,
оставив пол девственно-чистым.
   Пот  застилал  глаза.  Харальд  чувствовал  себя   дряхлым   старцем,
взявшимся в одиночку выкорчевать дуб.
   Ноги тряслись, чуть не подламываясь, в  рот  словно  песка  насыпали,
горло немилосердно саднило, а запах лаванды вызывал тошноту.
   Со стоном, ошущая, как скрипят суставы, молодой Триз  развернулся  на
север. Почти не слыша себя, начал  последнее  заклинание,  призыв  Воды.
Почти плача от усталости, он едва шептал, но даже слабый голос  порождал
эхо. Казалось, будто некто могучий и басистый повторяет слова за юношей.
   В лицо повеяло свежестью. Сквозь пелену пота и  слез  Харальд  увидел
искрящийся водопад, рушащийся прямо из потолка  и  исчезающий  в  плитах
пола. Вода  падала  почти  бесшумно,  слышался  лишь  легкий  плеск.  По
темно-синей глади стремительными рыбками  скользили  серебристые  искры.
Поверхность водопада колебалась, словно ткань под ветром...
   Поток истончился и исчез в один миг. Вслед за ним вспыхнул белизной и
пропал  магический  круг.  Главное  условие   успешного   колдовства   -
исчезновение рисунка, и оно оказалось исполнено.
   Едва не падая от усталости, спустился Харальд по лестнице и добрел до
кровати. Последнее, что прошептал перед сном, было: "А  все  же  я  буду
магом!" Тогда ему казалось, что это очень легко...
 
*** 
 
   Утром вчерашний успех казался сном, ярким видением. Особенно на  фоне
того, что случилось. Младшего в роду вызвали на семейный совет, и как  -
письменно. Слуга принес на старинном серебряном подносе свиток - письмо,
запечатанное кабаньей головой, будь она неладна!
   Принес, подал с поклоном и исчез бесшумно.
   С внутренней дрожью Харальд  сломал  печать.  Буквы,  самые  обычные,
суетились перед глазами обезумевшими мурашами. С трудом удалось  уловить
смысл: "Благородный Харальд фон Триз да  изволит  прибыть  к  полудню  в
главный зал замка, ибо пристало роду решить судьбу оного Харальда".
   "Оного! Роду -  решить?!  Ишь,  разбежались!"  -  думал  Харальд,  но
коленки у него тряслись. Знал, что отец не остановится перед тем,  чтобы
упечь строптивого отпрыска в подвал на полгода. Чтобы остыл. И не  таких
обламывали.
 
*** 
 
   Когда солнце достигло своей верхней точки, Харальд  вошел  в  главный
пиршественный зал. Вся семейка  (о,  простите,  род!)  в  сборе.  Все  -
похожие, светлоглазые, светловолосые. Отцу давно перевалило за полсотни,
но крепок и кряжист, словно дуб, а силой поспорит с медведем.
   Рядом  с  отцом  братья  Харальда,  двое  родных  и  двое  двоюродных
(наследство сгинувшего на войне дяди). Все старшие.  Сидят,  ухмыляются,
катают тупые  улыбки  по  самодовольным  лицам.  У,  свора!  От  братьев
Харальду доставалось больше всего. Но и сестричка  не  отставала,  учила
младшенького время от времени уму-разуму (Ой, а ты  книжки  читаешь?  Не
может быть! Умный, да? - и за ухо).  Злилась,  наверное,  что  замуж  не
берут, ведь уже двадцать семь ей. Но с такой-то рожей... гм...
   Все в сборе. Семья, родственники, мучители. Харальд  ощутил,  как  от
гнева заныло под ложечкой, и крепче сжал челюсти. Они травили его  много
лет, и некому было защитить. Мать он не помнил, она  ушла  еще  молодой,
среди слуг ходили слухи, что от побоев отца.
   Под яростным взглядом Харальда Тризы смешались, хотя чувствовать себя
неловко должен был как раз он, непутевый отпрыск родовитой семьи.
   - Гм, - сказал отец, прочищая гордо. - Ты пришел. Хорошо.
   - Да, отец, пришел. - Харальд склонил голову, изображая почтение.
   - Мы, то есть я, - Эрик фон Триз, старший в роду, говорил медленно  и
величаво, но в голосе его то и дело прорывались нотки ярости,  словно  у
медведя, пока еще спокойного, но  готового  взреветь  и  мохнатой  бурой
горой обрушиться на врагов. Да и запах пива и  дыма,  витавший  в  зале,
мало подходил к речи, которая  изливалась  из  уст  горделивого  владыки
груды развалин посреди леса.
   - Я решил, что пора тебе, сын мой,  вступать  во  взрослую  жизнь.  А
поскольку, - начал он вещать перед зловеще ухмыляющимися  сородичами,  -
жить с нами тебе неуместно и твое положение не  позволяет  надеяться  на
наследство, то мы, то есть я решил, что пора тебе жениться и  перейти  в
род жены.
   - Как? - Харальд растерялся. - Жениться?
   - Да, сын мой, - Взор отца оставался спокоен, словно небо в  июльскую
жару, только голос рычал, предупреждая сопротивление. - Ты  умеешь  все,
что положено родовитому, и в твоей будущей семье многое тебе пригодится.
   - А что за семья?  Родовита  ли  невеста?  -  тупо  спросил  Харальд,
чувствуя отчаяние. Он ожидал чего угодно, гнева, криков, но не такого!
   - Для младшего в нашем роду - достаточно родовита! - отрезал отец,  а
ухмылки на лицах родичей обозначились яснее. - Старшая дочь  Симеона  из
Сандри, Вирсавия.
   - В гербе  белые  лилии,  -  упавшим  голосом  подхватил  Харальд.  -
Родовитость Симеон получил благодаря деньгам, а замок просто купил.
   - Ты против? - Медведь вскинулся, готовясь к броску. Опасные  огоньки
заметались в голубых глазах отца, таких похожих на его, Харальда.  Столь
схожих-и других.
   - Нет. - Неожиданное холодное спокойствие снизошло на душу младшего в
роду. Теперь он понял, что надлежит делать. - Я не  пойду  против  рода.
Буду с мечом у пояса водить обозы тестя  и  помогать  пересчитывать  его
деньги. А в свободное время буду делать детей, фон Тризов из Сандри.
   - Ты издеваешься? -  Нахмурился  старший  из  братьев.  Наследник.  У
самого двое голопузых бегают, да жена вечно  пилит.  Родовитая  -  жуть,
зато бедная, не из Сандри.
   - Ничуть, - ответил Харалъд серьезно.
   Он на самом деле не издевался. Он лгал, в лицо, в открытую.
   Но они не понимали, не могли понять. Иногда хорошо быть умным.
 
*** 
 
   Ночь приняла беглеца, как своего. Чуть слышно шептались  над  головой
ветви, заглушая мягкий стук копыт, запахи грибов и палой листвы навевали
спокойствие и уверенность.
   Убежать оказалось  неожиданно  легко.  Побега  от  него,  мягкотелого
неженки, не  ждали.  Ожидали  протестов,  криков,  жалоб,  но  никак  не
действий.
   Седельные сумки плотно набиты: еда, книги  по  магии,  самые  нужные,
интересные, путевые мелочи. У пояса меч, без которого знатный человек из
дому не выйдет.
 
   За спиной послышалось пение:
   Бряцанье доспехов, страх и кровь врага!
   Воспрянь, Кабан, на бой
 
   Юноша затряс головой, отгоняя морок. Нет, никогда более не услышит он
этот напев! Не желает слышать. Замок Триз остался в прошлом. А он  -  он
будет магом!
 
*** 
 
   Первые капли дождя рухнули с темного неба, холодные, противные. Бабье
лето закончилось.
   Первые капли дождя упали из темной мешковины туч в самый неподходящий
момент - во время подъема по каменной осыпи.  Серые  камни,  похожие  на
старые  черепа,  сразу  намокли.  Идти  теперь  приходилось  с   крайней
осторожностью: соскользнет нога - и перелом обеспечен.
   Шагали в непривычном молчании. Раньше всегда выручал Хегни, но где он
теперь? Не докричишься...
   А  горы  вокруг  столпились  любопытными   великанами,   собравшимися
посмотреть на смелых козявок-людей, рискнувших прийти  к  ним  в  гости.
Редкие желтеющие деревца, иногда -  рощицы,  ледяная  вода  в  ручьях  и
водопадах, да туманы - седые густые, - вот и весь пейзаж. А теперь еще и
дождь. Осень в горах, осень...
   Харальд шел впереди, выбирая дорогу. Хотя и сам ее  не  знал.  Только
направление, лишь примерное место смог он узнать о тех  землях,  что  за
горами, вместо которых на всех  картах  белое  пятно.  Именно  там  цель
путешествия, безумного, рискованного,  но  такого  нужного.  Ему.  Почти
магу.
   Резкий крик вырвал из плена раздумий. Ему вторило рычание.
   На скальном уступе, чуть впереди и выше замер огромный зверь. Светлый
мех его слипся от дождя, но владыка вершин, ирбис, все равно был красив.
Зеленые глаза горели яростью, хвост, подобный толстой змее,  хлестал  по
бокам.
   Харальд замер, скованный  испугом,  словно  вода  морозом.  Отрешенно
следил за  тем,  как  взвилось  в  воздух  гибкое  тело,  как  блестели,
приближаясь, огромные когти.  Даже  мысли  не  возникло  увернуться  или
вытащить оружие.
   Резкий рывок за пояс.  Что-то  цепляет  левую  голень.  В  щеку  бьют
холодные и твердые камни. Рев за спиной и крики людей.
   Когда Харальд  поднялся,  все  было  кончено.  Ирбис  лежал  мертвый,
оскалив желтые клыки. Резкий запах хищника отдавал падалью.
   А рядом с барсом умирал Асир. Тот, кто спас Харальда, отшвырнув его в
сторону, прочь от голодного зверя, подставив под  когти  и  клыки  себя.
Лапа огромной кошки лишь задела Харальда за ногу. Дешево отделался.
   На смуглом лице Асира играла улыбка, ровные зубы  блестели  жемчугом.
Он не боялся умирать. Воин, прошедший сотни  схваток,  Асир  Молчун,  не
боялся.
   Харальд подошел, присел  на  корточки  рядом  с  умирающим.  В  груди
ворочался огромный ядовитый слизень, каждое движение которого  причиняло
боль. "А  я,  я  -  смог  бы?  -  спрашивал  себя  Харальд.  -  Смог  бы
пожертвовать собой ради  друга?"  Ответа  не  было  Асир  открыл  глаза,
улыбнулся. Хоть сейчас, перед смертью, не молчи, Молчун! -
   - Я... - На побелевших губах вспухли кровавые пузыри. - Отдал долг...
Ухожу свободно...
   Он успел еще раз улыбнуться и с легким выдохом закрыл глаза.
   Они похоронили соратника под камнями, и когда последний  серый  голыш
лег поверх свежей могилы, заговорил Торвальд.
   -  Это  уже  вторая  смерть,  -  сказал  он  с  необычной  для   него
нерешительностью. - А мы еще не миновали гор. Что ждет нас дальше? Может
быть, вернемся?
   - Возвращайтесь, - ответил Харальд, морщась от боли в ноге. - Я пойду
дальше один!
   - Ты знал, на что шел, - вмешался в разговор Иаред. - И будет позором
отступить с полдороги, Я иду дальше!
   Под  суровым  взглядом  старейшего  в  отряде  Торвальд  смешался   и
замолчал.
 
*** 
 
   Когда Харальд обработал рану, то понял, что останется шрам. На правой
голени, точно такой же, как тот, первый, что на левой...
 
*** 
 
   Сколь удачно было  начало  побега,  столь  же  бесславным  вышло  его
окончание. Харальд  стремился  на  северо-восток  от  родного  замка,  к
единственному известному ему обиталищу мага, надеясь попасть в ученики.
   Над головой нависало дырявое осеннее небо,  из  которого  то  и  дело
начинал лить дождь. Грязь оседала на сапогах и дорожном плаще,  холодный
ветер лез под одежду, стремясь приласкать мокрыми руками.
   На второй день пути дорогу  преградил  овраг,  глубокий  и  тенистый.
Сумрачные стояли  вокруг  темно-зеленые  ели,  и  у  Харальда  отчего-то
закололо в сердце.
   Под ногами лошади успокаивающе хлюпала вода,  из  леса  мирно  тянуло
сыростью, и путник успокоился. Как оказалось, зря!
   Только двинулся, как из зарослей появились  люди.  Много.  Плотоядные
ухмылки на загорелых рожах, в крепких руках - топоры, луки  и  рогатины.
Разбойники.
   Судорожно сглотнув, Харальд остановил лошадь. Положил  руку  на  меч.
Над оврагом повисла тишина,  плотная,  осязаемая.  Лишь  далеко  в  чаще
суматошно вопила обезумевшая птаха.
   Вперед вышел высокий крепкий мужик в черной  шапке.  Синие  глаза  на
смуглом лице смотрели зло, изогнутый нос придавал атаману  облик  хищной
птицы.
   - Хм, - начал он речь. - Далеко ли держит путь родовитый господин?
   Разбойнички. душегубы лесные, потехи  желали  Развлечения.  А  то  бы
давно нашпиговали неосторожного путника стрелами, не вылезая из  засады.
И теперь гоготали, не ожидая от зеленого юнца сопротивления.
   - Я? - испуганно пискнул Харальд.  Он  вспотел  от  страха,  и  запах
собственного пота показался неприятен.
   - Ты! - рявкнул атаман, зловеше ухмыляясь. - И отвечай, не тяни, а то
подергаем за язычок-то, коли будешь молчать!
   Разбойники заржали,  словно  кони  по  весне.  А  Харальд  неожиданно
успокоился. Он хочет стать магом, и он им станет, обязательно! И никакая
свора татей чащобных этому не помешает!
   - Я еду в славный город Сандри, там  меня  ждет  невеста,  -  ответил
юноша, стараясь, чтобы  голос  звучал  как  можно  жалобнее,  а  губы  -
тряслись. Почему бы не подыграть господам разбойникам? Скучно  у  них  в
лесу, поди.
   - Ясно, к невесте. - Атаман приосанился, сверкнул  синими  очами.  Ни
дать ни взять - родовитый, а то и владелец замка.  -  Дело  хорошее.  Но
только через наши земли проезд платный...
   Что там дальше вещал атаман, Харальд не стал  слушать.  Понимая,  что
развернуть коня ему не дадут, он решил пробиваться напролом и  пришпорил
коня. Благородное животное, возмущенное подобным обращением, закричало и
бросилось вперед.
   Скачок - и атаман оказался на земле. Еще один, и в левой ноге  начала
пульсировать боль. Что-то  пролетело  рядом  с  ухом,  надсадно  свистя.
"Стрела" - только и успел подумать Харальд, но тут  надвинулась  зеленая
стена леса. По сторонам и сверху замелькали ветки. Позади стихали злые и
разочарованные вопли.
   Он  почти  не  замечал  боли,  не  обращал  внимания   на   слабость.
Вернувшийся страх воющим зверем вцепился в спину и орал в ухо:  "Вперед!
Вперед!" Лишь  когда  в  глазах  начало  темнеть,  юноша  спохватился  -
попытался остановить коня, осмотреть рану, но голова закружилась,  и  он
только и смог, что вцепиться в гриву.
   Без  сознания,  лежа  на  лошадиной  спине,  он  мчался   вперед,   в
неизвестность.
 
*** 
 
   Неизвестность ждала впереди, но Харальд упорно  вел  маленький  отряд
все выше. Когда подошли к перевалу, дождь  превратился  в  снег.  Зелень
осталась внизу, вокруг полновластно воцарились два цвета: белый и серый.
Белый снег, серые скалы, словно сточенные зубы  в  белых  деснах,  серое
небо. Бело-серый туман.
   Костер не разводили,  питались  запасами  сухарей  и  вяленого  мяса.
Харальд не  мог  видеть  себя,  но  по  потемневшим,  осунувшимся  лицам
спутников хорошо представлял, на что он сейчас похож.  На  мертвеца.  На
труп со светлыми глазами, по недоразумению обретший возможность  ходить.
Повернуть назад мысли даже не  возникало.  Не  использовать  шанс  стать
магом - этого себе позволить Харальд не мог.
   Но вот перевал. Половина пути.  Узкая  седловина  меж  двух  каменных
рогов. Все, что севернее, - не отмечено  на  картах.  Есть  лишь  слухи,
глупые и противоречивые. Но внимательный слушатель и  в  плохо  пахнущей
куче сплетен найдет жемчужину. Как нашел он, Харальд.
   С перевала неведомые северные земли выглядят вполне обычно.  Еще  два
ряда невысоких гор, а за ними  -  лес.  Судя  по  темно-зеленому,  почти
синему цвету, хвойный.
   К  полудню  следующего  дня  вышли  из   пояса   снегов.   Потянулись
каменистые, голые склоны. Ветер тоскливо пел над камнями, словно поминая
кого-то. Харальд, как обычно, шел первым, и когда за спиной  зарокотало,
словно зевнул пробудившийся великан, то он  даже  успел  оглянуться.  По
склону обманчиво медленно надвигался обвал.
   - Бегом! - рявкнул Харальд и рванул к спасительному уступу  что  есть
сил. Не оборачивался, слышал позади тяжелое  дыхание.  Дрожь  земли  под
ногами и грохот за спиной придавали сил.
   Влетел под  уступ,  который  серой  коленкой  торчал  из  тела  горы.
Обернулся, и едва не закричал. Торвальд и Гуннар  были  уже  здесь,  под
надежной зашитой, а вот Иаред...
   Ему оставалось всего около двух  саженей,  когда  камень  размером  с
кулак ударил в висок. Харальду показалось, что он услышал треск  костей.
Иаред упал, и накатила основная масса обвала.
   Харальд до боли сжал кулаки,  в  глазах  потемнело.  По  лицу  что-то
текло. Не сразу догадался, что это слезы, а когда понял - не  устыдился.
Он не слышал больше грохота камней, мир сжался до светлого  пятна  перед
глазами.
   Когда  слух  и  зрение  вернулись,  Харальд  обнаружил,   что   обвал
закончился. Словно издеваясь, из-за туч впервые за весь поход  выглянуло
солнце, тусклым желтым ликом воззрившись на землю.
   Рядом стояли Торвальд и Гуннар, бледные, печальные.
   Чувствуя, что ноги не держат, Харальд сел прямо  на  камни,  обхватил
голову руками.
   - Зачем? - ему казалось, что он спросил шепотом, но  спутники  хорошо
все слышали. - Зачем столько смертей? Сначала Весельчак,  потом  Молчун,
теперь Иаред... Зачем?
   - Дорога была опасна, - начал было Торвальд,  но  Харалъд  не  слышал
его. Он говорил все громче.
   - В первый  раз  смерть  пахла  землей,  потом  зверем,  а  сейчас  -
камнем... Почему? Все из-за меня, да? Будь проклято  мое  желание,  будь
проклят этот поход!
   Гуннар и Торвальд переглянулись. В криках их товарища  звучали  нотки
безумия...
 
Глава 2 
 
   Магией называется практическое приложение духовных сил,
   приобретенное при прохождении различных степеней посвящения!
   Жерар Эньос (Папюс)
 
   Успокоился Харальд лишь к вечеру. Боль в сердце притупилась,  хоть  и
не ушла совсем.
   - Лучше бы этот поход никогда не начинался, - шептал Харальд, сидя  у
костра.
   Высыпавшие па небе звезды равнодушно внимали его словам, от  близкого
леса тянуло запахом хвои. При дыхании изо рта вылетали облачка пара,  но
Харальд не обращал на холод особого  внимания.  Мороз,  идущий  изнутри,
донимал его гораздо сильнее.
   - Они бы остались живы...
   Возникло острое желание вернуться в прошлое, в те времена, где по его
вине еще никто не погиб...
 
*** 
 
   Да,  тогда  ему  очень  повезло.  Куда  бы  занес  раненого  конь   -
неизвестно. Может быть, в лапы к разбойникам, может - в глубь лесов.
   Однако очнулся Харальд в  постели.  Лежать  было  хорошо  и  покойно.
Болела нога, но не очень сильно. Вокруг царила  тьма,  разгоняемая  лишь
багровым свечением углей в камине. Больше ничего осознать юноша не успел
- провалился в сон.
   - Следующее пробуждение пришлось на  день  Сквозь  окно  падал  серый
осенний свет, слышался шум ветра
   Приподнявшись,  Харальд  осмотрелся.  Комната   оказалась   невелика,
обстановка не поражала богатством. Но было чисто и опрятно. Свою  одежду
и вещи Харальд  обнаружил  на  стуле  рядом  с  кроватью  и  вздохнул  с
облегчением.
   Пока раздумывал, где находится, вошла молодая женщина. Голубые  глаза
на миловидном лице лучились добротой.  Простое  платье  очерчивало  чуть
полноватую, но очень женственную фигуру.
   - О, вы проснулись, молодой господин, - сказала она с улыбкой.
   От мягкого, словно перина, голоса у Харальда заныло в копчике.
   - Эээ... да, - только и смог он ответить. -  А  где  я?  И  как  сюда
попал?
   Женщина подошла ближе. От нее  пахло  как-то  по-особенному,  теплом,
покоем, пахло домом...
   -  Вы  на  постоялом  дворе  "У  Ворчуна",  -  еще   раз   улыбнулась
голубоглазая, и на  щеках  ее  обнаружились  милые  ямочки.  -  На  моем
постоялом дворе А  привез  вас  вчера  благородный  Торбьерн  фон  Ахар.
Возвращаясь к себе в замок из гостей, он встретил вас в  лесу  на  коне,
без сознания, истекающего кровью. А поскольку в замок  Ахар  ехать  мимо
нашего села, то он и привез вас к нам.  Знахарь  осмотрел  вашу  рану  и
сказал, что ничего страшного. Это вы с разбойниками встретились?
   - Да, с ними. - Харальд помрачнел - А как зовут тебя, хозяйка?
   - Мое имя Дина, - в третий раз улыбка заиграла на  симпатичном  липе,
превращая  его  в  очень  красивое.  Сочные,  как  спелые  вишни,   губы
приоткрылись, обнажив белые ровные зубы. - А вас, молодой господин?
   - Меня зовут Харальд, - юноша  вдруг  смутился  и  почувствовал,  что
голоден.
   - Вы, наверное, хотите есть, родовитый Харальд? - догадалась Дина.  -
Сейчас вам принесут. Надеюсь, у вас есть деньги?
   Расчетливая нотка в словах женщины показалась порывом холодного ветра
в теплый день.
   - Да, есть, - вновь смутился Харальд, сам не  понимая  почему.  -  Я,
наверное, задержусь здесь на несколько дней.
 
*** 
 
   В первый же вечер Харальд спустился в  общий  зал,  где  пьянствовал,
догуливая последние дни перед возвращением в  замок  к  жене,  родовитый
Торбьерн. Родо