сухого островка до бездонной трясины.
   К удивлению мужчин, они не провалились в  яму  на  первых  же  шагах.
Двигались, правда,  зигзагами,  уклонясь  в  разные  стороны,  но  общее
направление держали точно.
   Под ногами были вода, мокрая грязь или сырая трава.  Харальд  Младший
шел, вслушиваясь в происходящее  вокруг.  Зрение  и  обоняние  тут  были
бессильны, так что оставалось уповать на слух.
 
Глава 15 
 
   Дерзнувшего поднять руку на воинов Пирамиды ждет нечто худшее,
   чем просто боль и просто смерть.
   Вечные законы
 
   Ночь сменилась серым безрадостным утром. Над болотом  стлался  густой
туман, запах гниющих растений был так силен, что вызывал тошноту.
   С пробуждением дня тихая в темное время трясина ожила. По ее  плоской
поверхности  звуки  докатывались  издалека.  Что-то  бурчало,  сопело  и
хлюпало за стеной тумана, заставляя Харальда Младшего время  от  времени
хвататься за оружие.
   Когда  из  сумрака  впереди  появилось  нечто  темное,   похожее   на
крепостной вал, путешественники не сразу поняли, что это край болота. На
твердой, не расползающейся под  ногами  почве  росли  невысокие  елочки.
Иголки на них блестели от осевшей влаги.
   -  Неужели  мы  дошли?  -  проговорил  Харальд.  В  душе   ворочалось
изумление.  Измученный  рассудок  отказывался  верить  в   происходящее,
принимая его за мираж, порожденный ненавистной топью.
   - Да, - ответил отец. Голос его звучал хрипло.
   Ступать по твердой земле было непривычно, под ногами шуршали  опавшие
иголки.  Долетали  птичьи  крики,  перекрывая  доносящееся  из-за  спины
лягушачье кваканье.
   - Не могу больше, - сказала вдруг  Йофрид  и  начала  оседать  набок,
точно подрубленное дерево.
   Отец едва успел подхватить ее. Оглянулся на Харальда, лицо  его  было
серым от усталости, в синих глазах крылась нерешительность.
   - Остановимся?
   - Да, - кивнул Харальд. - Эти пьянчуги не скоро продерут глаза. -  Он
позволил себе усмехнуться. - До полудня вполне можем отдохнуть.
   Отец покачал головой, но ничего не сказал.
   Харальд отправился собирать хворост. Рука сама поднялась  -  почесать
грудь. После отъезда из Бабиля посередине грудины  постоянно  зудело,  и
движение  это  стало  привычным.  Пальцы  нащупали  выпуклость  амулета,
теплого на ощупь, как собственная кожа, и двинулись вокруг него.
   Уж лучше чесотка, чем бог в голове!
 
*** 
 
   - Неужели это дорога? - спросила Йофрид с  таким  удивлением,  словно
увидела лежащую на траве груду золота.
   Торная колея степенно выворачивала из сосняка, пересекала  поляну,  к
которой вышли путники, и направлялась на юг. В выбитых в  земле  канавах
темнели лужи, оставшиеся от вчерашнего дождя.
   - Она самая, - ответил Харальд, наклоняясь,  чтобы  лучше  разглядеть
отпечатки колес. - Или ты думаешь, что в этом мире  только  болотники  и
живут?
   Опровергая  это  утверждение,  около   дороги   возвышалась   круглая
ступенчатая пирамида высотой  в  сажень.  В  самой  ее  середке  чернела
довольно большая ниша.
   - Куда пойдем? - поинтересовался отец.  В  последние  дни  он  как-то
сник, может  быть  из-за  усталости,  и  руководство  маленьким  отрядом
невольно перешло к Младшему.
   - А никуда! - ответил тот. - В полусотне саженей на юг, если нос меня
не обманывает, должен быть ручей! Остановимся на пару дней,  передохнем.
А то я грязный, точно свинья, а одежда вся в дырах, будто выпросил ее  у
нищего...
   Два дня прошло с момента бегства от обитателей болота. Все это  время
путники, опасаясь погони, спешно пробирались на восток. Почти не  спали,
даже охотиться приходилось на ходу.  К  счастью,  дичь  была  непуганая,
подпускала человека близко. Тетерева и зайцы находили  смерть  от  стрел
Харальда, и что ни вечер путешественники ели жареное мясо.
   Ручей оказался  примерно  там,  где  Харальд  его  унюхал.  Неширокая
полоска журчащей воды,  прозрачной  почти  до  невидимости.  Серебряными
каплями в хрустале сновали рыбы.
   Пока спутники выбирали место для кострища, Харальд спустился к самому
ручью, разделся по пояс.
   Вода оказалась  холодной  настолько,  что,  когда  плеснул  на  себя,
захватило  дух.  Кряхтя  и  ежась  от  удовольствия,  он  смывал  грязь,
накопившуюся за время странствия по болоту, а по  коже  табунами  бегали
мелкие щекотливые мурашки.
   Сполоснувшись, дал воде успокоиться и отыскал в ней свое отражение.
   Немного похудел (еще бы, за несколько  лет  сытной  сидячей  жизни  в
храме отвык от путешествий, а  тут  такая  дорога!),  но  глаза  блестят
довольно, а волосы выгорели так, что стали белее, чем у отца.
   Харальд перевел взгляд ниже и чуть не вскрикнул - амулета на груди не
было. Розовая кожа, на которой бугрится  нечто  непонятное,  похожее  на
нарост на дереве.
   Харальд  не  поверил  глазам.  Руки  поспешно  метнулись  к  груди  -
проверить. И наткнулись на теплую человеческую плоть, не найдя  никакого
металла.
   Но ведь он не снимал подвески!
   Харальд еще раз ощупал странный нарост в центре грудины,  и  страшная
догадка зашевелилась в голове: неужели Амулет Незримого  проник  в  тело
хозяина? Врос, точно гриб-паразит?
   Когда добрался до небольшой полянки меж исполинских  сосен,  где  уже
дымил костерок, то спутники одновременно обернулись  в  его  сторону.  В
глазах Йофрид зарницей полыхнуло изумление, а отец спросил:
   - Ты чего?
   - Посмотрите. - Харальд поднял руку, указывая на то место, где раньше
висела красивая побрякушка из зеленого металла. - Он прирос ко мне...
   - Да, - безо всякого удивления ответил отец. - Я  заметил,  когда  мы
еще в плену были. Только теперь нарост как бы меньше стал.
   - И что это значит?
   - Не могу тебе сказать. - Отец улыбнулся. - Должно быть, он признал в
тебе хозяина. И так удобно - никто не сможет снять его с тебя. Все равно
сделать мы с этим ничего не можем - не вырезать же его?
   - Остается  надеяться,  что  эта  штука  не  причинит  мне  вреда,  -
обреченно вздохнул Харальд и принялся натягивать рубаху.
 
*** 
 
   Приближающийся с севера обоз учуяла Йофрид. Как сказала  при  этом  -
при помощи магии. Харальд Старший не поверил - магических кругов она  не
чертила, стихийных существ, способных поведать  о  том,  что  происходит
вдалеке, не вызывала. Иной магии он не знал, но зато верил в чутье.
   Так или иначе,  обоз  приближался.  Слышались  голоса,  скрип  колес,
равномерное постукивание  копыт.  За  те  дни,  которые  путешественники
прожили у ручья, дорога высохла почти до каменной твердости.
   По поводу того, как поступить, возник  спор.  Сам  Харальд  не  хотел
показываться на глаза местным, помня, что мало кто  хорошо  относится  к
чужакам. Но Йофрид и Младший настояли на том, чтобы выйти. Вдруг удастся
некоторое время проехать на телегах или даже  купить  лошадей!  То,  что
бабильские золотые могут  здесь  ничего  не  стоить,  молодых  людей  не
смущало.
   Харальду пришлось подчиниться.
   Из  сосняка  показались   всадники   переднего   дозора.   Худощавые,
горбоносые и смуглые, они были без доспехов, хотя на  голове  у  каждого
виднелся легкий  шлем  со  стрелкой,  прикрывающей  нос,  а  у  пояса  -
изогнутый меч.
   Одежда их была странной - расшитые яркими полосами  халаты.  Всадники
выглядели стаей ярких огромных птиц,  да  и  переговаривались  похоже  -
тонкими клекочущими голосами.
   Но, несмотря на чудные одеяния, Харальд  помимо  воли  загляделся  на
коней.  Тонконогие,  поджарые,  с  широко