постарался принять самый беспечный вид.
Спокойно, не ускоряя шага, поднялся к себе в комнату, где забрал вещи.
   Конюхи встретили его удивленными взглядами.
   - Что уставились? - бросил Харальд надменно, -  Давайте  лошадь,  вон
ту, серую.
   - Не было приказа хозяина, - набычился старший конюх, могучий  мужик,
статью напоминающий медведя.
   - Ты забыл, кто я? И что моих приказов ты тоже  должен  слушаться,  -
высокомерие родовитого, причем родовитого в своем праве, столь явственно
читалось на лице  голубоглазого  гостя,  что  старший  конюх  не  посмел
ослушаться.
   У ворот случилась  та  же  история:  Харальда  не  хотели  выпускать.
Пришлось напомнить, как он попал в  эти  стены.  После  этого  стражники
присмирели и хоть и нахмурились, но ворота открыли.
   Прогрохотал  под  копытами  подъемный  мост,  и   Харальд   неспешно,
сдерживая желание помчаться во всю прыть, поехал  на  запад,  в  сторону
реки. Лишь когда замок скрылся за деревьями, он развернул жеребца мордой
к югу и перешел в галоп.
   Он проезжал мимо полей, голых и сырых,  мимо  лесов,  что  готовились
сбросить листья, а пока красовались алыми и  желтыми  нарядами.  Деревни
старался объезжать стороной, дабы никто не рассказал преследователям  об
одиноком всаднике. В том, что погоня будет, Харальд не сомневался.
 
*** 
 
   На следующий день река повернула на запад,  а  он  ехал  все  так  же
сторожко.  Успокоился  лишь  добравшись  до  Тарни,  небольшого  города,
знаменитого мостом, что простирается над гладью Пьяной реки почти на сто
саженей. Тарни находится вне Владения Хельги, о чем путнику сказал  флаг
- черная волчья голова на белом фоне. Герб рода Слик, вассалов Владетеля
Олава.
   К этому времени наступила настоящая  осень.  Солнце  не  показывалось
совсем, с похожего на старую дерюгу неба сыпался холодный дождь. Харальд
простыл в пути и остервенело чихал.
   Едва въехав в пределы городка, он наткнулся  на  небольшой  постоялый
двор с вывеской, украшенной изображением  стоящей  на  хвосте  рыбины  и
веселым названием "Пляшущий лосось".
   Харальда бил озноб, и он не стал искать другого пристанища. Со стоном
слез с коня, отдал  поводья  подбежавшему  слуге  и  отворил  темную  от
старости дверь.
   Хозяин, толстый словно хряк и такой же розовый, встревоженно поглядел
на постояльца. Выглядел тот неважно,  лицо  бледное,  глаза  лихорадочно
блестят, шатается, только что не падает.
   - Лучшую комнату, - прохрипел Харальд, в руке  его  блеснула  золотая
монета. - И лекаря.
   - Проходите сюда,  -  ухватив  желтенький  кругляш,  толстяк  проявил
чудеса проворства. - Да, на лестницу. Сейчас позовут травницу.
   Вскоре Харальд оказался в просторной  и  теплой  комнате  и  лежал  в
постели.  Потом  появилась  травница  -  тощая  старуха.  Пощупала  лоб,
заглянула в глаза и  горло,  потом  ушла,  оставив  горячий  и  горький,
пахнущий травами настой.
   Два дня провалялся Харальд в горячке и лишь  на  третий  спустился  в
общий зал. Выдал  толстяку  еще  монету,  и  устроился  за  столом  вяло
ковыряться в тарелке с тушеной рыбой.
   Народу было немного, лишь пировала  небольшая,  но  шумная  компания.
Пиво там лилось рекой, а  взвизги  девиц  легкого  поведения  заставляли
Харальда вздрагивать.
   Когда он с грехом пополам  одолел  половину  блюда,  от  стола  гуляк
поднялся мужчина и, нетвердо ступая, двинулся в сторону одинокого гостя.
   - Почтенный, - пророкотал он, дыхнув на собеседника пивом и луком.  -
Мы приглашаем вас разделить наше веселье! От всей души!  Мы  про-овожаем
друга и хотим, чтобы все вокруг веселились.
   Приглашающий оперся руками о стол, помогая  себе  не  упасть,  и  тот
скрипнул под немалым весом. На бедре  мужчины  висел  изрядных  размеров
кинжал.
   - Не имею желания, - ответил Харальд, поднимая голову. Его  спокойный
взгляд уперся в мутные карие глаза,  в  которых  после  некоторой  паузы
появилось недоумение.
   - К-как? -  кареглазый  нахмурился,  на  гладкий  лоб  набежали  тучи
морщин. - Ты меня, то есть нас, не уважаешь?
   Из двери на кухню выглянул перепуганный хозяин и тотчас скрылся.
   - Нет, - ответил Харалъд медленно и встал. - Не уважаю.
   Аккуратно обойдя замершего столбом мужчину, он двинулся  к  лестнице.
Но уйти ему не дали. Сильный рывок за  рукав,  и  Харальд  вынужден  был
остановиться. Еще рывок, и пришлось повернуться к кареглазому. Лицо того
оказалось перекошено от ярости,  он  судорожно  вцепился  оскорбителю  в
рукав и не желал отпускать.
   - Ты чего? - спросил Харальд миролюбиво. Драться не  хотелось,  да  и
сил особенно не было, - Отпусти.
   Краем глаза заметил, как сбоку приближаются остальные гуляки. Мрачные
и решительные, явно готовы научить любого уважению к себе.
   - Не отпущу! - прохрипел кареглазый. Харальд дернул, раздался громкий
треск, и рукав неожиданно отделился от рубахи. Кареглазый  не  удержался
на ногах и с изумленным воплем шлепнулся на пол.
   Харальд повернулся к остальным. Трое  из  них  продолжали  наступать,
четвертый  же,  невысокий  и  русоволосый,  во  все  глаза  смотрел   на
обнажившееся предплечье.
   - Стойте, - неожиданно сказал  он.  -  Не  трогайте  его!  А  то  вам
придется иметь дело со мной!
   - Ты што, Гуннар? - изумился кареглазый, пытаясь подняться. -  Он  же
нас не уважает!
   - Имеет право! - русоволосый глянул Харальду в лицо и улыбнулся, едва
заметно, краешками губ. - Посмотрите на его руку!
   Харальд с  трудом  подавил  желание  улыбнуться  в  ответ,  и  сам  с
удивлением воззрился на свое предплечье,  вспоминая,  что  же  там  есть
такого, что может остановить четверых крепких мужиков.
   На предплечье оказалась  лишь  татуировка,  к  которой  он  привык  и
поэтому забыл про нее. Цеховой знак, говорящий каждому,  кто  может  его
понять - перед тобой профессиональный солдат, наемник.
   Собутыльники Гуннара, опасливо ворча, убрались к своему столу, а  сам
миротворец подошел к  Харальду  и  закатал  рукав.  На  его  предплечье,
тонком, словно у женщины, скрестились те же самые меч и топор.
   - Вот в чем дело, - улыбнулся Харальд. -  Ты  меня  здорово  выручил,
Гуннар.
   - Это ерунда, почтенный, не знаю твоего имени,  -  нежданно-негаданно
обнаружившийся собрат по дружине смотрел  вопросительно,  и  Харальд  не
смог соврать.
   - Харальд, - сказал он со вздохом.
   - Не слышал, - нахмурился Гуннар. - Правда, я слишком долго провел  в
этих местах. Служил у фон Сликов. Но служба закончена, и я возвращаюсь в
Бабиль.
   - Какая удача, - Харальд посмотрел на нового знакомого с интересом, -
Я тоже еду туда!
   - О, славно, - Гуннар вновь продемонстрировал  великолепные  зубы.  -
Когда ты выезжаешь?
   - Думаю, что дня через два, - ответил Харалъд, и пояснил:
   - Когда смогу сесть в седло. Болею.
   - Я подожду, думаю, что нам с ребятами  как  раз  хватит  пары  дней,
чтобы отметить мои проводы как следует - Гуннар подмигнул и направился к
своей компании. Встретили его восторженными возгласами.
   Покачав головой, Харальд двинулся по лестнице. Затаившаяся  ненадолго
болезнь вновь дала о себе знать, и ужасно хотелось спать.
   Семь дней в пути вместе с новым знакомым, и впереди показался Бабиль.
Под лучами негреющего, нежданно выглянувшего солнца  красные  черепичные
крыши сверкали, словно драгоценные камни.
   Харальд  мог  добраться  и  быстрее,  но  предпочел  объехать   замок
Владетеля Олава стороной, сделав изрядный крюк к  югу.  Лучше  несколько
лишних дней помозолить задницу в седле, чем еще раз искупаться во рву  с
зубастой зверюшкой. Гуннар, выслушав объяснения товарища,  возражать  не
стал.
   В "Спившемся демоне" за год,  что  Харальд  там  не  был,  ничего  не
изменилось. К вечеру, прослышав, что кто-то  приехал,  стали  собираться
дружинники. Когда пирушка была в самом разгаре и  стены  сотрясались  от
хорового пения наемников, пришел Асир.
   - Что, тебя выгнали? - спросил он на приветствие Харальда.
   - Нет, - ответил тот, помрачнев. - Я сбежал. Теперь во врагах у  меня
двое Владетелей, точнее Владетель и Владетельница.
   - Здорово, - прокомментировал Асир, после чего занялся пивом.
   Пир продолжался, и среди  знакомых,  полузнакомых  и  незнакомых  лиц
Харальд, к большому  удивлению,  увидел  Торвальда.  Голубоглазый  силач
сидел насупленный и поглощал пиво, кружку за кружкой.
   Стараясь не привлекать внимания,  Харальд  под  нялся  и  за  спинами
пирующих пробрался к Торвальду. Хлопнул того по плечу и получил в  ответ
мрачный взгляд.
   - А, это ты. - В голубых глазах появилось удивление, затем  мелькнула
ярость, сменившаяся равнодушием. - Капитан.
   - Да какой я капитан! - досадливо махнул рукой Харальд.  -  Ты  лучше
скажи, как ты здесь оказался?
   - Да вот так и оказался! - Торвальд опрокинул в рот очередную  порцию
пенистого  напитка,  крякнул  от  удовольствия  и  только  после   этого
продолжил. - Из-за некоторых, которые слишком любят убегать.
   - Да ты что? - Харальд подтащил к себе табурет и уселся.
   -  А  то,  что  Владетельница  после   твоего   исчезновения   словно
взбесилась! Половину стражи разогнала и меня  в  том  числе!  Вроде  как
обвинила в том, что знали  мы  о  твоем  намерении  бежать.  -  Здоровяк
ухватил со стола сушеную рыбину и принялся жевать прямо с костями. -  Ты
что, украл у нее что-то?
   - Украл. - Харальд  усмехнулся.  О  последствиях  своего  побега  для
других он как-то особенно не задумывался. - Разве что себя!
   - Ну-ну. - Торвальд потянулся  за  кувшином.  С  плеском  полилась  в
кружку темная струя.
   - Ладно, сочтемся. - И, хлопнув по плечу бывшего  соратника,  Харальд
вернулся на место.
   - Проблемы? - спросил Асир невозмутимо.
   - Да есть немного, - ответил Харальд с кривой усмешкой и взял кружку.
Пиво оказалось теплым, и проглотил он его без всякого удовольствия.
   - Если немного, это не  страшно.  -  Темные  глаза  Молчуна  смотрели
серьезно, без улыбки.
   - А что, по-твоему, страшно? - Настроение у Харальда после  разговора
с Торвальдом испортилось. Хотелось остаться одному, посидеть в тишине.
   - Да есть кое-что. - Асир взглянул  на  приятеля  в  упор,  некоторое
время помолчал, раздумывая, и добавил:
   - Например, то, что я  совершил  в  молодости.  И  что  я  уже  более
двадцати лет вынужден искупать.
   - Ты говорил. - Хмель выветрился из головы Харальда,  столь  серьезны
были глаза Молчуна. - И что же там было?
   - Я расскажу, только сначала  ты  поклянешься  памятью  предков,  что
никому не расскажешь.
   - Хорошо, - с некоторым недоумением сказал Харальд, не очень понимая,
к чему здесь самая священная для любого  родовитого  клятва.  -  Клянусь
родом своим, очагом и памятью предков, которые его защищали, что никогда
не открою никому тайны, доверенной мне Асиром Молчуном.
   - Я был молод, только покинул родной замок и попал в дружину. - Голос
Асира звучал глухо, по лицу бродили  тени,  превращая  его  в  маску  из
темного дерева. - После одного из  боев  мы  проходили  через  небольшую
деревушку. Мои соратники прошли, не задерживаясь, а меня  снедала  жажда
убийства. И я пошел по домам, убивая, убивая...
   - Ты? - Харальд ощутил, как округляются глаза От  удивления  перестал
ощущать вкус пива. - Образец бесстрастности и выдержки?
   - Я, - кивнул Асир, нахмурясь. -  Тогда  я  был  другим.  После  меня
осталось двадцать пять трупов, в основном - женщины и дети. С руками  по
локоть в крови и мечом, который перестал блестеть, я вышел за околицу, и
тут...
   - Враги? - спросил Харальд, стремясь заполнить неприятную паузу.
   - Нет. - Рассказчик отхлебнул пива, покатал желваками на  отвердевших
скулах. - Хуже. Короче, со мной заговорил бог.
   - Который? - спросил Харальд.  Богов  существует  множество,  но  они
крайне редко и неохотно вмешиваются в земные дела, и обращаться к ним за
помощью или советом чаще  всего  совершенно  бессмысленно.  Божественные
миры лежат от людского еще дальше, чем обиталища ангелов и демонов.
   - Не знаю. - Асир опустил голову,  сквозь  спокойствие  на  его  лице
проступила боль, давняя, страшная. - Но я не хотел бы встретиться с  ним
еще раз. Думаю, что он был из верхних, светлых божеств.  Он  сказал,  не
словами, конечно, что я сотворил страшное, погубив столько жизней сразу,
что он вынужден наложить на меня  проклятье,  что  принесет  моему  телу
неисчислимые мучения. Оно не будет работать только в том случае, если  я
раз в год буду спасать человеку жизнь, рискуя собой.  Он  пообещал,  что
возможности для этого у меня будут.
   - А убивать  он  тебе  не  запретил?  -  недоверчиво  поинтересовался
Харальд.
   - Как видишь, нет. - Асир впервые за весь рассказ взглянул  прямо  на
собеседника. - Когда человек защищает свою жизнь или  бьется  на  войне,
это не считается убийством.
   - И ты спасаешь людей? - Вопли вокруг зазвучали на миг столь  громко,
что разговор пришлось ненадолго прервать. - Каждый год?
   - Да, при любой удобной возможности, - сказал Молчун и допил пиво.  -
Вот и все. И, пожалуй, мне пора. Заходи в гости.  Я  живу  на  постоялом
дворе "Лилия", что на Речной улице.
   - Смотрю, денежки у тебя водятся?  -  попытался  разрядить  тягостное
впечатление от разговора Харальд. - Квартируешься в богатом районе?
   Молчун только улыбнулся в ответ.
   Дверь захлопнулась за Молчуном, и  Харальд  попытался  погрузиться  в
атмосферу веселья.  Но  не  получилось.  Песни  сменились  рассказами  о
любовных похождениях, в которых, судя  по  многословию,  превзошел  всех
Гуннар.
   Его историй, изложенных с красивыми  подробностями  и  разнообразными
шутками, Харальд успел наслушаться в дороге. Повторения  не  хотелось  и
пришлось отправляться спать.
   В комнате было тепло, пахло мышами. Бывший капитан стражи  рухнул  на
кровать, достаточно удобную и мягкую на вид  и  на  ощупь,  и  попытался
заснуть. Но в голове ворочались мысли, огромные, вялые,  словно  медведи
по весне, и сон не шел.
 
*** 
 
   Сон не шел, хотя Харальд впервые  за  много  дней  спал  в  настоящей
постели. Гудели ноги, болели кровавые мозоли, но более  всего  тревожило
другое. За полгода, проведенные на  севере,  он  отвык  от  ночевки  под
крышей. Мешала духота, и очень хотелось выбраться на улицу...
   Путешественники  перешли  горы  без  всяких  приключений,   счастливо
избежали хищников, обвалов и прочих опасностей. К середине мая  достигли
населенных мест.
   Оказавшись среди людей, Харальд ощутил странное беспокойство.  Каждый
взгляд, брошенный в его сторону, вызывал подозрение. Казалось, что любой
селянин в этой богами, да и родовитыми забытой деревне смотрит именно на
ту сумку, где хранится книга.
   За  первым  селением  последовало  второе,  больше  и  богаче.  Здесь
остановились на ночлег, для чего очень кстати пришелся  постоялый  двор.
Тут стало совсем плохо. Харальд скрипел зубами и поминутно  хватался  за
оружие, ожидая нападения. От кого угодно -  от  хозяина,  от  любого  из
гостей, даже от служанки...
   Вот и сейчас, несмотря на то что книга лежала под подушкой, рядом, он
не мог уснуть. Чудилось, что стоит смежить веки, как в  комнату  полезут
воры, дабы похитить древний артефакт. Даже  могучий  храп  Тор-вальда  с
соседней кровати, что один способен отпугнуть всех грабителей на  версту
кругом, не придавал спокойствия...
 
*** 
 
   Проснулся Харальд от  резкого  петушиного  крика.  Сердце  зашлось  в
ужасе: проспал, похитили! Лишь когда сунутая под подушку рука наткнулась
на знакомую холодную поверхность, смог успокоиться. Торвальда в  комнате
уже не было.
   Встретились они за столом, после того как Харальд умылся. Торвальд  с
изумлением посмотрел на сумку с книгой, украшающую плечо спутника:
   - Ты чего? - спросил он с усмешкой, - Боишься ее  на  аршин  от  себя
отпустить!
   - Да  так,  -  огозвался  Харальд,  опуская  глаза  и  чувствуя  себя
последним идиотом. - Люди вокруг какие-то... ненадежные,.,
   - Да ты  что?  -  на  широком  лице  обнаружились  признаки  сильного
изумления. - Это всего лишь маленькая деревня, и людей тут -  с  гулькин
нос. А как ты себя будешь вести в Бабиле? Прятаться  от  всех  в  темном
подвале?
   - Я не собираюсь в Бабиль,  -  сообщил  Харальд  мрачно,  и  Торвальд
замер. С торчащей из кулака полуобгрызенной куриной ногой и  выпученными
глазами он выглядел препотешно.
   - Это как? - просипел он после паузы, затем ухватил кружку с  молоком
- прочистить горло. Пил жадно. Белая  жидкость  стекала  по  подбородку,
капала за ворот рубахи, в густые русые волосы.
   - А так, - ответил Харальд, пододвигая к  себе  тарелку  с  гречневой
кашей. От нее струился одуряющий аромат, вызывая обильную  слюну.  -  Не
хочу. Нечего мне там делать.
   - И чем же ты собираешься заняться? - Торвальд закончил пить и теперь
отчаянно скреб затылок, пытаясь понять поведение товарища. -  Ты  больше
не хочешь быть наемником?
   - Нет, не хочу, - Харальд отхлебнул молока из кружки  и  принялся  за
кашу. - Я хочу быть магом, и буду им. На самом деле я уже им являюсь.  У
меня нет лишь Владения.
   - Ого! - только и смог сказать Торвальд. - Высоко метишь! И с чего ты
хочешь начать? В одиночку пойдешь войной против кого-то  из  Владетелей?
Разумнее направиться в Бабиль и нанять там войско.
   - Нет, - Харальда передернуло, от одной мысли о том, чтобы  оказаться
среди множества людей, стало тошно. - Армия мне не нужна. Да и денег  на
нее у меня нет.
   - Что же тогда? - Торвальд вспомнил про куриную ногу у себя в руке  и
с остервенением впился  в  нее  крепкими  зубами.  Кость  затрещала,  по
пальцам потек жир. - В одиночестве пойдешь к  замку  Владетеля  Олава  и
скажешь: "Сдавайтесь!". Ха!
   - Вот именно - ха, - изрек Харальд нравоучительно и рассмеялся.  Смех
получился скрипучим  и  тягучим,  словно  у  древнего  старца.  -  Я  не
настолько сошел с ума. Вчера хозяин этого милого заведения  проболтался,
что примерно в двух десятках верст на восток, на берегу реки, что служит
истоком Серебряной, стоит полуразрушенный замок. Построил его в  древние
времена, чуть ли не тыщу лет назад,  какой-то  безумный  маг  С  помощью
демонов. Потом  демоны  взбунтовались,  мага  убили,  строение  немножко
попортили. С тех пор стоит.
   -  И  на  кой  тебе  эта  развалина?  -  Торвальд  почесал   заросший
подбородок, укололся о щетину и  с  проклятием  отдернул  руку.  -  Тоже
демонов позовешь строить?
   - Демонов не демонов, а  найду  способ.  -  Глаза  Харальда  нехорошо
заблестели.
   - А с голоду не помрешь? - с неожиданной для  себя  робостью  спросил
Торвальд. Давний друг поворачивался иной,  доселе  невиданной  стороной,
непонятной  и  пугающей.  Торвальд  и  ранее  замечал  в  нем   странное
равнодушие, причудливо смешанное с раздражительностью, но относил их  на
счет дорожных тягот.
   - Что-нибудь придумаю, - отозвался Харальд резко. -  Охотиться  я  не
разучился. Да и покупать припасы в деревне мне никто не может запретить.
   Откуда возьмутся деньги, Торвальд спросить не отважился.
 
*** 
 
   Они распрощались утром следующего дня. Торвальд уходил на юг, в более
населенные  места,  Харальд  же  оставался,  надеясь  вечером   покинуть
гостеприимную, но все равно тягостную обилием людей деревню и  двинуться
на восток.
   - Ну что, прощай, - сказал  Торвальд,  решил  было  хлопнуть  бывшего
спутника дружески по плечу, но передумал. Со вздохом убрал руку.
   - Прощай, - отозвался Харальд. На  его  худом  лице  играла  странная
улыбка, словно  он  испытывал  не  тоску,  обычную  при  расставании,  а
облегчение. Голубые глаза глядели сквозь Торвальда, вдаль, и  в  них  не
отражалось ничего. Только легкая синева, пустая и холодная.
   Торвальд нерешительно потоптался на месте и, махнув  рукой,  двинулся
на юг. Пройдя шагов двадцать, обернулся, но Харальда уже не было видно.
 
Глава 10 
 
   Магия сочетает в единую науку то,
   что наиболее существенно в философии и то,
   что вечно и неизменно в религии
   Элифас